Читать книгу Гибель Киева - Валерий Грузин - Страница 6

Началось

Оглавление

По дороге домой Александр ел себя поедом, хотя по астрологическому знаку отношения к скорпионам не имел. Вязать его надо было, ключи силой отнимать, колесо, в конце концов, спустить. Да мало ли вариантов остановить друга в шаге от беды? Но по непонятным ему самому причинам Александр этого не сделал. А почему, понять не мог. То ли унижать его перед этими индюками не захотел, то ли верил, что его друг не из таких выбирался передряг, то ли сам находился в состоянии подпития, то ли бегство Цок-Цок его подкосило.

Въезд во двор закрывался шлагбаумом. Александр поленился открывать и закрывать замок и отпустил такси. Он вошёл в длинный узкий проход и по старой каратистской привычке, которая незаметно стала рефлексом, завернул за угол дома на достаточном от него расстоянии, чтобы не получить внезапный удар из возможной засады.

Нащупывая в кармане ключи от квартиры, он направился было к двери своего подъезда и в этот момент увидел, как от стены отклеились две фигуры. Он даже не пытался их рассмотреть, что при тусклом свете лампочки, прикреплённой стараниями бдительного пенсионера под карнизом четвёртого этажа, было бессмысленно и не нужно.

Как это всегда случалось с Александром в минуты опасности, сознание заработало чётко. Бежать? Нет. Нельзя показывать, что боишься. Память услужливо подбросила латинскую максиму: «Тому, кто взял в руки оружие, не подобает искать помощи у безоружных ног». Да и куда бежать, если ты у своего дома? Нападать первым? Пожалуй. Нужно вырубить одного из них наверняка, а потом возиться с другим. Лучше лидера. Главное убедиться, что у них в руках, дабы не получить нож в почки по самую рукоятку. Кто из них способен на такое? Конечно, «Нолик». Значит, его валить первым. Закон каратэ гласит: если не знаешь, что делать, делай шаг вперёд. И в этот миг…

Тех, кто сомневается в существовании ангелов-хранителей, надо выселять из Киева в Хацапетовку или Енакиево, лишать в жару права на холодное пиво, а в морозы заставлять ходить в кроссовках без носков. Есть ангелы-хранители. Есть! И в подтверждение тому в окне на втором этаже, прямо над головами парочки зажёгся свет, а затем на балконе возник мужик с сигаретой. «Десятка», подняв головы, замерла.

Воспользовавшись их замешательством, Александр подошёл к двери и, набрав код, открыл. А вот закрыть не удалось – в проёме двери торчала чья-то нога. Вступать в переговоры было некогда. Конечно, это была крайняя мера, но выбора в средствах ему не оставили.

Каратэ учит: уклоняйся от боя сколько можешь; если можешь, беги; беги быстро как можешь; но если догнали – убей. И Александр подчинился закону: каблуком он ударил сверху по стопе «Нолика». Там много мелких косточек. Благо в туфлях венгерской фирмы Adilyia основа каблука сделана из дерева.

Хрясь! И маленькие косточки переломались одна за другой. А это больно. Об этом, собственно, возвестил миру рёв «Нолика». Даже не рёв, а извержение ужаса.

В квартире Александр свет не включил: ещё неизвестно, «вели» ли его к дому, или адрес им известен. Так что номер квартиры раскрывать ни к чему. Всё же шанс. Он наощупь нашарил в баре бутылку Чивас ригал, которую берёг для особых случаев, налил в стакан виски по звуку, где-то пальца на два, и по-варварски, несмотря на то, что это sipping whisky, опрокинул божественную влагу в горло.

Отпустило. Хорошо, он пока отбился, а как там друг? Он набрал по мобилке его номер, благо циферблат был с подсветкой, и услышал хоть и пьяный, но бодрый голос:

– Да я в порядке! Ну влетел. В яму. На Ботанической. И подвернул колесо. Короче, разбил машину. Значит, заслужил. Нет, приезжать не надо. Уже едут. Я Бурке позвонил. У него спецы, охрана. Всё! До скорого!

Александр услышал, как у шлагбаума резко затормозила машина. Не отодвигая занавески, рассмотрел очертания крутого джипа и троих квадратных личностей, несущих на руках «Нолика». Тот изрыгал проклятия, которые отчётливо разносились в ночи, достигая ушей закутавшихся в одеяла соседей. М-да… среди них попадались и перлы в виде обещаний засунуть ноги обидчика в его же задницу. Александр попытался представить себе сюжет такого маневра: поскольку с пластичностью у него всегда были проблемы, придётся ломать колени.

Похоже, подумалось Александру, появился клиент, кровно заинтересованный в его здоровье, и жильцов его дома об этом внятно проинформировали.


Из сна Александр вываливался с трудом. Там попадались сплошь приятные люди с безымянными лицами. Протирая глаза, он как бы стирал ощущение нежности, исходившей от игривой белокурой женщины. Дотянулся до магнитофона – он давно обзавёлся привычкой начинать день с любимой мелодии. Потягиваясь, добрёл до кухни, разогрел сковороду, высыпал на неё остатки «арабики». Взбрызнул подсоленной водой. Зёрна, потрескивая, источали возбуждающий аромат.

Смакуя чёрную маслянистую жидкость, Александр рассматривал в зеркальце своё лицо. Оно ему не понравилось. А напрасно. Первая мысль – это впрыск энергии, положительной либо негативной.

Он любил сбивать на лету заносчивых девиц каверзным вопросом: «А какое у вас самое первое движение, когда вы просыпаетесь?» Они, естественно, несли всякую чушь, а он их добивал: «Э, нет! Первым движением нужно похлопать себя по макушке. Зачем? А чтобы убедиться – на месте ли золотая корона».

Выбривая щёки «золингеном» (военный трофей отца), время от времени бросал взгляд в окно, где напротив возводились стены очередной высотки. Там копошились рабочие. Они истошно орали крановщику «майнай!», для убедительности приправляя команды смачными матюгами.

Высотка нагло наваливалась на его четырёхэтажку, заграбастав себе всё утреннее солнце. Поговаривали, что новодел сооружали на донецкие деньги. Недавно приезжал «хозяин», и всемогущий начальник ЖЕКа, словно играющий в прятки школьник, непонятно каким образом умудряясь складывать пополам свой огромный живот, пригибался за дверцами машин, воровато выглядывая через стёкла.

Порывы ветра несли со стройки клубы пыли. Прежде Александр держал окна открытыми, теперь же их закупоривал. Ранее на склоне холма росли клёны, вязы, осины и даже дубы. Когда их спилили, в поисках нового крова и пищи через двор побежали стаи белок.

Название холму дал некогда полноводный ручей Кудрявец, резво несущийся на свидание с речкой Глыбочица. О том, какая это была река, говорит её название. А вдоль ручья уютно располагались раскидистые рощицы, в одуряющий зной дарующие киевлянам хладную тень. Нынче на их месте асфальт, кирпич и бетон, СТО, пакгаузы, ангары, бензозаправки, пыль, палящее солнце, потоки машин, бессмысленная городская суета и уродливая речь.

Вот и Киев догнали. Похоже, догоняют и его. Вчерашние угрозы только обозначили присутствие некоей силы, мрачно нависшей над ним грозовой тучей. И не то чтобы он запаниковал. Вовсе нет. Но, как говорится, если ничего не хочешь бояться, опасайся всего.

Нежность, царившая во сне, растаяла, щёки выбриты, кофе допит. Пора ввинчиваться в жизнь. Но он всё тянул, возился, прикидывал. Александр частенько сравнивал себя с тяжёлым бомбардировщиком: для взлёта ему нужен длинный разбег. Так и в спорте было. Взрывной спринт – не его. Ему бы потерпеть на дистанции, себя помучить, обрести второе дыхание, и вот тогда – держитесь, соперники.

Дело его ждало непростое и опасное. Попробуй-ка незамеченным расклеить фотографии в подъезде, у входа которого неусыпно бдит цепной пёс. Дом небольшой, людей там бывает мало, а сторожу платят, наверняка, хорошо. Затем эту же операцию следовало повторить на службе клиента. А там мент на входе и паспорт нужно показать.

Оделся Александр неброско, под служивого среднего звена. Его любимый писатель Сомерсет Моэм поучал: хорошо одетый человек – это тот, на чью одежду вы не обращаете внимания. Среднегородские брюки, рубашка без затей, туфли, хоть и начищенные до блеска, да видно, что поношенные (до стоптанных каблуков он, правда, не опускался), а вот галстук – активно красного цвета. Его задача – отвлекать внимание от лица. Люди привыкли обращать внимание на самую яркую деталь одежды. Как правило, её и запоминают. Поэтому, если желаешь остаться незамеченным, сбрось в нужный момент яркое пятно.

Он разложил на столе десять фотографий с жирной надписью фломастером – «Не пойман, но вор!», густо намазал их тыльную сторону клеем (перебрал немерено, пока не нашёл клей достаточной вязкости), затем накрыл сверху квадратами вощёной бумаги. Получились само-клейки. Достаточно одним движением сдёрнуть вощёнку, и припечатывай к любой поверхности. Аккуратно переложив фото листами устава какого-то предприятия, поместил их в чёрную кожаную папку с лейблом Boss.


Выйдя на улицу, Александр ощутил лёгкое беспокойство: знаете ли, не каждый вечер приходится пробиваться с боями к двери собственного подъезда. Пришлось проверяться, не прицепили ли снова «хвост»?

Лучше маршрутки для этой цели ничего нет, ведь её можно остановить по требованию в любом месте. Александр так и поступил. Вышел в самом подлом месте – посередине Большой Житомирской. В это время и так неширокая улица плотно забита автомобилями.

Лавируя среди машин, перебежал улицу и остановил маршрутку, идущую в обратном направлении. Из-под мышки поднятой руки наблюдал за тем, как из серебристого джипа выскочил человек, рванул следом за ним и таки успел. Не беда, что успел, главное, что раскрылся.

Теперь, пока джип не развернулся, предстояло оторваться. Александр пристроился рядом с водителем и, заметив в боковом зеркале свободное такси, попросил остановиться. «Хвост» последовал за ним, но, увидев как исчезает Александр, открыл рот. А что ему ещё оставалось? Однако расслабляться не следовало.

На спуске к Подолу Александр вышел у «донецкой» стройки. Преодолев рывком холм, оказался у здания бывшей военной типографии и проходняком выскочил на Артёма. Если его кто и пас на машине, отут йому й смерть.

Нырнув под землю на «Лукьяновской», он, проехав две станции, выскочил из поезда на третьей, пересёк зал и отправился в обратном направлении. Маневр повторял трижды. Бережёного Бог бережёт, а не бережёного – конвой.

Выйдя на поверхность на «Крещатике», поднялся по Прорезной и уселся на лавочку в скверике рядом с бронзовым Паниковским. Какой-то охотник за цветными металлами спёр у знаменитого слепого тросточку, но такова была сила искусства, что она мысленно дорисовывалась. Александр отметил: всё закольцовывается, и новое присутствие Паниковского, конечно, тоже не случайность.

Приведя в порядок дыхание, надел яркий галстук и прокрутил в сознании порядок проведения операции. Задача вроде бы не отличалась сложностью – никому не попасться на глаза. Но, как известно, бутерброд падает маслом вниз, а просчитать, кому из жильцов и в какую минуту приспичит выйти из квартиры, не под силу и гениальному математику. Оставалось полагаться на чуткость слуха и мгновенную изобретательность.

С недавних пор Александр старался придерживаться правила древних германцев, гласившего, что без слабых союзников свободнее руки одинокого. Однако без союзников не получалось, и Александру пришлось входить в партнёрские отношения с мальчишкой из соседнего подъезда.

Мальчонка представился кличкой на блатной манер, что в центре большая редкость. Вчерашние управделами, завхозы, разворотливые полуграмотные мужики, сбившиеся в стаю в центральном ядре города, норовили отдавать своих детишек в элитные колледжи и с помощью гувернанток прививать им манеры.

Ну Косявый так Косявый. Важно, что он шустрый и сообразительный. Разузнал всё, что требовалось: и как зовут консьержку, и номер её телефона, и код на дверях.

Итак, первая фаза операции – выманить консьержку из её гнезда таким образом, чтобы она ничего не заподозрила и впоследствии об этом не вспоминала. К такому развитию событий Александр подготовился заранее, отпечатав стандартные объявления об отключении воды.

Косявый не опоздал. Он приближался вразвалочку в длинных, доходящих до середины икриц шортах, в футболке без рукавов и надписью Don’t, touch, увенчанный бесформенной панамой. Фирма. Издали видно, что его одёжка даже не лежала рядом с турецким или китайским ширпотребом.

– Привет, начальник! – мальчонка пытался заявить, что он за равные отношения. – Ну что? Идём на дело? Учти, беру баксами.

– Ну, здравствуй. – Александр не стал подхватывать тон мальчонки. – Вот тебе боевое задание: развесить объявления вместе с Анной Ивановной. Надо людей предупредить, что воды не будет. Это из «Водоканала». За каждое получишь бакс.

– Мне до фени откуда ты. Сколько баксов?

– Десять.

– Жир.

Александр позвонил консьержке:

– Анна Ивановна, мы знаем: вы человек ответственный, – добавив бюрократического хамства в голос, вместо приветствия изрёк Александр. – Коммунальные службы поручают вам предупредить жильцов об отключении воды в связи с ремонтом труб. Кроме вас, некому. Сейчас посыльный поднесёт объявления.

Консьержка когда-то работала в райкоме партии и явно скучала за ушедшей значимостью. Боже, как же это скучно весь день сторожить пустоту. Здороваются далеко не все, а заговаривают разве что неработающие женщины. Ну как тут не воспрянуть духом?

Александр юркнул в подъезд незамеченным. Первым делом, забравшись на четвёртый этаж, прилепил фотографию на дверях квартиры клиента, затем на соседских по всем этажам. Коронное место этой доски почёта оказалось у почтовых ящиков.

Операция заняла семь с половиной минут, и ни одна живая душа на его пути не возникла. Тем не менее, перед выходом на улицу он сорвал с шеи красный галстук и сунул его в папку.

Вечером конецкий будет взирать на свою физиономию с жирной надписью «Не пойман, но вор!» Будь он трижды наглец, наплевать на собственную репутацию – выше его сил. Да и не родился ещё человек, которому безразлично мнение окружающих. Нет человека, настолько презирающего молву, чтобы не дрогнуть перед ней душой. Нет такого человека, который бы до последнего вздоха не сражался за любовь к себе. Дрогнет, наверняка дрогнет.

Второй этап операции «Устрашение» предстояло провести в налоговой. ЧК, ГПУ, НКВД, СМЕРШ, МГБ, КГБ. Многие из налоговиков видели себя продолжением списка. Внушать страх и ужас – чем не мотив для убогого службиста? Ведь издавна нет для нашего человека более высокого блага, нежели ощущение власти над другими. Повесь бляху дворнику на грудь, и он сразу преобразится в начальника. И пока в ЖЕКах и прочих заведениях будут восседать на своих толстых жопах тётки, которые не выдают справки, а соизволяют оказывать великую милость просителям, не жить нам в Европе. Впрочем, нам в ней и так не жить.

Александр наблюдал за входом в этот муравейник издали. В основном туда-сюда сновали бухгалтерши, по одеждам которых легко читалось финансовое состояние их фирм. Он знал, что ровно в час пополудни всех посетителей удалят, и в этом табуне будет легко затеряться. Проникать туда лучше минут за двадцать до обеденного перерыва.

Дождавшись появления очередной группы, Александр затесался в её серединку и, мельком показав паспорт, дескать, спешу, надо успеть, юркнул вовнутрь. Побродив коридорами, обнаружил, что к любой двери прилипла улитка очереди. Везде, абсолютно везде околачивались люди, так что приклеить на стену фото начальника этого заведения мог только классный фокусник. Единственным местом уединения оставались разве что туалетные кабинки, дверцы которых он и украсил начальственным ликом с жирной надписью наискосок «Не пойман, но вор!».

Скинув красный галстук и замешавшись в толпе изгоняемых на обеденный час посетителей, Александр покинул помещение детского садика, приспособленного под грозную службу.

Он зашёл в кафе и заказал кофе с коньяком. За ближайшим столиком восседала миловидная мордатенькая особа лет двадцати. В шифоновом платье в мелкий цветочек с преувеличенным по смелости декольте. Оно и понятно: коровья грудь, очевидно, была её главной ударной мощью. «Наверняка при ходьбе косолапит», – подумал он. Но всё же испросил разрешения присесть. В ответ барышня хмыкнула и достала мобильник, дескать, востребована. «Понаехало, – подумал Александр. Если не из деревни, то из Николаева».

Впрочем, мысли Александра блуждали вдали от этой провинциальной охотницы. Он решал задачу: когда лучше звонить клиенту? Сегодня вечером, когда тот будет пребывать во власти свежих впечатлений, или позже?

Что за первый вариант? Он ещё не успеет всё обдумать, ни с кем не успеет посоветоваться, а значит, будет эмоционально нестабилен. Что против? Он может быть охвачен яростью и в пылу своей донецкой непосредственности может послать его подальше в надежде найти и обезвредить.

Позвонить завтра утром? Лучше даже разбудить. Что «за»? Во-первых, он наверняка будет плохо спать и сниться ему должны кошмары. Во-вторых, решимость придёт к нему не раньше, чем он выпьет кофе. В-третьих, способность спокойно рассуждать к нему вернётся через часок-другой. Так что действовать будет на инстинктах. Что «против»? Всё же у него будет время, и он может ещё с вечера посоветоваться с кем-то толковым и проснуться с принятым решением. Такой возможности давать ему нельзя.

Звонить надо сегодня. И цену повысить. Пусть уразумеет: любая оттяжка влечёт за собой большую потерю денег.

Если и на этот раз не сработает, придётся приступить к третьему этапу – «Устрашение». Выполнить его будет легче: разослать по почте конверты с теми же фото коллегам по работе и в школу, где учатся его дети. Придётся поколесить, чтобы не бросать в один почтовый ящик. Вот только спешить не следует. Лучше подержать его в страхе. Не беда страшна, а ожидание её прихода. Пусть помучится. Да и цену надо поднять.

За этими хлопотами саднящее чувство от бегства Цок-Цок несколько притупилось, но не ушло. Как кончик тупой иглы, неведомо каким образом засевшей в сердце.

Гибель Киева

Подняться наверх