Читать книгу Вне закона - Валерий Махов - Страница 37

– Я пригласил тебя, моя прелестница, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.

– Неужели к нам едет ревизор? – поддержала Лена настроение Кузнецова.

– Нет, нет, не все так плохо. Я думаю, что нашему, с позволения сказать, бизнесу это не угрожает. А пренеприятность известия состоит в том, что сегодня был консилиум и мне отменили химиотерапию и прочие активные процедуры.

Лена просияла.

– Так вам стало лучше?

– Нет, мое чудо. Мне стало хуже. Просто профессор – мой друг, и он честно сказал мне, что в лучшем случае еще месяц, два. Но не больше. И нет смысла мучить себя и истязать. Он посоветовал мне привести в порядок дела и примириться с Богом, так как скоро предстоит держать отчет. Вы знаете, Лена, почему последний суд каждого человека называется Страшным?! Да потому что это единственный справедливый суд. И поскольку человек грешен, а суд действительно справедлив, то он страшен.

– Не пугайте меня, Николай Иванович. Я уже не представляю своей жизни без вас. За это короткое время я успела привязаться к вам и полюбить. Будьте моим отцом, будьте моим братом, будьте моим любовником – кем угодно, только будьте!!! Не бросайте меня!!!

Из глаз двух таких разных людей брызнули слезы. Лена прижалась к Кузнецову, и он стал гладить ее своей большой горячей рукой по голове. Оба плакали, и обоим было грустно и хорошо. Хорошо от мысли, что они есть друг у друга, и грустно, что это заканчивалось.

Впервые в жизни Ленину красивую голову гладили не для того, чтобы куда-нибудь наклонить, а просто любя и жалея.

– Успокойся, моя родная. Ты тоже стала мне дочерью. Именно поэтому я решил тебя отпустить. Все бумаги на свое движимое и недвижимое я уже оформил на тебя. Так что открывай адвокатскую контору и тихо отмывай Курилкино и мое наследство. Пусть я не до конца отомстил за свое горе, зато обрел близкого, верного, любимого человека. Мое горе мутировало и трансформировалось в мое счастье.

– Я не согласна, Николай Иванович. С вами или без вас я закончу наше общее дело. Скажу вам больше. Когда я мстила за мать, расправляясь с ее убийцами, мне было легко и азартно. С последним взлетевшим на ее могильную ограду скорбным ангелом улетучился, как бы улетел смысл моей жизни. Вроде бы я счастлива в браке, любима. Вроде бы у меня все было – работа, друзья-соратники, дом, куда хотелось возвращаться. А вот чего-то все-таки не хватало. Потом появились вы. Вначале я испугалась и стала вынашивать планы скорейшего от вас избавления. Но после первой ликвидации картина была написана уже не маслом, а кровью. А кровь, как известно, пьянит. И вот, счастливая от сознания того, что я – рука Провидения, и хмельная от мысли, что рука эта красивая и твердая, я узнаю вдруг, что все заканчивается. Нет! Я уже большая девочка и поэтому повторяю: с вами или без вас, но я буду продолжать наше общее дело. И поскольку очистить землю от грязи в одиночку – это утопия, то идите спокойно, я скоро догоню!

– Лена! Ты это серьезно?!

– Да, Николай Иванович, вполне.

– Скажи, я как-нибудь смогу изменить твое решение?

– Нет! Оно окончательное!

– Хорошо, Лена! Будь по-твоему. Но только дай мне слово, что послушаешься меня и сделаешь так, как я скажу. И тогда я уйду с легким сердцем, уверенный, что с тобой все будет хорошо.

– Даю слово сделать все так, как вы мне скажете.

– Лена, слушай меня внимательно. Я помогу тебе сделать Антона нашим союзником. Наверняка у вас дома уже был не один скандал из-за твоих странных исчезновений и поздних возвращений?! Только, пожалуйста, не перебивай, мне эта мысль нелегко далась, но, переспав с ней, я твердо убедился в том, что это наш единственный шанс. Предупреждаю, если ты хоть раз мне возразишь, если хоть раз сделаешь что-нибудь не так, все потеряет свой смысл. Сегодня ты приходишь к Антону и говоришь: «Антон, хочу тебе признаться. Я – жертва шантажа. Кузнецов Николай Иванович, отставной (а я уже в запасе) полковник СБУ, поймал меня на убийстве и путем шантажа заставил убивать…» Дальше говоришь правду о наших делах. Дашь ему переварить информацию, а потом скажешь, что боишься, что устала, что Кузнецов поручил тебе убить своего мужа, то есть тебя, Антон, мотивируя это тем, что мент ты очень хваткий и раскроешь его преступную деятельность. Ты была согласна на все, но убить Антона – нет. Поэтому ты решила во всем ему признаться, а потом убить старого гэбэшного маньяка. Но поскольку он очень осторожен и коварен, ты не уверена в успехе и на всякий случай решила все рассказать. Поверь мне, девочка, вначале будут крики и упреки, потом слезы и клятвы, потом бурный, неповторимый – как я вам завидую! – секс, а утром он тебе скажет, что все обдумал и решил сам замочить гэбиста. Ты внимательно выслушаешь его план и предложишь свой, так как не раз была на даче, знаешь, где расположены камеры наблюдения и т. д. Пойми, Лена! Лежать парализованным и срать под себя я не буду. Капсула с цианидом у меня много лет с собой. А вот если благородный Антон меня замочит, он, во-первых, сделает мне одолжение, избавив от страшных мук, во-вторых, не заставит меня, верующего человека, становиться самоубийцей! Это грех! Хотя одним больше, одним меньше, какая уже разница?! Но все равно. Чем месяц, терпя муки и страдания, мне придется слушать фальшивые вздохи и каждый день медленно, трусливо уходить. Лучше уйти раз, но красиво и с пользой. Ничего не говори. Подбери сопли и иди домой. Утро вечера…