Читать книгу Эннеады Плотина. Книга 5 - Валерий Антонов - Страница 3

1. Аналитическое изложение ключевых идей Плотина о происхождении множественного мира из абсолютно простого Первоединого демонстрирует строгую диалектическую логику, в которой каждая последующая ступень бытия возникает как необходимое следствие совершенства и полноты предшествующей. Плотин начинает с парадоксального определения Единого как «всего и ничто», что раскрывает его трансцендентную природу: оно есть принцип и условие возможности всякого сущего, но само не является сущим, ибо любое определение ограничило бы его абсолютную простоту. Именно эта совершенная неопределённость, отсутствие какой-либо внутренней дифференциации, становится источником всякого множества. Поскольку Единое совершенно и преизбыточно, оно не может оставаться в себе, но необходимо «изливается» – это не сознательный акт, а непроизвольная эманация, подобная истечению света из солнца или тепла из огня. Таким образом, первое рождение из Единого есть акт метафизической необходимости, вытекающий из самой природы абсолютного совершенства.

Это излияние порождает первое иное – Ум (Нус), который представляет собой первую ступень оформленного бытия. Ум возникает как результат двойственного движения: обращённости к своему источнику (Единому) и возврата к самому себе. Обращаясь к Единому, он получает от него потенцию бытия, становится сущим, а обращаясь на себя – осознаёт и оформляет это бытие в виде мира идей, становясь умом-созерцателем. Таким образом, Ум есть единство бытия и мышления, субъекта и объекта, где каждая идея есть одновременно мыслящее и мыслимое. Важно подчеркнуть, что процесс эманации не нарушает покоя высшего начала: Единое остаётся неизменным, а Ум рождается как его энергия, его внутренняя сила, обретающая самостоятельность. Логика здесь такова: совершенное, вечно пребывающее в себе, порождает иную, деятельную форму себя, не умаляясь при этом.

Следующая ступень иерархии – Душа – возникает аналогичным образом из преизбытка Ума. Если Ум характеризуется покоем и тождеством, то Душа по своей природе динамична и обращена вовне. Она также обладает двойным движением: обращённая к Уму, она наполняется интеллигибельными формами и пребывает в сфере чистого разума (высшая Душа), а обращённая к низшему, она творит свой образ – чувственный космос и природу. Эта нисходящая энергия Души порождает время, пространство и жизнь во всех её проявлениях, включая растительную природу. Плотин вводит важный онтологический принцип: ничто не отрывается от своего источника полностью. Высшая Душа не нисходит целиком, но как бы простирает свою энергию в низшее, оставаясь при этом неизменной в своей высшей части. Таким образом, душа в растениях – это не сама высшая Душа, а её отражение, её сила, предельно удалённая от источника. Этот принцип обеспечивает единство и связность всего сущего: от Единого до низшей материи тянется непрерывная цепь эманации, где каждая последующая ступень есть образ и подобие предыдущей.

Современное звучание этой концепции можно усмотреть в её моделировании иерархической, но неразрывно связанной структуры реальности. Она предлагает не механистическую, а энергетическую и динамическую картину мироздания, где всё существующее связано отношениями порождения и причастности к единому источнику. Идея о том, что высшее остаётся в покое, порождая низшее через излияние своей сущности, перекликается с некоторыми физическими и космологическими моделями, описывающими рождение сложных систем из простых фундаментальных состояний. Кроме того, акцент на обращённости (epistrophē) каждого уровня к своему источнику как условии его существования и полноты представляет собой глубокую экзистенциальную и экологическую идею: сущее обретает свою сущность и устойчивость не в изоляции, а в отношении к породившему его началу. Это система, в которой творение не есть однократный акт, а непрерывный процесс, поддерживаемый силой обратного тяготения твари к Творцу.

2. О природе души и её иерархических проявлениях

Плотин развивает свою онтологическую модель, детализируя принцип непрерывного исхождения и возврата. Ключевой тезис заключается в том, что каждое сущее остаётся недвижно в своём онтологическом ранге, в то время как его порождённая энергия, или образ, принимает низший порядок. Идентичность сущего определяется тем, к какому высшему началу оно «прикасается» и за которое «держится». Таким образом, душа, единая в своей сущности, проявляется в различных модусах в зависимости от уровня, на котором актуализируется её энергия. В растении она действует как низшая, «дерзкая» и «безумная» часть – чисто растительная сила роста и питания. В неразумном животном ведущей становится способность ощущения, а в разумном существе – либо прямое действие ума (Нуса), как высшего принципа, либо самостоятельное движение мысли и воли самой души. Это не разные души, а единая душа, чья активность фильтруется и ограничивается той природой, которую она оживотворяет. Её сущность не раздробляется, но её присутствие градуируется, подобно свету, который, оставаясь единым, может ярко светить вблизи источника и рассеиваться вдали.

Эта логика получает радикальное развитие в анализе судьбы души после разрушения её телесного носителя – например, растения. Плотин отвергает наивное пространственное понимание «ухода» души. Поскольку душа по своей сущности принадлежит к умопостигаемому, не-пространственному порядку, она не «перемещается». Её «возвращение» есть метафора для прекращения активности на данном низшем уровне и восстановления полноты своей энергии в высшем принципе, от которого эта активность исходила. Если срубить корень растения, растительная сила не уходит «в другое место», но перестаёт быть актуализированной в этом конкретном теле. Она либо «возвышается», то есть её энергия вновь погружается в более общую силу души (силу роста вообще), либо, если не происходит возвышения, оживляет иную растительную форму. Критически важно, что этот процесс не предполагает пространственного движения: ум и душа «нигде», пребывая в сфере умопостигаемого. Именно потому, что они «нигде» в пространственном смысле, они могут быть «везде» – быть имманентным принципом жизни в любой точке чувственного мира, не будучи ограничены местом. Однако душа, не сумевшая полностью вернуться к своему источнику и «остановившаяся на середине», обречена на соответствующее её уровню промежуточное существование.

Эта онтологическая схема подытоживается афористичной формулой: каждое порождённое сущее одновременно и оно, и не оно. Оно – оно, потому что обязано своим существованием и сущностью высшему началу, будучи его прямым следствием и образом. Оно – не оно, потому что само это высшее начало пребывает в себе неизменным и не умаляется актом творения. Вся иерархия бытия уподобляется единой протяжённой жизни, единому непрерывному излучению, где каждая последующая ступень отлична от предыдущей, но при этом предыдущая не исчезает в последующей. Они сосуществуют как различные, но неразрывно связанные модусы единой реальности.

Что касается специфики души в растениях, Плотин настаивает, что её творческая активность строго ограничена сферой её пребывания – она творит и поддерживает лишь растительную жизнь. Однако её природа требует дальнейшего исследования, особенно в аспекте принятия «иного начала» – то есть связи с телесной, материальной субстрацией, которая вносит новый принцип – принцип пассивности, делимости и страдания. Это подводит к ключевовой для неоплатонизма проблеме: как чистая, божественная душа вступает в отношение с материей, не теряя себя, и какова природа этого низшего, «худшего» начала, которое, тем не менее, необходимо для полноты космического проявления.

В современном прочтении эта система предлагает глубокую метафизическую экологию. Она описывает мир как единый, одушевлённый и иерархически организованный организм, где даже низшие формы жизни являются прямыми, хотя и ослабленными, проявлениями высшего духовного принципа. Отказ от пространственной локализации души перекликается с некоторыми концепциями в философии сознания и квантовой физике, где информация или связность не имеют конкретного места, но являются организующими полями. Идея о том, что творец остаётся в себе, не истощаясь, а его творение есть необходимое истечение полноты, может быть рассмотрена как метафизическое основание для понимания креативности, инноваций и эманации сложности из простоты в эволюционных и системных теориях.