Читать книгу Приключения трех друзей на войне - Валерий Александрович Ларченко - Страница 1

Это лето выдалось очень жарким, не то, что прошлое: сырое, холодное и неуютное. Ни тебе нормально искупаться, ни позагорать. Так, считай, все каникулы в куртках и пробегали.

Зато, теперь, красота! Никита проводил у реки часами: то плескался в прохладной, слегка замутненной, из-за быстрого течения, но, все же, достаточно прозрачной, воде. Баловался и играл с друзьями, поднимая фонтаны брызг, среди ребячьего смеха и визга. Иногда выбегал на прибрежный, раскаленный, песок, и шлепнувшись на расстеленное покрывало, подставлял солнцу свою, и без того уже загоревшую, как у мулата, спину. Будет о чем вспомнить дома, в городе. И тогда, когда Светлана Геннадьевна, их учительница по русскому языку и литературе, скажет писать привычное и неизменное, как приход нового учебного года, сочинение на тему: “Как я провел свои летние каникулы!» То, Никита напишет! Ух, как напишет! Пускай читают и завидуют! Их хваленые Турции и всякие, там, Халкидики греческие, и близко не стояли с нашей Голубеевкой!

Красивая она Голубеевка. Большая. И дома большие и тоже красивые. И еще, вон, сколько строится!

А, еще, бабушка говорила, что это новая Голубеевка. А была еще старая. Но, ту Голубеевку в войну немцы сожгли. И жителей спалили. Всех, кто в лес убежать не успел. Или не захотел. В амбар колхозный их согнали, бензином его облили и подожгли.

Вроде, как ребята, местные, прибежали, говорят:

– Бегите в лес! Сюда каратели едут. Палить будут.

А некоторые, самые упертые, не поверили. Сказали:

– Ой, ну что вы тут в войну играть вздумали! Как будто нам этой войны мало.

Ну, кто поверил, те спаслись. Живы. Коров взяли. И остальное, пожитки, которые смогли захватить. И на болотах попрятались.

А когда вернулись, то от деревни, и от односельчан, которые в Голубеевке остались, одни зола, угольки, да головешки.

Это, уже, перед самым освобождением было.

Поплакали люди, погоревали. Да, новую Голубеевку построили. Немного в стороне от того места, где старая деревня была…

А в то воскресенье ребята решили сбегать в лес. Ягод, грибов, набрать. Много их в лесу этим летом уродилось. Червивых, конечно, полно! Но, если походить по лесу с ведром, и если места знать, то без трофеев не останешься.

Лесная чащоба начиналась прямо за деревней, через неширокое поле. Ручей перейти через кладку и, вот! Ты уже в лесу. Бежишь по сухой сосновой иглице, или топаешь по пухлому, зеленому мху. А над твоей головой поют свою протяжную бесконечную песню далекие кроны сосен, или трепетно шелестят своей мелкой листвой березы.

Мальчишки, толпой, шли вглубь леса, смеялись и дурачились, как всегда. Но, постепенно, разошлись, разбрелись, по лесу. Иногда, маячили друг у друга на виду, скрываясь, то и дело, за отдаленными деревьями и кустарниками. Лишь, время от времени, откуда-то, из лесной чащи, раздавалось протяжное, ребяческое: – Ауууу!

Через некоторое время Никита вышел к сырой, болотистой, местности. На пути, раз за разом, попадались поваленные деревья. Их стволы в разных позах и позициях валялись на земле, вернее, на ковре мха и на опавших сосновых иголках. Бурелом здорово мешал движению, перегораживая путь. Превращал эту часть леса в одну, большую, полосу препятствий.

Мальчик, уже, довольно-таки, устал, вспотел от этих, бесконечных, казалось, лазаний через толстенные стволы. Один ствол оказался особенно толстым, длиннющим, да и, скользким, к тому же.

Когда Никитка взобрался, пыхтя, на самую его верхотуру, и собирался спрыгнуть на мох, подошвы его кроссовок, неожиданно, скользнули по стволу и мальчик полетел в мягкий мох. Покатился вниз по склону.

Место, куда Никита скатился, было довольно сырым и болотистым. Такая, яма! Огромная. Не яма, даже! А старый, заброшенный окоп – для танка, или похожей, военной, техники. Военные копали, когда-то, в лесу такие, здоровенные, ямины. Для учений. Пологий заезд с одной стороны и высокий бруствер, с остальных трех сторон. Много таких штуковин в наших белорусских лесах! Еще со времен Союза остались.

Вот в такую яму Никита и скатился. Ну, и скатился! Подумаешь! Не ударился, не ушибся.

Мальчик встал на ноги и осмотрелся по сторонам.

– Вроде, ничего интересного! Надо выбираться отсюда и топать дальше, пока ребята не ушли слишком далеко!

Но, тут, глаз Никитки зацепился за что-то, полускрытое большим раскидистым кустарником. Он рос на склоне, уцепившись за его крутизну своими корнями.

Мальчик подошел поближе, всматриваясь в кустарник.

– Ух, ты!

Темный провал за кустарником, напоминал огромную нору, наподобие лисьей, или барсучьей.

– Тут и бегемот пролезет. – Подумал Никита.

Ну, надо признать, что насчет бегемота Никитка загнул. А вот взрослый человек, средних размеров и упитанности, вполне в эту нору пролез бы. Ну, если он, конечно, дурак долбанутый, романтик, влюбленный, там, что недалеко от предыдущего диагноза, или у него мозги 12-ти летнего мальчишки. У Никитки были именно такие мозги. Ему недавно исполнилось 12 лет. Тяжелый возраст. Плюс романтик и влюблен в одноклассницу Маринку. Тайно и безответно. Короче, тяжелый период, не позавидуешь…

Никита долго всматривался в сумрачную тьму лаза. Даже, осмелился и, протянув руку, засунул ее в нору. Вопреки опасениям никто за руку Никиту не цапнул и не откусил ее. Не утянул в мрачные подземные глубины.

Осмелев, мальчик засунул в провал голову, и стал всматриваться в темноту.

–И, вовсе, не темно!

Там, далеко в глубине, на другом конце полутемного прохода виднелся сияющий круг.

Никитка некоторое время топтался у входа в странную нору. То, отходил от нее, собираясь пойти дальше.

– Да и ребята, наверное, далеко ушли. И не слышно, уже, их ауканий.

– А он, все-таки, не местный, городской, не знает этот лес так же хорошо, как местная пацанва. Не хватало, еще, заблудиться и проплутать, тут ,полжизни!

Никита представил, как он ночует в темном сыром лесу, под заунывный звон многочисленного комарья. Спит, свернувшись калачиком, под большим стволом дуба. Или кимарит на ветке сосны, рискуя свалиться вниз в любую секунду (Да, высоко, так просто не залезешь! Но, что не сотворишь от страха!,) под голосистый вой приближающейся волчьей стаи. А глазищи их горят желтым огнем, мелькают среди невидимого в темноте кустарника, приближаются к дереву, на котором затаился перепуганный мальчик.

– Ну, если волки не сожрут, то комары прикончат раньше. И, однажды, найдут грибники под кустами мой, хладный, обескровленный, труп!

– Бррр! Ну и фантазия у меня разыгралась!

Никитка решил последний раз заглянуть в нору, посмотреть на сияющий диск на том конце норы. А потом, бежать по своим, мальчишечьим, делам, может навсегда, возможно, стерев их из своей памяти. Будто и правда не о чем больше думать!

Этот фокус Никита пытался проделать с Маринкой. Но, правда, пока безуспешно.

А еще вечером к нему придут ребята из их деревни. Родители недавно приезжали. Проведать. Привезли сыну из города диск с новой игрушкой. Экшн крутой. Фашистов «мочить».

Нет! Никита играми на каникулах не злоупотреблял. Не какой-то там геймер, из тех, кто просиживают у монитора сутки напролет. А вот, иногда, вечером, или, когда непогода на дворе, то можно и поиграть.

Мальчик снова сунул голову в лаз, вглядываясь в темноту и сияющий диск на другом ее конце.

Видимо, тоннель освещался достаточно ярко, да и глаза Никиты стали привыкать в темноте. Постепенно, черная мгла, все больше, сменялась серой, стали проявляться круглые очертания стен, потолка и свода.

Из глубины тоннеля донесся чуть слышный стон.

– И даже, вроде, пошевелился кто-то!

Никитку словно связали чем-то. Так во сне бывает. Хочешь убежать, а двинуться не можешь. Нет, волосы у него на голове не зашевелились, и не поседели, как об этом в книжках пишут. В последнем Никитка убедился позднее, внимательно рассматривая себя в зеркале. Но, тогда, Никитке было очень страшно!

Из глубины снова донесся стон.

–Там человек, и ему плохо?

Постепенно чувство страха стало спадать и угасать. Давая волю, нет, не холодному рассудку, а, скорее, рваному и сумбурному, потоку мыслей.

– Там, кто-то ранен? Наверное, это грибник. Как-то помочь надо! Но, как? Надо лезть! Что, туда? Брррр! Но, если он не полезет, то, человек может погибнуть. Из-за него, Никиты, погибнуть. Он, себе, этого никогда не простил бы. Или он трус? Никогда не был и не считал себя трусом, слюнявым слюнтяем. Это деревенские ребята о городских мальчишках так думают. И о нем так думали, поначалу. Никита показал всем, что не трус. Не нытик и не маменькин сынок городской. В деревне его пацанва уважает, реально.

Нет, Никита по селу не ходит и «понты не колотит»! Все просто и по мужски, хоть и пацан! Нос не задирать! Колени не сгибать! Даже, когда тебя согнуть пытаются. Если упал, то встал, и так до победы.

И, когда встать уже не можешь, но, сжав зубы, ты поднялся, и пошел вперед, ты победил. Даже, если снова упадешь, сбитый могучим ударом, и тебя унесут без сознания, или, накроют белым покрывалом, или саваном, ты все равно победитель. Потому, что сражался до конца, до тех пор, пока мог…

Еще один протяжный стон донесся из глубины тоннеля.

Никита еще раз заглянул в темное жерло норы и, энергично работая локтями и ногами, стал продвигаться в глубину.

По мере того, как Никитка полз по тоннелю, световой диск впереди все рос, становился ярче, превращаясь в ослепительное сияние. А вот. оно уже совсем рядом! Еще одно усилие и Никита буквально вывалился из тесной темноты прохода в сияющий простор. И свалился на что-то мягкое, и оно застонало.

Мальчик рванулся в сторону и покатился по мягкому мху.