Читать книгу Русь Святая, где же ты? - Валерий Миловатский - Страница 4

Бесспорно, важнейшим свойством цивиты является её целеустремлённость. Не сказать о целеустремлённости исторического тела – всё равно, что ничего не сказать. Будучи живым и одухотворённым организмом, оно преследует те или иные цели, и прежде всего, – сохранение своей цельности (не случайно эти слова одного корня) и неуклонного восхождения к новым высотам, к более значительному уровню своего бытия. Генеральная цель для него равносильна смыслу его существования, ибо это Зов Провидения, ключ всей динамики, делающей его сгустком бытия, отнюдь не миражом и не призраком. Вопрос жизни и смерти! Правда, сказанное может вызвать недоумение: «Дескать, понятна целеустремлённость Александра Македонского, Ивана III, Петра Великого… но как понимать целеустремлённость страны или цивилиты?»

Дело однако в том, что «центрированное»[15] тело, то есть имеющее самосознание и организующее ядро, и в силу этого, – свойства личностного начала, способно ставить исторические цели. Именно осознающее себя историческое тело предполагает цели и упорно достигает их. Достижение своих целей – свидетельство силы духа и бытийственной состоятельности народа.

Размышляя о значении целей в истории, П. Тиллих глубоко замечает, что в «социальных группах» (у него не было термина «историческое тело») «сила бытия» проявляется в «динамическом процессе принятия решений» по овладению целями[16]. В своём главном труде он[17] неоднократно утверждает, что история целесообразна, так как этого требует целостность исторического тела. Вот его принципиальный тезис: «…лишь присутствие тех действий, в которых имеются цели, делает событие историческим»[18]. И многозначительно продолжает: хотя достижение целей не всегда приводит к желательным результатам, «…однако главное то, что в исторических событиях они являются определяющим фактором. Процессы, в которых не предполагается осуществить никаких целей, историческими не являются.

Человек свободен в той мере, в какой он ставит и преследует цели…Он не привязан к той ситуации, в которой находится, и именно этот выход за пределы является первым и фундаментальным качеством свободы»[19].

Реализует же свои цели человек в процессе исторического бытия. Цели бывают разные – из горнего мира, или из преисподней. Историческое бытие есть, прежде всего, способ реализации горнего призвания к коренному преображению себя и окружающего мира, это – призвание к вселенскому Домостроительству в сотворчестве с Всевышним. Вот в чём основа целеустремлённости истории.

Как замечает Тиллих – всё ещё впереди: «Мир ещё не преображён, он «ожидает» преображения. Однако Дух реально преображает в измерении духа. Люди – это «первые плоды» Нового Бытия, за ними последует мир»[20].

Затем он так формулирует цели истории: первая – история устремлена к центрированности всех групп (то есть цивит – автор); второе – она устремлена «к созданию нового»; третье – движется к «осуществлению» потенциальности бытия»[21].

Но пойдём дальше. И что же мы видим? Тиллих убеждает нас в том, что движение времени в человеке, в конечном счёте, становится осознанным – «… время, которое движется к осуществлению, начинает осознавать свою природу. В человеке то, к чему движется время становится осознанной целью»[22].

Что же осознаётся человеком как предельная цель? И здесь Тиллих выкладывает своё заветное: «… Подобно тому, как историческое измерение включает в себя все иные измерения, так и Царство Божие включает в себя все сферы бытия в перспективе их предельной цели»[23]. Вот она – генеральная цель!

Здесь с удивлением должен отметить поразительное единодушие (возможно – и единомыслие!) с Тиллихом нашего гения отца Павла Флоренского. Вот что он пишет о целях истории: «Цели концентрируются в высшей цели, и будучи связаны между собой, цели образуют единый организм целей, высшее единство целей, царство целей, возглавляемое Целью всех целей, Богом»[24].

Значение Царства Божьего как высшей цели Тиллих подчёркивает неоднократно: «…Жизнь сотворённого (Богом – автор) в целом (и особым образом – в человеческой истории) ежемоментно привносит нечто и в Царство Божие, и в его Вечную Жизнь. То, что происходит во времени и в пространстве (как в маленькой частице материи, так и в величайшей личности) значимо и для Вечной Жизни…всё происходящее в конечном значимо для Бога»[25]. Ибо Царство Божие – «недвусмысленная и нефрагментарная жизнь любви»[26]. Для нас особо важно это сугубое подчёркивание Тиллихом незаменимой значимости для Царства Божьего земной, «грешной» жизни: «Невозможно, – пишет он, – достичь трансцендентного Царства Божьего, если не участвовать в борьбе внутри исторического Царства Божьего. Ибо трансцендентное реально во внутриисторическом. Каждый индивид ввергнут в трагическую судьбу исторического существования…Нет такого человека, судьба которого не испытывала бы влияния исторических условий»[27].

И наконец, о конце исторического времени, об eschatos'e. Как трактует Тиллих, в некий час Земля перестанет существовать в пространстве-времени – она перейдёт в вечность, настанет Вечная Жизнь! Свершившийся eschatos соединит «в себе пространственно-временной и качественно-ценностный смыслы»[28]. Этот непостижимый eschatos хочется назвать соединением несоединимого. Скорей всего, так оно и есть, ибо человеко-ценностные категории находятся совершенно в другой плоскости, нежели пространственно-временные категории – только в Вечной Жизни это соединение, по-видимому, и возможно.

Чтобы подчеркнуть особое значение цели для исторического тела, зададимся вопросом: что такое цель? Цель не для стрелы, не для ракеты, не для учёного, строителя или писателя, а прежде всего, для исторического тела?

Цель вообще – это заданность перехода данной системы (цивиты) из одного состояния – в другое. Это новое состояние, достигаемое не само собой (по принципу «самосборки»), а целенаправленными усилиями самой системы в качестве заинтересованного субъекта (или какого-то стороннего субъекта, связанного с этой системой). Как правило, в результате успешного достижения цели повышается уровень сложности, возможностей, свободы, жизненного потенциала системы-субъекта. И вот что ещё достойно внимания: прежде чем достигнуть цели, субъект должен наметить, замыслить её, т. е. «заполучить» её до её достижения; лицезреть перед собой её эйдос-образ, её «модель»! Благодаря чему выстраивается «мост целевой дуги» между замыслом цели – и ею самоёй, т. е. образуется некая целостность, реализуемая в динамике; целостность, простёртая во времени и в пространстве меж началом и окончанием, – найденное-искомое. Захват пространство-временной реальности в «силки» динамической структуры, пребывающей лишь в состоянии «полёта». Вот в чём сила и тайна цели. Если в историческом деянии есть цель, то значит есть и смысл. Цель неизбежно сопряжена со смыслом. Цель без смысла – бессмыслица, аннигиляция цели.

* * *

Думается, не лишним будет сказать следующее. Чтобы быть целеустремлённым, историческое тело прежде всего должно быть словоустроенным. Двигаться к цели можно лишь тогда, когда цель намечена, обозначена, есть. Но чтобы наметить цель, надо осмыслить ситуацию, свои возможности, наконец, своё призвание – необходима мыслительная работа, которая, как известно, без слова не совершается. Кроме того, цель должна быть названа – это уже залог, «задаток» её достижения.

Цель как стержневое понятие сущностно важна как для исторического тела, так и собственно для человека. Человек бесцельный – ничто! Бессмыслица, зряшная суета, летаргия, мертвенность… Человек – это дерзание, стремление, путь. Он обретает смысл в движении к цели, в захваченности ею. Ему предлежит грандиозный Путь, влекущий даже через смерть к великим осуществлениям во Имя Божие! Цели, однако, бывают истинные, праведные и ложные, неправедные. Здесь мы говорим лишь о целях праведных. Сказано: Бог благословляет даже намерения! И ещё сильнее, у Флоренского: цель целей – Бог! Это о праведных целях.

Итак, устремление к цели придаёт смысл историческому движению – смысл же не существует без символистики; символистика индуцирует осознанность действия. Осознанное деяние ведёт к «покорению времени» (В. Н. Муравьёв), к свободе от законов физической необходимости, к духовному миру. История в своей телесности есть всё-охватное целое, которое, следуя волению Провидения, ставит всё более грандиозные цели, Высшее из которых – Царствие Божие.

По толкованию Тиллиха история движется от великого kairos'a (времени Христа) через периоды kairoi (духоносные, благоприятные периоды) дальше. «Ибо хотя пророческий Дух остаётся латентным или даже подавляется