Читать книгу Закон любви. Стихи - Валерий Николаевич Полетаев - Страница 4

Прошла и села у окна, и замер зал.

Прошёл Пилат, прошёл Христос… Прошёл Иуда…

Я с чашкой кофе через столик замерзал —

Из-под ресниц ни взгляда на мужскую стать и удаль.

Вспорхнули только раз: на профиль Сирано —

Красавиц чаще поражает лишь уродство,

А дождь хлестал, и в мире было сыро, но

В кафе уютно пахло кофе, мраком и банкротством

Идей великих, чем кормили нас века.

Кальян дымился ароматом тайны секса.

Ни дуновенья творчества, ни ветерка —

Лишь властно жили и вовсю работали рефлексы.

Мужчины ждали, что заявится сам Вакх,

Все дамы предвкушали появленье Зевса:

Тем без вина и жизнь – не жизнь, а полный швах,

А дамы ждали воплощенья мифов Зевса в сексе.

Одна коровой жаждала познать оргазм,

А та медведицей готовилась отдаться,

А третью жёг не детски и манил соблазн:

Родить героя и в истории Руси остаться!

Одни курили ладан в тихом уголке,

Других заворожил кальян пороком сладким,

А третьи в туалете трахались на потолке —

И отдавались счастью божьей жизни без оглядки.

Официанты всё несли, несли, несли!

За столиками ели, ели, пили, жрали

Счастливые до дна двуногие нули,

Несясь в тупик на сумасшедшем современном ралли!

Ревела музыка, и кое-кто топтал,

И жизнь, и пол трясущегося ресторана,

Не замечая, что идёт последний тайм,

И ест, и пьёт, и дышит он сладчайшею отравой.

Я всё смотрел на незнакомку из угла —

Она сидела у окна в пол-оборота,

И непривычной отрешённостью влекла,

Но чтобы сделать первый шаг я, к сожаленью, робок.

Казалось, ресторанный пьяный шум и смок,

Не могут ничего поделать с нежным ухом!..

О, если бы я орхидею бросить смог

Ей на балкон дворца, где чисто, нежно, сухо!

И чистотой своей отталкивала грязь.

И отторженья лёгкая полуулыбка

Показывала: с миром нужно жить борясь

Презрением греха, смывая всё, что липко.

И этот жуткий ресторанный мир вокруг

На миг растаял, и душе пришло блаженство:

Как будто в пропасть бросили спасенья круг —

Мир не погибнет, если есть такое совершенство!

На незнакомку я смотрел в сплошном бреду,

И силился представить блоковские дали,

И вот домой я в озарении бреду,

И счастлив, что свои мне в морду русскую не дали.