Читать книгу Третий Рим - Валерий Николаевич Ковалев - Страница 3

Второй месяц сотрудники «Аненербе» активно занимались поиском сакральных знаний, столь необходимых Германии.

Получив доступ в дворцовую библиотеку, знаток восточных письменностей Геер, сутками корпел над древнекитайскими глиняными табличками, свитками и манускриптами, фотограф и кинооператор Краузе снимал их и ритуалы лам в монастырях на пленку, а Бегер с остальными, в поте лица осваивал методику «ушу».

Спустя неделю, обобщив и проанализировав все заслуживающее внимания, под неусыпным оком Чжасчи – тобгяла, они отправились в экспедицию.

Ее многокилометровый путь, пролегал по западному нагорью Тибета, имел целью священную гору Кайлас, а также расположенные у подножья, озера Манасаровар и Ракшас-тал.

Для последователей древней тибетской религии Бон, гора Кайлас являлась сердцем древней страны Шангшунг, где зародилась эта религия. Кайлас, который в Боне назывался Юнгдрунг Гу Тзе (Девятиэтажная Гора Свастики), – был его душой, центром жизненной силы и главного принципа "Девяти Путей Бона".

Как следовало их древних писаний, здесь основатель религии небожитель Тонпа Шенраб спустился с небес на землю. Традиция Бона, изложенная в них, гласила:

"У подножия горы Юнгдрунг берут свое начало четыре реки, текущие по четырем направлениям. Гора окружена храмами, городами и парками. К югу находится дворец Барпо Согье, где родился Тонпа Шенраб, к западу и северу расположены дворцы, в которых жили его жены и дети. На востоке стоит храм под названием Шампо Лхатзе.

Все дворцы, храмы, реки, сады и парки с пиком Юнгдрунг в центре составляют внутреннюю часть страны Олмо Лунгринг. Она окружена двенадцатью городами, четыре из которых стоят точно на четырех сторонах света. За этими городами начинается внешний мир, окруженный, в свою очередь, океаном, а за ним – цепью неприступных снежных пиков. Единственным доступом в волшебный Олмо Лунгринг является "путь стрелы".

Перед своим посещением Тибета, Тонпа Шенраб пустил стрелу сквозь внешние горы и проделал проход. Однажды он, тогда уже авторитетный учитель доктрины Бона, преследовал демона, который украл его лошадей. В погоне учитель прибыл в Тибет. В свой единственный визит сюда, Тонпа Шенраб передал людям лишь некоторые ритуалы Бона, увидев, что страна еще не готова к получению более полного учения.

Впоследствии шесть учеников Мучо Демдруга, преемника Шенраба, спустились в Тибет и принесли первые тексты Бона людям".

Не менее интересно говорилось в писаниях и о лежащих у подножия горы Кайлас озерах. Оба они также считались священными.

Манасаровар считалось порождением ума Бога, и было создано, чтобы показать его величие и могущество. На тибетском название озера звучало как «Мапан Цхо», что означало «Непобедимое». Один из древних свитков гласил: «Когда земля Манасаровара касается тела, когда кто-либо купается в нем, он отойдет в рай Брахмы. Кто пьет его воды, отойдет в

рай Шивы и будет освобожден от грехов ста своих жизней. Даже зверь, который носит имя Маносаровара , уйдет в рай брахмы. Его воды – жемчуг».

И если для тибетцев Кайлас был жилищем Бога, то Манасаровар являлось местом обитания его подруги и утешения, богини Дордже Пхагмо. Вместе они символизировали мудрость и сострадание, являясь идеальной священной парой: мужское и женское начала, отец-небо и мать-земля.

Соседствующее с Манасароваром озеро Ракшас – Тал называлось по имени отряда поедающих плоть демонов ракшасов, которые, как утверждалось в писаниях, обитали в его водах. Вода в озере была ядовитой до тех пор, пока золотая рыба не проделала проход из Манасаровара, чтобы впустить немного святой воды в темное озеро. Созданный канал получил название Ганга Чу и постоянно меняющий уровень воды в нем предсказывал судьбу Тибета.

В течение недели, следующая на лошадях группа, двигалась по безлюдной каменной пустыне, изредка встречая скудную растительность, а поздно вечером останавливалась на ночевки.

Лошадей развьючивали и задавали корм, затем разводили небольшой костер, ужинали разогретыми на нем консервами и, забравшись в спальные мешки, долго не могли уснуть.

Откуда-то наносило тоскливый волчий вой, в небе холодно сияла, поражая своими размерами луна.

Во всей своей величественной красоте Кайлас открылся утром восьмого дня, а когда путешественники подъехали ближе, то застыли в мистическом трансе.

Гора напоминала по форме равностороннюю пирамиду, ее пересекали отлично видные снизу две, образующие свастику трещины, и пронзительная тишина, подобно натянутой неведомой рукой струне, звенела в воздухе.

– Это именно то, что нам нужно, – заворожено глядя вверх, хрипло произнес Шеффер.

– И не иначе, знак свыше, – с трепетом переглянулись остальные.

Затем, придя в себя, штурмбанфюрер поинтересовался у проводника, можно ли добраться к вершине, и тот отрицательно покачал головой, – туда могут взойти только Боги.

Далее, произведя кино и фотосъемку, группа решила заночевать в древнем, спрятанном в предгорье небольшом монастыре, и ей снова способствовала удача.

По просьбе Чжасчи, настоятель обители, которому со слов сопровождающего минуло двести лет, поведал гостям о небесных богах, когда-то посетивших эти места, чудесных каменных зеркалах, а также озерах с живой и мертвой водой, которые те создали.

– Искупавшийся в первом, попадет в рай Брахмы, – заявил он, – а поочередно в двух, умрет и родится заново.

А еще настоятель рассказал о древних монахах, живших в уединении в пещерах предгорья.

– Кто они и откуда приходили нам неведомо, – прошамкал он. – Но все были бессмертными и посвященными в великую Тайну. Их встречали молящимися у подножия Кайласа и священных озер. Потом они исчезали и появлялись новые, но с каждым веком меньше.

– И вы их видели? – с недоверием спросил Шеффер.

– Да, – невозмутимо ответил старец. – Один и сейчас живет в часе ходьбы отсюда.

– А не могли бы вы дать нам провожатого, чтобы навестить его?

Настоятель с минуту пристально смотрел на гостя, потом хлопнул в сухие ладони и рядом с ним возник мальчик, судя по виду ученик.

Далее последовал короткий диалог, состоящий из неведомых Шефферу слов, фраз и жестов, после чего мальчик, сложив на груди руки, низко поклонился старцу и сделал знак гостям следовать за собой.

Оставив кладь и животных, те вместе с сопровождающим их Чжасчи, вышли из монастыря и двинулись по едва заметной горной тропе вслед за проводником.

Спустя два часа (путь оказался труднее, чем они предполагали) группа оказалась на западной стороне предгорья, среди высоких диких скал, в некоторых из которых зияли темные отверстия.

– Там жили посвященные, – указал на них мальчик Шефферу и несколько раз благоговейно поклонился в ту сторону.

Пещера, к которой он их привел и остался у выхода, была с узкой, поросшей мхом скальной площадкой, явно природного происхождения и ее пространство озарялась лучами закатного солнца.

В центре ее, на вытертой шкуре, скрестив ноги и положив на голые колени высохшие руки, сидел напоминающий мумию человек и, поверх голов вошедших, бесстрастно взирал на уходящее на покой светило.

– Как на их древних свитках, – наклонившись к Шефферу, прошептал Геер.

– Здравствуйте учитель, – по-китайски сказал штурмбанфюрер, чуть склонив голову.

В ответ отрешенность и молчание.

– Наверное, он нас не воспринимает, – тихо сказал Бегер. – Впал в нирвану.

– Может быть,– так же тихо ответил Шеффер и медленно поводил перед глазами мумии ладонью. Они ничего не отразили, хотя и были живыми.

– А в пещере нет ничего для жизни, – судорожно дернул кадыком Краузе. – Поглядите.

Обиталище монаха действительно было пустым, и в нем не было ничего кроме импровизированной подстилки.

Постояв еще несколько минут, вся группа неслышно вышла и с облегчением вздохнула. В пещере явно чувствовалось что-то непонятное и потустороннее, которое давило на психику.

– Пойдем назад? – спросил неподвижно стоявший у входа мальчик.

– Да, – не сразу ответил Шеффер, с трудом освобождаясь от навалившейся на него тяжести. Она была везде – в голове, теле, конечностях.

Оступаясь на мелких камнях и спотыкаясь, «ученые» поспешили от пещеры вслед за удаляющимся проводником, а оттуда, громко и явственно дохнуло, – а-г-а-р-т-а…

– Вы слышали? – оглянувшись назад, с мистическим ужасом прошептал шедший последним Винерт. Ответом ему были полные страха глаза спутников.

На следующее утро, с восходом солнца, оставив в монастыре Чжасчи (тот желал помолиться в уединении) и, захватив с собой мальчика – бандна*, вся группа, ведомая им, отправилась к первому озеру.

Оно, как уже знали путешественники, именовалось Манасаровар, отличалось небесной голубизной воды и с юга окаймлялось заснеженными пиками Гималаев.

– Неземная красота, – оглядев величественную панораму, сказал Винтер, когда в полдень они остановились на берегу, и в руках Краузе застрекотала кинокамера.

После этого все сняли рюкзаки, присели на прогретые солнцем валуны и, закурив, долго любовались водной гладью.

– А теперь нужно получить индульгенцию в рай, – затушив сигарету, первым встал Шеффер и, сняв альпийскую куртку, стал раздеваться.

Его примеру последовали остальные, и спустя несколько минут, в полном молчании, все вошли в воду.

Она оказалась ледяной, но каждый счел своим долгом окунуться.

– Не иначе ледниковая, – выйдя на берег и стуча зубами, обменялись мнениями «посвященные».

– Ши – ши, – с готовностью закивал, наблюдавший за всем этим юный лама.

Затем, чувствуя небывалое умиротворение, они обсушилась у разведенного на берегу костра, не спеша оделись и позавтракали.

– Ну что же, пойдем дальше, – оглядел спутников Шеффер. – Ко второму озеру.

– Там мы умрем и воскреснем, – ухмыльнулся Бегер. – Если, конечно, повезет.

Озера соединялись протокой, и, следуя вдоль нее по мелкой гальке, группа вскоре оказалось у второго, считающегося у тибетцев демоническим и носящим имя Ракшас -Тал.

В отличие от Маносаровара, Ракшас было серповидной формы, с небольшим, островком в центре и несколькими пузырящимися гейзерами на берегу, покрытыми издающий запах серы,

голубой дымкой.

– Где-то под ним сейсмическая активность, – констатировал Геер и принюхался.

– И это озеро намного прозрачнее, – отметил кто-то, и остальные согласились.

Затем состоялся второй этап, и вскоре вся группа, за исключением мальчика, с удовольствием плавала у берега.

Вода была не только кристально чистой, но и теплой, что вызывало приятное расслабление и негу.

– Послушай, Эрнст, – блаженно щурясь, сказал Шеффер. – А ну- ка, запечатли нас для истории.

– Будет сделано шеф, – рассмеялся Краузе и погреб обратно.

Для начала он снял коллег крупным планом, а потом, желая захватить и панораму, отошел на десяток метров в сторону, вскарабкался на базальтовую, нависающую над водой скалу и снова застрекотал аппаратом.

Съемка длилась несколько секунд, а потом, забывшись, оператор сделал пару шагов вперед и с воплем полетел в воду.

– Черт побери, мой «Арифлекс!» – показавшись через минуту на поверхности, и едва не плача, заголосил он. – Там десятки метров отснятой пленки!

Вся группа тут же направилась к берегу, вышла из воды, и, забравшись на скалу, стала вглядываться в место падения.

– Карл, – обратился Шеффер к Винерту, – попытайся ее достать.

Служивший в прошлую войну на подлодке Винерт был отличным ныряльщиком и тут же принялся за дело.

Для начала, определяя глубину, он швырнул вниз небольшой, валявшийся под ногами скальный обломок, а затем попросил принести ему фальшфейер*.

Этот уникальный осветительный прибор, не так давно был изобретен в одной из секретных лабораторий «Аненербе» и весьма успешно применялся в экспедициях.

Через пару минут, приняв из рук Геера тонкий пластмассовый цилиндр, Винерт свинтил с него крышку, дернул за короткий шнур, и, в свете ослепительного фейерверка, ласточкой прыгнул со скалы.

– Как думаешь, Эрнст, он ее достанет? – наблюдая за исчезающим в глубине световым пятном, поинтересовался Бегер.

– Будем надеяться – пожал тот плечами и стал отсчитывать секунды.