Читать книгу Стрелы Перуна - Валерий Цуркан - Страница 2

Деревня Полянка находилась на опушке леса. Несколько дворов, на каждом по корове и по кобыле, коней не было, зачем они крестьянам, чай, не воины! Было небольшое поле, которое пахали сообща. Лошадей иногда жалели и поле часто обрабатывали так – трое тянули борону, двое прижимали ее, и она скребла по земле, вгрызаясь в нее сучьями. Земля сопротивлялась, но каждый раз покорялась воле людей. Весной мужики были заняты пахотой – несколько человек налегали на борону, а на краю поля лежали луки и колчаны со стрелами – на случай опасности, иногда поблизости бродили чужие, уже давно люди боялись встреч с татарами, хотя в эти края они особо и не заходили. Летом присматривали за полем и ходили на охоту.

Бажену было одиннадцать лет. Пахать ему еще не давали, тяжеловатая работа для ребенка, а в лес за грибами и ягодами посылали.

Весна была жаркой и старики говорили, что будет засуха. Зимовать, дескать, придется впроголодь. Теперь вся надежда была на лес. Грибы не хлеб, но с голоду помереть не дадут. Но сейчас и грибов не увидишь, такая жарища, а дождя все нет. Ну, хоть ягодками разжиться. Лето дано уже в разгаре, разные ягоды поспели.

С самого утра Бажен с товарищем-погодком, Всемилом, отправились в лес. Оба они были рослыми, крепкими для своих лет. Бажен, рыжий, лицо в конопушках, дружок его русый, а лицо с раскосыми глазами, больше на половца похож, чем на русича. Говорили, что прабабка его из половчан была, да Бажену это неинтересно. Главное, найти ягод побольше. Напороться от пуза и в деревню принести побольше. А если косой попадется, или белку удастся подбить, это совсем удача будет.

На белок с зайцами они, конечно, не рассчитывали, но луки с собой взяли. Отец Всемила был мастер знатный и сделал обоим отменные луки под руки их детские. От настоящего оружия, которым и врага убивали, и дичь били, они отличались только размерами. Тетива из сухожилий звериных так и поет под руками, когда выпускаешь стрелу. Очень хорошие луки делал Вячко, Всемилов отец, ни у кого таких не было. И для детей сделал как для взрослых, не пожалел ни времени, .ни старания.

На охоту ребята, конечно, не надеялись. К этому нужно загодя готовиться. Охотились чаще всего гурьбой, загоняя медведей, а потом делили на всех. На мелочь обычно не ходили, разве что по одному. Не бегать же толпой за одним зайцем, чего там поделишь? И ведмед – это много мяса, правда, опасный зверь, но что тут сделаешь. Эвон в прошлый раз задрал одного во время охоты. Так лапой двинул, аж волосы начисто с головы сбрил. А еще ране и отца Баженова порвал.

…Лес начинался сразу за полем. Бажен любил лес, ему нравилось ходить по густым зарослям, искать грибы да ягоды, слушать пение птиц и вторить им на свирельке. Охота была ему не по душе, и лук носил с собой больше на всякий случай – если уж заяц под ноги попадет, то тут сам бог велел стрельнуть по нему. Природу мальчик любил и старался ей не вредить – отец учил его, что если ты не будешь попусту убивать зверушек, то и они на тебя обиды держать не станут, а случится что, еще и помогут. Правда, отца это не спасло. Но Бажен все равно на лес был не в обиде, хотя поклялся, что будет убивать медведей (не смотря на всю его нелюбовь к охоте), как только представится такая возможность. Только ни одного еще не убил, не встречал он их пока. А Всемил был таким же, как все. Мать-природа была ему побоку, лишь бы наесться от пуза.

…Они вошли в лес и погрузились в особую тишину, когда слышен каждый шорох. Под покровом густого леса они шли все дальше и дальше от опушки. Бажен знал много ягодных мест и Всемил всегда доверялся ему. Здесь брусника, тут черника, тут земляника. Однажды Бажен наелся перезрелых ягод и опьянел как с медовухи, над ним потом смеялась вся округа, пьяницей называли. А ведь всего-то несколько горстей проглотил зараз. Ягода была приторно-сладкая, какой бывает только перезрелая. Слишком сладкая, такую хочется глотать и глотать, пока не наешься вволю. Или пока не захмелеешь, если ты ребенок, не пробовавший пьяного меда.

Но сейчас такой ягоды еще не будет, рано, не перезрела еще.

– Где ягода-то? – спросил хмурый Всемил, рыская глазами по траве.

Шел он как боров, под ногами трещало так, будто по лесу бежала целая дружина.

– Вот ты чудо-юдо! Дальше надо идти, – ответил Бажен. – Здесь нету ничего. Собрали, когда лесовали в прошлый раз. На обратной дороге и порвали всю ягоду.

– Лесова-а-ли, – передразнил Всемил. – Одну лисицу скопом поймали, от и вся лесовка. Лисовали, я бы сказал.

– Не шуми как корова, чудо ты юдо! – прошипел Бажен. – Ходи тихо, весь лес расшугаешь!

Всемил замолчал, стараясь идти потише, но ветки под его ногами все так же громко трещали – он, и правда, был неуклюжим.

– Корова! – улыбнулся Бажен. – Чисто корова!

– Сам ты корова! – обиделся Всемил. – Очень даже тихо иду. Ветки сухие под ногами, я же при чем?

– У меня тоже под ногами, а я иду тихо, – заметил Бажен. – Лес не любит когда шумно, он тишину любит. Перестань трещать и услышишь, как лес говорит.

Всемил замер на месте и стал прислушиваться. Где-то чирикали птицы, долбил дятел, шуршала листва. Слушал он недолго.

– И ничего он не говорит, чего ты вираешься?¹ Птицы это…

– Птицы – это и есть лес. Мне батька давно еще говорил. Слухать заставлял. И ты учись или так и будешь глухой… Слышишь, иволга запела? Прямо как свирель! Ляпота-то какая!

Пение иволги и правда, было похоже на игру свирели, она то щебетала, то свистела тонким голоском, будто подражая свирельщику. Хотя, кто еще кому подражает!

Бажен достал из сумы свою дудочку и стал на ней играть, словно насмехаясь над птицей.

– Ну, птичка, ну свистит, – нарочито грубо сказал Всемил. – Что ж тут такого? Пошли уже за ягодами! Показывай, где они. Нам еще поесть успеть, да собрать два лукоха полных. Неча здесь птиц слушать.

– Экий ты злой, Всемил! Никакой красоты в тебе нету! – Бажен убрал свирель.

– Я как все. А вот ты иногда дурить начинаешь. Мне батя говорил – ты, мол, весь в своего папку, не пойми о чем думаешь. Все о птичках, да о свирельках.

– Ладно, пойдем, ягоды кажу! – перебил Всемила Бажен. – Вот дурю я, дурю, а с лесом дружу. А ты здесь пропадешь. Покрутись на месте и дорогу домой забудешь.

– И ничего не пропаду.

– А вот с какой стороны избы наши стоят?

– Избы? – Всемил оглянулся и ткнул пальцем за спину. – Там!

– А вот не там, чудо ты юдо! – торжествующе сказал Бажен и показал рукой в бок. – Оттуда мы идем. Без меня заплутал бы.

***

Они ушли далеко в лес, дальше начался бурелом, здесь не то, что на лошади, тут и пешим идти было тяжело. В сосновом бору бродить было бы еще можно, сосенки стройные, ровные, между ними всегда удобно ходить, а в дубняке или в осиннике не продерешься. Трава чуть не по пояс, а подлесок настолько густой, что иногда приходилось подолгу обходить, чтобы пробраться вперед. Кустарник цеплялся за луки, болтающиеся за спинами, и за портки, норовя порвать грубую ткань, а коренья деревьев едва не сдергивали лапти с ног. Пару раз приходилось останавливаться и поправлять обувку.

– Как ты ходишь здеся? – спросил Всемил, когда ветка хлестнула его по щеке и расцарапала в кровь. – Мне уже и ягоды на фиг не нужны.

– Потерпи, скоро и ягоды будут, – обернувшись ответил Бажен, как бы намекая: «это, мол, еще цветочки».

– Да на што мне твои ягоды, ежели рожа вся в крови. С тобой, как ни пойди куда, ты чистый и белый, а я как в говне измазанный.

– Осторожко ходи, и будет счастье тебе, – улыбнулся Бажен и конопушки его засветились от улыбки.

Через некоторое время, когда сквозь ветви уже почти не пробивалось солнце, Бажен сказал:

– Вот поляна моя, я никому ее не показывал.

И они, и правда, вышли на небольшую полянку, заросшую травой и лесными цветами. Всемил пошубуршал в траве ногой и увидел спелые ягоды. Их было столько, что на всю деревню хватит. Ради этого стоило тащиться в такую даль, продираться через кустарник и бурелом. Всемил забыл все обиды, отер кровь с оцарапанной щеки и упал на колени, поставив рядом свое лукошко. Бажен отошел на другую сторону поляны и тоже начал собирать чернику. Много ее не съешь, начинала вязать во рту, и потому лукошко наполнилось довольно быстро. Мальчик поднялся, оттирая руки о портки, и посмотрел на товарища. Лукохо Всемила было наполовину пусто, а лицо измазано черным, будто он в саже извозился. Бажен засмеялся.

– Сажи нажрался, чудо-юдо невиданное!

– Фам фы фавы наввафся, фам фы фуво, фам фы юво! – пробурчал Всемил, рот его был полон ягоды.

И тут Бажен увидел косолапого. Зверь тоже пришел полакомиться ягодкой и наверно, был очень недоволен тем, что его место занято.

– Всемил, не дрыгайся, спокойно… – перестав смеяться, сказал Бажен.

– Фево фы фсе двавнифся, – ответил с обидой Всемил, но заметил, что друг его вовсе не смеется.

Он поднялся на ноги, медленно развернулся и тоже увидел медведя. Зверь стоял в десятке локтей, в зарослях кустарника, поэтому Бажен и не сразу заметил его. Мишка поднялся на задние лапы, медленно двинулся в сторону Всемила и зарычал.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – заорал мальчик, выплюнув остатки ягоды, и бросился к другу, забыв о лукошке.

Бажен рванул к лесу. Медведь был только с виду неповоротливым. Он в два счета догнал мальчишек и те, недолго думая, взлетели – Бажен на одну осину, а Всемил на вторую – да так шустро, будто крылья отросли у них.

Мишка решил не отступать и полез вслед за Всемилом. Бажен, усевшись попрочнее на ветке, сдернул с плеча лук и, схватив стрелу из колчана, выстрелил. Стрела попала медведю в шею, но вреда не причинила, и он, глухо урча, продолжал подниматься. Всемил перелез по толстой ветке подальше, чтобы косолапый его не достал и тоже взял лук. Выстрелил и попал в голову, но мишке это было как укуса комара. Он продолжал подниматься, обламывая своим тучным телом мелкие ветви.

– Уйди, ведмед! – орал Всемил, пуская в зверя одну за одной стрелу, но тот не думал от него отстать. – Оставь меня!

Бажен стрелял молча, пару раз попал в голову, но чаще в плечи и шею. Косолапый уже был похож на ежа, из головы торчали во все стороны стрелы, но он все продолжал подниматься. С чего он так разъярился, мальчики не знали, скорее всего, рядом была берлога с медвежатами.

Когда мишка уже почти добрался до Всемила, а в колчанах оставалось по одной стреле, зверь вдруг сорвался и с треском полетел вниз. Да так и остался лежать на спине – медведь с ежиной головой. Мальчики долго не решались спускаться, но когда стало ясно, что хищник мертв, слезли с деревьев и с опаской подошли к бурой туше. Свалявшаяся шерсть хищника была залита кровью, глаза полуоткрыты, с клыков все еще капала слюна, но зверь уже не дышал. Ребятам повезло, что он упал спиной прямо на обломок тонкого пенька, который и убил зверя, проткнув внутренности. Иначе долго им еще куковать на деревьях.

– А я говорил, как с тобой пойду, так рожей в говно, – сказал Всемил, узковатые бабкины глаза превратились в широко распахнутые русские глазищи. – А тебе везет всегда.

– Сходили за ягодками, – фыркнул Бажен. – Заодно и поохотились.

– Я с тобой больше – ни шагу! Стока страху натерпелся, даж охрип!

– Дурила, чудо-юдо! Нас теперь в деревне почитать будут как знатных ловчих, вот только сами мы медолюба до дому не допрем, дядек звать надо. Нас с тобой теперь до самого Ростова узнают! А вдруг сам князь Василько скажет – а позвать ко мне двух этих воев, что ведмедя легко завалили! И будем мы при дворе княжеском!

– Скажешь тоже, легко завалили, я чуть в портки не наложил. Пойдем назад, надо дотемна мишку домой принести.

***

Несколько мужиков пришли на место побоища и, цокая языками, переговаривались да посмеивались.

– Вот изверги, всю шкуру попортили! – сказал дядька Житко, здоровенный мужик с пудовыми кулачищами, разглядывая истыканную стрелами тушу ведмедя. – Весь колчан запустили?

Мальчики часто закивали головами.

– Вам бы так бошки истыкать! – Кулаки распрямились и дядька погладил ребят по головам. – Ну, молодцы, че!

– А че нам делать было, дядько? Он сожрать нас хотел. Чудо он юдо!

– Да накой вы ему? Жрать! Подрал бы немного да и бросил. Ладно, ребятки, взяли мишку! Понесли!

Медведя принесли, освежевали. Стрелы мальчики выдернули и разобрали – у каждого со своими метками, не ошибешься.

Мясо разделали, разожгли костер, долго коптили, после чего всей деревней собрались праздничать. Здесь всегда так, как удачная охота, так сразу праздник. Ох, любят русичи праздники. Пока мужики готовили медвежатину, женщины собирали застолье. Взрослым – брагу на меду, детям – брусничную воду.

Пошли разговоры, которые Бажен слышал уже не раз. Например, про татар, которые Ростова не трогали, но пожгли южные города. Никто толком ничего не знал, все по слухам. Лет десять или более назад татар разбили, а еще раньше татары русичей били. Говорят, тогда Князь Василько с дружиной пошел на подмогу, да не дошел, не успел, разбили наших. Сейчас вроде спокойно, но все только и ждут, что снова сеча начнется. Это все Дядька Житко рассказывал, он в Ростове бывает.

Бажен сидел и смотрел на взрослых мужиков. Ему нравилось следить, как они разговаривают, доказывают что-то друг другу. Детей за стол не пускали, и наблюдать приходилось со стороны. Иногда ему казалось, что мужики куда глупей малышни, но вслух этого, конечно, не говорил. Всемил сидел рядом и рассказывал мальчишкам как они медведя завалили. Он разводил руки, изображая, как стреляет из лука в голову мишки. О том, что чуть в штаны не наложил, говорить, разумеется, не стал.

Потом их позвали к столу и велели поведать, как у них получилось совладать со зверем.

– Не знаю, – ответил Всемил. – Стреляли, стреляли, вот и убили его. А он потом на пенек хрякнулся и помер.

– Испугались мы, – добавил Бажен.

– Ага, испугались, – кивнул Всемил.

– Испугались, да не растерялись, молодцы! – похвалил их Вячко, огромный бородатый мужик, на лице которого только и был виден, что его большой мясистый нос.

– Быть вам, детки, охотниками, – добавил Житко и пожал ребятам руки, их маленькие ладошки утонули в его огромных кулачищах. – Луки есть уже, молодец, Вячко, хорошие ты им луки сделал. Отличные стрелки из ребят выйдут. Выпейте с нами, мальцы.

– Батя ругацца будет, нельзя мне, – протянул Всемил и скосил глаза на Вячко.

– Малы мы еще, пить-то, – поддакнул Бажен.

– Ничего не малы, – сказал Вячко и повернул к ним свой покрасневший от браги нос. – Как медведя завалить, не малы, а браги испить малы? Пейте.

Брага оказалась вкусная, но хмель шибанул в головы, и ребята сразу окривели.

– Ну, все, хватит им. И чтоб больше не пили, ясно?

– Ясно! – в один голос сказали мальчики и ушли.

Обоих сморило сном, и они уснули во дворе, в густой траве в стороне от вытоптанной площадки.

Бажену снилось, что он скачет на коне, одетый как витязь, в одной руке его меч, а щит одет на локте второй. За спиной лук и колчан со стрелами. Мечом он рубит головы врагов, кои всегда окружали Русь со всех сторон. Враги почему-то все были сплошь маленькими и хилыми, и разлетались в разные стороны как щепки.

Бажен проснулся и услышал разговор мужиков.

– А нам-то что? Чай, не нас будут бить! Нам, можа, даже лучше будет, если соседям по шеям надают.

– Вот все вы так, дурачины. Сегодня соседа, а завтра за нас возьмутся! Вместе надо быть.

– Да ладно те! Мы мужики простые, нам не надобно думать об этом, на то бояре есть!

– Ха! Бояре! Им тока о выгоде думать! А Русь кто спасать будет?

Бажен снова уснул, но снов уже не видел, спал как убитый. В синем небе высоко летал сокол, искал, чем бы поживиться и ему не было дела до спящего человеческого детеныша. Больше всего сокол любил свободу. Вольный ветер, упругий воздух под сильными крыльями, вот и все, что было ему нужно для счастливой жизни. Бажен тоже любил свою свободу, но она ограничивалась деревней, полем и лесом, нигде больше он не бывал, даже в Ростов его не отпускали, хоть он и просился поехать с дядьками. А он так мечтал о дальних краях, хоть ничего и не знал о них. Что там, какие люди живут, каковы обычаи, ничего этого он не знал.

Когда Бажен проснулся, в голове будто стадо коров прошлось. «Что за гадость, – подумал он, – как они ее пьют?» Мужики все продолжали шуметь, перебивая друг друга. Женских голосов слышно не было.

Послышался голос дядьки Житко, он был самым трезвым из всех.

– А, гости к нам пожаловали!

Бажен поднялся. Отряхнул рубаху от налипшей травы и увидел всадников, не спеша едущих между дворами. Они были одеты не как крестьяне. Ни них были дорогие одежды, белоснежные рубахи, а сверху тонкие кольчужки да плащи. Все было сделано искусно, а не просто, так шьют для богатых людей. К поясам их были приторочены длинные ножны с широкими одноручными мечами, за спинами – луки с колчанами, полными стрел. Всадников было трое. Они ехали не спеша, оглядывая гулявших мужиков. Были они разного возраста – двое лет двадцати а третий – глубокий старец.

– Гостям мы всегда рады! – сказал Житко, приглашая приезжих ко столу.

Странники спешились, привязали коней к заборам. Луки с колчанами оставили рядом с конями, ножен снимать не стали. Поклонившись хозяевам, они вошли во двор. Старик был с седой и длинной бородой, а лица молодых – бриты. Один из парней темноволосый, а второй русый, только это их и отличало, они были похожи как братья. У обоих на щеках шрамы, только у темного на левой, а у светлого – на правой. Лицо же старика почти полностью иссечено шрамами и глубокими морщинами, большая часть которых пряталась под бородой.

– Звиняйте, что во дворе стол, в избе дюже жарко, – сказал Житко, поднимаясь гостям навстречу.

– Мы неприхотливы, добрый человек, – ответил старик и лицо его, покрытое шрамами и морщинами, осветилось улыбкой, несвойственной столь боевому виду.

Поддержав ножны, он присел на лавку и кивнул своим товарищам, чтобы и они размещались.

– Чем живете, чем промышляете? – спросил мужиков.

– Хлеб сеем, зверя бьем, тем и живем.

Гостям налили браги, они пригубили, но много пить не стали. Молодые как будто хотели выпить еще, но старец зыркнул на них и они отложили чарки. Во время всего разговора они и не произнесли ни слова, видать, знатный дед держал их в узде.

– Куда путь держите? – спросил Вячко, пытаясь пригладить вою клокастую бороду…

– Идем мы за солнцем, люди добрые, – ответил старец, поглаживая седую бороду. – А после назад пойдем, от солнца, стало быть. Дело есть у нас там, на закате.

– В Ростов, значит? – утвердительно спросил Житко. – Так вы волхвы, судя по виде вашему?

–Волхвы мы, верно! – ответил старик, внимательно оглядывая всех присутствующих. – Туда идем, дело там есть у нас. Знатная брага, спасибо! – добавил странник и взгляд его зацепился за Бажена.

– А дождиком не подсобите нам, коли волховать умеете? – Житко не Житко будет, если выгоду не найдет. Хоть и не барин, а всюду ищет, где урвать.

– Отчего же! – Старик поставил чарку на стол, не отрывая взгляда от Бажена. – Хорошим людям и дождик хороший. Будет вам дождь!

Бажен заметил, что старик им заинтересовался. Волхв откинул со лба длинную седую прядь и переглянулся с одним из своих товарищей. Сотоварищ вопросительно кивнул и тогда старик ему подмигнул, открыл суму, висевшую на поясе и достал из нее камушек. Странный камень, Бажен таких никогда не видывал. Он переливался разными цветами.

– Подойди ко мне, – поманил волхв. – Не бойся, не медведь, не задеру.

Бажен послушно приблизился к страннику. Тот положил камень на раскрытую, старческую, но еще сильную, ладонь и вытянул руку. Все замерли, даже балабол Житко замолчал, глядя на чудо невиданное. Камень вдруг стал ярко-синим, потом зеленым, а в конце и вовсе заполыхал всеми цветами. Старик недолгое время смотрел на камень, потом перевел взгляд на Бажена. Убрал камешек в суму, и тот еще немного посветив сквозь ткань, затух. Старец положил руки на плечи Бажену и посмотрел в глаза. Мальчику почудилось, что он проваливается в глубокий колодец. Он однажды упал в колодец и до сих пор помнил это неприятное ощущение беспомощности и страха. Но сейчас было не страшно. Необычно, но не страшно. Глаза старика, обрамленные сетью глубоких морщин, светились, как у молодого. И чудилась в них сила великая, такими глазами только костры разжигать.

– Кто твой отец, отрок? – спросил волхв, и голос его прозвучал добро, Бажен едва не утонул в его теплом голосе.

Мальчик промолчал. Старик убрал руки с его плеч, и чуть оттолкнул, как бы разглядывая со стороны.

– Нет у него родителя, – сказал успевший прийти в себя Житко. – Отца медведь в прошлом годе порвал. А мать с горя головой заболела да померла после.

– На поруки мне отдадите? – спросил старец и оправил ладонью бороду, свисающую до середины груди. – Сделаю из него волхва хорошего.

Вячко фыркнул и пьяно икнул. Его мясистый нос стал красным и был похож на разделанный гриб.

– А нам какой прок от этого? – спросил он. – Ты рабочие руки у нас забираешь и охотника будущего. Он сегодня медведя вальнул пальцем. А лес знает так, что ни один человек не ведает.

Старик снова переглянулся с о светловолосым своим товарищем и тот опять кивнул вопросительно.

– А заплачу вам за мальца, – сказал волхв, приняв решение. – Да к тому же, что он у вас? Так и помрет вахлаком. А я его знатным человеком сделаю. Перуну служить будет.

– Перуну-у-у-у? – протянул Житко. – А пошто ему Перун, ежели он Христа почитает?

Гость пожал плечами:

– Ну, смотрите сами. Если надо, то вот, всей деревне хватит, – он положил на стол звякнувший мешочек. – А если нет, то…

Не успел он договорить, Житко сграбастал деньги корявыми и цепкими пальцами, мешок исчез в его огромных ладонях.

– Берите, мальчишку, – быстро проговорил он. – Если он сам не против будет. Авось, и правда, умному научите.

Старик посмотрел в глаза Бажену. Мальчик кивнул.

– Супротив никто не будет? – спросил странник.

– Нет, не будет, – ответил Вячко и его нос покраснел еще больше. – Может, и точно, ему лучше будет. Да он и сам, я вижу, хочет. А денежки поровну поделим, без обмана. Слышал, Житко? Поровну!

Бажен понял, что такого случая судьба больше не предоставит. Ведь он мечтал уйти куда-нибудь, но не знал куда идти, а тут такой случай – ехать в Ростов с этими богатыми людьми. Да он готов служить им до конца жизни!

– Собирайся, – сказал старик.

А что собираться? Лук да колчан со стрелами. Свирель, которую по его просьбе сделал искусник Вячко. Вот и все, больше вещей у Бажена не было. Да еще Всемил на прощанье подарил нож в ножнах, который он нашел на краю поля год назад. Говорят, тогда рядом проходил кочевой отряд, и кто-то из воинов обронил. Нож был красивым. Рукоять украшена резьбой, лезвие узкое и чуть изогнутое, хороший нож.

Бажен обнял друга. Как жаль, что у него нет ничего, что он мог бы подарить Всемилу. Не свирельку же, которую сделал Вячко, он при надобности смастерит еще.

– Спасибо, друг! – сказал Бажен. – Мы еще свидимся, обещаю!

– Поехали, други! – сказал старик.

Прощание было недолгим. Больше всех не хотели расставаться с Баженом Всемил и его отец с матерью, остальные уже в мыслях считали поживу. Но даже Вячко понимал, что с богатыми странниками, волхвами и воинами, Бажену будет лучше – и мир посмотрит, и научится многим ученым вещам. Может быть, даже читать научат, правда, непонятно, зачем простому парубку эта наука. А если повезет, то и князю Васильке на глаза попадется.

Мать Всемила, Весняна, подарила Бажену оберег, маленький мешочек, в котором были зашиты всякие травы. Должно помогать в дальней дороге, как сказала добрая женщина. Оберег приятно пах лесом и Бажен понял, что теперь запах родного края всегда будет с ним. Может быть, когда-нибудь, когда он уже и думать забудет об отчем крае, этот запах заставит Бажена выйти в дорогу чтобы посетить родные места.

Странники подошли к своим коням и стали отвязывать их от заборов. Старик подозвал Бажена и велел мальчику садиться с ним. Вдвоем не очень удобно, но Бажен был невелик ростом и особо не мешал всаднику. Только лук пришлось приторочить к седлу, чтобы не тыкал старца в подбородок.

Бажен оглянулся, извернулся, едва не свалившись с коня, и за спиной старика, сидевшего позади в седле, увидел Всемила. Мальчик стоял у забора и смотрел вслед удаляющимся всадникам. Бажену стало грустно. Вот и свершилось то, о чем он мечтал, но почему-то было совсем не радостно. Он еще не знал, как много в его жизни будет подобных потерь. Но самые первые утраты навсегда отпечатаются в его памяти. Где бы ни был, куда бы ни направлялся, в минуты раздумий всегда вспоминал этот миг – он сидит на коне, а вдалеке стоит друг и молча глядит ему вслед. Грусть переполняет Бажена в такие часы. Со временем память сгладится, многое забудется и станет восприниматься как бы со стороны. Но не последний день в родной деревне.

Едва только они отъехали за околицу, сзади послышался пьяный крик Житко:

– Эй, волхв! А дождь? Ты обещал дождь!

Волхв остановил и развернул коня. Показал рукой на север. Бажен глянул в ту сторону и вдруг увидел, что далеко за лесом в небе клубится черное варево. И ветер, он как раз дул оттуда. Ветер усилился, обещая быстро пригнать тучу и напоить землю дождем. Житко при виде темной, клубящейся полосы, довольно крякнул и помахал волхву рукой.