Читать книгу Супердиверсант Сталина. И один в поле воин - Валерий Большаков - Страница 6

Украина, Цуманские леса, урочище Лопатень. 7 мая 1942 года

Первые отряды 3-й ОМСБОН переправлялись за линию фронта с начала апреля. Это были маленькие мангруппы – маневренные группы, они просачивались сквозь передовую, минуя немецкие части, и растворялись в лесах.

Не все мангруппы соглашались топать пешком, частенько гитлеровцы лишались грузовиков, пропадали даже навороченные «Хорьхи» для генералов. А отряд «Варяги» и вовсе отправился на поезде, угнав немецкий паровоз с парой вагонов и цистерной, полной синтетического бензина.

Ничего, как выяснилось, тягачи и танки жрали синтин с удовольствием.

Забрасывали мангруппы и по воздуху, и все они сбредались на Западной Украине, в глуши, среди просторов Захидного партизанского края, где шумели Мазурские, Сарненские, Цуманские леса.

По пути туда разведывательно-диверсионные отряды избегали боестолкновений с немцами, дабы не усложнять продвижение своим соратникам.

Мангруппы с самого начала создавались как начальствующие ядра – они встраивались в партизанские отряды и бригады, организуя их в слаженные подразделения, искореняя атаманщину, внедряя дисциплину. Похоже было на толпу новобранцев, к которым являлись офицеры, строили тех, гоняли и обучали, а после вели в бой. При этом редко когда приходилось заменять прежних командиров – те, как батька Минай из Суражского партизанского края, часто являлись стратегами-самородками, обладавшими авторитетом среди местных.

Сместить такого означало бы нанести вред общему делу.

Судоплатов добирался до Цуманских лесов на «Юнкерсе», затаренном бензобаками. Немцы «свой» бомбер не трогали, хотя разок и поднимали в небо пару «мессеров», интересуясь, кого это там несет в сторону от фронта. На этот случай имелся «Дуб» – здоровенный австриец-шуцбундовец по фамилии Добрицгофер, из отряда «Победители». Он занимал место радиста, сидя рядом с Женей Трошкиным, только ниже, и обстоятельно, на берлинском диалекте, развенчивал подозрения пилотов люфтваффе, доверительно намекая на важного чина, восседавшего за штурмана-бомбардира.

Все четыре члена экипажа «Ю-88» размещались в кабине перед крылом и глядели на мир через решетчатую раму фонаря, не зря прозванную «жучиным глазом».

Пилот – капитан Четверкин – располагался слева, штурман-бомбардир – комиссар Судоплатов – сидел внизу. Бортинженер – майор Трошкин – пристроился за пилотом лицом назад, а радист, в случае чего, мог спуститься еще ниже, в подфюзеляжную гондолу с пулеметной спаркой.

Самым сложным оказался не перелет, а получение допуска от Берии. Нарком был категорически против личного участия Судоплатова в партизанской войне, и Павлу потребовалась масса изобретательности, чтобы добиться разрешения.

«Попробуйте только погибнуть, – мрачно пошутил Лаврентий Павлович напоследок. – Расстреляю!»

Судоплатов усмехнулся. Он прекрасно понимал наркома. Окажись в руках гитлеровцев такой носитель сверхсекретной информации, как начальник IV управления НКВД, многим пришлось бы очень плохо.

«Легкомысленный ты человек», – вздохнул Павел.

С другой стороны, сдаваться живым он не собирался, поскольку понимал долю своей ответственности, а пытки кому угодно развяжут язык.

Ко всему прочему, его личное участие было необходимо не только для «сверки стратегии», но и ради моральной поддержки бойцов «теневой» РККА. Партизаны и разведчики-диверсанты должны знать, что их командующий не отсиживается в далекой и безопасной Москве, а находится рядом с ними, пусть даже и не «впереди, на лихом коне».

Это здорово упрочивает связность.

Было у Судоплатова и еще одно оправдание – необъятность просторов Родины. Оккупанты просто не в состоянии расположить повсюду внушительные гарнизоны для борьбы с партизанами, им для этого не хватит никаких людских резервов. Немцы отхватили такой кусок чужих земель, что совладать с ним не способны, а земли эти отнюдь не распаханы да ухожены, как в Европе, где чувствуется нехватка «жизненного пространства». Тут куда больше лесов да болот, включая благодатную Украину. Короче говоря, есть где затеряться партизанской армии!

– Подлетаем! – сообщил невозмутимый Четверкин.

– А ты откуда знаешь? – улыбнулся Судоплатов. – Из меня штурман фиговый!

Пилот ухмыльнулся:

– Сориентировался! Сигнал пошел. А ночью я бы огни высматривал… Ага!

Тут Павел и сам рассмотрел узкую и плоскую луговину, скользнувшую под крыло. Луговина была изогнута этакой исполинской «галочкой», напоминая чертеж бумеранга. А вот и ракета взвилась, хлопнула, калясь изумрудно-зеленым светом.

– Приготовиться к посадке!

«Юнкерс» описал круг над секретным аэродромом и заскользил вниз, как на салазках с горы. Лес, немного кренясь, словно поднялся снизу, подхватывая самолет.

Толчок – и бомбовоз покатился с гулом и громыханием по стальным листам.

«Молодец Кочетков, все продумал!»

Самолет, ревя моторами, медленно развернулся, тулясь к лесу, и из зарослей выбежали партизаны, волоча на плечах свернутую масксеть.

В первых рядах встречающих Судоплатов узнал Дмитрия Медведева. За его спиной глыбился Николай Королев, чемпион по боксу в тяжелом весе, верный телохран «Мити».

Спрыгнув в траву, Павел тотчас же попал «в окружение». Первой полезла обниматься Марина Ких, и Судоплатов с удовольствием чмокнул радисточку в щечку. Промешкал – и дал себя облапить могутному Королеву.

– Прощайте, товарищи… – просипел Павел.

Тяжеловес хохотнул и выпустил командарма из медвежьих объятий. Судоплатов огляделся.

Сияющий Санька Творогов, основательный Федор Пашун, невозмутимый Дарбек Абдраимов, порывистый Серега Стехов, юркий Гриша Шмуйловский, неразлучный с представительным Альбертом Цессарским, смуглые Ривас и Хосе Гросс, киногеничный Коля Кузнецов, хитроватый Жорж Струтинский… Все свои!

– Пошли! – хлопнул Павел Медведева по плечу. – По дороге доложишь.

И они пошагали всей толпой, встречавшие и прибывшие.

– С самолетами пока худо, – вздохнул Дмитрий. – Четыре «мессера» позаимствовали, еще два в починке, на неделе, значится, будет шесть. Почти что эскадрилья, вот только толку от них… Разбомбить даже железнодорожный узел нечем. Наши «Юнкерсы», которые «лаптежники», их тоже шесть, в ремонте – попали под огонь зениток, еле возвернулись. Пробовали вешать бомбы «Мессершмиттам» под крылья, а как их бросать без прицелов и прочего? Да и неохота было самолеты курочить… Они у нас всегда в полной боевой. Если фрицы заявятся нас самих бомбить, поднимем в воздух нашу авиацию, пообщипаем люфтваффе!

– Правильно, – кивнул Судоплатов. – Хоть самолеты и трофейные, а ломать их не стоит. Пригодятся в хозяйстве. Тут занятная инфа пришла, то бишь информация – немцы собрались перегонять под Ровно группу «Юнкерсов» и «Мессершмиттов». Аэродром там вроде как маленький, вот и надо будет хотя бы бомбардировщики… того… экспроприировать. Ты как?

– Я «за»! – встрепенулся Медведев и улыбнулся: – А чего вы спрашиваете, товарищ командующий? Приказывайте!

– Не привык, Митя! Чего смеетесь? Кстати, а летунов у вас хватит?

– Да их у нас даже больше, чем нужно! Мы аж на три лагеря для военнопленных напали – под Киевом, в Фастове, в Виннице. Сейчас у нас сотни три летчиков и танкистов! Им бы еще матчасть… Нет, вы не думайте чего, семь танков мы отбили, причем две «тридцатьчетверки» – немцы их оприходовали, кресты намалевали. Так что «броня» у нас есть. Артиллерия опять-таки имеется – более ста орудий! Зенитные, противотанковые, гаубицы. Правда, расчеты не полные, тут нехватка.

– Это ничего. Я там, «по знакомству», артиллеристов вытребовал на целую батарею.

– Вот это славно! – обрадовался Дмитрий.

– А со снарядами как?

– Вообще отлично! Склады забиты и патронами, и снарядами, и минами, и даже бомбами! Мы и горючего натаскали, изловчились – приперли железнодорожные цистерны в овраг, засыпали сверху… Тонн двести есть, и бензина авиационного, и синтетического, для танков. Провизией опять-таки, запаслись.

– Молодцы, – кивнул Павел. – Кстати, поздравляю, товарищ Медведев, вы назначены командующим 2-й Украинской партизанской дивизией.

Николай Королев довольно крякнул.

– Ух, ты! – пискнула Ася Краснобаева.

– Служу Советскому Союзу! – вытянулся Медведев.

– И правильно делаешь, Митя, – улыбнулся Судоплатов.

Все рассмеялись, и Дмитрий Николаевич расслабился.

– Неожиданно как-то, – смутился он.

– Ну, не все ж тебе опергруппой командовать. Пора на повышение. В принципе, для тебя мало что изменится, партизанская дивизия – она и есть партизанская, общего построения не будет. А действовать она станет малыми маневренными группами, разбитая на отряды и бригады. Поэтому нам потребуются опытные радисты, ну и радиостанции, конечно. Немцы на них богаты…

– А мы уже захватили несколько машин радиофицированных, – вставила свое слово Марина Ких. – Командирских, наверное. Бронированные они, и с пулеметами.

– Ну, если с пулеметами, тогда ладно! Так, еще что я хотел сказать… Из Спадщанского леса, это на Сумщине, к нам вышла 1-я Украинская партизанская дивизия[8] Сидора Ковпака. Сидор Артемьевич шороху навел на востоке, теперь двинулся в Карпатский рейд. Дивизия его продвигается отдельными отрядами и батальонами, а всего с ним тысяч двенадцать человек, да как бы не больше. По слухам, к партизанам Ковпака присоединились казахи из «туркестанского легиона», который сколотили немцы из военнопленных. Судя по времени, дивизия уже форсировала Припять.

– Примем, – широко улыбнулся Медведев, – леса у нас большие!

Из записок П. А. Судоплатова:

«После оккупации Польши немецкими войсками наша армия заняла Галицию и Восточную Польшу. Галиция всегда была оплотом украинского националистического движения, которому оказывали поддержку такие лидеры, как Гитлер и Канарис в Германии, Бенеш в Чехословакии и федеральный канцлер Австрии Энгельберт Дольфус.

Мою жену направили во Львов вместе с Павлом Журавлевым, начальником немецкого направления нашей разведки. Мне было тревожно: ее подразделение занималось немецкими агентами и подпольными организациями украинских националистов, а во Львове атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины.

Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни: оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать в ходе советизации. Огромным влиянием пользовалась украинская униатская церковь, местное население оказывало поддержку организации украинских националистов, возглавлявшейся людьми Бандеры. По нашим данным, ОУН действовала весьма активно и располагала значительными силами. Кроме того, она обладала богатым опытом подпольной деятельности, которого, увы, не было у «команды» Серова, хрущевского помощника. Служба контрразведки украинских националистов сумела довольно быстро выследить некоторые явочные квартиры НКВД во Львове. Метод их слежки был крайне прост; они начинали ее возле здания горотдела НКВД и сопровождали каждого, кто выходил оттуда в штатском и… в сапогах, что выдавало в нем военного: украинские чекисты, скрывая под пальто форму, забывали такой «пустяк», как обувь. Они, видимо, не учли, что на Западной Украине сапоги носили одни военные. Впрочем, откуда им было об этом знать, когда в советской части Украины сапоги носили все, поскольку другой обуви просто нельзя было достать…»