Читать книгу Вкус ночи. Книга 1. Дневник Мортемара - Валерий Котенко - Страница 4

Сегодня я сделаю это, чего бы мне ни стоило. Только так, и никак иначе. Её образ постоянно преследует меня, что бы я ни делал, и вместе с тем мой жар усилился, превратившись в лихорадку.

Мне казалось, что мои муки длятся вечность, хотя на самом деле прошло всего две недели. Две недели невыносимого и необъяснимого желания… Я рвался в город, но отец не отпускал меня. Я обезумел, я жил во снах, большинство из которых были отвратительными и казались мне чужими, я почти перестал питаться, потерял самого себя. В какой-то степени я перестал вообще существовать, превратился в некую тень, бывшую когда-то Мортемаром. Мои родители не видели, что по ночам я корчусь от непонятной боли, но днём меня постоянно лихорадило, бросая то в жар, то в холод.

Мои сны, которые я считал фантазиями, стали миром, где я видел себя в разных ипостасях, но всегда рядом со мной лёгкой поступью шагала та красавица. Сначала фантазии были просто сном, но позже… Я начал ощущать чьё-то присутствие. Я не знал тогда, как это объяснить, но однажды я видел себя жрецом в каком-то храме. Это было так необычно, я пытался проснуться – и не мог, мне казалось, что меня держат за руку и не пускают назад. Храм не был похож ни на одно здание, которое я когда-либо видел на рисунках или наяву, столь необычен был его внутренний вид, и я догадывался, что внешне он тоже мало походил на обыкновенное здание, которыми пестрели улицы Эйа-Анга. Я видел, как мы поклонялись статуе какой-то женщины, лицо её было умиротворённым, но от холодного камня веяло ещё большим духовным холодом, словно всё тепло наших тел приносилось в жертву скульптуре. Тех, кто пришёл поклониться неведомой богине, было достаточно много, а потом… Потом я впервые видел, как меня убили. Я не помню, как именно это случилось, но видел себя лежащим на полу, в луже собственной крови. Я закричал, проснулся в холодном поту, возле меня стояли мои родственники, до смерти напуганные тем, что им довелось увидеть. От них я узнал, что я три часа то кричал, то бормотал что-то на непонятном языке, а потом начал вопить так, будто меня пытали. Сейчас я смутно помню ощущения, но этот сон я видел потом не раз, и всегда я умирал. Моё безумие стало очевидным, и скрывать этого я не мог.

Моя семья не знала, что и думать, и вчера я придумал план, который должен был мне помочь: я согласился отправиться в Эйа-Анг к целителю, как и советовали люди из деревни. Единственный лекарь, способный излечить этот недуг, жил в городе, и отцу ничего больше не оставалось, как повезти меня туда. Мне предстояло провести последний день в посёлке, ибо я уже тогда знал: больше я сюда не вернусь. И потому так мучительно было смотреть в глаза семьи, зная, что я покидаю их. Несмотря на то, что я даже не задумывался о том, как сложится моя дальнейшая жизнь, я был на удивление спокоен. Может, виной всему было то, что я питал надежды снова встретить свою мечту, и поэтому не стремился заразить себя неуверенностью.

Близилась ночь, и лунный свет осветил наш дом, показывая мне всё то, что мне было дорого. Боясь уснуть, я вышел во двор, чтобы в последний раз побродить по родному двору и окунуться в прохладные воды небольшой речушки. Деревенька уже погрузилась в ночные сновидения, лишь в отдельных окнах можно было заметить неясный волнующийся свет свечи, мерцавший небольшой звёздочкой на ночном полотне. Это довольно сложно – покидать родные места и идти навстречу судьбе. Мне предстоял долгий путь, и я жаждал приключений, вновь ныряя в свои фантазии.

Видимо, плохое самочувствие и прохлада реки, окутывающая тело пронзительным туманом, так меня утомили, что я на миг закрыл глаза, сидя на берегу, и мне приснились не те жестокие сны о моей смерти, а нечто другое.

Это была башня. Высокая, мрачная, болезненно-бледного цвета, словно сделанная из лунного камня, она была двойной: центральный шпиль устремлялся высоко в небо, пытаясь разрезать грозовые облака, нависавшие над землёй, а спиральные ступени охватывали её, словно дикие растения, они тянулись почти до вершины, остановившись на небольшом балконе. Вокруг была выжженная земля, деревья приобрели угольный цвет, было такое впечатление, будто здесь проходил дракон, испепеляя всё живое на своём пути. Прежде чем я осмотрел местность вокруг, послышался дикий крик с вершины башни, и я невольно поднял взгляд. Там, наверху, на небольшой площадке стоял непонятный силуэт в блестящих латах. Я видел, как он вытянул вперёд меч – и снова раздался крик, голос был очень знаком, он пронзал каждую жилку моего тела, и я даже не представлял, человек это или чудовище. Мелькнула тень, и за башней послышался глухой удар о землю. Мне не нужно было долго разбираться, было понятно, что воин сбросил своего врага, он стоял на балконе, держал какой-то предмет в руке и смотрел вниз, на тело. Я подбежал к упавшему человеку, понимая, что это сон, и мне не будет вреда, но когда я наклонился, то увидел приоткрытые глаза. Тёмно-карие, полные страдания, слёз и отчаяния, они походили на обгоревшую кору окружавших деревьев… Я узнал их, я бы узнал их из тысяч подобных глаз – это была та принцесса, которой я грезил. Из её груди текла кровь, заливавшая неброское платье, девушка почти не дышала – и вдруг её взгляд с ужасом устремился вверх, сквозь моё плечо. Я взглянул туда – и понял, что мне некуда бежать: воин в латах, выставив клинок как жало, летел вниз, целясь в девушку. Я сделал это инстинктивно, закрыв собой принцессу, и почувствовал жуткую боль в сердце и смех… Он заполонил меня, он забрал всю мою жизнь из умирающего тела… Я видел, как клинок соединил меня с принцессой и почувствовал, как мы умирали вместе…

А потом – потом всё исчезло, и я оказался в саду, в беседке, залитой солнечным светом. Не было обгоревшей земли – её заменила зелёная трава. Вместо завывания ветра в кронах деревьев я слышал шум водопада, и эта разительная перемена смутила меня. Я машинально дотронулся до сердца и почувствовал рубец, длинный, широкий, белым клином перечеркнувший моё тело, хотя я так и не понял, почему рана так быстро зажила. Чуть поодаль от меня кто-то засмеялся, и мне ничего не оставалось, как выглянуть из-за колонны. Под водопадом стояла полуобнажённая девушка с длинными ровными волосами. Она запрокинула голову вверх, и капли холодной воды орошали её, отчего она смеялась и явно наслаждалась купанием. Мне было неловко подглядывать за ней, поэтому я вышел на каменистый берег и едва открыл рот, чтобы задать вопрос, как лёгкий голосок, словно ветер, молвил:

– Где мы? Когда-нибудь ты узнаешь. Своего рода рай – или ад, кому как захочется. Мне здесь очень нравится, – девушка повернулась ко мне, и я увидел, как взмахом руки она подняла вихри воды, и они закрыли её тело от моих глаз пенящимся покровом. – И ещё – никогда не подглядывай за мной, пока я не разрешу тебе, хорошо?

Я лишь кивнул головой, стоя, словно окаменевший. Я только подумал, что хочу спросить – и тут же получил ответ:

– Моё имя тебе ничего не скажет, юноша, – девушка взглянула прямо мне в глаза и улыбнулась. – Ты закрыл меня от клинка, но это не сильно помогло, правда?

– Мы умерли? – я успел задать вопрос и ужаснулся: мой голос был такой чужой, хриплый, совсем не похожий на мой собственный.

– Это всего лишь сон, Мортемар, и это место существует только в твоей голове, – девушка вышла из воды и накинула на себя мантию. – Не знаю, каким образом мы увидели с тобой один и тот же сон, но мне кажется, это не случайно.

– Ты знаешь всё обо мне, не так ли? – мне стало горько, что этот сон, хоть и прекрасный, был скорее её сном, а не моим.

– Не всё, но я знаю твои мечты и мысли – я видела их. И поверь, тебе не стоит покидать дом, если ты не хочешь слишком рано прийти в это место.

Её голос едва дрожал и звучал неубедительно.

– Ты думаешь, что я прекрасна? А воин, убивший меня, так не думал, и у него есть на то веские причины, – девушка подошла к столику в беседке и отпила воды из кубка. Я молча наблюдал за ней, любуясь каждой чертой её лица. – И поэтому я советую тебе – не уезжай из дома, если не хочешь, чтобы этот сон стал правдивым. Ты умрёшь слишком рано, Мортемар. И не только ты. Иногда один лишний шаг приносит смерть многим людям. Тебе пора в свой мир. А мне в свой.

Всё поплыло перед глазами, и я очнулся. Очнулся в реке, захлёбываясь стремительными потоками воды, которые пытались утащить меня на дно, чтобы я никогда не покидал родных мест. Это было весьма необычно, что небольшая речка, испокон веков не показывающая свой нрав, теперь превратилась в безжалостное чудовище, словно принцесса подговорила её. Я барахтался, пытаясь спастись из ледяных объятий, изо всех сил боролся, не желая сдаваться, и мне чудом удалось зацепиться за каменистый выступ возле берега. Едва я крепко уцепился руками, ломая ногти о неподатливую породу, как силы оставили меня, и я потерял сознание. И в этот раз меня не мучили кошмары. Было темно и холодно, я это явственно ощущал, даже будучи не в состоянии пошевелиться…

Меня нашли утром в том же состоянии – я висел на выступе наполовину в воде, не подавая признаков жизни, по крайней мере, именно так мне объяснили родители. Что-то не позволило моим пальцам разжаться и спасло меня от смерти. Отец, рискуя оказаться в том же потоке, вытащил меня и принялся приводить в сознание, что ему довольно быстро удалось сделать. Я помню, как открыл глаза, и яркий свет вонзился мне в зрачки, словно выцарапывая их, и услышал испуганный голос матери:

– Он жив, жив! Стерли, накрой его чем-нибудь тёплым! Мортемар, ты весь холодный!

Я едва смог поднять голову – так усталость и холод одержали верх. Постепенно я начал вспоминать сны, и машинально дотронулся до груди. В голове проскользнула быстрая мысль, от которой даже дыхание в моей груди остановилось: «Не может быть».

– Да, сынок, ты порезался о камень, – отец заметил моё движение и немного отвернул рубашку. На теле виднелся свежий рубец, уже не кровоточащий, но вполне свежий. – Рана быстро затянулась, но шрам останется. Что на тебя вообще нашло, что ты полез купаться ночью?

Я молчал, и отчасти понимал, что не камень оставил шрам, вовсе не камень. Но ведь это был сон, разве нет? И даже во сне, у водопада, моя рана уже была всего лишь шрамом.

Сейчас я еду в город, и всё, чего я хочу – это проститься с Миллием, потому что я не могу покинуть родные места, не сказав об этом своему другу. Я считал это несправедливым по отношению к нему. Очень надеюсь, что он поймёт меня, но я не могу больше оставаться здесь. Я сделаю это. Я найду ЕЁ.