Читать книгу Закономерзости бессознательного - Валерий Моисеевич Лейбин, Валерий Лейбин - Страница 5

Для Фрейда смысл ошибочного действия представлял больший интерес, чем условия его возникновения. Психоаналитическое рассмотрение ошибочных действий как раз и предполагало прежде всего выявление их смысла. Под смыслом любого психического процесса Фрейд понимал не что иное, как намерение, которому он служит, тенденцию, которой он придерживается. В одних случаях смысл какого-то ошибочного действия оказывается очевидным и не требует больших усилий для его понимания. В других – необходима аналитическая работа, прежде чем станет понятным смысл ошибочного действия. Встречаются также случаи, когда за поверхностным, бросающимся в глаза смыслом ошибочного действия скрывается более глубинный, потаенный смысл, выявление которого оказывается делом непростым, но важным и необходимым.

Часто ошибочные действия случаются в результате столкновения двух различных намерений, когда одно намерение может подменяться другим, искажаться, модифицироваться. Это ведет порой к образованию таких комбинаций, которые кажутся в какой-то степени осмысленными или, напротив, абсурдными, не имеющими никакого смысла. Однако, как считал Фрейд, в любом случае ошибочное действие выражает вполне определенное намерение человека, прояснение которого необходимо для понимания того, что на самом деле стоит за тем или иным его промахом. В конечном счете вывод основателя психоанализа по поводу ошибочных действий сводился к тому, что они представляют собой серьезные психические акты, имеющие свой смысл, и что они возникают благодаря взаимодействию, а лучше сказать, противодействию двух различных намерений.

Если ошибочное действие – это результат столкновения между собой двух различных намерений, то для понимания его смысла необходимо прежде всего выявить данные намерения. Одно из них, нарушенное намерение, как правило, не вызывает трудностей для своего обнаружения, так как совершивший ошибочное действие человек знает об этом намерении и признает его. Второе, нарушающее намерение, в одних случаях может быть явно выраженным и человек догадывается о нем, но в других случаях оно может лишь частично выражать первоначальное намерение или искажать его, в результате чего утрачивается его истинное понимание.

Психоаналитический подход заключается в том, что исследователь стремится к выявлению нарушенного и нарушающего намерений. У совершившего ошибочное действие человека можно спросить, почему он совершил именно это действие и что он может о нем сказать. Первое пришедшее ему в голову объяснение становится отправным пунктом исследования, так как, согласно одному из принципиально важных технических приемов психоанализа, пришедшая на ум мысль не является случайной и ее следует рассматривать в качестве психического факта, заслуживающего серьезного внимания. Подчас совершивший ошибочное действие человек сам в состоянии понять смысл этого действия, поскольку он знает о своем нарушенном намерении и догадывается о намерении нарушающем. Но бывает и так, что человек не догадывается о нарушающем намерении или никак не хочет признаться ни в одном из намерений, предопределивших его ошибочное действие. Тогда аналитику приходится выступать в качестве криминалиста, способного на основании косвенных улик прийти к определенным доказательствам, вскрывающим и подтверждающим истинность намерений человека, приведших его к совершению ошибочного действия.

Фрейд приводил такое образное сравнение: совершившего ошибочное действие человека можно рассматривать в качестве подсудимого, а психоаналитика – как судью. В том случае, когда обвиняемый признается в своем поступке, судья верит его признанию. Но если обвиняемый отрицает свою вину, стремится отвести от себя любые подозрения, то судья вправе не поверить ему. Если совершивший ошибочное действие человек сам признает его, то смысл данного действия не вызывает сомнения. Но в том случае, когда этот человек скрывает или отвергает истинные намерения, приведшие к ошибочному действию, отказывается сообщить важные сведения или вообще молчит, психоаналитику придется начать свое собственное расследование: собрать косвенные улики и с учетом их сделать соответствующее заключение. Если же совершивший ошибочное действие человек отсутствует и, соответственно, у психоаналитика нет возможности обратиться к нему с какими-либо расспросами, то косвенные улики становятся подчас единственным материалом, доступным для психоаналитического исследования.

В ряде случаев, особенно когда отсутствуют показания анализируемого, раскрытие смысла ошибочного действия сводится к поиску различного рода косвенных улик. При этом во внимание принимается всё, относящееся и к лицу, совершившему ошибочное действие, и к условиям, в которых оно было совершено. Знание характера человека, знакомство с его образом жизни, понимание психической ситуации на момент совершения им ошибочного действия, уяснение обстоятельств и условий, предшествовавших данному действию, – все это и многое другое должно быть принято во внимание, прежде чем психоаналитик вынесет свой окончательный приговор.

Этот приговор предполагает не наказание обвиняемого, а раскрытие перед ним его истинных намерений, которые позволяют понять смысл ошибочного действия.

В конечном счете, особенность техники психоанализа состоит не в том, чтобы обвинить человека в его прегрешениях, а в том, чтобы, благодаря выявлению его бессознательных намерений, дать ему возможность самому решать свои проблемы.

В работе «Психопатология обыденной жизни» Фрейд привел большое количество примеров ошибочных действий, наглядно демонстрирующих возможные противодействия сознательных намерений и бессознательных тенденций, активно действующих в глубинах человеческой психики. Одни примеры относились к его собственным ошибочным действиям, другие были взяты из жизни его друзей, коллег и пациентов, третьи – почерпнуты из художественной литературы, включая произведения Шекспира и Шиллера. Фрейд не только привел разнообразные примеры ошибочных действий, но и показал возможности использования психоаналитической техники для выявления смысла ошибок и промахов, имеющих место в повседневной жизни людей.

Нет необходимости воспроизводить все или хотя бы некоторые, наиболее яркие и образные примеры ошибочных действий, которые содержатся в работе Фрейда. Она переведена на русский язык, опубликована в различных изданиях, и, следовательно, можно порекомендовать обратиться непосредственно к этому источнику с целью ознакомления с соответствующими примерами оговорок, описок, очиток, забывания имен и намерений, затеривания предметов и многих других ошибочных действий, воспроизведенных и разобранных основателем психоанализа в этой книге. Тот, кто последует данной рекомендации, получит подлинное удовольствие от непосредственного соприкосновения с оригинальным материалом и не менее оригинальным толкованием ошибочных действий. Кстати, многие примеры связаны с непереводимой с немецкого на русский язык игрой слов и поэтому становятся понятными только в контексте приводимых Фрейдом суждений и пояснений переводчика.

В качестве иллюстрации ошибочных действий целесообразнее привести примеры, которые взяты из российской действительности. Они могут вызвать соответствующие ассоциации, связанные с воспоминаниями недавнего прошлого или личностным отношением к соответствующим сюжетам. Эти примеры почерпнуты из собственной практики, имеющей отношение к анализу политических страстей, работе со студентами, терапевтической деятельности и личным ошибкам, которые, что вполне естественно, не раз случались в моей жизни.

Несколько лет тому назад, когда российскому телевидению открылся доступ в ранее запретные для него сферы политической деятельности, появилась реальная возможность следить за развертывающимися в стране событиями, видеть наших политических деятелей, слушать их выступления, наблюдать за различного рода спорами и дебатами по экономическим, политическим, международным вопросам. И если манера говорения наших политических лидеров и государственных деятелей, включая неправильную расстановку ударений в словах и коверкание русского языка, стала предметом постоянного обыгрывания со стороны юмористов, то обращение к скрытым мотивам их ошибочных действий является объектом психоанализа. Ведь с точки зрения их психоаналитического осмысления важно не только то, что человек говорит, но и то, как он говорит.

То, что часто люди говорят одно, а думают другое, общеизвестно. Запинки, обмолвки и оговорки могут дать представление об истинных желаниях и намерениях человека, скрытых за словесными выражениями, произносимыми вслух и предназначенными для внешнего восприятия другими людьми. В этом отношении весьма показательными являются многие высказывания ряда политических и государственных деятелей, которые можно привести в качестве примеров ошибочных действий, дающих наглядное представление о политических страстях и мотивах поведения людей.

17 апреля 1990 г. на одном из заседаний съезда народных депутатов бывшего СССР Рой Медведев отчитывался о работе возглавляемой им комиссии, назначенной для расследования деятельности Гдляна и Иванова. Деятельности, которая вызвала значительный резонанс в общественном сознании в связи с обвинениями партийных руководителей в их причастности к мафиозным структурам. После выступления Медведева один из депутатов задал вопрос: не оказывалось ли давление на комиссию со стороны высших эшелонов власти? Отвечая на заданный вопрос, Медведев сказал буквально следующее: «Давление со стороны верхов мы не испытывали, особенно в последнее время».

Нетрудно заметить, как в данном случае на бессознательном уровне проявилось именно то, о чем оратору не хотелось говорить публично. Смысл высказывания Медведева вполне очевиден и не требует каких-либо пояснений. Другое дело, что внутренние психические тенденции, приведшие к построению столь показательной фразы, могут быть рассмотрены двояким образом.

Во-первых, партийные руководители, несомненно, оказывали давление на работу комиссии по расследованию деятельности Гдляна и Иванова. Медведев мог ощущать на себе это давление и, возможно, знал о том, под каким партийным прессом находились другие члены комиссии. Ему не хватило мужества признать этот факт публично или не хотелось подводить своих коллег, и поэтому он сказал, что комиссия не испытывала давления со стороны верхов. Вместе с тем непроизвольно вырвавшееся добавление «особенно в последнее время» рельефно обнажило неискренность его предшествующего высказывания.

Во-вторых, как бывший диссидент, на своем собственном опыте испытавший бремя подавления инакомыслия и знавший всю подоплеку истории со своим братом, который за высказывание крамольных в свое время мыслей был упрятан в психиатрическую больницу и лишь по прошествии нескольких лет избрал для себя путь эмиграции, Медведев не мог принять тактику верхов, оказывавших давление на его депутатскую деятельность. Возможно, такое давление на него лично и не оказывалось. Но ему-то, как никому другому, были известны методы воздействия сильных мира сего на рядового человека, и он мог допустить, что некоторые члены возглавляемой им комиссии могли находиться под сильным давлением со стороны партийных деятелей. Пребывая в состоянии раздвоенности и неуверенности, он готов был убедить других и самого себя в том, что никакого давления на комиссию не оказывалось. И в то же время внутренние сомнения оказались столь сильными, что, прорвавшись за порог сознания, они не только вторглись в его мышление, но и вылились в словесную форму, демонстрирующую всю двусмысленность его ответа на заданный вопрос.

В данном случае не столь существенно, какое из этих двух соображений в большей степени соответствовало истине. Более важно то, что изучение бессознательных процессов, проявляющихся именно в мелочах жизни, в ошибочных действиях вообще и в оговорках в частности, действительно способно приоткрыть завесу словесных напластований, камуфлирующих разыгрывающиеся в обществе политические страсти.

Не участвуя в политических кампаниях, но занимаясь анализом политических страстей, можно подмечать такие «мелочи», которые говорят порой значительно больше, чем глубокомысленные размышления отдельных журналистов и телеобозревателей о соотношении между законодательной и исполнительной властью, отношениях между членами различных блоков и движений. Достаточно посмотреть прямые трансляции из залов заседаний правительственных организаций или выступления политических лидеров, чтобы иметь представление о том, что далеко не все в порядке в нашем Отечестве.

В качестве примера стоит обратить внимание на ту оговорку, которую Горбачев допустил во время выдвижения Янаева на пост вице-президента. 26 декабря 1990 г., представляя его съезду народных депутатов бывшего СССР, Горбачев произнес весьма примечательную фразу: «Янаев может помочь в воен… в необходимой ситуации».

Трудно сказать, какие мысли одолевали в то время Горбачева. Однако его оговорка имела глубокий смысл. Она была связана, видимо, с какими-то, только ему известными ассоциациями, обусловленными его отношением к Янаеву. Ясно лишь одно: внутренние сомнения президента страны в правильности сделанного им выбора в пользу Янаева прорвались на бессознательном уровне в форме оговорки.

Последующие события наглядно подтвердили зловещий смысл оговорки, когда вместо «необходимой» Горбачев чуть не сказал «военной ситуации».

Августовский путч 1991 г., в котором Янаев сыграл комическую роль подставного диктатора с трясущимися руками, может быть осмыслен по-новому в свете той оговорки, которую допустил Горбачев. Не предвидел ли президент страны возможность переворота, когда власть перейдет к вице-президенту? Не являлся ли его выбор Янаева заранее продуманной и спланированной акцией по выбору такого вице-президента, который помимо своей воли или при отсутствии таковой «может помочь (ему) в военной ситуации»?

Неизвестно, чем завершились бы августовские события 1991 г., будь на месте Янаева другой, более решительный и волевой вицепрезидент. В определенном смысле можно сказать, что именно благодаря своему выбору вице-президента Горбачев избежал роковых последствий как для своей собственной жизни, так и для жизни близких ему людей. Но если бы в свое время он или окружающие его советники обратили внимание на совершенную президентом оговорку, то, возможно, они предприняли бы все необходимые меры к тому, чтобы не допустить путча, чуть было не стоившего жизни Горбачеву.

Можно привести еще несколько оговорок, относящихся к политическим событиям, но не требующих какого-либо глубинного анализа в силу того явного смысла, который бросается в глаза любому, кто обратит внимание на подобное ошибочное действие.

28 января 1993 г. в Белом доме собрался Совет Министров России во главе с Виктором Черномырдиным. Во время торжественных проводов двух народных депутатов на другую работу (первый заместитель председателя Верховного Совета России С. Филатов был назначен главой администрации президента, а заместитель председателя Верховного Совета Ю. Яров – заместителем главы правительства) бывший в то время спикером Руслан Хасбулатов сделал примечательную оговорку.

Говоря об исполнительных органах власти, он назвал их исправительными. Тем самым он невольно обнажил не только трения между исполнительной и законодательной властью, но и свое скрытое отношение к исполнительным органам власти. В октябре 1993 г. правительственные войска взяли штурмом Белый дом, а наиболее заметные в политическом отношении в то время его обитатели, включая Хасбулатова, были арестованы и препровождены в тюрьму. Эти события высветили лишь надводную часть того айсберга политических страстей, который дрейфовал в море политических бурь и время от времени давал о себе знать в виде безобидных на первый взгляд оговорок, типа той, что приведена выше.

В марте 1994 г. состоялась встреча бывшего тогда министра обороны России Павла Грачева с патриархом Алексием II. И тот, и другой произнесли речи, в которых значительное внимание было отведено армии, церкви, служению Отечеству. Говоря о взаимоотношениях между армией и церковью, в своей речи Грачев отметил, что эти взаимоотношения «уходят глубокими когтями в историю». Разумеется, он хотел сказать об отношениях между армией и церковью, уходящих корнями в российскую историю. Однако его оговорка имела определенный смысл, так как министр обороны прекрасно знал, какое нетерпимое отношение к церкви и религии было на протяжении многих десятилетий в советской армии. Правда, времена изменились. Начали меняться и ценностные ориентации многих людей вплоть до того, что крупные политические деятели стали мелькать на экранах телевидения во время торжественных богослужений. Военачальникам тоже приходилось адаптироваться к новой ситуации, когда сам президент обнимался с патриархом Алексием II. Бывший тогда министром обороны России Грачев вынужден был совершать соответствующие духу времени ритуалы. И как бы в своей речи он ни разглагольствовал о единстве между армией и церковью, его внутренние убеждения, ранее сложившиеся на почве антирелигиозной идеологии, дали знать о себе в форме оговорки, когда вместо слова «корни» он непредумышленно произнес другое слово, «когти».

Еще одна довольно курьезная оговорка прозвучала в устах радиокомментатора несколько лет тому назад, до того, как в стране произошли серьезные идеологические и политические изменения. В страну приехала какая-то иностранная делегация. Встреча проходила на высоком, как тогда говорили, уровне, когда в переговорах участвовали главы государств. Официальный визит подошел к концу, и один из радиокомментаторов, подводя итоги встречи двух глав государств, сообщил о достигнутых на переговорах успехах. Завершая свое информационное сообщение, он сказал: «Переговоры прошли в теплой, дружеской обстановке, и на прощание главы государств обменялись рукопожратием».

Вполне очевидно, что радиокомментатор хотел сказать, что главы государств обменялись рукопожатием. Скорее всего, он даже читал текст, заранее утвержденный его руководством, где черным по белому было написано именно то, что он обязан был сказать. Естественно, что он не только не мог позволить нести «отсебятину», но не в состоянии был даже помыслить, что может сказать что-то иное, помимо утвержденного сверху. Однако, будучи профессионалом, он имел представление о том, как проходят встречи на уровне глав государств, какие дружеские чувства они испытывают подчас друг к другу, когда столкновение политических интересов и политических амбиций может приводить к тому, что, соблюдая дипломатический этикет и мило улыбаясь перед объективами фотоаппаратов и телекамер, на самом деле политические и государственные деятели готовы, что называется, съесть друг друга. Радиокомментатор был обязан сказать одно, но в глубине души, возможно, смеялся над другим. Как и раньше в подобных случаях, он отгонял от себя посторонние мысли, вытеснял их из сознания и не позволял им выйти наружу в процессе своей профессиональной деятельности. Но, вытесненные в бессознательное, они оставались активными и в один прекрасный момент проявили себя в форме курьезной оговорки, когда добавление всего одной буквы в слове «рукопожатие» радикальным образом изменило суть высказывания.

Оговорки в радиопередачах и телевизионных программах со стороны ведущих в прямом эфире случаются нередко. Так, одна из ведущих на канале «Россия» произнесла «подмосковный Климакс» (вместо Климовск), другая оговорилась, произнеся «чеченский член» (вместо плена), третья – «турнир Большого члена» (вместо «турнир Большого шлема).

25 декабря 2012 г., выступая с резкой критикой по поводу запрета на усыновление российских детей американскими гражданами, Владимир Познер в своей программе назвал Государственную Думу «Государственной дурой» и тут же извинился за свою оговорку. Но данная оговорка вызвала возмущение со стороны некоторых членов этой Думы, которые потребовали уволить телеведущего с «Первого канала».

В более ранний период отечественной истории за подобного рода «ошибки» расплачивались жизнью. Во времена правления «великого кормчего» в одной из газет была допущена опечатка. В какой-то степени она напоминала историю с оговоркой вышеупомянутого радиокомментатора. Только в последнем случае в слово была непроизвольно добавлена одна буква, в то время как в газете из слова выпала одна буква. Вместо ожидаемого названия города «Сталинград» в газете по чьему-то недосмотру появилось более чем подозрительное слово «Сталингад». Конечно, в самой газете был большой переполох, кое-кто полетел со своих постов, а наборщик, на которого свалили всю вину, как на стрелочника, кажется, лишился жизни.

Кстати, в печатных изданиях довольно часто имеют место различного рода опечатки. Даже в былые времена, когда осуществлялась тщательная выверка буквально каждого слова, случались опечатки. Приведенный выше пример – наглядная тому иллюстрация. Правда, имевшие место оплошности не всегда заканчивались трагично для тех, кто их допускал. По крайней мере, из истории известно одно такое исключение. Как-то Сталин, который имел привычку сам просматривать периодические издания, прочитал о себе в газете «Известия» фразу «мудрый вождь» без буквы «р». Пожалев сотрудников газеты и посетовав на то, что они устают, раз допускают подобного рода ошибки, он распорядился повысить им оклады, чтобы они более внимательно относились к своей работе. Но во многих случаях аналогичные ошибки заканчивались весьма плачевно для тех, кто их совершал.

В середине августа 1984 г., выступая в прямом эфире на радио, Рональд Рейган на всю страну объявил: «Дорогие американцы, я рад сообщить вам, что только что подписал закон об объявлении России вне закона на вечные времена. Бомбардировка начнется через пять минут».

Пока добропорядочные американцы пили валерьянку и прятались в личные бомбоубежища, пришло счастливое известие пресс-службы Белого дома: президент шутить изволят. Рейган не знал, что прямой эфир уже начался, и просто тренировался перед микрофоном, говоря первое, что пришло в голову. И действительно, что еще могло прийти в голову американскому президенту во время холодной войны! Как тут не вспомнить кэрролловское: думать, что говорить, и говорить, что думать, – это совсем не одно и то же!

Например, как-то Рейган заявил прессе: «Я приказал будить меня в случае любой чрезвычайной ситуации в стране. Меня разбудят в любое время, даже если я нахожусь на заседании правительства».

В феврале 2005 г. Джордж Буш выдал:

«Идея о том, что Соединенные Штаты готовятся напасть на Иран, просто смехотворна. К этому могу добавить одно: мы рассматриваем любые возможные варианты».

В своих заявлениях Буш нередко выражал заботу о государстве и народе. Например, в 2004-ом он рассказал об итогах встречи с президентом Чили: «Кроме того, мы с президентом подтвердили нашу готовность решительно бороться с террором, укоренять наркоторговлю и отдать должное тем, кто портит нашу молодежь». Или еще одно прекрасное заявление того же года: «Наши враги изобретательны и находчивы, но и мы не хуже. Они постоянно придумывают новые способы навредить нашей стране и нашему народу, и мы тоже».

Уже в наше время официальный представитель МИД РФ Мария Захарова обратила внимание на опечатку советника президента США Джона Болтона, который написал в своем Twitter о венесуэльском оппозиционере Хуане Гуаидо, который ранее провозгласил себя и. о. президента страны. «Помощник президента США по нацбезопасности Болтон в своем твите, посвященном Венесуэле, указал фамилию самопровозглашенного „президента“ Венесуэлы Гуаидо (Guaidó) как Гиядо (Guiado). И не было бы причин обращать на эту опечатку внимание, но одно из значений „Guiado“ переводится с испанского как „управляемый“», – написала дипломат на своей странице в Facebook.

В июле 2021 г. президент США Джо Байден перепутал в своей речи бывших американских лидеров Дональда Трампа и Барака Обаму. В частности, глава Соединенных Штатов заявил, что «в 2009 году тогдашний президент Трамп» поручил ему наладить положение дел в автомобильной промышленности страны. Однако Байден сам же исправил ошибку, назвав ее «оговоркой по Фрейду».

Вспомним несколько оговорок, принадлежащих отечественным политическим лидерам, а также деятелям церкви.

Одну из самых знаменитых оговорок Путин сделал во время предвыборной кампании президента России в марте 2010 г., когда он говорил о разрыве между доходами богатых и бедных людей в стране:

«Вот этот разрыв между доходами мы можем, должны и будем сохранять… сокращать».

Интересна оговорка Лужкова в интервью 2 декабря 2007 г., когда, говоря об итогах выборов в Государственную Думу, он сказал, что все происшедшее «позволит сформировать Государственную Дулю… Думу с большинством из Единой России».

Одна из примечательных оговорок принадлежит патриарху Кириллу во время его речи на Владимирской горке в Киеве 27 июля 2011 г. «Мы совершили молебен, вспоминая крещение Руси, на том месте, которое символизирует место крещения Руси, где вознесен памятник святому равноапостольному Кириллу», – сказал глава РПЦ, поправившись потом: «князю Владимиру».

12 ноября 2012 г. в утреннем выпуске новостей «Первого канала» ведущий оговорился и назвал Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «олигархом». Эта оговорка прозвучала во время закадрового текста, который был зачитан ведущим к видеоматериалу о визите патриарха в Израиль и встрече с президентом страны Шимоном Пересом. Правда, тут же ведущий исправил свою ошибку.

Ну что тут анализировать? Оговорки наших «героев» говорят сами за себя.