Читать книгу Исход - Валерий Атамашкин - Страница 2

В небольшой пещере, окутанной полумраком и местами пробиваемом светом факелов на гладко отполированных стенах, стояли пятеро. Все – гномы, крепкие, с длинными заплетенными в косы бородами по самый пояс, все при полном доспехе: кто с огромным топором, кто с молотом за спиной.

Четверо из них, выстроенные в ровную шеренгу, стояли посередине пещеры, а пятый гном стоял прямо напротив них.

На нем были надеты доспехи из адамантия отличной ковки, которым мог позавидовать бы сам Император Ториана, шлем, который венчали рога неизвестно какой твари из самых глубин пещер, крепкие кожаные перчатки с шипами и сапоги со стальными вставками, сшитые гномьими нитями, теми, что с примесью алмазной крошки. На конце густой коричневого цвета бороды был вплетен большой, размером с кулак, кулон, по бокам которого можно было разглядеть острые шипы.

У гнома не было левого глаза, и он носил тонкую повязку из грубой ткани черного цвета через все лицо. Лицо гнома было изрезано шрамами, маленькими и большими.

Помимо огромного тесака за спиной, по левую руку, на поясе его висели ножны с кинжалом, а булава с мини-арбалетом – по правую.

Если приглядеться повнимательней, на нем можно было рассмотреть и несколько амулетов, один из которых висел на шее и изображал дракона элементалей, изогнувшегося в агонии перед смертью, два других, с изображениями драконов – алмазного и огнедышащего, висели на запястьях руки.

Нельзя было не заметить и то, что одна из бровей гнома была попросту выжжена, и кожа на ее месте представляла собой один сплошной рубец.

Гном внимательно изучал тех четверых, что стояли перед ним в пещере и задумчиво пожевывал губу.

Отряд был собран, и Гахкар сказал, что это лучшие бойцы.

Проверять что-либо перед походом было бы глупо, это могло привести к ранению, а значит – выходу бойца из строя. Не хотелось терять людей еще до начала операции. Значит, следовало исключить любую случайность.

Впрочем, гном ни о ком и не просил, он и сам прекрасно справился бы с поставленной перед ним задачей, естественно, за соответствующую плату.

Но раз правители Янтарных рудников считают нужным приставить к нему этих парней – придется присматривать в пути и за ними, отрабатывая жалование еще и этих четверых.

Перспектива открывалась далеко не радужная, но те деньги и надбавка самоцветами, что были обещаны в случае успешного завершения операции, брали верх. Так, значит так.

Спорить с грамотеями, облепившими со всех сторон Царя гномов Джумона Третьего было бесполезно, но вот вытряхнуть из них как можно больше золота – было самое то. Они не скупились на золото, но и если принимали какие-либо решения, то не отступали от своего.

На этот раз поход обещал быть действительно не из легких. Он погладил бороду. Может, стоит порадоваться, что ему выпала такая честь? «Но действительно ли так хороши вот эти…», – подумалось ему.

Мысли гнома прервали шаги, послышавшиеся за спиной.

Бесшумно открылась дверь, и на пороге показался гном в рясе приятного синего цвета. С седой бородой, распущенной на груди и тщательно вычесанной гребнем. Его голову закрывал капюшон.

Сегодня действительно выдался прохладный день, но старый Гахкар, первый советник при Царе гномов, скрывая свое лицо под капюшоном и жалуясь на сквозняк в пещерах, мог, таким образом, запросто завуалировать свое нежелание быть узнанным.

Однако здесь скрываться было не от кого, и старый гном сбросил капюшон с головы.

Факелы осветили покрытое сплошной сеткой морщин лицо с бледно-желтым оттенком кожи.

Гахкар поежился, почувствовав как ветерок, гулявший по пещере, найдя брешь в его рясе, обдал его холодком и закутался в синюю ткань, словно в плащ.

– Как тебе наши бойцы, Тунда? – спросил он, обращаясь к тому самому гному, что проводил смотрины.

Гномы, стоявшие в шеренге, все как один низко опустили головы и замерли, приветствуя советника. Таков уж был обычай: пока старший сам не соизволит обратить внимание на нижестоящих в иерархии – приходилось выражать свою покорность столько, сколько это покажется ему нужным.

Советник жестом показал, что увидел приветствие, и гномы подняли головы.

Тунда покосился на Гакхара.

– Отойдем на секундочку, – проговорил он.

Советник кивнул, и оба гнома отошли в другой конец пещеры под любопытные взгляды бойцов, оставшихся стоять в этаком мини-строю.

Тунда, как только они отошли на почтительное расстояние, где их уже никто не мог слышать, резко остановился и словно стальными тисками сжал Гакхару руку.

Советник отпрянул от неожиданности.

– Я че-то не понял, Гакхар! Ты обещал мне бойцов, которые будут землю зубами грызть и врагов разметывать!? А это кто? – прохрипел Тунда.

– Отпусти, мне больно! – Гакхар попытался высвободиться из рук Тунды, но у него ничего не получилось, и он так и остался стоять, морщась от боли.

– Я спрашиваю: что это за сброд? – опять прохрипел гном. – Ты хочешь, чтобы я отказался от задания, и пропади оно все пропадом… Хочешь, так? Зачем мне лишняя обуза в пути? – он, наконец, отпустил руку старика, и тот принялся ее растирать, обиженно посматривая на своего собеседника.

– Это лучшие бойцы, Тунда, зачем ты говоришь такие вещи?

– А если я сейчас какому-нибудь твоему лучшему бойцу башку снесу прямо вот этой вот булавой? – гном хлопнул по поясу с той стороны, где висело оружие.

Гакхар заморгал.

– Ты чего?

Воин скрипнул зубами.

– Да того, что мне с ними в бой идти, а тебе – здесь прохлаждаться! Каков договор был? Я один пойду гадов мочить! Теперь ты мне лишние проблемы создаешь с этим бродячим цирком, а золота – столько же, и камнями ты мне плату не увеличиваешь!

– Советники Царя считают, что тебе потребуется поддержка в пути, что ты не должен тратить свои силы, – развел руками советник.

– Да что твои советники знают и умеют, кроме как языком молоть, да одно место протирать?

Гакхар побледнел от таких слов, но ничего не сказав в ответ, лишь кивнул.

Другого выхода нет. Тунда действительно был лучшим.

Никто не знал, откуда взялся этот парень, и как он оказался на Драконьей гряде среди остальных гномов, но лучше его не было и похоже – не будет.

Он действительно мог снести голову любому, даже самому лучшему бойцу из Янтарных рудников. Тунда по ловкости ничем не уступал легендарным ассасинам, а по выученности и мастерству, тактике и стратегии ведения боя, возможно, даже превосходил тех великих мастеров, искусством которых восхищались все жители Ториана.

О делах Тунды ходили легенды, поговаривали, что гном в одиночку может расправиться с дюжиной врагов. Для него ничего сложного не представляет поймать стрелу эльфа, пущенную с нескольких десятков шагов, то есть почти в упор, и поломать прямо в воздухе копье, брошенное Имперским пехотинцем.

Сам Гакхар однажды видел, как Тунда, напившись эля, поднял бугая в таверне одной рукой и вышвырнул его в окно, да так, что тот летел несколько футов кувырком.

Говорили и о том, что Тунда знаком с магией Силы, хотя Гакхар не был уверен в этом до конца, потому что даже лучшие чародеи Янтарных рудников хоть и знали в совершенстве предметную магию амулетов и начертательных символов, но никак не могли освоить ту же магию стихий.

Отказываться от услуг Тунды было бы просто глупо, хоть и просил гном за свои услуги очень и очень много. Но то, что ему предстояло выполнить сейчас – стоило тех денег, на которые придется раскошелиться советникам в случае успешного завершения похода. Если все сложиться успешно, и Тунда принесет из похода ту вещь, которую должен, тогда…

Тогда все будет не просто хорошо, а отлично. Тот странный человек, который сказал об этом, не мог обмануть. Ведь именно гномы в свое время господствовали во всем Ториане, подвинув самих эльфов! И он понимал это, тот, кто скрывался за личиной странного человека хотел все вернуть.

– Я хочу поверх еще мешок самоцветов, – сказал Тунда.

Советник опешил. Мешок самоцветов! Да тот, кто обладал бы таким богатством, смог жить безбедно до конца своих дней, ни в чем себе не отказывая!

Но не соглашаться было нельзя. Гакхар несколько секунд колебался:

– Мешок самоцветов без огранки, по рукам? – начал он торг.

Тунда хмыкнул, ему явно не понравилось предложение Гакхара:

– Тогда забирай ко всем бесам подземным своих бойцов!

– По рукам, – чуть слышно проговорил Гакхар. – Мешок самоцветов с огранкой и – по рукам.

– Так-то лучше, и в следующий раз, думай своей башкой, прежде чем такое делать! Ты меня понял?

Гакхар снова проглотил оскорбление. Если бы перед ним стоял любой другой воин, его тотчас же, независимо от чина и ранга, за подобную дерзость в адрес советника самого Царя ждала бы казнь или работа в копях до конца дней своих. Но Тунда был избран, и утверждал его, в том числе, сам Гакхар. Да хотя бы потому, что среди воинов не было других кандидатур. И голосовали они, по сути, за одну единственную. Как раз за кандидатуру этого бородатого силача.

– Деньги, самоцветы и пир к моему возвращению, все как договаривались, – Тунда окинул советника взглядом. – Ты принес карту?

– Вот она, – Гакхар поспешил вытащить из-за рукава, где таился потайной карман, свернутую в свиток карту и протянул ее воину.

Тунда взял карту и, небрежно развернув, просмотрел. На кожаном клочке были нарисованы какие-то изображения, и Тунда сразу нашел то, что ему надо. Он довольно кивнул, поглаживая железный кулон, вплетенный в кончик бороды.

– Я все понял. Будет тебе и твоя штучка и все – как надо, – он хлопнул советника по плечу, да так, что тот еле устоял на ногах, и подмигнул единственным глазом.

* * *

Недвижимые Столбы остались где-то далеко позади, укрывшись за очередным холмом и пролеском из целой смеси самых причудливых деревьев, в которых жили не менее причудливые обитатели.

Сорах размеренными шагами двигался куда-то на юг. Солнце высоко взобралось над горизонтом, освещая раскинувшийся вокруг пейзаж нежными весенними лучами. Оно согревало нежившиеся в тепле цветы, которые только-только распустили свои бутоны после ночного сна, и переливалось зайчиками в плещущемся неподалеку от тропы, что уводила вдаль, ручье.

День начинался той игрой природы, за которую так любили свои леса эльфы.

Красотой – за которую ее любили люди.

Дышащей мощью, что так восхищала жителей пещер и подземелий, когда те выбирались на земную гладь.

Мудростью, так ценимой друидами.

Каждая раса, нашедшая свой дом в разных уголках Ториана, будь то леса, горы, степи или подземелья, вносила свою дань уважения природе. Ведь какие бы распри не происходили между орками и эльфами, гномами и троглодитами, и всеми нелюдьми и людьми – природа всегда принимала на равных всех обитателей большого мира.

Лес с удовольствием пускал в свои пределы гоблинов, а степи раскрывали просторы гномам, но для этого природу следовало полюбить.

Естественно ничего подобного нельзя было сказать о коренных землях рас: о древнем лесе светлых эльфов Местальэ, о Янтарных рудниках гномов, о могучем Фларлане темных эльфов, а также о прочих местах, чтимых их обитателями за святыни, которые просто не принимали чужаков из других народов.

Когда-то все было именно так…

Но не сейчас, когда настали столь тяжелые для мира Ториана дни.

Едва заметная дорожка, протоптанная в траве, через несколько футов сворачивала на запад, и Сорах, ничуть не колеблясь, сошел с нее и двинулся далее по прямой, ступая ногами обутыми в неброские сапоги по зеленой пахнущей свежестью траве, на которой еще не успела засохнуть утренняя роса.

Все, что было возможным сделать на данный момент – было сделано.

Ему достаточно ловко удалось обойти заставу, выставленную на рубеже Бешгара и оставить в дураках не только стражу, но и магов хваленного Арканума, которые даже не повели головой.

После того как Империю одолела невиданная доселе зараза – Черная смерть, пожирающая все живое, словно проголодавшийся путник за столом, Император Нравон издал указ о запрете внутренних перемещений во избежание смут. Мера была направлена и на то, чтобы избежать распространения заразы в тех частях Империи, в которых Чума еще не дала о себе знать с полным размахом.

Такие земли в основном лежали в угодьях вольных феодалов разношерстной знати на северо-востоке. Там Черная смерть только собирала свой первый кровавый урожай.

Гильдии магов Арканума, бросившие свои основные резервы на борьбу с недугом, привлекали к изготовлению и наложению заклятий-эликсиров даже подмастерий, едва умевших черпать энергию из основного потока Сил. При этом маги не успевали помочь отведенным с линии фронта и развернувшимся внутри Империи второй, пятой и девятой кавалерийским баталиям. Кавалеристы вместе со стражей городов и сел как раз воплощали в жизнь приказ Императора Нравона по запрету на перемещения внутри Империи.

Однако Сорах прекрасно понимал, что, несмотря на все внешние неурядицы и смуты, Арканум оставался все также силен и опасен. Придворные гильдии Огня, Земли, Воздуха и Воды ни на секунду не ослабляли натяжение магических нитей внутри Империи.

Понимали это и в пятой гильдии Торианской Империи – гильдии Пространства, когда продумывали, как можно сделать так, чтобы Сорах мог вырваться на юг без подозрений, отведя от себя взор ненужных соглядатаев, будь то маги или обычные рыцари, стоящие на службе Императора Нравона.

Продумывали и придумали, а Сорах осуществил план.

Немного болела голова, и ныл бок, но молодой маг понимал, что вынужденное сотворение заклинания обратимости смерти со всего лишь второй ступенью защиты – стоили того.

Он черпал Силу на заклятье из…

ТОРСИОННЫХ ПОЛЕЙ!

Можно сказать ему еще повезло, что последствия оказались столь незначительны. Сорах до сих пор удивлялся самому себе и тому, как быстро удалось сотворить заклинание обратимости, не задев при этом основной нерв магических сообщений Арканума.

Ведь если кто-нибудь из магистров той же гильдии Воздуха или Огня пронюхает, что на их территории ворожит маг Пространства – пришлось бы начинать ненужный диалог. Ненужный никому, кроме Собрания Арканума, который, конечно, всегда и везде искал свои собственные выгоды и интересы.

Кроме того, сразу начались бы задаваться и ненужные вопросы, на которые Аркануму ответа не следует знать в принципе.

В последнее время эти проныры из четырех придворных гильдий, кажется, стали догадываться, зачем была создана гильдия магистра Некреуса…

Но для того он и черпал Силу из Торсионных полей – того пространства, которое обычные маги Арканума не использовали вовсе, считая его бесперспективным источником.

Однако стоило быть осторожней – сотворенное заклятье могло возмутить привычное для чародеев Арканума магическое поле Силы.

Поэтому Сорах ставил два уровня защиты, несмотря на то, что Торсионная магия по своей сути была слабее иных магических субстанций и не имела такого отката в пространстве, который смогли бы ощутить члены стихийных гильдий.

Он остался незамеченным, перейдя границу беглецом, и специально попался на глаза местной страже, чтобы разыграть ту самую сценку с убийством.

Не существуя для Арканума магически, как субстанция – он перестал существовать и как человек.

Теперь бояться нечего. Поэтому Сорах уверенно шел вперед, изредка накладывая заклятия поиска и первых ступеней контрмаскировки.

* * *

День прошел на удивление спокойно. Несколько раз заклинание поиска, умело сплетенное Сорахом, оповещало о хищниках, затаившихся в близлежащей чаще. Но он считал лишней тратой времени никому ненужные схватки да хоть с теми же прятавшимися в тени кровососами, которые так ценились еще на первых курсах университета, когда молодые маги, все как один, пытались доказать друг другу, а также самим себе и своим наставникам познания в боевой магии. Теперь он предпочитал ставить заклинания отвода и беречь силы. Такие схватки могли привлечь к его персоне и ненужное внимание, что было бы непозволительной роскошью сейчас.

Сорах уже давно привык, что в Ториане никому нельзя прощать ошибок, потому что любую твою ошибку никогда не простят тебе. И самое главное: знать цену каждой ошибки, и знать, что может последовать за каждым твоим решением. То, что может сейчас казаться мелочным и на первый взгляд не имеющим перспектив – всегда является лишь началом длинной цепи последующих событий, сворачивающейся в огромный ком, который уже не будет никаких сил расплести.

Так говорили мудрецы гильдии Пространства, считающие, что случайностей не бывает, и каждое решение имеет свое продолжение в дальнейшем, и все потому, что весь Ториан, связанный Торсионными полями, тонким магическим пространством Силы, покамест входит в выдвинутую ими теорию обратной связи.

Сорах слабо разбирался в теоретике старейших мудрецов гильдии, но не верить в их заключения, обильно подкрепленные годами опытов и рассуждений, не было смысла. Да и не хотелось вовсе.

Все, что хотелось сейчас – развести небольшой костер и согреться.

Солнце, еще недавно ярко светившее с небес, давно скрылось, напоминая Сораху, что в этой части Ториана даже поздней весной бывают прохладные вечера.

Ноги натружено гудели, а тело пронзала усталость. Но, не смотря на это, Сорах решил не использовать магию, он сам собрал охапку хвороста в округе, из которого затем и развел небольшой костерчик. Для этого все же пришлось использовать заклинание, потому что никакого другого инструмента под рукой просто не было, а возиться и придумывать какие-то изощрения по типу трения палок друг о друга – совершенно не хотелось. Так он только потерял бы силу и время, и где гарантия, что развел бы при этом костер?

Согревшись, он достал из правого кармана своего кафтана собранные еще днем грибы. Пару подосиновиков и еще несколько не менее аппетитных грибов размером с ладонь, названия которых Сорах не знал, но, просветив примитивным заклятием, требующим лишь сосредоточения мысли, удостоверился в том, что грибы съедобны. Из другого кармана показалась горстка ягод земляники, немного помятых во время путешествия.

Хотелось есть, и Сорах, усевшись поудобнее, нанизал грибы на первую попавшуюся ветку и протянул ее к костру. Другой рукой он брал ягоды земляники и клал себе в рот, посматривая по сторонам и предусмотрительно поставив на свой мини-лагерь заклинание отвода глаз.

В этом лесу водилось много хищников. Приближалась ночь – пора тех же кровососов, правда, они готовы были напасть еще днем, но ночью – гораздо вероятней, поэтому лучше было предостеречься. А вдруг встретишь кого похуже, чем эта кровососущая дрянь?

Земляника буквально таяла во рту. Он доел последние ягоды и, не дожидаясь пока остынут грибы, поглотал их один за другим. В животе приятно заурчало. Он не ел больше суток, и небольшая порция ягод и грибов несомненно должна была придать сил.

Догорали последние угольки в костру.

Ну что же? Сорах огляделся по сторонам и для пущей уверенности пустил в ход пару заклятий поиска, используя тройную степень контрзащиты и отвод глаз с маскировкой.

Теперь, когда он далеко от границ Империи, магистры могли удостовериться, что Аркануму не перехватить посланца гильдии Пространства.

Сорах поднялся на ноги и, продолжая оглядываться по сторонам, выпустил небольшой фаербол в землю под ногами. На месте удара образовался выжженный круг на удивление правильной геометрической формы.

Он вытянул руки ладонями вниз перед собой.

Большие пальцы медленно коснулись ладоней.

Глаза мага, словно у человека, который пребывал в экстазе, закатились.

С губ сорвался чуть различимый шепот, больше похожий на неровное дыхание.

Могло показаться, что Сорах готовиться к предметной волшбе, магии амулетов, артефактов, трав и прочего, что использовали гномы в своих обрядах. Однако неожиданно с кончиков рук Сораха сорвались едва заметные потоки чистой Силы. На земле, где покоился выжженный фаерболом круг, начали появляться тонкие правильные линии, вырисовывавшие пентограмму. Эти линии сменились не менее тонкими ломанными кривыми, разбросанными уже под гексаграммой под разными углами.

Маг продолжал шептать, его глазное яблоко, казалось, перевернулось наизнанку, но луч, срывающийся с кончиков пальцев, делал свое дело. На лбу Сораха выступили холодные капли пота. Внутри круга вырисовывались различные пента- и гексаграммы.

Наконец поток Силы иссяк, но рисунок, оставленный на земле, продолжал светиться.

Сорах медленно потянулся к кинжалу, висевшему на поясе. Тому самому кинжалу, которым побрезговал Аур и на который не обратили внимания стражники капитана Ордона. Он вытащил грубое оружие, сталь которого блеснула в свете луны, и выверенным движением, полоснул себя по запястью. На круг под ногами хлестнула кровь. Кинжал выпал из рук, и Сорах, гулко выдохнув, рухнул наземь. Грудь, словно тисками, сжала боль. Круг, почувствовав кровь мага, вдруг вспыхнул, но уже какое-то мгновение спустя также резко и погас, оставив после себя выжженный котлован глубиной в локоть.

На самом дне, неприметно для глаза, лежал свернутый и обитый печатью сверток.