Читать книгу Мастера Книги - Валерий Михайлов - Страница 7

Есть вещи, вся сложность которых заключается в их простоте. Это как петь романс: вроде бы нет ничего сложного, однако только единицы способны исполнять романсы так, что слушаешь и веришь каждому произнесенному слову. Остальные же либо любуются собственными голосами, либо выводят ноты, а не так давно показывали парочку совершенно безголосых эстрадных звезд, исполняющих «Я тебя никогда не забуду», так они выглядели еще более убого, чем какая-нибудь гордость отечественного автопрома рядом с «Фольксвагеном» или «Тойотой». Неужели люди не понимают, насколько убого они смотрятся на фоне оригинала? Или им на это насрать? Ну да это их личное дело. Если находятся идиоты, готовые за это платить, то почему бы не избавить их от лишних денег?

Трудность исполнения моего очередного заказа состояла в его предельной простоте. Сюжетный лабиринт выглядел проще анатомического строения червя. Притязания заказчика тоже были вполне земными и выполнимыми, но как только я начинал прописывать сюжет, все, а особенно диалоги получались такими же дебильно-пластмассовыми, как в классических мыльных операх.

Конечно, можно было отдать заказчику и такую вот муть или отказаться от заказа под предлогом того, что данная задача является не решаемой, но только моя профессиональная гордость что ли требовала от меня выполнять работу самым наилучшим способом. К тому же я всегда был человеком упертым даже там, где без этого вполне можно было бы обойтись.

Так на самом первом моем компьютере, купил я его с рук, была установлена игрушка, стратегия «Под покровом ночи». Я настолько увлекся этой игрой, что начал даже вскакивать по ночам, чтобы опробовать пришедший в голову вариант решения поставленной задачи. Когда же я понял, что становлюсь в своем параноидальном стремлении пройти эту игру любой ценой, похожим на наркомана, озабоченного только очередной дозой, я попросту удалил с компьютера вообще все игры, и с тех пор у меня нет ни одной игры.

Вот только заказ этот не был игрой, и так просто удалить его я не мог. К тому же отказ от заказа стал бы признанием своей профессиональной несостоятельности, а это для меня было смертельно опасно. Поэтому, когда Владимир войдя в комнату, попытался мне что-то сказать, я раздраженно махнул рукой, дескать, не до тебя.

– Я не надолго, – сказал он и вышел.

Обложив его мысленно матом, я вернулся к работе.

– Можно?

Этот вопрос заставил меня мгновенно забыть не только о работе, но и вообще обо всем на свете.

Алина!!! Она стояла на пороге комнаты, не решаясь войти. В ее глазах были растерянность и вопрос. Она была словно котята из «Кошкиного дома». Помните?

Тетя-тетя кошка, выгляни в окошко.

Есть хотят котята, ты живешь богато.

Вскочив на ноги, я чуть было не опрокинул стол вместе с ноутбуком.

– Алина!

Я бросился к ней.

– Осторожно! – предупредила она.

– Алина, Алиночка, девочка моя, солнышко, мракотусенька, лапочка, девочка…

Я шептал лирическую пошлятину, целовал ее лицо, руки, шею… Я обнимал ее, не забывая о том, что с ней теперь надо быть осторожным, чтобы не причинить боль…

Я был настолько счастлив видеть ее, что не сразу заметил слезы на ее щеках.

– Ты плачешь?

– Нет, милый… все нормально… теперь уже все хорошо…

– Что с тобой, девочка?

– Ничего…

И только после целого миллиона отнекиваний Алина призналась:

– Я боялась, что такая не буду тебе нужна.

– Какая же ты дурочка, – ласково прошептал я, а потом опустился перед ней на колени и поцеловал носы ее ботинок, – я люблю тебя.

Она села на пол рядом со мной, прижалась ко мне…

– Я тоже тебя люблю.

– Скажи только честно, теперь я сильно некрасивая? – спросила она чуть позже.

Она действительно заметно поплохела. Через правую щеку у нее теперь проходил красный рубец, делавший ее похожей на предводительницу пиратов. Она исхудала, и в теле появилась какая-то диспропорция. Не красила ее и дурацкая шапочка на голове, которую она натянула чуть ли не по самые глаза. Но для меня, для моих чувств это было не важно. Я продолжал бы ее любить, даже если бы она стала в тысячу раз страшней.

– Ну так что?

Врать я ей не хотел, говорить правду тем более, поэтому я ответил затяжным поцелуем.

– Не уходи от ответа.

Я поцеловал ее еще раз.

– А так? – спросила она, осмелев настолько, чтобы снять шапку. Ее наголо остриженная голова была вся покрыта шрамами.

– Так ты похожа на кошачьего вожака, – ответил я, целуя ее в глаза.

– А ты похож на барбоса.

Точнее не скажешь. За то время, пока Алина лежала в больнице, я действительно обарбосился сильнее, чем сбежавшая из дома болонка. Не знаю, хорошо это или плохо, но я начисто лишен кобелестического духа. Поэтому, когда Алина попала в больницу, я не стал носиться по городу в поисках баб, как это делает большая половина моих женатых друзей, стоит им только хоть не надолго сорваться с цепи. Я работал, учился стрелять, изучал старинные книги… А так как мои занятия не требовали наличия правильного экстерьера, я себя малость запустил. Я был неделю небрит. Мои волосы не только недели две как мечтали о парикмахерской, но и не видели ни разу расческу с тех пор, как год назад я обрезал свою косичку. На мне была заляпанная чаем футболка и спортивные штаны с по-советски оттянутыми коленками.

Алина отправилась в ванную, «смыть с себя больничный дух», а я наскоро побрился, переоделся и принялся варить кофе.

Когда заметно повеселевшая Алина вышла из ванной в своем любимом халате и тапочках, кофе уже был на столе. Я пригласил Владимира к столу, но он тактично отказался, решив, что вдвоем нам будет лучше. Нельзя сказать, что он был неправ.

– Вот по чему я действительно соскучилась, так это по твоему кофе. Наверно даже больше, чем по тебе, – сказала Алина, сделав глоток и зажмурившись от удовольствия.

Кофе у меня действительно был хороший. Я покупал кофе йеменский зерновой по 800 рублей за 250 грамм. Да и клал я его не жалея. Варил же я его только в турке, – электрические кофеварки – это кофейные убийцы. Вода у меня была особая, с каких-то гор. Я ее брал у друзей из чайного клуба. Стоила она слишком дешево, чтобы из-за этого врать, а на вкус была просто великолепной. Правда я своего кофе мог выпить не больше одной чашки в день, ну так зачем лакать его ведрами?

Выпив кофе, мы, не сговариваясь, встали из-за стола и пошли в спальню. Скинув халат, Алина сразу же юркнула под одеяло. Я присоединился к ней несколько позже.

Вот только никакой постельной сцены у нас тогда не было. Едва я оказался под одеялом, Алина прижалась ко мне, положив голову мне на плечо, и замерла в этой позе. Так мы и лежали. Она была неподвижной, а я гладил ее по ежику на голове. Я лежал рядом и чувствовал, как некое опустевшее за время ее отсутствия пространство постепенно наполняется чем-то прекрасным, исходящим от Алины. Наполнившись, я отключился, улетев в те просторы, по которым гуляет нирвана.

Вернувшись из этого райского небытия, я нашел губами губы Алины. Она ответила на мой поцелуй. И только после этого я почувствовал, как во мне просыпается сексуальная страсть.

А потом, после того, как у нас уже все получилось, ее словно прорвало.

– Тебе рассказали, как это произошло? – спросила она. Во время телефонных разговоров мы эту тему почему-то не трогали.

– Олег держал меня в курсе.

– Отказ рулевого управления?

– Ага.

– И ты поверил?

– Нет.

– И правильно, что не поверил. В меня словно кто-то вселился. Как в кино. Я все понимала, но ничего не могла сделать, и когда этот кто-то направил машину в столб…

– Ты им сказала?

– Нет. Они и без этого чуть не упекли меня в психушку. Решили, что я решила покончить с собой. Вот только ни хрена у них не вышло это доказать.

– И тогда они выдвинули версию о неисправном рулевом управлении?

– Это они придумали для тебя. Меня же они тестировали на предмет какого-либо воздействия. Сейчас полно всяких там генераторов, которые сводят с ума.

– И что?

– Ничего. Я же как вспомню… – ее передернуло. – Я словно бы сошла с ума, вот только я не сумасшедшая. Я, блядь, не сумасшедшая.

Она посмотрела на меня так, будто мой вердикт мог решить все.

– Нет, милая, ты не сошла с ума. Я знаю. Просто ты… – я осекся. Мне словно бы кто-то сказал, что если она узнает про Книгу, она умрет. Вовремя заткнувшись, я прижал ее к себе и принялся целовать…

Постепенно жизнь начала возвращаться в привычное русло. У меня даже появилась своего рода пародия на распорядок дня. Я просыпался, завтракал с Алиной, работал над заказом, потом ехал в библиотеку, обедал в «Балкане» или «Кофемолке», возвращался в Аксай, медитировал минут тридцать-сорок, ехал на стрельбище, вернувшись, ужинал с Алиной, после чего мы шли гулять.

Алине тоже скучать было некогда. Позавтракав со мной, она отправлялась в пыточную, где над ней издевались инструкторы йоги, мастера лечебной гимнастики, массажисты, физиотерапевты, пластические хирурги… Благодаря этому титаническому труду ей хоть и медленно, но становилось лучше, а от шрама на щеке остался небольшой след, который со временем должен был практически исчезнуть. Как и я, домой она возвращалась только к ужину, после которого мы шли гулять.

Мы бродили по улицам Аксая, как какая-нибудь парочка из советских романов. Алина еще прихрамывала, и я поддерживал ее на ступеньках или на участках повышенной травматизации, которые имеются практически на каждом аксайском тротуаре. Мы бродили по улицам Аксая, предпочитая частный сектор в сухую погоду и асфальт в грязь, разговаривали ни о чем или просто молчали. Молчалось с Алиной великолепно, а для меня хорошо молчать намного важнее, чем хорошо болтать.

Владимир тоже гулял с нами. Он шел чуть позади, чтобы не мешать нам ворковать. Похоже, эта часть работы ему нравилась.

Один-два раза в неделю мы встречались с моими друзьями. Принимали у себя, ходили в гости или в кафе. Алина же словно жила на необитаемом острове – к ней ни разу не то что никто не пришел, ни разу не позвонили просто так, не по работе.

Я уже сто раз успел пожалеть, что так поспешно отказался от услуг Владимира. Он имел прекрасное качество, наверно лучшее из тех, что бывают у других людей: Когда он был лишним или же попросту в нем не нуждались, Владимир даже не показывался на глаза, но стоило о нем хотя бы просто подумать, и вот он уже в пределах видимости. К тому же в его машине можно было не пристегиваться, что было хоть и мелочью, но мелочью приятной. Когда нас останавливали менты, он совал им под нос свое удостоверение, после этого они вытягивались по стойке смирно и брали под козырек. А так как я нас ни разу не останавливал, то мне он свое удостоверение не показывал и вообще ничего не рассказывал о себе. Так что мое досье на него содержало:

– описание словесного портрета;

– имя, возможно, не настоящее;

– информацию о том, что он работает на них при абсолютном неведении, кто такие они;

– информацию о том, что у него есть государственный документ;

– информацию о том, что он – специалист по охране, оружию и прочим военным штучкам.

Не густо? Ну да меня это вполне устраивало, лишь бы он был за меня, а не против.

Незаметно подошло время Владимиру складывать с себя полномочия по моей охране. Я собирался приступить к медитации, когда он, предварительно постучав и получив мое «войдите» вошел в мою комнату.

– Виталий Сергеевич, сегодня стрельбы отменяются, – сообщил он.

– Что случилось? – удивленно спросил я. Мы еще ни разу не отменяли стрельбу, так что у меня даже мысли не могло появиться, что такое возможно.

– Все, – ответил он.

– Что все? – окончательно растерялся я.

– Время вашей подготовки подошло к концу. Мне осталось повести последний инструктаж, выдать вам оружие и документы, и все.

От этих его слов мне стало грустно.

– Приступим? – спросил он, оставшись, как всегда, равнодушным к моему настроению.

– Давайте, – согласился я.

– Тогда держите, – он достал из кармана похожий на пульт управления автомобильной сигнализацией и центральным замком брелок и протянул его мне. – Это – тревожная кнопка. Как только вы почувствуете, что вам может угрожать опасность, просто нажмите на эту кнопку. Одновременно с маячком на пульте диспетчера включится микрофон, и мы будем не только знать, где вы находитесь, но и слышать, что происходит вокруг вас. Главное, не бойтесь показаться трусом, и при первых же сомнениях в своей безопасности, будь то приближение пьяных подростков или перегоревшая лампочка в фонаре на улице, жмите, не задумываясь. В нашем деле перестраховка со стороны клиента приветствуется всегда. В случае ложного вызова вам достаточно просто позвонить по телефону диспетчеру и сказать, что все в порядке. Ну а чтобы мы были уверены, что с вами действительно все в порядке, а не кто-то вас заставляет это сказать, вам нужно будет сказать кодовое слово.