Читать книгу Молчание адвоката - Валерий Карышев - Страница 3

В столице продолжали стрелять. 1994 год считается пиком расцвета бандитизма и заказных убийств в Москве. Количество группировок не поддавалось подсчету. И заказных убийств за год – больше тысячи пятисот, то есть почти пять убийств в день!!! Такой цифры еще не было в истории криминального мира.

В эти годы в лексиконе горожан появилось слово «киллер» – человек, совершающий заказное убийство. Обычно группировки использовали киллеров-«гастролеров» из другого города, а еще лучше – из бывших братских республик.

Часто случалось, что после акции по устранению какого-нибудь известного лица киллера убивали, чтобы спрятать концы в воду.

Визитной карточкой наемных убийц стал контрольный выстрел в голову жертвы, дабы результат был стопроцентным.

Многие наши мафиози стали копировать западных коллег, особенно показанных в видеофильмах. Лидеры наших ОПГ тоже стали носить пиджаки с темными рубашками и темными галстуками. Некоторое удивление у наших сограждан вызвала в начале 90-х годов любовь «новых русских» и криминальных авторитетов к малиновым пиджакам.

Нынешние воры в законе, которые сумели перестроить свое криминальное мировоззрение, быстро разбогатели и теперь живут в роскошных особняках, одеваются у лучших модельеров и ездят на представительских «шестисотых» «Мерседесах» и дорогих джипах.

Еще одна ступень в криминальной иерархии – бригадиры, которые являются связующим звеном между высшими и низшими членами группировки. Все они, принадлежащие к молодому поколению, стали носить дорогие костюмы от Версаче, часы «Ролекс», модные шелковые сорочки, а на шее толстую золотую цепь. Тогда по количеству золота сведущие люди судили о степени влияния человека, о «крутизне» его группировки.

Рядовые члены группировок, так называемые быки, тоже носили украшения в виде цепей, печаток и колец, однако они у них были менее толстые. Из верхней одежды они предпочитали удобные кожаные куртки или кашемировую парку, к которой обычно прилагалась кепка из того же материала с «ушами», из брюк предпочтение отдавалось не сковывающим движения «трубам» или слаксам: бык всегда должен быть готов к бою, а широкого покроя одежда в этом смысле самая удобная. Еще в середине 80-х годов небезызвестные «любера» сделали подобное открытие и, выезжая в Москву для коллективных драк, облачались в спортивные костюмы. Они же узаконили в этой среде и короткую стрижку.

В то время в столице шла настоящая бандитская война. Организованные структуры отстаивали свои интересы. Сначала москвичей пытались подвинуть так называемые выходцы из этнических группировок. Самой сильной в ту пору считалась чеченская община. Славянские группировки пытались вести с ними войну. Но вскоре московские криминальные структуры стали теснить бригады из других регионов, которые тоже хотели иметь «место под солнцем».

Одной из причин нового криминального передела безусловно было убийство самых влиятельных и знаковых фигур криминального мира Отари Квантришвили и Сергея Тимофеева.

Условно криминальный мир столицы раскололся на два лагеря. Одни считали, что главой его является Отарик, другие предпочитали авторитет Тимофеева по кличке Сильвестр. Ходили слухи об их противоречиях, хотя это не мешало им быть партнерами по многим направлениям бизнеса.

Самым характерным из их раздоров стала борьба за ночной клуб «Арлекино».

В Москве в то время был один-единственный ночной клуб, который приносил колоссальную прибыль своим владельцам. Владельцы находились под опекой Сильвестра, то есть под «ореховскими». Но на «Арлекино» претендовали и «бауманские» (тогдашние лидеры Глобус, Бабон) – протекцию которым оказывал Отарик.

Один из первых ночных клубов-казино «Арлекино» открылся недалеко от Московского зоопарка, в здании одного из пустующих больших кинотеатров Москвы. Нехитрое оборудование, простейшая развлекаловка и колоссальные прибыли. За короткое время его раскрутили.

«Арлекино» стал самым крутым клубом столицы. Владельцы его приглашали на свою сцену не только знаменитых отечественных исполнителей, но и звезд зарубежной эстрады. Еще до недавнего времени их можно было видеть только на видеокассетах или послушать на аудиозаписях. Это привлекло большое внимание посетителей к «Арленкино».

Владельцами клуба являлись два закадычных друга, еще недавно, во времена застоя, работавших в одном из московских ресторанов. Один из них был заведующим рестораном, другой – барменом. Предприимчивые друзья, почувствовав выгоды кооперативного движения, быстро нашли нужную нишу в бизнесе.

Отдых в ночных клубах становился все более популярным среди братвы. Но, что интересно, иногда здесь могли отдыхать две враждующие группировки, но прямых столкновений в клубе между ними не было. До поры. И все же бандитские войны из-за «Арлекино» начались.

Убийство Отари Квантришвили

5 апреля у Краснопресненских бань убили известного бизнесмена, мецената и криминального авторитета Отари Витальевича Квантришвили (Отарика). Он был определенной знаковой и противоречивой фигурой того времени.

Лидер партии «Спортсмены России», председатель Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, заслуженный тренер по греко-римской борьбе 46-летний Отари Квантришвили имел самые тесные связи с элитой криминального мира страны.

В тот день он отправился с приятелями в Краснопресненские бани. Это был санитарный день для бань, но для Отарика они действовали как обычно. Некоторые свидетели утверждали, что он хотел просто попариться, другие же говорили, что там у него намечалась важная встреча с представителями некоей кавказской банды, незадолго до того «наехавшей» на одну из коммерческих структур, которую контролировал Отари Витальевич.

По милицейским сводкам, в 17.40 Квантришвили вышел из подъезда бань и остановился. К нему подошли два человека, которых никто из его окружения в лицо не знал. Беседа была недолгой. Поговорив, Отари, не торопясь, направился к автостоянке, где его поджидала машина. По пути он, как утверждали потом очевидцы, на секунду остановился, чтобы отпить из бутылки боржоми. В этот момент и прозвучал выстрел. Затем раздались еще два. Пули попали Квантришвили в голову, шею и грудь. Сопровождавшие Квантришвили люди бросились к нему, бережно положили в машину и отвезли в Боткинскую больницу, но было поздно. Квантришвили умер.

В то время в Москве заказные убийства происходили практически каждый день. Но ликвидация Квантришвили наделала много шума. Все газеты вышли с описанием жизни и причин смерти Отари. Звучали фамилии самых различных лиц, якобы причастных к убийству. Заказчиками в прессе называли тогдашнего вице-премьера правительства А. Шохина и начальника РУОПа В. Рушайло, которому Отари угрожал по телевидению расправой; звучали и клички лидеров криминального мира, с которыми у него также были конфликты. Говорили, что коммерсанты сбросились и наняли киллера, чтобы разобраться с Отариком, который вынуждал их отчислять большие суммы для своего благотворительного фонда памяти Льва Яшина.

Прошли пышные похороны. На них присутствовал весь цвет криминального мира, известные спортсмены, знаменитые эстрадные певцы и даже некоторые деятели из мэрии, с которыми Отарик поддерживал достаточно тесные отношения. Естественно, за этой процессией наблюдало большое количество руоповцев и муровцев, которые вели видеосъемку всех, кто пришел на похороны.

После убийства Отарика по столице вновь поползли слухи о «Белой стреле» – секретном подразделении, состоящем из бывших работников спецслужб, отстреливающих криминальных авторитетов.

Легенда о знаменитой «Белой стреле» занимала умы в основном обывателей и бандитов. Этот феномен интересен больше с психологической, чем фактической стороны. Еще Юрий Андропов, после того как стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, инициировал создание в структуре КГБ подразделений «В» и «С» с целью ликвидации лидеров криминального мира силовыми методами. Сотрудники этих подразделений проходили обучение в Седьмом управлении КГБ. Они внедрялись в преступную среду, выдавая себя за рядовых боевиков.

По данным КГБ СССР, этими группами было завербовано в качестве агентов около 20 % криминальных лидеров. После распада СССР и ликвидации КГБ эти группы лишились своих хозяев, но, по слухам, свою деятельность не прекратили.

Следователи тогда выдвинули три версии убийства господина Квантришвили: его «убрали» представители чеченской ОПГ в связи с делами партии «Спортсмены России», которую он создал в 1993 году. Гуляла версия и о том, что покушение могли заказать руководители силовых структур. Кроме того, Отари Квантришвили могли убить из-за его доли акций в гостинице «Космос».

Только в 2006 году Мосгорпрокуратура объявила о раскрытии одного из самых громких заказных убийств 90-х – «авторитетного» бизнесмена Отари Квантришвили. Следствие считает, что его застрелили по приказу тогдашнего лидера ореховской группировки Сергея Тимофеева (Сильвестр). Непосредственным исполнителем преступления являлся бывший военнослужащий Алексей Кузьмин (Леша Солдат). Он и двое его помощников, один из которых ранее служил в ГРУ, другой – во Внутренних войсках, обвинялись в 12 убийствах и покушениях.

Раскрыть это громкое убийство удалось только через 12 лет. Продвинулось следствие только после того, как был задержан Алексей Кузьмин (Леша Солдат), который больше десяти лет руководил самой законспирированной бригадой киллеров орехово-медведковской ОПГ. О том, что в этой группировке, помимо известного киллера, бывшего морпеха Александра Пустовалова (Саши Солдата), есть еще и Леша Солдат, который также являлся исполнителем многих убийств, оперативники знали, но не имели его описания.

Лешу Солдата даже бывшие члены ОПГ не могли не только описать, но даже назвать места его возможного пребывания. Выйти на след неуловимого Кузьмина удалось лишь в 2006 году, когда он начал интересоваться научно-производственным объединением (НПО) «Физика». Этому НПО принадлежит 15-этажное здание на Варшавском шоссе, привлекшее внимание одной из бизнес-структур, созданной некогда «ореховскими». Помочь деловым «партнерам» в разрешении имущественного спора вызвался Кузьмин с двумя помощниками.

Они установили слежку за руководством НПО, начали прослушивать телефонные разговоры менеджеров, но попали в поле зрения оперативников 1-го отдела МУРа, которые установили за ними наблюдение. Позже оперативники выяснили, что в спор за здание на Варшавке вмешался тот самый неуловимый киллер «ореховских», которого безуспешно разыскивают уже много лет. Задержали Лешу Солдата и его людей в квартирах, которые они снимали в Мытищинском районе Подмосковья. Там же было обнаружено большое количество спецтехники, два автомата Калашникова, пистолеты и около тысячи патронов.

Между тем криминальная жизнь в Москве в 1994 году шла своим кровавым путем.

Было очень страшное время. Казалось, что в Москве наступили времена Чикаго тридцатых годов – вершины гангстерских войн. Помимо местных московских группировок, увеличилось число приезжих, которые явились в столицу вести борьбу за коммерческие структуры. У многих бизнесменов появились криминальные «крыши», а с ними пришли «стрелки» и «разборки». Начался новый криминальный передел. Стали звучать выстрелы, взрывы, а с ними – аресты бандитов. Соответственно работы у адвокатов прибавилось…

В адвокатуре появилось новое понятие – «бандитский» адвокат. У нас в юридической консультации таких было двое. Я видел, как к нам приходили люди типичной бандитской внешности – крепкие братки, одетые в черные куртки или в темные полупальто, серые кепки, надвинутые на глаза…

Обычно они приходили только к двум адвокатам, опасливо озираясь по сторонам. На улице обязательно оставляли своих людей – братву или охрану с рациями.

Одним из таких адвокатов был Алексей Рудаченков (фамилия изменена). Все говорили, что он берет самые «кровавые» дела, в основном по бандитизму и убийствам. Работал он очень много, появлялся ненадолго в начале или в конце рабочего дня. В это время у него намечались встречи. Клиенты шли к нему один за другим. Там была своя очередь. Я понимал, что Алексей зарабатывает большие деньги.

Работал Алексей с напарником, Андреем Ануфриевым. Они вместе ездили по уголовным делам.

На собраниях наш заведующий всегда поощрял адвокатов, если они объединялись по двое-трое в группы и вели совместно одно или несколько дел. Часто он говорил об Алексее и Андрее как о перспективной адвокатской паре. Но однажды произошло ЧП, и Андрей перешел к другому адвокату, Михаилу Казакову, который занимался гражданскими делами и обслуживал некоторые бизнес-структуры. Причину разлада я так и не узнал.

Алексей остался один. И тут я решил сблизиться с Алексеем, надеясь, что или стану его помощником, или он будет давать мне свои дела.

Вначале Алексей отнесся ко мне настороженно, но потом все же доверил несколько дел. Оказалось, он решил немного передохнуть и переложил свои заботы на меня. Когда Алексей вернулся с отдыха, мой отчет полностью удовлетворил его.

– Ну что же, – сказал он, – давай работать вместе. Ты будешь пока в качестве второго адвоката. К тому же, у меня есть клиенты, которые просят, чтобы адвокат защищал их в СИЗО, а у меня на это, как сам понимаешь, нет времени. Теперь я стану оформлять каждое дело на нас двоих.

…Уже полгода я работал с Алексеем. За это время нашими клиентами побывали многие, как потом выяснялось, члены московских и подмосковных группировок. Чаще всего их задерживали за хранение оружия, за вымогательство, реже – за убийство. Каждый день я мотался по разным следственным изоляторам. Бывало, что с утра едешь в Бутырку, днем – в «Лефортово», а к вечеру – в «Матросскую Тишину».

В «Матросской Тишине» существует так называемая внутренняя тюрьма – спецблок, формально считалось, что там содержатся люди, числящиеся за Генеральной прокуратурой, а на самом деле – особо опасные лица криминального мира.

Бесконечное мотание по городу влияло на мой режим дня. Иногда не было времени даже на обед. Вот я и кушал в машине за рулем шоколадку, запивая ее из банки колой. При этом мог себе позволить обедать в самом дорогом ресторане, но не было времени. Получалось, что в течение дня я ездил по тюрьмам, посещал следственные отделы, прокуратуры, УВД, а вечером встречался с клиентурой – как правило, с родственниками и подельниками тех клиентов, которые сидели в следственных изоляторах. Мой рабочий день заканчивался поздно.

Кончилась зима – долгая, холодная, снежная… В три часа дня уже сумерки. Тем не менее наступала весна. В апреле произошло важное событие для криминального мира и, соответственно, для нас, адвокатов.

Указ о борьбе с организованной преступностью

В 1994 году вышел Указ о борьбе с организованной преступностью, подписанный президентом России. Это распоряжение фактически давало право любым правоохранительным органам при малейшем подозрении связи человека с организованной преступностью задерживать его на срок до 30 суток безо всякого суда и санкции прокуратуры. Кроме того, Указ позволял милиционерам беспрепятственно входить в любую организацию, если у них имелись такие подозрения. Впоследствии Указ был отменен. Но он успел послужить причиной многих перегибов и большого числа незаконных задержаний.

Особенно активно этим Указом пользовался РУОП, о «деятельности» которого в городе ходили многочисленные легенды.

Получив клеймо «бандитского адвоката», я, как и многие другие коллеги, стал тесно общаться с этой организацией. В РУОПе тогда существовал «черный список» так называемых бандитских адвокатов. Оперативники вели учет в специальном журнале не только членов ОПГ, но и тех адвокатов, которые постоянно их обслуживали по уголовным делам.

Нужно сказать, что, помимо врагов и оппонентов, вокруг появились и люди, в какой-то мере сочувствующие мне. Иногда разыгрывались целые спектакли. Так, например, однажды у одного из бизнесменов, которого мы с Алексеем обслуживали, возникли проблемы. Была очень сложная история: то ли бизнесмену были должны деньги, то ли он кому-то остался должен… Оппонент нашего клиента, которого «крышевало» частное охранное предприятие, состоящее, в основном из милиционеров, обратился к ним. Те же – к своим коллегам из РУОПа. И вот моего бизнесмена вызвали в РУОП на первую «беседу».

Я очень хорошо помню тот день. Бизнесмен очень волновался. Он позвонил нам и попросил сопровождать его. Алексей распорядился, чтобы с ним поехал я.

– Самое главное – ты его не успокаивай, – давал он мне наставления. – Пусть волнуется! Чем больше будет нервничать и думать, что его могут арестовать, тем у нас больше шансов получить хорошие деньги.

К зданию РУОПа мы ехали на машине бизнесмена. Тот время от времени произносил одну и ту же фразу:

– А меня могут арестовать или задержать по указу?

– В принципе, повода для этого нет, – отвечал я, – но провокаций ждать можно…

В ту пору действительно часто случались провокации – сотрудники РУОПа подкидывали подозреваемым оружие, наркотики… Кстати, впоследствии РУОП был расформирован именно за злоупотребления со стороны сотрудников.

Мы подъехали к зданию РУОПа, подошли к проходной и набрали номер того человека, который должен был допрашивать моего бизнесмена. Через некоторое время к нам спустились парни. Все они были одеты в гражданское и, самое интересное, внешним видом ничем не отличались от бандитов, которых тогда так много развелось в Москве. «А может, такая установка была дана специально, – подумал я, – чтобы не выделяться». Ведь часто РУОП выезжал на «стрелки» и, работая под прикрытием, задерживал членов тех или иных группировок.

Нас проводили на третий этаж. В кабинете сидели три человека. Предложили нам сесть. Один из сотрудников заинтересовался моим удостоверением.

– А ордер у вас есть? – спросил он, внимательно изучив его.

– Да, – я вытащил из портфеля листок бумаги, который давал мне право как адвокату участвовать в следственном действии. Сотрудник подошел к ксероксу, снял копии со всех моих документов и вернул оригиналы.

– Ну что же, – произнес человек, сидящий в кресле по центру стола, – давайте начнем наш допрос.

Я посмотрел на своего бизнесмена и заметил, что тот волнуется. Руоповец, который являлся неплохим психологом, тоже почувствовал это.

– Послушайте, – он обратился к бизнесмену по имени-отчеству, – я хочу сказать, что у вас есть два пути: либо вернуть деньги фирме, которой вы задолжали, либо мы сейчас будем оформлять привлечение вас к уголовной ответственности. А для начала задержим вас на тридцать суток по Указу президента. – Сотрудник достал тонкую папочку «Дело» и открыл ее. Внутри я увидел бланк задержания. Нарочно показав документ, чтобы бизнесмен еще больше заволновался, он медленно выдвинул верхний ящик стола и, достав оттуда наручники, положил их рядом с папкой. «Вот вам и психологическое воздействие!» – подумал я. Конечно, оснований для задержания моего клиента не было. Но следуя инструкциям своего наставника, я молчал.

– Ну, что вы скажете? – Руоповец подвинул наручники ближе к моему клиенту. Тот, волнуясь, стал объяснять, что никаких денег он не должен, поскольку была проведена сложная финансовая операция, связанная с взаимозачетами. Он достал контракт, который принес с собой, и стал показывать отдельные пункты, заранее подчеркнутые.

– Вот видите, в этих пунктах все сказано, – говорил бизнесмен.

Но руоповец отмахнулся:

– Не собираюсь я ничего изучать! Меня ваши бумаги не волнуют. Я уже сказал: или вы сейчас признаете долг и мы пишем соответствующий документ по этому поводу и спокойно расстаемся, либо мы вас задерживаем по Указу за связь с организованной преступностью.

Тут я не выдержал:

– Позвольте поинтересоваться, какая связь? Где конкретные факты? Я бы хотел это знать!

– У нас эти факты имеются, – спокойно ответил руоповец. – А вам мы не обязаны ничего говорить.

– В таком случае это полное беззаконие и беспредел! – продолжал я.

– Мы с вами не на бандитской «стрелке», чтобы употреблять такие термины, как «беспредел», – сказал руоповец.

В этот момент неожиданно открылась дверь, и в кабинет влетел еще один руоповец. Обратившись к своему коллеге, он быстро проговорил:

– Олег, мы двух «телок» от бандитов отбили. Будешь с ними разговаривать?

Олег вопросительно посмотрел на него и перевел взгляд на нас, что-то обдумывая. Тут в кабинете появились две симпатичные девушки, одетые как московские путаны высокого класса. Я понял, что значит «разговаривать». Конечно, девушки должны были оказать руоповцам интимные услуги.

У Олега загорелись глаза. Видно стало, что теперь ему не до нас…

– Ладно, – он закрыл папку и сбросил наручники в ящик стола. – Мы дадим вам время подумать. Помните, что мы вернемся к этому вопросу и позвоним через два дня.

Бизнесмен открыл было рот, собираясь что-то сказать, но я дернул его за рукав и прошептал:

– Пошли отсюда!

Отметив пропуск, мы вышли из здания.

Через два дня звонка не было. Со временем это дело спустили на тормозах.

Впоследствии, когда в 2002 году против одного из этих руоповцев будет возбуждено уголовное дело и его поместят в следственный изолятор, делом займусь я. Олег придет ко мне в контору, и тогда я напомню ему, что мы знакомы с 1994 года. Он признается, что тогда просто выполнял просьбу друзей из коммерческой фирмы и должен был припугнуть бизнесмена.

Круг наших клиентов стремительно ширился. Я уже стал получать заказы по телефону. В один из дней мне позвонил Алексей, спросил, есть ли у меня под рукой ручка и бумага.

– Записывай: Маркин Николай, 1967 года рождения, из Люберец. Задержан за перевозку оружия 164-м отделением милиции. Следователь Терехов. Его телефон…

Я записал телефон следователя.

– Хороший клиент, – добавил Алексей. – Главное, «бабок» много! Постарайся сегодня приехать и «разрулить» ситуацию, а я поеду в Генеральную прокуратуру…

Я знал, что под предлогом поездки в какое-либо учреждение Алексей часто навещает своих любовниц. Но мне-то какая разница, где он бывает! Главное, я получаю заказы, а за них – деньги.

Алексей спросил, есть ли у меня бланк ордера.

– Конечно, имеется…

В те времена, когда еще не было разделения форм деятельности адвокатуры, ордера являлись разрешениями, «путевками» на работу с тем или иным клиентом, которые мы получали в своей юридической консультации. А основанием для выдачи такого ордера был письменный договор, который тоже составлялся у нас. Все это оформлялось секретарем. Мы заключали договор, секретарь на основании его брала книжку ордеров с пронумерованными бланками, вписывала данные конкретного человека, фамилию адвоката, ставила печать. Адвокат же передавал этот ордер следователю или судье. Такое правило существовало очень долго. Но поскольку мы работали в режиме «Скорой помощи», часто нужно было, получив заказ по телефону, тут же ехать на задержание. Поэтому и придумали, чтобы чистый бланк находился у тебя постоянно на руках. Нужно было уговорить секретаря – конечно, не бесплатно – выдать чистый бланк, сказав, что мы еще не знаем, какой следственный отдел ведет это дело. Секретарь прекрасно знала правила игры, но, не желая портить отношения с адвокатами, а может, из надежды получить какой-либо подарок, потворствовала нам. Поэтому практически у каждого адвоката в загашнике всегда находился один, а то и два чистых бланка, куда мы вписывали того или иного клиента.

После разговора с Алексеем я достал бланк ордера, записал имя и фамилию нового клиента и поехал в указанное место.

164-е отделение милиции находилось недалеко от метро. Попав в дежурную часть, я спросил, где находится следователь Терехов.

– На втором этаже, кабинет 16, – ответил дежурный. – А вы кто?

– Адвокат. – Я показал ему удостоверение.

– Пожалуйста, проходите!

В кабинете меня встретили четверо мужчин в гражданской одежде.

– Добрый день! Кто из вас Терехов? – спросил я.

– А вы кто будете? – ответил один из мужчин, внимательно смотря мне в лицо.

– Я адвокат Николая Маркина, задержанного.

– А-а, этого люберецкого бандита… И кто же вас нанял, можно поинтересоваться?

– В свою очередь, я бы хотел узнать, кто вы, – проговорил я.

– Мы – РУБОП, разрабатывали вашего бандита.

– Вообще, вы знаете, кто такой Маркин? Это один из лидеров люберецкой ОПГ, – добавил другой мужчина. – Как же вы таких злодеев защищаете?

– Профессия у нас такая, – парировал я. – Вы ловите, а мы защищаем. Вы что, предлагаете отменить институт адвокатуры, чтобы все вершилось только прокурорами и операми?

Оперативник ухмыльнулся:

– Наверное, он хорошие «бабки» вам отвалил?

Я промолчал, не желая поддерживать пререкания.

– А вашего следователя нет, – произнес первый оперативник, – он скоро будет. Но… Мы не советовали бы вам влезать в это дело. Ваш Маркин сел глубоко. У него нашли ствол, «ТТ», сейчас его отправят на экспертизу, «пальчики» прокатаем… Так что года на два он сядет. И никто ему не поможет – ни вы, ни другой адвокат.

– Может быть, может быть, – кивнул я.

Вскоре в кабинет вошел еще один мужчина. Это и был следователь. Я протянул ему свое удостоверение вместе с ордером. Следователь быстро взглянул на удостоверение, вернул его мне, взял ордер и, перевернув его, спросил:

– А телефона у вас нет?

– Есть.

– А мобильный?

– Мобильного нет.

Руоповцы хихикнули.

– Что же, такой крутой адвокат, а мобильным телефоном до сих пор не обзавелся?

– Он дорого стоит – больше трех тысяч долларов, – ответил я спокойно.

– Ну и что? Я думаю, с одного только Маркина вы пять, а то и десять тысяч получите, – с усмешкой сказал один из оперативников.

– Лихо ваши оперативники любят подсчитывать чужие гонорары, – заметил я.

Видимо, это не понравилось следователю.

– Ладно, ребята, – сказал он, строго взглянув на них, – не мешайте нам с адвокатом работать!

Руоповцы нехотя покинули кабинет. Мы остались вдвоем.

– Вы в курсе дела, за что и как задержан Маркин? – спросил меня Терехов.

– Нет, – покачал я головой.

– Он перевозил оружие. Подъехали руоповцы, которые были тут, и доставили Маркина в это отделение милиции, так как задержание произошло недалеко, в районе Новослободской улицы. Дело поручено нам.

– Все понятно… И что же Маркин говорит по поводу оружия? Отрицает?

– Да, угадали – отрицает, – следователь улыбнулся. – Более того, он говорит, что якобы подвозил какого-то пассажира на заднем сиденье своего «Мерседеса» и тот забыл сверток с оружием, который Маркин не заметил.

– А пассажир куда делся?

– Вышел раньше. Такие версии нам знакомы, многие бандиты их выдвигают.

– А почему вы считаете, что и в данном случае это неправда? – поинтересовался я. – Или у вас есть какие-то доказательства?

– Нет, я так не считаю… Вы давно Маркина знаете? – неожиданно сменил тему разговора следователь. – У него же старший брат есть. Оперативники говорят – лидер одной из люберецких бригад. С «раменскими» они воюют.

– И что?

– Многие магазины они «окучивают», «крышуют» автосервисы. Так что ребята они зажиточные…

Я пожал плечами:

– Этого я не знаю, в их финансовые дела не лез.

– А как вы в это дело вошли?

– Это имеет какое-то значение? К нам пришла женщина, отрекомендовалась женой или невестой… Мы же, в отличие от вас, документы не проверяем.

– Понятно… – протянул следователь. – Конечно, допуск к Николаю Маркину дам. – Он подошел к компьютеру и стал набирать текст разрешения на встречу с клиентом. – Вы знаете, где он находится?

– Пока нет…

– Тут недалеко, 50-е отделение милиции. У них ИВС есть, пока он там сидит. Честно говоря, не знаю, как поступить. Начальник сказал – в течение трех дней определиться… Потом хотим его в Бутырку перевести. Так что, если желаете с ним встретиться, у вас есть три дня.

Последняя фраза следователя была для меня непонятной. Почему он так сказал? Позже я узнаю причину. Это был определенный намек: если хотите освободить клиента, то у вас есть три дня. Ищите концы или договаривайтесь сами об освобождении.

– Хорошо, я понял, – кивнул я, взял разрешение на свидание с клиентом и повернулся к выходу.

– Погодите, я печать не поставил! – Следователь взял у меня листок и вышел. Через несколько минут он вернулся и протянул мне полностью оформленный бланк.

– Может быть, я тоже подъеду после обеда, – сказал Терехов.

У выхода из отделения милиции я увидел знакомых руоповцев, куривших на крыльце. Видимо, они решили узнать, на машине ли я приехал, один ли. А вдруг со мной кто-то из «люберецких»?

Через некоторое время я уже парковался возле 50-го отделения милиции, а еще спустя несколько минут сидел в следственном кабинете.

Николай Маркин оказался парнем лет тридцати, крепким – в прошлом боксер или борец. Он деловито вошел в комнату, протянул мне руку. Я представился.

– А кто нанял-то? – спросил он.

– Брат твой звонил моему партнеру.

– Лехе, что ли?

Я понял, что с Алексеем братья Маркины знакомы.

– Да, ему, – подтвердил я.

– А ты давно с ним работаешь? – продолжал расспрашивать он.

– Нет, не очень, около полугода. Короче, там по твою душу руоповцы…

– Знаю. Они и тут меня уже пытались «прессануть». Слушай, адвокат, – Маркин сделал знак, чтобы я придвинулся к нему. – Ты запомни фамилию. Есть такой адвокат Лобанов. Из бывших ментовских. Короче, он дорогу знает. Понял меня? Пусть братишка с ним встретится, лавэ (деньги) зашлет. Короче, пусть меня вытаскивает через Лобанова!

– А я тогда зачем?

– Нет, и ты будешь, на всякий случай. Сделай, что я прошу!

– Я хотел поговорить с тобой о версии…

– Да какая там версия! – Маркин махнул рукой. – Следак очень интересовался всеми нашими точками, наверное, прикидывал, сколько бабок можно с нас срубить.

– Понял, – кивнул я.

– Давай тогда, действуй. Время – деньги!

Я достал из портфеля две пачки сигарет, пакет сока, две зажигалки. Маркин взял все это и распихал по карманам.

– Сам не курю, – сказал он, – но в камере все пригодится. Встретишься сегодня с брательником?

– Обязательно! Выйду отсюда – созвонюсь.

Выйдя из отделения милиции, я позвонил Алексею, коротко изложив просьбу Маркина.

– Все ясно, – ответил тот.

– А кто такой Лобанов?

– Бывший мент, сейчас адвокатом работает. Чистый посредник, специалист по заносам.

– По заносам чего? – переспросил я.

– Денег, конечно, – хмыкнул Алексей. – Всех ментовских знает. Я встречусь с Лобановым и с братом, поговорю.

– Послушай, Алексей, выходит, мы им теперь не нужны? Они с Лобановым будут работать?

– Нет, они наши клиенты и никуда не денутся. У меня с ними старая дружба… Нам же с тобой легче, пусть Лобанов работает, если ему это удастся.

– Да, еще забыл сказать, – вспомнил я. – Там оперативники сидят, Маркина пасут…

– А вот это не наша проблема. Лобанов быстро с ними разберется! – спокойно ответил Алексей.

Видимо, Лобанов действительно знал все подходы. Николай Маркин был освобожден. Как это удалось адвокату, никто не знает.

Забегая вперед, скажу, что Лобанов мелькал во многих уголовных делах. О нем писали в газете – одно время он хотел баллотироваться в депутаты, а кто-то из журналистов «слил» компромат о том, что, работая оперативником в одном из отделов уголовного розыска, он занимался спекуляцией. Потом Лобанова пытались обвинить в мошенничестве, но дело каким-то образом быстро прекратили. Через два года Лобанов при таинственных обстоятельствах был застрелен во дворе своего офиса, недалеко от Бутырской тюрьмы.

Возвращаемся к делу Маркина. На следующий день я приехал в юридическую консультацию и стал заполнять корешок ордера. Неожиданно в комнату вошел Алексей.

– Привет, партнер! – сказал он, хлопая меня по плечу.

– Как дела с Маркиным? – тут же спросил я.

– Дело закрыто. Хорошо мы поработали!

– Наверное, не мы, – улыбнулся я, – а Лобанов?

– Да какая разница – мы, не мы… Они ведь к нам обратились! Кстати, нас приглашают по поводу празднования освобождения Маркина-младшего.

– Мне что-то не хочется туда идти, – протянул я.

– Да ты что? – неожиданно громко произнес Алексей. – Ты понимаешь, что на эту тусовку мы обязаны пойти, потому что там соберутся наши потенциальные клиенты! Тем более сейчас такой момент – Маркина освободили, братва увидит результат нашей работы. Это же лучшая реклама для адвоката!

– Но не мы же освобождали, а Лобанов… – снова начал я.

– Да какая разница!

Весна закончилась. Наступило лето. Я всегда жду этого времени года с нетерпением и надеждой. Я думал, что наконец-то смогу пойти в отпуск – заслужил, в конце концов! Мне казалось, что летом преступлений станет меньше – бандиты тоже поедут отдыхать. Я смогу больше времени проводить на даче, на природе. Но все произошло с точностью до наоборот. Казалось, все сговорились: и сыщики, и бандиты. Все закрутили свои дела именно летом. Вереницей пошли аресты и задержания, соответственно, работы оказалось невпроворот – только и мотались по отделениям милиции, по изоляторам. Иногда я ловил себя на мысли, что разработал свою, адвокатскую карту Москвы – не с памятниками, музеями и другими достопримечательностями, а с отделениями милиции, тюрьмами, изоляторами, местами гибели клиентов…

Тем не менее за лето я все же успел пару раз съездить на отдых, пусть только на неделю. Больший срок я не мог себе позволить. Каждый раз, когда я посещал какого-либо клиента и говорил ему, что собираюсь отдыхать, тот говорил:

– Ну что же, дело хорошее, езжайте… – И тут же добавлял: – А надолго?

– На десять дней.

Я прекрасно знал, что в течение этих десяти дней клиент будет лишен возможности не только встречаться с адвокатом, но и контактировать с внешним миром. Тогда я сокращал свой отпуск до недели.

– Ну, посиди, отдохни немножко от меня! – шутил я.

– А я не устал, – серьезно отвечал клиент.

Убийство Сильвестра

В сентябре того же года при загадочных обстоятельствах был взорван «Мерседес» с Сергеем Тимофеевым – Сильвестром.

13 сентября около семи вечера в центре Москвы около дома номер 46 на 3-й Тверской-Ямской улице была взорвана мощная бомба. Взрыв произошел в новеньком «Мерседесе», машина загорелась. Из обломков пожарные и милиционеры извлекли обгоревший труп. Лежавшие в карманах его одежды документы сгорели, а в найденной в салоне сумке было обнаружено несколько визитных карточек и таможенные декларации на имя менеджера Сергея Жлобинского (новая фамилия Сильвестра).

Торжественные похороны состоялись на Хованском кладбище. В последний путь Сильвестра провожали свыше трехсот воров в законе и криминальных авторитетов.

Из досье

39-летний С. Тимофеев принадлежал к новой плеяде российских преступных авторитетов, которых вынесла на вершину жизни перестройка. Родившись в глухой деревушке Клин Новгородской области в июне 1955 года, Тимофеев в 1975 году по лимиту перебрался в Москву. Здесь он поселился в новом микрорайоне Орехово-Борисово в стандартном общежитии, а работал спортивным инструктором в управлении жилищно-коммунального хозяйства Главмосстроя. Свободное время проводил в компании ореховской шпаны, где вскоре стал одним из лидеров. Отметим, что, будучи спортсменом, Тимофеев вел достаточно здоровый образ жизни и усиленно «качался», за что и получил прозвище Сильвестр (Сталлоне).

С началом кооперативного движения в стране перед «командой» Сильвестра открылись новые горизонты, братки занялись рэкетом, а также подчинили себе наперсточных шулеров на Юге и Юго-Западе Москвы. Под их контроль перешли рестораны «Орехово», «Керчь» и «Загорск». В 1989 году, когда разразилась война с чеченской общиной, «команда» Сильвестра объединилась с солнцевской группировкой. После этого Тимофеев получил в свое владение нечетную сторону Ленинского проспекта.

Свой первый арест за вымогательство Сильвестр пережил осенью 1989 года и два года провел под следствием.

После этого он начал активно заниматься легальным бизнесом, зарегистрировав сеть офшорных компаний на Кипре. К тому времени его авторитет в преступном мире страны стал настолько высок, что с ним поддерживали связь такие авторитеты, как Роспись, Петрик и другие. Всех их тогда объединило неприятие «вторгшихся» в Москву кавказцев.

В конце 1993 года бригада Тимофеева взяла под контроль Московский торговый банк. В руководство банка группировкой были внедрены свои люди, а жена Сильвестра, Ольга Жлобинская, стала председателем правления банка.

Затем люди Сильвестра начали получать кредиты в различных отделениях Сбербанка России, а также в ряде коммерческих банков. Всего людям Сильвестра выдали кредиты в 20 банках. Эти суммы конвертировались и под фиктивные контракты переводились в Израиль и Швейцарию.

Меня заинтересовали эти две смерти – убийство одиозных фигур тогдашнего криминального мира. Два криминальных символа 90-х ушли из жизни почти одновременно – с интервалом в полгода. Позже я собрал материал и написал две книги о них. Затем со мной познакомился продюсер, Д. Гамбург, автор знаменитого цикла «Криминальная Россия», и предложил создать фильм о противостоянии Отарика и Сильвестра. Поскольку материал был собран, книги написаны, то я с большой охотой выложил ему весь материал по теме. Затем продюсер, взяв материал, уже без моего участия снял телевизионный сериал под названием «Ледниковый период», в котором рассказал о противодействии двух лидеров преступного мира. Отарик фигурировал в фильме под именем Гурам (кстати, тоже взятым из моей книги), а Сильвестр – под именем Рокки. Конечно, было неприятно, что использовали мой материал, правда, не весь, и какая-то часть была добавлена. Но все фамилии и имена из моих книг взяты без изменения. С другой стороны, было приятно, что герои моих книг шагнули на экран, пусть и без моего имени в титрах. Ну, бог с ним!

Надо сказать, что в то время, в связи с расцветом криминала, на телевидении появилась специальная программа, которую я регулярно смотрел, а впоследствии даже записывал на видеомагнитофон, – «Дорожный патруль». Это была сводка происшествий в Москве за последние сутки. Надо сказать, что с приходом гласности и растущей популярности темы преступности все телевизионные каналы стали активно снимать и показывать криминальные программы. Помимо «Дорожного патруля», по НТВ шла передача «Криминал», по «России» – «Дежурная часть». Появились так называемые криминальные тележурналисты Н. Николаев и О. Аксенов.

Много интересных фактов и подробностей хроники преступлений публиковалось в газете «Коммерсантъ». Однажды я прочел заметку в этой газете, не зная, что через несколько месяцев стану адвокатом и очевидцем тех событий, которые резко повернут мою жизнь в опасную сторону. Но все по порядку.

Перестрелка на Петровско-Разумовском рынке

В один из октябрьских дней я включил телевизор и услышал, что произошла перестрелка на Петровско-Разумовском рынке. Как сообщил ведущий, к рынку подъехал джип, из него вышли парни в кожаных куртках и направились к зданию администрации рынка на разборки. Спустя некоторое время сотрудникам милиции удалось задержать двоих подозрительных молодых людей, один из которых выхватил пистолет и стал отстреливаться. Одного из них, окровавленного, милиционеры и задержали. Но при этом он сумел ранить пятерых человек, трое из них позже скончались.

Посмотрев сюжет, я подумал, что кровавые времена вернулись вновь после короткого двухнедельного затишья. «Наверное, рынок не поделили», – подумалось мне. Тогда я не знал, что через какое-то время окажусь в самом центре этих событий – один из киллеров, тяжело раненный и задержанный, окажется моим клиентом. Это был Александр Солоник.