Читать книгу Тренер. Молодежка - Валерий Гуров - Страница 5

В столовой уже сидели футболисты, в полном составе команды основы 1989 года. Здесь же присутствовал тренерский штаб из ассистентов Константина Павловича. Одного из тренеров я сразу же узнал – Пётр Курткин. Тот самый, который в 1984 году со своим ростовским СКА разгромил Спартак в Москве со счетом 6:1. Что за игра была, песня! Шесть безответных банок к концу матча от ростовчан и только Костиков сумел смягчить жуткий позор красно-белых и разбавит счёт. О том матче до сих пор ходит кричалка:

Курткин увидел меня, но отчего-то не отреагировал никак. Даже руку приветственно вскидывать не стал. Сразу сделал вид, будто другим делом занят. Я значения этому не придал, но в голове пометку сделал. Дядька то он неплохой, но по моему личному мнению, добился бы куда большего, продолжи он карьеру главным тренером. Зря он пошёл под Бекасова в «Спартак»… хотя во многом благодаря такому усилению тренерского штаба, Спартак выиграл чемпионат сезона 1987 года.

Ну каждому своё. Я вслед за Граблевым пошёл к столу. Павловна, повар Тарасовки ещё с 1960-х годов, приготовила легендарный спартаковский борщ, который запоминался каждому кто хоть раз бывал в столовой на базе красно-белых. Тарелки с сытным борщом стояли вокруг стола и приятно дымились паром – свежак.

Игроки встретили меня тепло и даже начали аплодировать. Однако от взгляда не могло уйти, как одноклубники озабоченно рассматривают аппарат Иллизарова на ноге. Никто из них понятия не имел насколько серьёзна травма.

Место Граблева располагалось рядом с местом Баянова, который не став никого и ничего ждать, уже уплетал борщ Павловны за обе щеки. Но завидев нас прервался.

– Какие люди и без охраны! Федя, ну даёшь, ты откуда Ваньку взял?

Поздоровались. Стул рядом с Баяновым был всего один, как и тарелка. Места для меня не нашлось.

– Ща, погодите, организуем, – Сергей поднялся, вытер салфеткой борщ с губ. Огляделся.

– Федь, вон стул у стены свободный, захвати для Ваньки. А я пока скажу Павловне, чтобы тарелку борща принесла. Павловна!

Павловной оказалась женщина средних лет, небольшого роста, но пышных форм, одетая в белые халат и чепчик. На груди у неё был нашит спартаковский ромбик. Она разливала борщ.

– У нас Павлов пришёл, поставьте ему тарелочку! Спасибо, Павловна!

Федор сходил к стенке, взял стул, принёс к столу и помог мне сесть. Костыли под стол сложили, чтобы не мешались.

Подошла Павловна.

– Ванечка, как твоё здоровье?

– На поправку иду, – заверил я.

Поставила тарелку, плеснула борща, а потом чутка подумав, вывалила из тарелки шматок мяса покрупнее.

– Кушай, тебе надо восстанавливаться, – заверила и повернулась к Станиславу Адыгову, сидящему по правую руку от Баянова. – Стас, подвинься, пожалуйста, чтобы Ваня поместился, ему ногу некуда ставить. А я тебе сметанки в борщ добавлю.

Адыгов подвинулся, и я уселся, ногу вытянул. По ту сторону стола сидели Коноплев, Крепостной и другие молодые ребята, с интересом смотревшие на меня.

– Ну как нога?

– Что доктора говорят?

Посыпались ожидаемые вопросы – любопытно же игрокам. Я отшучивался, знают ведь «как»:

– Настраиваюсь на следующую игру.

– Ты главное газеты поменьше читай, у нас как обычно любят из мухи слона раздуть, – сказал Адыгов, размешивая в своей тарелке борща сметану.

В целом в столовой царила отличная атмосфера, не было похоже, что внутри команды имеются противоречия. Футболисты общались, отвешивали шуточки, подкалывали друг друга. Но все же напряжение чувствовалось. Вряд ли это хорошая мина при плохой игре, однако семя раздора росло и крепло. Сезон для «Спартака» складывался двойственно и болельщики, как и сами футболисты с тренерским штабом, чувствовали – что-то идёт не так. Игра не шла, хоть тресни и между тренерским штабом и игроками увеличивались и скапливались противоречия. Бекасов не просто так клал заявление Классникову на стол. И не просто так Николай Петрович его себе сохранил до будущих времен.

Ровно в три часа дня двери в столовую открылись. Зашли Классников со своей пружинистой походкой, а следом Бекасов. Николай Петрович выглядел как всегда спокойным и умиротворённым, а вот Константин Иваныч покраснел, как варенный рак и одним своим взглядом был готов рвать и метать. Гайдай встал во главе стола, присаживаться не стал, но взялся за спинку стула. Сударин рухнул на своё место. Сложил руки на столешнице, переплел пальцы, которые аж побелели на костяшках от напряжения.

Заслуженный мастер спорта СССР, Заслуженный тренер СССР, великий тренер, сейчас Константин Иваныч подбирался к окончанию своего пути, восьмой десяток – серьёзный возраст. Век Бекасова в «Спартаке» подходил к концу и это было заметно невооруженным взглядом. Вряд ли Константин Иваныч не понимал, что происходит на самом деле. А как человек, привыкший принимать тяжелые, но правильные решения, ему сейчас тяжело вдвойне, потому единственно верным виделось отойти и дать дорогу молодым. Спартаку требовалась свежая кровь, а уход Иваныча виделся неминуемым и единственно возможным. Проблема была лишь в том, что каждый из здесь присутствующих видел благо команды со своей колокольни, и был убеждён, что его мнение единственно верное. И Сударин прямо сейчас искал причины своих неудач в игроках, по слухам (которые подтвердил Федор по пути в Тарасовку) собираясь отчислить из команды половину основного состава. Сделать это ему не дал Классников, но и Петровичу связывали руки – профсоюзные руководители не давали ему избавиться от Бекасова, все ещё веря, что тренер сумеет дать результат и опасаясь, что он перейдёт в Динамо, переманив с собой тех игроков, которых он просил отчислить из команды (настолько нелогично был составлен список Судариным). В общем сложно все.

– Попрошу внимания, – сказал Гайдай и все разом замолчали.

Дождавшись тишины, Николай Петрович продолжил и произнёс одну из своих любимых фраз.

– Выигрывает не тот, кто больше может, а тот, кто больше хочет. Поздравляю с победой в Кубке! Мы показали себя одной командой, способной в нужный момент собраться и показать должный результат.

Игроки ответили аплодисментами. Впрочем, я быстро смекнул, что вслед за поздравлениями будет «но». Так и произошло.

– Сегодня у Спартака очевидный спад игры. Мы большая команда и обязаны смотреть вперёд, чтобы понимать как мы будем радовать наших замечательных болельщиков. Мы играем командой, живем командой, а значит решать мы тоже должны командой! Для этого я попросил собрать вас всех на базе и отменить любые празднования после выигрыша Кубка.

По словам Классникова было понятно, что далее намечается разбор полётов.

– Все проиграно кроме чести, – продолжил Николай Петрович, выдав очередной свой афоризм. – И если в этом году нам не стать чемпионами, то взамен мы обязаны показать нашему болельщику ту игру, которую он от нас ждёт! Болельщики ни в чем не виноваты. Вам слово Константин Павлович. Поговорите с командой.

Бекасов поднялся, поправил галстук, густо прокашлялся в кулак.

– Хозяин положения не тот, кто находится с мячом, а тот, кто себя предлагает, – заговорил он. – Я выступал и буду выступать за спартаковскую риторику, комбинационный стиль и все то, что делает нас народной командой. Николай Петрович прав, чемпионами нам не стать, но мы обязаны остаться чемпионами в сердцах наших болельщиков. К нам должна вернуться чемпионская спартаковская игра.

Бекасов обвёл присутствующих взглядом, ему в отличие от Классникова никто хлопать не стал. Понятно, что следом будет разбор полётов. И никто из присутствующих не хотел становиться его частью.

– У нас есть очевидные проблемы, которые мешают вернуть спартаковскую игру, – продолжил Константин Иваныч. – И эти проблемы имеют вполне определенные персоналии.

– Он так говорит, когда хочет кого-то отчислить из команды, – зашептал Баянов мне на ухо.

Я не ответил. Бекасов продолжал.

– Любая командная игра строится через полузащитников, они связующее звено и мозг команды. А наши полузащитники второй год подряд нацелены забивать меньше 10 мячей за сезон! Костиков!

– Да, Константин Иваныч.

– Сколько у тебя мячей забито в прошлом году?

– Три, Константин Иваныч, – Федя поднялся из-за стола.

– А в этом?

– Два.

– Вот, – Бекасов эмоционально всплеснул руками. – И процент брака в передачах больше тридцати второй год подряд при снижении общего количества передач за игру. Как далеко мы уйдём, если наша полузащита будет грузить по десять мячей за сезон в ворота соперника?

– Константин Иваныч, у нас нападение по сорок мячей за сезон грузит, – возразил Барабанов на правах ветерана основы красно-белых.

Тренер покраснел пуще прежнего, снова поюлозил галстук.

– Ещё раз повторю, хозяин положения не тот, кто находится с мячом, а тот, кто себя предлагает, а вы все передачи на Павлова и Баянова насыпаете, они нападающие, они разберутся! Мало того, что из-за этого у вас процент брака растёт из игры в игру, так вы ещё мне нападающих обленили! Они знают, что все равно получат мяч, даже если будут в невыгодой позиции находиться. И теперь вместо того, чтобы предлагать себя, интересно открываться, они по полю пешком ходят! – от злости Бекасов даже кулаком по столу ударил. Да так, что борщ из его тарелки перелился на скатерть.

– Походу мы с тобой будем сегодня крайними, – шепнул Баянов.

– Павлов, видите ли! А то, что Ваня в шорах и в упор не видит Сергея Баянова в лучшей позиции? Поэтому у Баянова 4 мяча за сезон, а у Павлова 15! – распылялся Константин Иваныч. – Вы грузите ему вагон передач за игру, ни дриблинга, ни обострений, а зрители?! Вы о зрителях подумали?! Что вы им вместо комбинационного футбола предлагаете лицезреть! Как от Павлова, будто от деревянной стены сарая нет-нет, да в ворота что-то залетает?!

Большинство сидели с понурыми лицами. Подобные разборы полётов Сударин любил и практиковал, все кто хоть раз на них присутствовал, понимали, что это надолго и с тренером лучше не спорить, если хочешь чтобы все побыстрее закончилось. Однако не каждый умел вовремя замолчать. Или не хотел. К спору начали подключаться другие игроки.

– Но это ведь работает, Константин Иваныч, мы без Павлова проиграли три матча подряд, – заметил Евгений Пекарев.

– Потому что также продолжаете искать мячом Ивана, а его нет! Все! Нет у Спартака Павлова, закончил карьеру! – выдал Константин Иваныч.

Все ошалели. Игроки понимали, что у главного голеодора травма и восстановление займёт длительное время, но никто не верил, что Ваня набравший лучшую форму за всю карьеру, закончит с футболом вот так. А тут главный тренер прямо заявлял, что на футболе для 11-го номера поставлена точка.

Бекасов на секунду встретился глазами со мной, но взгляд отвёл. И сразу перешёл к делу.

– В общем, чтобы нам вернуть комбинационную игру, команде нужен сильный нападающий в пару Баянову. Я ищу другого талантливого футболиста, который впишется в нашу тактическую схему.

Я чувствовал себя так, как будто его из ушата гавном облили. Бекасов всерьёз сваливал ответственность за неудовлетворительные результаты на нападающего, на минуточку наколотившим мячей столько же, сколько остальная команда вместе взятая. Должно быть обидно прежнему мне такое слушать о себе. Нынешний я воспринял слова главного спокойно. Сударин оценивал ситуацию со своей колокольни и отвечал за результат, полагая, что так будет лучше команде, а решения тренера не обсуждаются. И логику Константина Павловича можно понять. Плоха та команда, которая строит игру вокруг одного единственного игрока.

– Вы извините Константин Павлович, но мое мнение, что сильный футболист к нам в команду не пойдёт… – внушительно пожал плечами Барабанов.

– Ты вообще что такое имеешь ввиду? Спартак это клуб, в котором мечтает оказаться каждый футболист!

– Ну то и имею, второй год в лиге обсуждают, как мы за чемпионство 1987 машины так и не получили.

Бекасов пуще прежнего покраснел, но если раньше он был красный, то теперь багровым сделался. А Дуба продолжил баламутить, откинувшись на спинку стула.

– Да и футболистам хочется под защитой себя чувствовать, вон у Газзаева Колыванов прошлый сезон считай мячей не забил, потому что на Усюка играли, так зато в этом зажигает и никто его из команды не попросил.

– Ты вообще сейчас о чем? – прищурился Константин Иваныч, упираясь кулаками в столешницу.

– Так, мысли вслух, простите пожалуйста, – отступил Барабанов.

Баянов снова подался ко мне и зашептал.

– Это Дуба с Ковчевм общался, переживает жутко, что его в конце сезона из команды попросят, как ветерана.

– Есть основания переживать?

Сергей взглянул на меня, улыбнулся кончиками губ.

– А были основания Жору Ярцева в «Локомотив» выдавливать? А Серегу Шавло в «Торпедо». Гаврилова в «Днепр»? Вспомни Татьянцева за что выперли?

– Он же карьеру завершил в Спартаке…

– Ага как же, его Бекасов в договорняке обвинил, а Олег мужчина с принципами.

Таких подробностей Иван не знал, но слова нападющего приоткрыли завесу тайны.

«Капитуляцию» Барабанова Сударин принял, не стал раскручивать, но ответил жестко.

– У нас с вами ещё половину сезона играть, будем возвращать достойную Спартака игру! Без самоедства! Кому не нравится – в конце сезона на выход! Можете к Газзаеву идти, к Садырину – скатертью дорожка. Останутся только те, кому не безразличен Спартак. Теперь награждение за кубок, – чуть успокоившись и остыв, Константин Иваныч поманил к себе Лёню, который держал в руках конверты с деньгами. – Через полчаса у нас теория, чтобы все были как штык!

Лёня пошёл вдоль стола, вручая конверты футболистам. Походя мимо меня Лёня принял придурковатый вид – конверта мне не причиталось. Впрочем, понятно сразу почему – никто не ждал, что Павлов придёт в Тарасовку. Граблев никого ни о чем не предупреждал.

– Не знал, что ты придёшь, – промямлил администратор.

И двинулся дальше.

– Лень, а человеку сделавшему дубль в ворота Динамо, премия разве не положена? – этого вопрос задал Адыгов, всегда отличавшейся повышенным чувством справедливости.

Администратор замер, понимая, что ответить ему нечего, конверта для Павлова действительно нет.

– Это конверты основному составу, а Ваню вчера… – промямлил он, но не договорил. – К руководству все вопросы. Мне как сказано, я так и делаю. Ничего личного, Вань.

– А кто премию выписывает, Николай Петрович? Кому вопросы задавать? – не отступал Стас.

Лёня промолчал и, вручив премиальные Коноплеву и Крепостному, пошёл дальше. Сравнявшись цветом лица с Судариным, который прямо сейчас ел борщ. Как говорится – обед по расписанию.

Хотелось верить, что отсутствие конверта для Павлова – просчёт, связанный с пониманием, что меня на сегодняшнем внутрикомандном собрании не будет. Иначе обидно даже за пацана. Он мячи в ворота соперника грузит пачками, а руководства команды шиш крутит в ответ.

– Ты подойди к Иванычу, поинтересуйся, если надо вместе подойдём, – сказал мне Стас. – Наверняка недоразумение.

– Спасибо, – я кивнул.

Как бы то ни было, Стас прав – следовало пообщаться с Судариным с глазу на глаз. Собственно за тем я сюда и ехал, чтобы понять в чем ко мне есть претензия со стороны руководства клуба. Просто так не бросают в больнице лучшего игрока, тому должно иметься объяснение.

Вот и выясним.

Я поднял костыли, тяжело выпрямился и заковылял к теренру. Тот уже доел борщ и собирался уходить вслед за покинувшим столовую Классниковым.

– Константин Иваныч!

– Оу!

Тренер остановился, обернулся, но когда увидел кто перед ним – сразу помрачнел. Не было похоже на разговор самого успешного нападающего и тренера.

– Чего ты хотел?

– Поговорить надо, уделите время.

– О чем? Мало мы с тобой разговаривали?

– Я хочу тренерскую карьеру начать, и назначение получить…

– Видеть тебя теперь не хочу! Ты для меня не существуешь! Пустое место! – перебил Константин Иваныч.

Бекасов развернулся и зашагал прочь. Такая реакция стала по меньшей мере неожиданной и определенно указывало на то, что у тренера к игроку присутствовала личная неприязнь, причём довольно большая. Если с Барабановым конфликт у тренера находился в стадии зарождения, то с Павловым имел историю. Откуда история брала корни – другой вопрос. И ответ на него таки хотелось получить. У меня лично неприязнь отсутствовала и обиду Бекасова я пропускать через себя не собирался, поэтому предпринял вторую попытку заговорить, обогнав Константина Павловича и перегородив тому дорогу.

– В чем дело то?

– А ты у Бышовца спроси в чем! Больше ноги твоей на базе не будет! – зашипел Сударин. – Тебя когда потребуется – вызовут! Вон из команды пойдёшь, предатель, я уж позабочусь…

И с этими словами Бекасов вышел из столовой.