Читать книгу Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо! - Валерий Жмак - Страница 4

Германия; остров Узедом; аэродром секретного ракетного центра Пенемюнде

8 февраля 1945 года

…Соколов испуганно смотрел на Девятаева.

«Кто-то спрыгнул с крыла?! Или мне показалось?»

Во взгляде товарища помимо испуга были и вопрос, и восклицание, и ужас.

Донесшийся с противоположного борта звук действительно походил на то, что кто-то спрыгнул с небольшой высоты на бетонную стоянку.

Находясь на левой плоскости, Михаил жестом показал: «Загляни под брюхо самолета». Тот моментально исполнил приказ и через секунду расплылся в улыбке.

– Обувка. Кто-то из механиков забыл на крыле суконную обувку.

Фюзеляж и плоскости «Густава Антона» блестели новенькой краской, и, чтобы не царапать покрытие, технический состав во время работы переобувался в специальную суконную обувь. Пара таких «валенок» стояла у основания правой плоскости, пока один не сдуло порывом ветра.

Опасения оказались напрасными. Развернувшись, Девятаев снова пополз к квадратной дверце, располагавшейся точно под верхней огневой точкой – прозрачной кабиной стрелка-радиста. Добравшись до нее, взялся за ручку, повернул, дважды дернул.

– Заперли, суки! – проворчал он и обернулся к Соколову. – Подай-ка заземление.

– Это? – Володька поднял с земли заостренную железяку с прицепленным к нему металлическим тросиком.

– Давай!

Ухватив поудобнее стальной штырь, Михаил несколько раз ударил острым концом по обшивке, оставляя на ней неровные округлые дыры. Через минуту рядом с дверцей образовалось рваное отверстие. Просунув сквозь него руку, летчик нащупал на внутренней стороне дверцы фиксатор и повернул его.

После этого механизм замка послушно щелкнул, открыв проход в отсеки бомбардировщика. Прежде чем протиснуться внутрь, Девятаев снова обратился к Соколову:

– Где наши? Чего тянут? Зови!

– Идут, – заметил Володька товарищей. И неистово замахал руками: – Быстрее, братцы! Быстрее!..

– Пусть народ размещается в отсеках, а вы с Кривоноговым делайте то, что я говорил…

* * *

Ранее Девятаеву не приходилось заглядывать внутрь больших бомбардировщиков – ни советских, ни тем более немецких. Однажды истребительный полк, в котором он воевал, базировался на аэродроме по соседству с ДБ-3. Михаил подружился с некоторыми пилотами, летавшими на бомберах, однако посмотреть на самолеты вблизи не успел – слишком много выпало в те жаркие дни работы. Одним словом, он привык к тесноте и скромным размерам истребителей «И-16», «Як-1», «P-39», «Аэрокобра» и маленького санитарного «По-2».

А в «Хейнкеле» Михаил обнаружил приличные отсеки, сравнимые с внутренностями автобуса или железнодорожного вагона.

– Ого! – огляделся он, оказавшись внутри фюзеляжа. – Да тут целый ангар!

Центральный отсек был проходным. На полу у дальней стенки были встроены аккумуляторные ящики, чуть выше зияли пустотой многочисленные ниши для патронных коробок к пулемету, по бокам висели два огнетушителя. Под прозрачным колпаком на специальной подвесной системе болталось «гнездо» стрелка-радиста; рядом с основанием колпака был устроен рабочий столик, над которым темнела панель радиостанции.

Внизу виднелась подфюзеляжная гондола нижнего стрелка. Справа через проход в дюралевой переборке Девятаев заметил последний отсек с боковыми иллюминаторами для двух бортовых стрелков, отвечавших за безопасность задних боковых секторов. Заглянув в проем слева, он увидел длинный узкий коридор в кабину пилотов. По обе стороны от коридора располагались бомбовые отсеки с вертикальным расположением бомб и кислородные баллоны на случай выполнения высотных полетов.

– Пару отделений можно разместить! А то и взвод!.. – удивлялся Михаил, пробираясь в носовую часть самолета.

Сзади послышались возня и голоса товарищей. Соколов с Кривоноговым помогали беглецам подниматься на крыло. Затем они должны были снять с двигателей чехлы и струбцины с закрылков, а также убрать из-под колес колодки.

Часы убитого охранника оставались у кого-то из товарищей Девятаева. Добравшись до кабины, он попытался представить, сколько минут прошло с момента убийства охранника. Не получилось. Он всегда неплохо ориентировался во времени, сейчас внутреннее напряжение и вовсе достигло предела, можно было легко ошибиться.

Пилотская кабина порадовала относительным простором и великолепным обзором. Хотя рабочих мест в ней было всего два, для пилота и для штурмана, площади хватало с избытком. В передней части торчал пулемет, под ним, чуть правее, поблескивала оптика верхней части бомбового прицела.

Чашки сидений пустовали – парашюты для лучшей сохранности между полетами перемещались техническим составом в специальное сухое помещение.

– Не беда. – Девятаев принялся скидывать с себя полосатую робу. Уложив ее на дно чашки, уселся сверху и окинул внимательным взглядом органы управления. – Так… где тумблер включения электросети? Вот он.

Протянув руку, он щелкнул тумблером.

– Ну? Что за черт!

Ни одна из стрелок не шелохнулась. Не загорелись и лампочки сигнальных табло. Напряжения в электросистеме не было.

Стиснув зубы, Михаил процедил:

– Аккумуляторы…

Соскользнув с пилотского кресла, он ринулся по узкому коридору обратно в центральный отсек. Отодвинув кого-то из товарищей, трясущимися руками поднял крышку одного ящика, второго…

Пусто! Ни одного аккумулятора.

В проеме открытого входного люка показались Кривоногов с Соколовым.

– Порядок! Двигатели расчехлили, струбцины сняли, колодки убрали, – доложили они. И вдруг заметили бледное лицо Девятаева. – Что случилось, Миша?

– Аккумуляторы!

– Что «аккумуляторы»?

– На борту нет аккумуляторов!

Заключенные растерянно смотрели на человека, которому намеревались доверить свои жизни.

– Как нет?! – захлопал светлыми ресницами Кривоногов.

– Некогда объяснять! Надо искать!

– Где же их найти-то?

– Я видел, как для запуска моторов техники используют тележки с батареями! Быстро ищите!

– Я знаю! – воскликнул Немченко. – Заметил такую, когда шли сюда!

– Далеко?

– На соседней стоянке у металлических контейнеров!

– Быстро за ней! – скомандовал Девятаев. И, обернувшись к Кутергину, попросил: – Петя, возьми винтовку и посиди на крыле.

– Поглазеть по сторонам?

– Точно. А я покуда найду разъем для подключения…

* * *

Тележка с аккумуляторами действительно стояла метрах в семидесяти от «Хейнкеля». Ухватившись за дышло, Соколов с Кривоноговым живо покатили ее к бомбардировщику.

Емец вызвался помочь Девятаеву в поисках злосчастного разъема для подключения кабеля питания. Михаил не раз наблюдал за процессом запуска и прогрева моторов; отмечал про себя, что кабель тянется от тележки к левому борту самолета.

– Как он выглядит? – поинтересовался на ходу политрук.

– Я вблизи его не видел, – отвечал Девятаев. – Одно знаю: снаружи он прикрыт небольшим лючком…

Лючок отыскался быстро. Открыв его, заключенные обнаружили разъем круглой формы.

– Давай сюда! – крикнул пилот товарищам.

Те подкатили тележку, размотали кабель. Бакелитовый штекер круглого сечения идеально подошел к такому же по форме разъему.

– Забирайтесь в отсек! – приказал Девятаев Соколову и Кривоногову. И повернулся к политруку: – Миша, пока останься здесь.

– Зачем?

– Как только я заведу оба мотора и махну тебе из кабины, ты вытащишь разъем из штекера, откатишь тележку и бегом в самолет.

– Понятно. Сделаю.

– Только будь осторожен – не попади под винты…

* * *

Теперь ток поступал в бортовую сеть. Стрелки приборов с лампами сигнальных табло моментально отреагировали на включение тумблера питания.

– Так-то лучше. – Михаил потянулся к топливному насосу.

Топливные баки всех самолетов на аэродроме секретного центра Пенемюнде, как правило, были полностью заправлены. Так что по поводу бензина советский летчик не переживал. Если топлива окажется немного, то беглецы перелетят через Балтийское море и сядут в Скандинавии. Она рядом, всего в ста сорока километрах. Если его будет в достатке – повернут на юго-восток. Сейчас главным было другое: запустить моторы и, пока на аэродроме никого нет – вырулить на бетонную полосу для взлета. И то, и другое представлялось чертовски сложным.

Занимаясь левым мотором, Девятаев поглядывал на стоящего неподалеку Мишу Емеца. Тот ждал условного сигнала и, конечно же, нервничал. Правда, виду не показывал. Держался.

«Наш мужик. Кремень, – подумал про него пилот. – Хорошо, что взяли его в группу. Такой не стушуется, не подведет».

Емец был худощавым и невысоким, что однако, не мешало ему иметь весьма твердый характер. Он родился в селе Борки Гадячского района Полтавской области. С самого начала войны служил политруком в пехотном подразделении, носил звание старшего лейтенанта. В плен попал в июне 1942 года.

Выпустив облако темного дыма, ожил левый мотор. Обороты вала росли, все быстрее и быстрее раскручивая воздушный винт…

Тем временем никто из немецких авиационных специалистов рядом с «Хейнкелем» не появился. От столовой никто не бежал, а дежуривший на левом крыле Кутергин об опасности не сигнализировал. Значит, немцы еще не поняли, что у них под носом готовится побег, и тревога на аэродроме не объявлена.

Левый вышел на обороты малого газа. Включив в работу его генератор, Девятаев приступил к запуску правого мотора…

* * *

«Спокойнее, спокойнее. Я должен во всем разобраться. Только не паниковать. Только не нервничать. Я же видел, как фриц запускал моторы», – подбадривал сам себя Михаил.

И вот уже вращаются винты обоих моторов. Емец отсоединил электрический кабель, откатил шагов на двадцать тележку, запрыгнул на крыло и исчез в проеме входного люка.

Пока моторы прогревались, сердце в груди трепыхалось от волнения так, что в глазах помутнело.

– Быстрее, быстрее, – поторапливал Михаил стрелку температуры масла.

Наконец маслосистемы обоих моторов прогрелись, и Михаил осторожно увеличил рычагами раздельного управления обороты. Моторы послушно взревели, по фюзеляжу самолета прокатились волны легкой вибрации.

– Ну что у тебя? – нетерпеливо прокричал над ухом Кривоногов.

– Сейчас будем выруливать на полосу, – ответил летчик. – Наши все на борту?