Читать книгу В рясе смертника - Валерий Горшков - Страница 8

Глава 7

Оглавление

Проблемы, как убить время до открытия казино, у Юрки даже не возникло. Впервые оказавшись в Питере, он, романтик по натуре, с удовольствием прогулялся по историческому центру от Дворцовой площади до Марсова Поля, на канале Грибоедова нашел знакомый по многим фильмам горбатый мост со златокрылыми собаками, постоял на набережной у Зимнего дворца, любуясь хрестоматийной панорамой Петропавловской крепости и стрелки Васильевского острова… Одним словом, вкусил всего того – пусть не всегда ухоженного – великолепия, которое ежегодно притягивает в город на Неве сотни тысяч туристов из разных стран мира и самой России. Величественный город, не идущий ни в какое сравнение с унылой провинциальной Вологдой, буквально очаровал Юру, и в какой-то момент, присев на скамейку среди скульптур Летнего сада, чтобы дать отдых гудящим ногам, он неожиданно признался самому себе, что очень хотел бы остаться здесь навсегда… Только как это сделать без связей, без постоянной работы и своего угла?

И в этом контексте снова пришли в голову мысли об отце. Собственно, они с утра никуда и не исчезали, их лишь отодвинули на второй план питерские впечатления. Иначе и быть не могло, если разобраться. Разве не для встречи с отцом приехал он в Питер?..

До вечера Юрка успел обойти почти весь центр, подстричься, купить себе приличный костюм, рубашку и ботинки и надеть их прямо в магазине вместо потертой, пропахшей потом и плацкартным вагоном джинсовки, прокатиться на метро, оставить сумку с вещами в камере хранения Финляндского вокзала, а напоследок, вконец измотавшись и устав, купить билет в случайно подвернувшийся кинотеатр, где под аккомпанемент выстрелов, любовных стонов, воя полицейских сирен и душераздирающих кровавых разборок между двумя бандами чернокожих он с большим удовольствием проспал около часа в полупустом последнем ряду. А когда фильм закончился и зрители потянулись к выходу, было уже начало восьмого, и Юрка прямым ходом направился в ночной клуб «Полярная звезда». Благо достаточно быстро научился ориентироваться в центральной части мегаполиса…

На этот раз двери казино, разумеется, были открыты. Возле них топтался забавный негритос в красной униформе с аксельбантами и высокой шляпе, почтительно приветствуя подъезжающих клиентов белозубой улыбкой и поклоном. Его губастая физиономия так сильно напомнила Юрке одного из увешанных золотыми цепями персонажей только что краем глаза увиденного фильма, что, проходя мимо швейцара, он кинул беззлобно:

– Чао, Лумумба! Клевый у тебя прикид. – На что чернокожий ответил оскалом с рекламы «бленд-а-меда» и плебейским поклоном. За это ему, клоуну, Флоренский деньги и платил. Чтобы входя в казино, клиенты уже с порога ощущали себя полубогами, для которых за их денежки здесь возможно исполнение любых желаний…

В холле у подножия мраморной лестницы стоял гориллоподобный охранник, от его уха уходил под воротник черного пиджака тонкий проводок. Юрка сразу подошел к громиле и решительно произнес:

– Мне нужен шеф. Я договаривался утром…

– Как вас представить? – Было видно, что слово «вы» далось надменно оглядевшему посетителя свиноподобному бритому секьюрити с большим усилием. Не иначе как наслышан уже об утреннем госте, хряк…

– Скажи – Юра, – без тени робости ответил Юрка и, давая понять, что беседа окончена, отошел к журчащему фонтану. В его кристально прозрачной воде, как выяснилось, плавала маленькая, но самая настоящая остроносая стерлядка.

Бугай тем временем, не спуская глаз с гостя, достал крохотную рацию и вполголоса пробурчал в нее несколько слов. Выслушал ответ, кивнул в пустоту, убрал рацию и застыл в прежней позе, со сложенными спереди волосатыми ручищами, напоминая выстраивающегося в «стенку» футболиста, который опасается получить по шарам.

Вскоре открылась одна из выходящих в холл боковых дверей, и оттуда появился подтянутый невысокий мужчина лет пятидесяти. Охранник дернул подбородком в сторону дерзкого гостя, и мужчина неспешной походкой подошел к Юрке.

– Здравствуйте, я Борис Антонович Лакин, начальник службы безопасности казино, – представился он. – Дежурный передал, что вы… э-э… приходили утром… Для чего вы хотели видеть Леонида Александровича?

– Для того чтобы передать ему привет из Вологды, – оглядев мужика, с достоинством ответил Юрка. – И не только… Дело в том, уважаемый Борис Антонович, что я – его сын.

– Простите? – удивленно приподнял брови Лакин. – Я не ослышался?! Вы сказали…

– Я сказал, что я – сын Флоренского, – твердо повторил Юрка. – Моя мама и ваш хозяин когда-то очень давно, двадцать один год назад, имели близкие отношения, потом расстались, а позже родился я. О том, что у меня есть отец в Питере, я узнал совсем недавно и решил, что личная встреча нам совсем не помешает… Теперь вам все ясно, Борис Антонович?

– Пожалуй, что… да, – ошеломленно пробормотал шеф охраны казино. – А как, если не секрет, зовут вашу маму?

– Надежда Величко. На всякий случай… – Сунув руку в карман пиджака, Юрка достал бумажник, вытащил черно-белую фотографию – единственную, где были запечатлены улыбающиеся отец и мать, стоящие в обнимку на фоне березовой рощи, и протянул ее Лакину. Фото было необычное – его, похоже, разорвали, а потом бережно склеили.

– Передайте господину Флоренскому. Надеюсь, эта карточка освежит его память.

Взяв снимок, Лакин не без интереса изучил его, сдвинув к переносице тронутые сединой брови, и, поджав губы, промычал нечто неопределенное. Снова поднял глаза на Юрку и вдруг совсем другим, более благожелательным тоном поинтересовался:

– Кстати, юноша, вы сегодня ужинали? Не хотите перекусить, пока я доложу о вашем визите Леониду Санычу? – Главный секьюрити ткнул рукой в сторону мраморной лестницы.

– Боюсь, тогда придется оставить в этом кабаке последние деньги, – хмыкнул Юрка, прислушиваясь к недовольно бурчащему животу. Он не ел с самого утра, много гулял на свежем воздухе и впрямь заметно проголодался. – В заведениях вроде вашего бокал разливного пива стоит десять баксов, а горячее – всю сотню. Я прав?

– Ну, в некотором роде, – с иронической улыбкой подтвердил Лакин. – Клуб «Полярная звезда» действительно ориентирован на весьма состоятельную публику. Но, думаю, в данном конкретном случае проблемы со счетом не возникнет. Прошу вас, – пригласил секьюрити, первым шагнув к лестнице.

Юрке ничего не оставалось, как пойти следом. На втором этаже в огромном, но потрясающе уютном овальном зале с высоченным потолком располагались игровые столы казино, бар и эстрада для артистов. Начальник охраны провел гостя еще выше – на подковой изогнувшийся вдоль стены балкон-террасу, где стояли накрытые вишневым бархатом столики, и указал на один из них, расположенный чуть в стороне, на выступающей, словно театральная ложа, площадке. С этого места открывалась вся панорама игорного зала. Посетителей в восьмом часу вечера было еще мало, сцена терялась в едва подсвеченном разноцветными софитами полумраке, игра шла всего за тремя столами – за одним в рулетку и за двумя в «блэк-джек». Возле полированной стойки бара парочка вызывающе одетых молодых девиц с ярким, похожим на боевую раскраску индейцев макияжем посасывала коктейли и с тоскующим любопытством поглядывала по сторонам в поисках прибашленных одиноких самцов.

– Сейчас я приглашу официантку. – Лакин достал из кармана модного пиджака золотую бензиновую зажигалку и, щелкнув, зажег стоящую в центре столика витую фиолетовую свечу в медном подсвечнике. – Заказывайте, не стесняйтесь и, пожалуйста, никуда не торопитесь… Юра, – предупредил, уходя, впервые назвавший его по имени шеф охраны.

«Что ж, подождем. Да и перекусить не мешает…» Поудобнее устроившись на мягком кожаном диванчике, Юрка закурил, вытянул ноги и, даже не заглянув в меню, стал с интересом рассматривать овальный зал казино. А посмотреть было на что! То сверкающее, волнующее и сдержанно респектабельное великолепие элитного игорного дома, что предстало перед глазами Юрки, больше походило на яркую картинку из западного журнала для миллионеров, чем на реальность. Но ведь это не сон, а самая настоящая правда!

«Наверное, в старые времена, до революции, пол был выложен инкрустированным дубовым паркетом, здесь проходили званые балы и пары кружились в вальсе, – разглядывая покрытые зеленым сукном столы и суетящихся возле них крупье, отстраненно подумал Юрка. – Интересно, кому принадлежал этот огромный трехэтажный дом раньше? Какому-нибудь князю…»

– Добрый вечер! – раздался над ухом мелодичный, словно перезвон колокольчика, голосок. – Рады видеть вас у нас в гостях! Что будете заказывать?

Юрка обернулся: рядом со столиком стояла высокая брюнетка в красной мини-юбочке, с ногами от ушей, рвущимся из выреза белой блузки крутым бюстом и блокнотиком в руках. От нее пахло дорогими духами и готовностью исполнить любое пожелание богатенького клиента, на которого, к слову сказать, расположившийся за отдельным столиком молодой парень после покупки модного прикида и посещения парикмахерской был очень даже похож. Как говорится, лохи сюда не ходят. Официантка, игриво посверкивая глазами и хлопая длинными ресницами, терпеливо ждала заказа.

– Светлого, пива, похолоднее… – неуверенно начал Юрка.

– Какое желаете? – мягко перебила девушка. «Холстен», «Туборг», «Кофф», «Лёвенбрю»? У нас пятнадцать сортов разливного пива.

– А «Балтики» нет?

– К сожалению, – надув пухлые губки, пожала плечами официантка, при этом ее коричневый от искусственного солнца бюст угрожающе закачался и подался вперед, норовя и вовсе выскочить из полупрозрачной блузки. – Только фирменное. Но, если очень хотите, я могу попросить девочек, и они сходят…

– Не нужно, я здесь ненадолго, – махнул рукой Юра, и тут его словно прорвало: – Значит, так, золотце. Тащи бокал пивка, любого. Орешки лесные. Буженины с зеленью и хреном, креветки и жюльен из боровиков.

– Это все? – быстро черканув в блокноте, мурлыкнула красотка. – А пить ничего не будете? Коньяк? Виски? Есть коллекционные марки…

– Нет. Все, иди, не отсвечивай, – по-барски взмахнул ладонью Юра, пыхнул сигаретой и отвернулся к лакированным балясинам балкона.

И тут снова на него накатило поганенькое ощущение принадлежности к тем, кто заказывает свою музыку, а не пляшет под чужую. Вот он, простой вологодский парень, недавний морпех, в тельняшке под модной итальянской рубашкой и пиджаком, сидит в одном из лучших в Питере, да что там – во всей России! – казино и, небрежно цедя слова, заказывает блюда, названия которых случайно запомнил по одному из отечественных телесериалов о ментах и бандитах. Там такой же в точности заказ делал в московском ресторане «Славянский базар» крестный отец сибирской братвы Треф, приехавший в столицу на переговоры с местными криминалами, бомбанувшими его фуру с наркотой… А он, Юра Величко, вдруг возьми да и повтори то же самое! Что за наваждение такое! «Ты что, сержант, крышей поехал?! Сладкой жизни Северной столицы на халяву захотелось? За чужие денежки? Кем ты себя возомнил, ноль без палочки?! А как же мама, растившая тебя одна, без помощи сделавшего ноги папаши и в две смены вкалывавшая на вредном производстве ради крохотной комнаты в коммуналке и места в детсаду?! Ты ведь сейчас ее светлую память за тридцать сребреников, за халявный ужин в дорогом отцовском кабаке продаешь, брат… Что, исчезло желание раскрыть Флоренскому глазки, собраться с духом и по-мужски врезать в челюсть, а потом развернуться и уйти из его сытой жизни навсегда?»

Юрке вдруг стало так погано, так стыдно за свои попугайские слова, лениво слетевшие с губ в разговоре с пышногрудой официанткой, что он, глядя вслед ее вихляющейся попке, с досадой стукнул кулаком по столу и вслух отматерил себя последними словами.

– Все, баста, наигрался в крутого мэна, – процедил он тихо. – Кретин… Давись теперь своим жюльеном, – и подумал мимоходом: «Знать бы еще, что это такое – жюльен и с чем его едят! А то выхлебаешь, как у Задорнова, пиалу с персиком, поданную для мытья рук после омара…»

Нет, никакой халявы он не допустит. Ужинать за счет заведения – значит, с ходу встать перед отцом-подонком на задние лапки, как выпрашивающий конфетку и плебейски виляющий хвостом Тузик.

Юрка твердо решил, что по счету заплатит сам. От взятых с собой в дорогу денег после покупок осталось пять с половиной тысяч рублей – этого должно хватить с лихвой. Пусть Флоренский не думает, что объявившийся великовозрастный сыночек приехал к богатому папочке, чтобы сесть ему на шею и свесить ножки! «Не-ет, такой номер не пройдет. У нас еще гордость мужская имеется. Обязательно потребую принести счет!..»

Решение самому заплатить за ужин вернуло Юрке утерянное было чувство собственной значимости. Он перестал ощущать себя бедным родственником, чужаком на празднике этой «сладкой жизни». Сержант Величко честно, не прячась за чужие спины, воевал с «духами» в Чечне, получил от государства свои заслуженные боевые рубли и теперь имеет полное право тратить их так, как считает нужным!

От таких самоутверждающих мыслей и без того волчий аппетит разыгрался еще сильнее. Когда официантка принесла поднос с закусками и Юрка увидел, что заказанный им таинственный жюльен есть не что иное, как запеченные в сметане с луком грибы под корочкой расплавленного сыра, к тому же в крохотной металлической кастрюльке «на два зуба», то в придачу попросил шашлык из лососины и столичный салат. И с огромным удовольствием приступил к поглощению деликатесов, запивая их кисловатым, явственно отдающим дрожжами бледным импортным пивом. Если верить наклейке на бокале и эмблеме на подложенном под него картонном кружочке, пойло называлось «Гролш», и стоило оно уйму денег. Впрочем, на Юркином аппетите это нисколько не сказалось…

Увлеченный ужином, он не забывал поглядывать вокруг в поисках наверняка наблюдающего за ним со стороны папаши. Но ни мордоворотов-охранников, ни самого Флоренского, насколько Юрка мог судить по разорванной, а позже склеенной матерью старой фотографии, на балконе не наблюдалось. Уже сорок минут как ушел Лакин, а он все торчит здесь, за особым столиком, совсем один…

«Если через десять минут не появится лось сохатый, расплачиваюсь по счету и на хрен уезжаю на вокзал!» – с раздражением решил Юрка, в очередной раз взглянув на подаренные комбатом «командирские» часы.

На стенах казино, как уже отметил Юрка, часов не было вообще. Не было и дневного света – на высоких окнах зала непреодолимой для него преградой висели тяжелые бархатные шторы. Хитро придумано! Чем незаметнее летит время, тем дольше клиент торчит за игровым столом. А чем больше играет – тем больше проигрывает… Неужели все те, кто приходит сюда по вечерам с карманами, набитыми бабками, об этом не знают? Знают ведь! А все равно идут. У богатых, как известно, свои привычки…

Прикурив последнюю, как он решил, сигарету и холодно скользнув взглядом по узкой винтовой лестнице, ведущей из зала на балкон, Юрка заметил быстро поднимающегося по ней человека. Он еще не мог разглядеть его лица, но сердце предательски защемило, а по спине, от затылка до поясницы, пробежала ледяная волна. На секунду стало трудно дышать…

Это был отец, вне всякого сомнения. Он чуть погрузнел, чуть полысел, но оказался вполне узнаваемым. На нем были белые хлопковые брюки, легкая рубашка с расстегнутым воротником и свободный бежевый пиджак в мелкую клетку. На шее поблескивала не особенно толстая золотая цепочка, а на брючном ремне висел мобильный телефон в кожаном чехле. В целом Флоренский производил впечатление средней руки торговца, зашедшего расслабиться и проиграть пару сотен долларов, и уж никак не походил на хозяина казино. Юрка представлял себе его в строгом черном костюме, с бриллиантом в два карата на безымянном пальце, с холодным, равнодушным взглядом и неизменной сигарой в зубах.

Ничего подобного не было и в помине! Хозяин «Полярной звезды» Леонид Александрович Флоренский на вид ничем не отличался от обычного крепкого коммерсанта, каких и в Вологде пруд пруди. Где-то в глубине души Юрка даже был немного разочарован, подсознательно ему хотелось увидеть отца в образе этакого Майкла Корлеоне, неспешно шествующего мимо игровых столов в сопровождении двух мордатых амбалов в черных очках. А тут такой облом! Иные клиенты казино, как успел заметить со своего наблюдательного пункта Юрка, смотрелись не в пример круче его папаши.

Господин Флоренский подошел к столику.

Ну вот и свиделись. Мать твою…

Не поднимая глаз, Леонид Александрович выдвинул стул, сел, вытащил из кармана и бросил на бархат скатерти пачку «Мальборо» и зажигалку, прикурил, жадно вдохнул дым и лишь затем, подперев ладонью гладко выбритый раздвоенный подбородок, посмотрел сыну в глаза долгим взглядом. Пару раз Юре казалось, что отец хочет заговорить, но тот лишь на мгновение приоткрывал рот, набирая в легкие воздух, и продолжал молча разглядывать его.

Тогда Юрка первым нарушил тишину и, уставившись на мерцающий огонек свечи, тихо проговорил:

– Ну здравствуй, что ли… отец, – и тут же поразился, как робко и придушенно прозвучал его обычно твердый и уверенный голос. – А ты совсем не изменился, такой же, как на снимке двадцатилетней давности. Я бы тебя в толпе узнал.

– Здравствуй, парень, – выдохнул наконец Флоренский. Бросив сигарету в пепельницу, он, сопя, медленно провел ладонями по лицу, словно смывая остатки затянувшегося сна. А может, сбрасывая с себя наваждение. – Ты очень похож на Надю… на свою мать, – прошептал, медленно отнимая ладони от лица, коммерсант. – Прости ради бога, что спрашиваю об этом, но… когда ты родился? Месяц, день? – Флоренский замолчал, напряженно ожидая ответа и не спуская с сына изучающего взгляда.

– Я понимаю, – кивнул Юрка. – Я родился двадцать третьего февраля семьдесят девятого года в пять часов сорок минут утра. Аккурат в день Советской Армии и Военно-Морского Флота. Из которого я, между прочим, всего две недели назад дембельнулся.

– Все сходится, – словно оглашая приговор суда, торжественно произнес бизнесмен. – Значит, ты действительно мой… сын.

– А ты думал, я шучу? – горько усмехнулся Юрка. – Мыльный сериал разыгрываю – «Моя вторая папа»?!

– Ничего я не думал. У меня не было на это времени. Лакин меня своим известием чуть не угробил. Думал, что для одного из нас дурку вызывать придется. Но я рад тебя видеть. – Эти слова прозвучали как-то не слишком убедительно. – Как там… мать? Наверное, кроет меня, подонка трусливого, на чем свет стоит. Заслуженно, наверное… – Флоренский пожал плечами. – Но ведь я даже понятия не имел, что Надежда ждет ребенка! Впрочем, если бы и знал… По правде говоря, парень, у нас с твоей матерью не было очень уж близких отношений и тем более – пылкой любви. Хотя, прости за подробности, я был ее первым мужчиной… История довольно банальная. Познакомились двое молодых людей на танцах, встречались, гуляли, спали вместе, смеялись, а потом все закончилось… Ты уже взрослый мужик и должен понять: нельзя жениться на каждой девчонке, с которой переспал! Что ты на меня так смотришь? Цинично, да?.. Возможно, но лишь в нашем конкретном случае и если смотреть с высоты прошедших лет. Но жизнь – вообще штука циничная. Романтики в джунглях не выживают и до гробовой доски собирают крошки с чужого стола, – сухо процедил Леонид Александрович и, жадно глотнув дыма, хотел сказать что-то еще, но Юрка не дал ему этого сделать.

– Да знал ты все, знал! – выкрикнул он чуть ли не с яростью, но тут же взял себя в руки и прошептал: – Только теперь это уже не имеет значения. Мама умерла…

Окинув невидящими повлажневшими глазами игорный зал, где копошились у столов безликие посетители, Юрка снова в упор взглянул на отца и удивился той перемене, которая произошла с Флоренским за две промелькнувшие секунды.

Лицо хозяина казино побелело, словно угодило в жидкий азот. Юрка подумал, что сыграть такое невозможно, и, слегка оттаяв сердцем, продолжал уже спокойно:

– Две недели назад… От рака. Она на асбестовом заводе работала. Когда ее в больницу положили, соседка телеграмму у главврача завизировала и в часть отправила. Но наш бат тогда не в базе был… Пока телеграмма до Гудермеса окольными путями дошла, пока в штабе рассмотрели и уволили с боевых на три недели раньше срока, пока из Чечни доехал – успел как раз на похороны… На следующий день дома тетрадку нашел. А там – письмо для меня, неотправленное. И фотография ваша. Видно, чувствовала мама, что больше не увидимся…

Дрогнувшей рукой Юрка достал сигарету из пачки «Петра Первого», прикурил. Закусив нижнюю губу, долго глядел на огонек свечи. Сглотнул подступивший к горлу ком и закончил:

– Она тебя случайно по телевизору узнала, на открытии казино. Вот я и подумал, что неплохо хоть разок увидеть своего настоящего отца. Погибшего, блин, летчика! Мать выдавала за тебя своего двоюродного брата, дядю Георгия. Тот на самом деле был испытателем, только погиб, как выяснилось, еще в семьдесят пятом, в Казахстане, подняв в небо новый «МиГ»…

– Надя рассказывала, помню, – кивнул бизнесмен. – Мне очень жаль, что она… такая молодая. А ты, значит, служил морпехом и воевал в Чечне? – Флоренский с новым интересом разглядывал сына. – У Лакина в охране есть один «краповый берет», тоже там побывал, только в прошлую кампанию… Ладно, шут с ним, давай лучше поговорим о тебе. Чем на гражданке думаешь заняться?

– Пока не решил, – пожал плечами Юра, снова ощутив то самое мерзкое щекотание в груди, как при разговоре с лысым таксистом. Взял себя в руки и добавил: – Домой вернусь. Пойду в ОМОН служить. Вакансии есть, я узнавал. После Чечни меня сразу возьмут.

– Куда пойдешь?! – Глаза коммерсанта округлились, на лбу нарисовались три глубокие морщины. – В ОМОН?! – Флоренский даже не пытался скрыть неприязненную усмешку. – Здрасьте, жопа Новый год! Значит, так, Юрок, оставь эту бредовую идею с ментовкой пробитым отморозкам от сохи, понял?! Молодец, что приехал. Лучше поздно, чем никогда. Теперь, когда ты здесь, рядом, у тебя проблем не будет. Я обо всем позабочусь.

Не дождавшись ответа, покончивший с сантиментами Флоренский с явным облегчением перешел на более привычный ему сухой, деловой тон:

– Кстати, в Вологде, дыре этой, тебе тоже делать нечего! Сюда переберешься. Я все устрою, квартира будет уже сегодня, остальное – завтра. Ты когда приехал?

– Сегодня утром, – чувствуя себя бильярдным шаром, стремительно летящим в лузу по заданной кем-то траектории, бесцветно отозвался Юрка. – Я уже приходил. Тебе, наверное, передавали…

– Разумеется. Клоунада у нашего входа – явление не частое. Где остановился? – продолжал напирать отец, уже сняв с пояса сотовый телефон и набирая номер.

– Пока нигде, – пожал плечами Юрка. – Собирался с тобой повидаться, сесть сегодня же на поезд, и назад.

– Забудь, я сказал! Здесь жить будешь, а вещи свои из Вологды позже заберешь! – Прижав трубку к уху и услышав сообщение, что вызываемый абонент вне зоны досягаемости, Леонид Александрович тихо ругнулся сквозь зубы и бросил мобильник на стол. Снова посмотрел на Юрку, в лице которого не нашел ни малейшего признака ликования от полученного предложения. Парень выглядел серьезным и даже суровым.

– Я не понял. В чем дело, сынок? – спросил Флоренский на полтона тише. – Ты не хочешь, чтобы я помог тебе и дал возможность жить по-человечески? Тебе не придется унижаться за грошовую подачку и непонятно за каким лешим рисковать своей жизнью в ОМОНе. Или тебе не нравится старик Питер и ты хочешь назад в глухомань? Так сказать, ближе к земле и народу?!

– Нет, мне очень нравится этот город, – выдержав испытующий отцовский взгляд, ответил Юрка. – И, разумеется, я хочу жить нормально…

– Ну так в чем проблема?! Ты свое лицо в зеркале видел? – с вызовом спросил Леонид Александрович. – Посмотри!

– Мне кажется, ты кое о чем забыл, отец, – все с тем же напряженным выражением лица и металлом в голосе выдавил Юрка. – Ты забыл попросить у меня прощения. И у мамы, хотя ее больше нет… Или ты считаешь, что ни в чем перед нами не виноват? Если так, то нам вообще не о чем разговаривать… Чего же ты замолчал? Считаешь себя кругом правым? А мое рождение и жизнь без отца – это просто досадное недоразумение, не стоящее выеденного яйца?! Или гордость миллионера не позволяет просить прощения?..

– Я действительно виноват, – с трудом выдавил из себя Флоренский. – Но все это было так давно! С тех пор прошла целая жизнь! Сейчас я могу круто изменить твою судьбу начиная прямо с этой минуты. Короче, – он устало ударил ладонью по столу, – если можешь, прости, и давай не будем смотреть друг на друга волками… Ты – мой родной сын, Юра, и я действительно рад, что ты ко мне приехал. Что еще я могу сказать?! А если совсем уж по-мужски… Не заставляй меня унижаться, парень, я этого не люблю. Просто больше не расстаемся – и точка, о’кей? Юрий свет Леонидович! Надо же, блин…

– Я прощаю тебя, папа, – дрогнувшим голосом проговорил Юрка. – И если ты действительно этого хочешь, я останусь здесь. С тобой…

Повинуясь внезапному порыву, Юрка встал из-за столика и шагнул навстречу пружинисто поднявшемуся сразу вслед за ним, сдержанно улыбающемуся Флоренскому.

Крепкое мужское рукопожатие сменилось не менее крепкими объятиями. Хлопая отца по спине, Юрка вдруг подумал, что еще никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым. Есть, есть на свете бог! Забрав к себе мать, он тут же вернул ему потерянного когда-то отца. Стискивая в объятиях этого совсем незнакомого, пахнущего горьковатым парфюмом и большими деньгами нувориша, сумевший не сломаться в аду чеченской мясорубки Юрка вдруг понял, что плачет, и – странное дело – нисколько этого не устыдился…

В рясе смертника

Подняться наверх