Читать книгу Вне закона - Валерий Махов - Страница 46

Антон выстрелил первым, и Кузнецов, даже не дернувшись, словно принял в себя не пулю, а что-то нужное и приятное, опустил голову на грудь. Пистолет Кузнецова, так и не снятый с предохранителя, выпал из руки на пол.

Антон застыл на месте и впал в забытье.

Лена же, напротив, как будто делала это не в первый раз, бросилась к Кузнецову, проверила пульс аккуратным прикосновением пальца, вздохнула, покачала головой и подошла к Антону.

Ей с трудом удалось забрать у него пистолет. Она протерла рукоятку и всунула пистолет в руку мертвого Кузнецова. Ей показалось, что его холодные пальцы пожали ее руку, и она чуть не закричала. Но это была, наверное, последняя судорога. А может, померещилась и она.

Потом она открыла несколько шкафов и из одного достала папку с надписью «Вадим Голицын», после чего, подхватив с ковра не снятый с предохранителя пистолет и бросив рядом с телом гильзу от точного выстрела, взяла Антона за руку, и они быстро выбежали из комнаты.

Уже в машине, увидев выражение лица Антона, Лена повернулась к нему и резко дала звонкую пощечину.

Антон, скорее от неожиданности, чем от боли, вернулся на грешную, но такую родную землю.

– Лена, ты что?!

– Нет, это ты что?! У тебя, похоже, ступор. Ты же воевал, Антон, да и в ментуре пострелял немало. Что же сегодня? Ты что, пенсионера безоружного в сквере на лавочке подстрелил? Да если бы ты не успел, он бы нас обоих там уложил, а потом бы вызвал ментов и заявил о попытке ограбления. Или придумал бы еще что-нибудь пооригинальнее.

– Да я, Лена, все понимаю, но что-то здесь все равно не так.

– Ты мне сейчас, Антоша, напоминаешь Остапа Бендера, сдавшего чемодан с деньгами на почту. Но не в тот момент, когда он любовался собой и своим поступком со стороны, а в тот, когда вдруг понял, что потерял свой статус. Потерял в одну секунду то, к чему так долго и мучительно, через потерю любви, смерть друзей, гибель «Антилопы» шел долгие месяцы. А дальше, Антон, была длинная и унизительная сцена с баночкой «райских яблочек». Так вот, пока мы не дошли до нее, давай остановимся. Что случилось, то случилось. Я жива, слава Богу, старик мертв. Теперь на пути у нашего счастья остался один международный экономический кризис. То есть то, что бездарные политики придумали, чтобы оправдать собственные ничтожество и никчемность. Кузнецов – это серьезно, а кризис – это так, сущий пустяк. Спасибо тебе, мой защитник и повелитель.