Читать книгу Записки сахалинского таёжника. Фоторассказы 2013 - Валерий Маслов - Страница 3

Сон урывками. Просыпаешься. Сразу светишь на крышу полога. Приподнимаешься, пропихиваешь водный пузырь ближе к склону, чтоб он стёк на склон. Ни в коем случае нельзя допустить прорыва. Тогда минимум ведра два воды ухнется на спальный мешок. В трёх местах полиэтилен закапал. Пленка не новая. Дырочки маленькие, дождик зато сильный. Лейкопластырем залепил дырки. А дождь всё льёт и льет. Кстати, не тай уж сильный дождь. Хороший дождь, но не сильный дождь. Сильный дождь – это ливень.

Всю ночь занимался отводом воды. Под утро произошло небольшое ЧП. Убирал, прогонял большой, наверное, ведёрный пузырь воды к слону, со среднего водозабора! Водозаборов три штуки. При строительстве полога использует четыре стропила, два по краям и два стропила немногим меньше метра друг от друга. Между ними скапливается вода. Над головой пузырь небольшой. Водичка постоянно с него стекает на склон сопки.

Резко приподнял средний пузырь, надоело уже. Основная часть воды со среднего пузыря ушла на третий пузырь. Плёнка не закреплена к стропилам. В третьем пузыре уже было ведра полтора! Почти столько же добавил. От тяжести плёнка соскочила с крайнего стропила. Водопад попал на рюкзак, на сапоги, немножко спальнику в ногах досталось. Ерунда, в рюкзаке всё в полиэтиленовых мешках. Сапоги раскатаны, голенища завернуты к подошве, внутрь сапог не попало ни грамма воды.

Перед рассветом дождь закончился. Как только капли стали редкими, вылез наружу. Костёр, естественно, давным-давно потух, но углей гора. Кормил костёр фактически одной березой. Огонь развел быстро. Хвороста полно, дождь лил всего одну ночь. Этого мало, чтобы напитать хворост водой. Мелкие еловые сухие ветки впитывают воду, что губка, но нужно время, сначала надо их размочить.

Хорошо, однако, поспал! Вода в речке заметно подскочила, водичка стала слегка мутной. А ведь сегодня предстоит тяжёлый денёк. Надо взять гору Рудановского. Надо! Если получится. Рудановского – не пик Чехова. Здесь нет троп, никто никогда не восходил на гору господина Рудановского в честь дня рождения господина Ульянова!!! На гору, названую в честь господина Чехова, не один десяток лет восходили в честь господина Ульянова! Это может понять только человек, рождённый в СССР!

Завтракал пустой куксой. Надо пояснить, больно странный завтрак! Пустая кукса – это запаренная пачка лапши быстрого приготовления, без всяких добавок. Что добавлять? Тушёнка для риса. Сверху чай вприкуску с хлебцами. Рыбу вчера всю съел. С удовольствием бы покушал рыбки. Сырая погода повышает аппетит, это раз. Второе: непогода прошла, атмосферное давление поползло вверх. От этого самочувствие улучшается, аппетит появляется.

* * *

Пока то да сё, вышел в полдевятого утра. Рюкзак стал немножко тяжелей. Полиэтилен весь мокрый, спальник сырой. Как говорил выше, водичка в речке заметно подскочила, несёт муть. Вчера было легче идти по реке. Немножко плечи побаливают. Минут двадцать ходу, развилка. Сходятся, в сущности, одинаковые ручьи. Да, уже ручьи, речушка осталась за развилкой. Пошёл по основному, левобережному ключу.

Первый перекур сделал на водопаде. Приток с юга летит в Ясновку с высоты метров пятнадцати. Узнал водопад. Как же не узнать, он приметный.

Двадцать шесть лет тому назад после покорения горы Рудановского упали в Ясновку вот по этому ручью. Была середина мая и очень много снега. Весь бамбук, другие подарки были под снегом. Снег слежавшийся, прессованный, плотный, что асфальт.

Почему-то ни капельки не сгрустнулось, глядя на этот водопад, где четверть века назад гремела, грохотала вода. Фотографировались на фоне водопада бегом. Вода была огромной, весна. Не сгрустнулось, наверное, потому что ты снова здесь. Наоборот пошёл душевный подъём. За четверть века ничего не приобрёл, но и ничего не потерял. Здоровье в норме, укреплено. Плохо, что и дурость в норме, закреплена, падла, наверное, пожизненно! Вот её бы где потерять. Кто подскажет место? Здоровье теряют, ещё как теряют, и не надо подсказывать никаких мест.

Распадок Ясновки стал уже, ручей летит вниз.

Пошли частые пороги. Ельник стоит на верхах. Зелёнка только начала буреть, рано пошёл.

Добрался до серьёзного водопада.

Высота – метров пять. Внизу с обеих сторон каменные обрывы. Аккуратно полез по левому берегу. Здесь отвес всего метра два, выше легче. По правой стороне каменная стена до самого верха, она непреодолима. Высокий водопад, тяжёлый, значит опасный. Он уже позади. А сколько их впереди? Это хребет Шренка, он крутой, ещё какой крутой!

Второй перекур сделал на развилке в глубоком раздумье. По карте нет никого более-менее стоящего левобережного притока. На самом деле, есть. По каменному широкому руслу из-за поворота в Ясновку несётся приличный ручей. Что делать, как быть, где идти? Надо по воде добраться как можно выше.

Полез по левобережному притоку. Идти невозможно, только лезть. Сплошная порода на всю ширину распадка. Наклон градусов за тридцать. Есть участки за пятьдесят градусов. Временами порода скользит. Тяжёлый участок преодолел фактически на четвереньках. Не на коленках. Гибкость, то есть пластика отличная. Чуть что, руками упираешься в породу, по которой несется вода. Правда, на плечах двадцать килограмм.

Организм уже переключился в экстренный режим. Может, что и будет болеть от такой гимнастики, продолжительной гимнастики. Но не сегодня, когда трудности останутся позади. Все, расслабляться нельзя. Вчерашний день можно назвать тренировкой. Сегодня началось. Началось вот на этом подъёме. При преодолении высокого водопада организм не включил экстренный режим. От этого было немножко страшно. Как бы не поскользнуться, не ухнуться вниз.

Когда в организме включен экстренный режим, ты уже не боишься поскользнуться и не поскользнешься. Почему? Потому что ты не имеешь на это право, тебе нельзя поскользнутся, тем более ухнуться вниз, тебе это запрещено законом тайги. А кто этого не понимает и идёт в тайгу, в горы, тот становится пропавшим без вести.

Преодолел тяжёлый участок, вскорости распадок пошёл с запада, с небольшим уклоном на север. В мозгу свербит мысль: зря пошёл по этому ручью.

Очередной перекур, третий перекур делал в бамбуке высотой за три метра. Толщина стебля у корня за сантиметр. Вот это бамбук! Такой бамбук видел единожды. Охотовед Васёк нашёл на отроге между речкой Десной и ручьём Каменец делянку мощного бамбука. Нарезал вязанку на удилища. Объяснил Тимохе, где растёт огромный бамбук, тот сходил, посмотрел.

Здесь вся сопка в огромном бамбуке, невозможно осмотреться. Стоят разрозненные мощные пихтовые деревья и такие же большие берёзы. Рано осматриваться, пока что подъём. Пологий подъём, но сквозь трёхметровый бамбук, короче, слов нет. На запястьях обеих рук множество царапин, порезал листьями бамбука. Прежде чем сделать шаг вперёд, раздвигаешь заросли руками. Стала просматриваться гора Рудановского.

* * *

Все когда-то кончается. Стоит таежник наверху крутой, высоченной осыпи. Ручья не видно, зато хорошо слышно. А также хорошо понятно, что ручей бежит на юг, вот от этого ничего и не понятно! Гора перед тобой.

Все было бы нормально, если бы никогда не был в этом районе. Внизу речка Ясновка. А думал, что внизу приток речки Рузы, вода с горы Рудановского бежит на север.

Двадцать шесть лет тому назад здесь было много снега. К подножью горы поднимались по Рузе, падали на Ясновку. Прежде чем упасть, спустились по хребту до глубокой седловины. Километра три на юг прошли. По притоку Ясновки снова на север пошли. Ладно, хватит голову ломать. Что было, то быльём поросло. Вот тебе гора, и думай, как на неё забраться сейчас!

А чего тут думать, сматываться надо! Шутка таёжная. По северному распадку наверх ходу нет. Хорошо видно огромный участок открытых скал. Также видно, как вода чуть ли не по отвесу метров сто пятьдесят несётся вниз, преодолевая скальный участок. Для фотоаппарата плохо видно, деревья мешают.

Южный распадок фактически не видно с данной точки. Тимоха знает, что там тоже есть скалы, но их меньше, чем на северном распадке. Так что придётся снова, как и двадцать шесть лет тому назад, покорять гору Рудановского по южному распадку. Вперед, на вершину! Ну, вперед, сначала нужно как-то на ручей упасть и при этом не разбиться! Потом километра полтора вниз до развилки.

Взял южней, ушёл с осыпи. Упал на ручей и не разбился. Ветки кустарникового клёна вместо каната. За них держишься, спускаешься, перехватываешься за другие ветки. Приличный ручей сломя голову несётся на юг. До развилки спускался минут десять. Нужный ручей поменьше, но тоже немаленький. Посмотрел наверх, никакого ух! Ручей выбегает с южного поворота, горы пока не видно.

Подъём крутой, преодолел два порога высотой метра по три. Прошёл поворот. А вот теперь ух! В глубине мозгов начал было просыпаться здравый смысл. Хотел выдать фразу – мол, ты, дурачок, куда ты прёшь, ослеп, что ли? Организм переключен на экстренный режим. Здравый смысл загнал туда, откуда тот пытался вылезти и завладеть ситуацией! Сиди там и не вякай, прорвёмся, без кого-либо, может быть. Прорвёмся!

Вверху хаос, нагромождение камней, травы, вершина не просматривается. Поднялся метров на сто. Открылся прекрасный вид на восток, откуда пришёл.

Добрался до первого серьёзного препятствия. Водопадом не назовёшь, воды мало.

Каменная стена метров за семь, ручей сверху летит. Ну, и что делать? Как это что делать, на стенку лезть! Залез! Немного водички натекло в сапоги. Выше, возле открытых скал, будет конкретный подарок. Его пока не видно. Таёжник чувствует. Он хорошо понимает, что не получится спуститься по каменной стене, на которую только что залез. Повторяется восемьдесят седьмой год, обратной дороги нет.

По каменной щели лез минут, наверное, двадцать. Под завершение препятствия метров восемь карабкался по желобу градусов за семьдесят. Не за что крепко ухватиться. По желобу несётся вода. Коленками упираешься в стенки желоба, благо, порода, то есть мокрая скала, резину держит отлично. Потихоньку продвигаешься выше, руками придерживаешься. Полные сапоги воды! Залез. Дотянул до каменных ворот. Физическое состояние не подлежит изложению в цензурной форме. А ещё лезть и лезть, больше не будет мокрых подарков.

Большой перекур. Отдышался, да не слишком запыхался. Покурил. С трудом стянул сапоги, полные воды, бамбуковой сухой листвы. Вот это нагрёб! Снова покурил. Высота приличная, а ручей ещё резвый, наверху бьёт хороший родничок. Сидеть хорошо, но надо идти. Ага, здесь, пожалуй, пойдёшь. Надо лезть в крутую гору.

Полез. Пару раз приходила мысль уйти влево, прорваться сквозь стланик. Все равно упадёшь туда же, в самые истоки реки Найбы. Не до фотоаппарата, в сущности, нечего фотографировать. Нет, есть что фотографировать, виды прекрасные. Эти виды можно заснять сверху – лучше получится.

Добрался до места, где уже исключен уход влево. Только вверх. А как, почти отвес. В скальной серой породе в щелях земля. То там, то здесь травка жидкая растёт. До кустов черники ещё далеко. Вода осталась внизу. Не было видно родника. Водичка стекала со скального грунта, с обеих сторон распадка, и сразу образовывался ручеёк.

Дальше – ломая ногти, сбивая пальцы, вгрызаясь руками в скальный грунт, одновременно ища прочную опору хотя бы одному сапогу, одной ноге. Вот где нагрузка пошла. Двадцатикилограммовый рюкзак на плечах не ощущается. Забыл про мешок, сейчас не до него. Пот капит с козырька кепки, а с носа льёт! Ну, ещё немножко.

Наконец-то дотянулся до ближнего кустика черники. Ты смотри, не сорвался! Везет, однако. Метров тридцать преодолел в гору заросший участок. Градус стал намного положе. На склоне всего понемногу: бамбук, жидкий стланик, кусты черники, молодая берёзка. Лез по склону, кушая ягоду чернику, хватает здесь черники, мелковата ягодка.

* * *

Ура! Мы победили!!! Снова Тимоха на горе Рудановского, снова на том же месте, как двадцать шесть лет назад. Тогда был конец мая, теперь конец сентября. По льду, по прессованному снегу намного легче! Все каменные стены были под снегом, кроме одной, самой верхней. Стена вылезала из-под снега всего на три метра. Вершина в двухстах метрах северней. Кругом стланик, да такой корявый! Нет смысла лезть на саму вершину. На эти двести метров угробишь минимум час. А сколько сил, которых уже фактически нет!

Отдышался, покурил, взялся за фотоаппарат. Первым делом заснял вид на северо-восток. Вдалеке видна синяя полоска Охотского моря. Распадок речки Руза, распадок Корицы тоже просматривается.

Далеко на востоке видно приморский хребет, распадок речки Ясновки.

На юге, немного восточней просматривается весь хребет Шренка. Гора Рудановского, начало хребта Шренка.

На юге ничего не разобрать. Не просматривается распадок реки Найба.

На зуммере заснял весь свой путь. Четко видно главный распадок речки Ясновки.

На юго-западе гора Шпанберг, тысячник. Туда нужно попасть, там восемнадцать озёр, памятник природы. Напрямую – рукой подать, птице крылом махнуть. Человеку придется вить такие петли по тайге, что о-го-го.

Вдалеке на северо-западе просматривается бледно-голубая полоска Татарского пролива. Все распадки притоки реки Старицкой.

Сфотографировал вершину горы Рудановского.

Пошёл, точней полез по склону вниз, в истоки речки Найбы. Здесь идти невозможно. Стланик уродливый, скрученный, перекрученный. Невозможно идти по стланику верхом, по веткам. Как, допустим, на Сусунайском хребте.

Упал в распадок. Поздоровался с махонькой Найбой! Махонькая Найба давай выставлять напоказ свой норов. Несётся по желобам вниз, сломя голову.

Порода скользкая, приходится лезть по краю. Перепады разные, по два метра с наклоном примерно в тридцать градусов. Есть перепады по двадцать метров с поворотами, с наклоном за пятьдесят градусов. Трехметровые, пятиметровые обрывистые пороги.

Два раза поскользнулся, метров по пять проехал на заднице. Не ушибся, брюки испачкал и намочил.

Кажется, лезть на гору Рудановского было легче, чем спускаться по махонькой Найбе!

Махонькая Найба довольно быстро выросла. Вниз уже несётся небольшая речушка.

Пора становиться, бивуак разбивать. Нужно дотянуть хотя бы до верхней Угольной. Прошёл правобережный приток, река побежала спокойней. Таёжник воспрянул духом, решил тянуть до нижней Угольной. Тянуть до знакомого места. Появилась небольшая пойма. Нет, не дотянуть до нижней Угольной, сил нет. Да и время уже давно вышло.

Шум водопада заслышал издалека. Вот и пришли. Полнейший непропуск. Водопад ступенчатый. Отвес высотой метров за шесть, затем ровный участок метра четыре и снова пятиметровый отвес. Вода так вылизала горную породу, всё кругом гладкое, сама порода скользкая. С обеих сторон распадка почти отвесные стены скальной породы высотой за пятнадцать метров. Немногим ниже ещё высокий водопад, кажется, тоже непропуск. Второй водопад за кривуном. Его не видно. Зато хорошо видна высоченная стена скальной породы.

Полез в сопку левого берега. Кто сказал, что сил уже нет?! Куда ты денешься! На обход непропусков потратил час. Наверху густой бамбук, и ведь надо было спуститься. Вот долезу и скажу: ну все, довольно, милая! Нет, вниз не сорвался. Вот обойду эти непропуски и всё, довольно, хватит. Время – шесть часов вечера!

Обошёл непропуски, как специально пошла местность не бивуачная. Река зажата. Кругом разбросаны камни, булыжники, цветом напоминающие красный кирпич, булыжники как бы пористые. От этого кажется, что они лёгкие. Попробовал на вес – нет, не легкие! По старому руслу обошёл мощный завал наносника. На старом русле грунт вперемешку с мелким углём, много ила. За завалом река стала мутная, точней грязная, течение слабое. На глубине двадцати сантиметров дна не видно. Вот ещё подарочек на сон грядущий.

Прошёл довольно крупный правобережный приток. Скорей всего, это верхняя Угольная. Правобережный приток выше непропусков, небольшой ручей. Найба заметно выросла. Время – девятнадцать тридцать, начало темнеть. Двигаясь по пойме, наткнулся на ручеек. По реке идти не возможно, вода сильно мутная, грязная вода, дна не видно. Пошли приличные поймы, значит скоро нижняя Угольная. До неё нет ни времени, ни сил, оставим на завтра. Решил упасть недалеко от ручья, нужна была чистая вода.

* * *

Вот это таёжник сегодня дал! Шёл одиннадцать часов! Да как шёл, за спиной покоренная гора Рудановского. Это вам не через Кутузовский перевал махать хребет Шренка.

Сбросил опостылевший мешок. Сразу посмотрел наверх. Небо чистое, уже звезды появились. Будем надеяться, что сверху не зальет. Пока ещё относительно светло, надо шевелиться, шустро шевелиться. На склоне, метров за пятьдесят от брошенного рюкзака, спилил молодую березу. Обустроил кострище, завёл огонь, повесил чайный котелок. Наметил место, где будет лёжка. Ни о каком пологе речи быть не может. Через двадцать минут станет темно. Материала поблизости нет.

Заметно похолодало. Естественно, тащился с рюкзаком, мешок – отличная грелка. Теперь организм остыл, вот и похолодало заметно. Остынет, пожалуй, организм, таёжник не стоит на месте. Пока закипает водичка под чай, работает ножовкой. Дрова – ива, много вокруг ивового сухостоя. Толстые сушины. Мастеру спорта международного класса по распиловке дров это не проблема! Сухая ива пилится легко.

Дождя не предвидится, факт неоспоримый. Морозец может предвидеться, руки мерзнут. Мерзнут сбитые места на пальцах, исцарапанные запястья. Скажем по-другому: чувствуют холод места тела с поврежденной кожей! Во как умно! Плохо, что не чувствует холода поврежденный мозг, кстати, давно поврежденный, с раннего детства!

Попил чая, всё, ночь наступила. Наложил в костёр ивовых веток, чтоб светлей было. В пойме ветки кругом, везде, на каждой пойме присутствует ломаная ива, ольха. Обустроил лёжку. В котелок насыпал риса, бахнул банку тушёнки. Пристроил с краю веселого бодрого пламя костра. Израненные кисти рук больше болят от тепла, чем от холода. Ранки сильно чувствительны к жару огня. Данная проблемка будет на всём протяжении маршрута.

Запястья – ерунда, царапин множество, но они мелкие, листья бамбука – это не нож. Некоторые пальцы на суставах здорово сбиты, до мяса. Четыре обломанных ногтя! Перед вершиной, когда карабкался чуть ли не по отвесу, завидовал медведю, когтям его завидовал! Вот бы мне такие, на гору бы влетел!

Шёл по Найбе, не обращал внимания на израненные кисти рук. Не нужны были кисти рук, нужны были кисти ног! Они в норме, защищены болотными сапогами. Приступил к работе и даже удивился слегка. Ничего себе, как пальцы посбивал! Это у всех так. Пока свежей ранки не видишь, ты её не чувствуешь. Только увидел – всё, заболела, зараза!

Ветки прогорели, котелок с рисом повесил над огнём. Таёжник впервые на маршруте варит рис. Сварить рис – дело не быстрое, к тому же нужен опыт, умение сварить хороший, вкусный рис на костре. Опыт есть, много риса сготовил на костре. В потемках завалил сухой ивовый столб толщиной за двадцать пять сантиметров. Высотой метров за десять. Он как грохнулся – верхушка рассыпалась. С фонариком собрал чурки. Комлевую часть раскидал ножовкой.

И только после этого переобулся. Время подходит к десяти вечера или ночи. Сапоги, носки на просушку. Рис готов, приступил к трапезе, больно жрать хочется! Беззлобно матюгнулся в адрес себя любимого. Крупы много, воды мало. Да уже темно было, и такой заморенный, что слов нет. Короче, зёрна риса хрустят на зубах! Ерунда, рис в желудке дойдет до нужной кондиции.

Довольно быстро насытился, вкусно, однако. В котелке ещё много риса, утром не справиться с этим объёмом каши, заправленной тушенкой. Придётся брать рис собой. Спускаясь по Найбе, гольца не заметил. Какой голец? Вообще не видел ни одной мелкой рыбёшки. Попил чая, досушил сапоги. Под брюки надел трико – холодно. Залез в спальный мешок, сверху накрылся полиэтиленом. Не на случай дождя, на случай росы. Дождя не будет, небо красивое, все в звёздах. Роса будет обильная, осенние росы сильные.

Ну и денёк! Впечатляющий, про нагрузки и говорить не стоит. Вот это дал стране угля одинокий мужичёк за пятьдесят. Он и курит, он и выпить не дурак! Кстати, насчёт курева: нужно переходить на режим экономии. Насчёт сахара также режим экономии. Следовало бы тушёнку на два раза разделить, поезд ушёл, и банка тушёнки в котёл ушла! Таёжник находится не в отрогах Сусунайского хребта. В верховьях реки Найба, между двух хребтов. Впереди дел много, так что переходим на режим экономии.