Читать книгу Сухумские хроники - Валерий Муссаев - Страница 4

Photo by Markus Spiske temporausch.com from Pexels

Если вы посчитали, что Абхазия из продуктовых брендов славится только мандаринами и винами (которых в реальности там практически нет в промышленном производстве из-за отсутствия своего виноматериала, а привозной из Молдовы и Болгарии не в счёт) или мимозами, то смею вас разочаровать – там есть ещё одна вещь, которую вы не найдёте нигде в мире. Это знаменитая абхазская аджика. «Фи, – скривите рот вы, – ну нашёл в наше время, чем удивить, сейчас в каждом магазине этих аджик полно, а ещё и соусы и кетчупы, а он нам рассказывает про что-то архаичное, да ещё и в превосходной степени». Успокойтесь, дорогие скептики, я не претендую на роль истины в последней инстанции. Соус так соус, разнообразие выбора аджик – не вопрос. Я вам говорю: она есть такая только одна во всём мире, и самую вкусную и ароматную делает моя бабушка Леда из Сухума…

Какой русский не любит быстрой езды, так же и какой кавказец не любит острые блюда… Естественно, при моём первом посещении Абхазии и после знакомства с Сан Санычем я не преминул задать ему вопрос о том, где и у кого приобрести данное лакомство. В тот день он был занят, поэтому, указав рукой мне в сторону Центрального рынка, сказал, что найдёшь там Леду – у неё самая лучшая аджика во всей Абхазии, ну и мире, разумеется. Моросил небольшой дождик, было слегка промозгло, то есть как раз погода для того, чтобы купить аджики, сыра, зелени, копчёного мяса по-абхазски, конечно, вина и где-нибудь потом в тепле всё это употребить. Спустя некоторое время я ступил на территорию местного рынка. Вообще, у меня есть привычка, приезжая куда-нибудь в новое место, первым делом идти на местный базар, где по внешнему виду и состоянию дел на нём делать выводы об обстановке в населённом пункте в целом. По каким признакам, спросите вы? Не знаю, как объяснить, но что-то витает в воздухе на рынке, что передаёт атмосферу жизни и нерв самого города. Это тест не для психиатра, не думайте, это моё личное, оно внутри меня. Так вот, рынок Сухума был в то время как раз тем мерилом общественной жизни, в котором пребывала республика, только-только получив независимость. Всё было в печальном состоянии, полуразрушено, грязно, тесно, с запахами гнили и нагромождением самодельных лотков и прилавков, в общем – бардак. Поняв, что шансы мои найти нужную женщину практически равны нулю, я решил купить первую попавшуюся, а завтра со своим новым другом прийти, и он мне покажет эту знаменитую мастерицу аджики по имени Леда. И с радостным настроением от решённой задачи я направился обратно в сторону выхода, но почему-то пошёл не к центральному выходу, а попёрся по грязи к дороге на соседнюю улицу. И тут я заметил какое-то странное сооружение, очевидно, исполнявшее роль прилавка довольно неопределённой формы, полностью ржавое, с остатками когда-то белой краски, отрихтованное не раз как в одну, так и другую сторону и накрытое от дождя какой-то дырявой рогожей. Но самым необычным был не сам лоток, а кто за ним находился, то есть продавщица. Как бы вам описать моё первое внешнее впечатление от этой очень немолодой женщины, а попросту – глубокой старухи… Я, наверное, такой и представлял старуху Изергиль, когда читал в детстве Максима Горького. Она была точь-в-точь как в том романе, в каких-то старых одеждах, с худым и изборождённым морщинами лицом, на котором выделялся огромный нос, а руки были очень тёмные и все, как паутиной, усеяны синими очень вздутыми венами. Довершал данный открывшийся мне вид зонтик чёрного цвета, ткань которого держалась всего на трёх спицах, и поэтому он был практически бесполезен от дождя. На самом прилавке в каком-то беспорядочном и хаотичном порядке, ведомом только ей самой, был выставлен товар. Не знаю, какая сила меня потянула к этой торговой точке, но, сделав несколько шагов по направлению к ней, я остановился и начал рассматривать выставленные предметы для продажи. И первое, что я увидел, а скорее, почувствовал (какой-то невероятно ароматный и доселе неизвестный мне запах), была аджика. Да, та самая, какой я и представлял её: тёмно-красная, с остро-пьянящим запахом и чарующе манящая. Помимо аджики, причём двух цветов – красная и зелёная (о второй я вообще не подозревал, что такая существует в природе), на прилавке лежали пастила нескольких видов, разнообразные специи, чурчхела и чача в пятилитровой ёмкости тёмного цвета. Осторожно спросил продавщицу, разрешит ли она попробовать её товар, в частности аджику, и, получив утвердительный ответ, осторожно подцепил кончиком пальца с краю пластикового ведёрка самую малость и отправил в рот. Вначале был просто вкус острой приправы, но потом, спустя мгновение, наступило послевкусие, и мой мозг среагировал на это взрывом сразу миллионов невидимых рецепторов, в которых ощущался и острый перец, и томаты, и мускатный орех, и ещё что-то неведомое мне, и всё это постепенно перешло куда-то по телу вниз, ближе к желудку. Вдруг стало как-то очень тепло и хорошо, организм словно получил какой-то полезный витамин, так ранее нужный ему. Я, поверьте, даже не поинтересовался ценой – она была неважна, потому что это было то, что я искал. Купив всё ведёрко, я также приобрёл пастилу к чаю, взял на пробу зелёной аджики – пробовать я не рискнул, узнал только, что она на мяте, и, естественно, не мог себе отказать в удовольствии снять пробу с инжирной чачи. Женщина, пристально понаблюдав за мной, неожиданно довольно хриплым голосом поинтересовалась, откуда я прибыл и что делаю в Абхазии. Скрывать мне было нечего, я ответил, что здесь работаю в строительной сфере, а сам прибыл из Новороссийска. Она, ещё немного подумав, опять спросила:

– Так откуда ты действительно приехал?

Я слегка опешил:

– Я же сказал, что из Новороссийска…

Пробурчав себе под нос что-то типа «ну-ну» и выдав мне вместо сдачи пол-литровую бутылку чачи и пакетик с какой-то приправой для супа, начала своим колючим взглядом высматривать других покупателей, утеряв всякий интерес ко мне. На следующий день, распрощавшись с Сан Санычем, я отправился обратно к месту своего постоянного жительства, то есть в Краснодарский край. По приезде домой я на один из пикников с друзьями взял небольшую баночку этого острого лакомства, чтобы угостить одного своего старшего товарища, который очень гордился собой на подобных мероприятиях, будто может есть острый перец прямо так, срывая его с грядки, и не только большой стручковый, но и маленький, который рос у него на окне в конторе. Подав ему привезённый презент, я предупредил о его свойствах не для всех желудков. На что он рассмеялся и сказал, что я сочиняю. Так сложилось в нашей компании, что всех национальностей было поровну, он с товарищами был грек, были ещё армяне, но те держались скромно и в споры не вступали, обычно смотрели на это со стороны. Я же был со стороны осетин, и мы постоянно за столом подкалывали греков, а те, в свою очередь, нас. Когда мясо было готово и водка разлита по рюмкам, я не удержался и предложил попробовать аджику товарищу ложкой прямо из банки. Я знал, как сыграть при всех на гордости оппонента. Василий Николаевич, это его было имя, достал демонстративно большую ложку, зачерпнул и отправил в рот. Наступила пауза, стороны ждали противоположного эффекта, и он наступил несколько секунд спустя.

С криком: «Б…ь, смерти моей хочешь?» Василий Николаевич пулей вылетел из помещения на улицу. Дальше события развивались стремительно. Ловя ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, он на бегу схватил минеральную воду с газом. Естественно, произошла реакция смешивания газов с перцем, и ничего хорошего это не дало. Затем он пытался что-нибудь съесть и запить водкой – бесполезно. И только спустя полчаса он начал приходить в себя, будучи весь красный и периодически мотая головой из стороны в сторону.

Я, честно говоря, думал, он меня сейчас прибьёт, но, отдышавшись, он посмотрел в мою сторону, сказал:

– Любые деньги, но ты мне должен привезти этот продукт, и много.

Вторая подобная история случилась много позже, когда я работал в Иркутской области на освоении Ковыктинского газоконденсатного месторождения. В тех краях, особенно непосредственно в самой тайге, живут люди, несколько отличающиеся от нас, современных. Они ещё те, настоящие, которые не терпят компромиссов современной жизни. Это я к тому, что довольно долго находил общий язык с местным населением, зато когда мы нашли точки соприкосновения и поближе узнали друг друга, стали если и не друзьями, то уж добрыми приятелями точно. А это в тех краях дорогого стоит. Особенно я подружился с главой районного центра Жигалово Игорем Николаевичем. Он-то мне и похвастался за очередным общим застольем своей домашней сибирской аджикой. На это я вежливо ответил, что в свою очередь угощу его своей, абхазской, и пусть сравнит. Видя скептицизм на его лице, я не стал переубеждать и, ещё раз пообещав угостить, закрыл временно эту тему. Где-то через две недели, съездив по делам в Иркутск, где у меня была съёмная квартира, я прихватил из своих стратегических запасов небольшую баночку аджики и на следующее утро выдвинулся обратно на месторождение. По дороге заехав в Жигалово в контору к главе, обнаружил, что его нет на месте, поэтому свой «сувенир» передал через секретаря. На следующий день в районе обеда мне позвонили на участок и сказали, что меня срочно разыскивает Игорь Николаевич. Я дал команду, чтобы его провели в столовую в мой отдельный ВИП-зал и угостили чем-нибудь, пока я добираюсь до нашего временного жилого городка. Войдя в столовую, я увидел Игоря Николаевича, сидевшего за столом, на котором лежала нога изюбра, местные помидоры и стояла бутыль с настойкой из кедровых орехов.

– Ну ты меня вчера убил, – басом, без всякого «здравствуйте» прогрохотал он своим мощным голосом.

– Что так? – делая вид, что не понимаю, о чём он говорит, спросил я.

– Как – что? – опешил он.

– Я вчера пришёл домой, сел за стол вечерять, и тут мне супруга подаёт твой гостинец. Я, естественно, полный иронии насчёт твоего хвалёного продукта, зачерпнул ложкой и намазал на хлеб, как масло. Только откусил и едва начал жевать, как вдруг возникло такое чувство, будто меня толстой доской ударили по затылку со всей силы. Я потом час в себя не мог прийти. Короче говоря, так передай своей абхазской бабушке: сто лет жизни, и в следующий раз привези мне этого чудного продукта.

Теперь и в отдалённых районах Сибири знают, что есть такая чудесная бабушка Леда, которая готовит самую лучшую аджику в мире.

Так начались мои более частые встречи с этой удивительной женщиной. Каждый раз покупая себе или кому-нибудь под заказ аджику, мы с ней перекидывались немногими словами. И я стал замечать, что когда вновь появлялся на рынке и шёл к ней, соседки по прилавкам сообщали о моём приходе, и она, вытягивая свою худую и морщинистую шею, высматривала меня, а когда подходил, – вся светилась от радости. Наступил тот момент, когда моя работа в Абхазии закончилась, и я по своей работе в срочном порядке должен был улететь в Воркуту строить газопровод. Прибыв в крайний раз в Сухум уже просто как гость, я пришёл на рынок купить привычный набор продуктов, ну и, естественно, запас аджики с собой на Крайний Север. Мы с Ледой (её так звали, и тогда я правильно её нашёл, чем был крайне удивлён Сан Саныч) разговорились немного больше, чем обычно. Я поведал ей, что уезжаю в Воркуту и приеду не скоро, поэтому возьму побольше всего у неё – там это особенно пригодится. Она тяжело вздохнула и как-то тихо сказала: