Читать книгу 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 2-я - Валерий Павлович Киселёв - Страница 24

Игорь Ткаченко, старший офицер минометной батареи, старший лейтенант:

– Наступило утро. В батальон прибыл какой-то генерал, который отменил наше движение на Шатой и указал новую цель: Махкеты – Элистанжи – Ведено. – «Надо ребята, очень надо. Всем, слышите, всем – досрочные звания и ордена Мужества, только сделайте». В его голосе звучала какая-то тоска, что ли. Я тогда подумал: «Хана нам. Быть бы живу. Не до звездочек на погонах». Наличие генерала с тоской в голосе не предвещало ничего хорошего, а то, что он еще обещал земные блага, вызывало еще большую тревогу.

Сборы были недолгими. Попрыгали по машинам и вперед, за орденами. Колонна батальона прошла село Чишки, по мостам перешла через реки Аргун и Шарааргун и двинулась на село Улус-Керт. Двигались быстро, без остановок. Перед Улус-Кертом комбат, уточнив на местности показание топографической карты, принял решение двигаться в направлении Сельментаузена по руслу реки Абазулгол. Река – одно название, ручей, бегущий по дну глубокого ущелья.

К полудню мы были на месте. Две роты батальона, третья и вторая, минометная батарея, гранатометный взвод, штаб батальона. Первая рота шла последней за нами. Мы выскочили из реки на северной окраине Сельментаузена и оказались на поляне, которая была скрыта от населенного пункта лесопосадкой. Колонна батальона, выбравшись на небольшую поляну, скомкалась и остановилась. Комбат собрал офицеров для принятия решения, что делать дальше. Начальник связи батальона организовывал связь со штабом полка. В этот момент из-за лесопосадки появилась легковая машина, кажется «Волга». Наступила пауза. «Волга» остановилась. Видимо, водитель не мог сразу сообразить, кто перед ним, а когда понял, резко развернулся и скрылся за лесополосой. Весь батальон, от комбата до рядового наблюдали эти маневры и, только когда машина скрылась из вида, комбат задал вопрос, который мучил не только его: «А какого хрена никто не стрелял?». Нежданно-негаданно, для чеченцев и для самих себя мы оказались там, где нас никто не ждал. Когда комбат доложил в штаб полка о том, где мы находимся, там долго переспрашивали: «Где? Как ты там оказался?». Комбат принял решение: вторая рота Суровцева остается на занятом плацдарме и встречает основные части полка. Остальные силы батальона продвигаются по дороге в направлении Махкеты.

Около моста через речку Алакская голова колонны была обстреляна, решили не продвигаться дальше до прибытия основных сил полка и проведения разведки и артиллерийской подготовки.

Колонна батальона остановилась на дороге. Слева по ходу движения от дороги поднималась небольшая высота, покрытая густой растительностью, справа от дороги было поле, на котором и было принято решение занять позиции. Поле от дороги отделял глубокий арык, через который наш «Урал» и бензовоз не могли перейти и осталась стоять на обочине, ожидая решения вопроса о перемещении на поле. Компанию им составила БМП с боекомплектом мин. Остальная гусеничная техника тем временем перебралась и расположились на поле.

Солнце стояло высоко, было очень жарко. День был замечательным. Я, Лёша Зиновьев и человек пять бойцов перешли на левую часть обочины дороги, совершенно спокойно, я бы даже сказал безалаберно, спустились к естественному водоему. Лёша, видимо от сильного боевого настроя, пристрелил мирно лежащую в тени и прохладе водоема чеченскую лягушку из табельного пистолета, заодно обрызгав грязью всех рядом стоящих, в том числе и меня. Чувство надвигающейся опасности отсутствовало полностью. Каждое наше действие, коллективное и личное, умышленное и случайно разгильдяйское приближало нас к тому исходу, которому суждено было случиться. Я выругался, отошел в сторону, поднял голову и… сквозь зелень растительности мельком заметил, как мне показалось, проезжающий автомобиль, типа ГАЗ-66 с выгоревшим тентом. Не как у нас, зеленоватым, а со светло-коричневым оттенком. Я окликнул бойцов, Лёше крикнул: «Наверху прошла машина», и стал подниматься в горку. Вперед меня пробежало три-четыре бойца, я поднимался следом и, не доходя до вершины, повернул обратно, потому что те, кто пробежал вперед, ничего не обнаружили наверху кроме двух пасущихся коров. Мы стали спускаться к дороге. Кто-то из бойцов сказал, что я, видимо, ошибся, никого там нет, только коровы и, как только он произнес эти слова, «коровы» открыли по нам огонь из стрелкового оружия. Стреляли двое-трое, огонь был неплотный и неприцельный. Стреляли в спину, мелкими очередями. Я оказался четвертым, рядом со мной метрах в пяти вверх по склону полусидел-полулежал Абакумов, мой верный оруженосец. Приказал Абакумову лечь и ползти ко мне. Через секунды он был возле меня и сообщил, что выше по склону еще лежат наши. Я пополз наверх, сполз в промоину, образованную ливнями и талыми водами, глубиной 50—60 сантиметров, и увидел двоих бойцов выше по склону метрах 15—20 от себя. Они как спускались, так и завалились в промоину, то есть спиной к нападавшим, без всякого шанса развернуться. Огнем боевики не давали им поднять головы. Лежат, не шевелятся. Я подполз поближе и спрашиваю: «Целы?». В ответ утвердительно кивают. – «Давай, потихоньку, пригнитесь и ползите ко мне. Голову не поднимайте, снесут», – а они смотрят на меня, лежат и не двигаются, в глазах страх и просьба вытащить их. Пришлось применить грубые мотивирующие слова и словосочетания, что и подействовало – они поползли.

Заметив движение, боевики усилили огонь и, вдобавок ко всему, переключились на меня. Но мы всё же выбрались. Все это время нас прикрывал пулеметный расчет, подтянулась и пехота. Мимо меня пробежал Аркаша, боец разведгруппы батальона, контрактник, колоритная личность. Здоровый рыжий детина с большими рыжими усами, в тельняшке, обмотанный пулеметными лентами, в руках РПК, а за поясом две противотанковые гранаты. Отбились и отошли за дорогу, в арык.

Все время, пока мы колупались на склонах высотки, Зиновьев сдерживал пехоту, не давая им снести нас с высоты вместе с боевиками, но, как только мы откатились за дорогу, пехота нанесла по высотке удар из всего, что стреляло, особой рьяностью отличались гранатометчики. Весь личный состав батареи уютно расположился в арыке, справа от дороги. Все три машины, которые мы оставили на дороге, боевики подожгли. Особенно ярко горел бензовоз, но громче и эффектней всех разорвало БМП. Когда сдетонировал боекомплект, а это двадцать ящиков мин (двести штук), погон БМП оторвало от корпуса и подняло в воздух на метр-полтора. Башня с пушкой улетели метров на пятнадцать. Взрыв БМП вызвал большие волнения в арыке. Личный состав, который находился в непосредственной близости от БМП, под руководством офицеров батареи так организовано и быстро ретировался с места своего расположения, что только пятки сверкали.

Взрыв БМП ознаменовал собой окончание активной фазы боя. Еще догорали кабины «Урала» и бензовоза, а мы уже покинули укрытия и стали подсчитывать свои убытки. Слава Богу, потерь в личном составе не было. По материальной части и вооружению пришлось констатировать факт, что минометная батарея как боевая единица перестала существовать. Мы потеряли все имущество, которое находилось в БМП: четыре комплекта минометов (приборы и железо), двести 82-мм мин, а также все приборы разведки, спальные мешки и мои теплые носки. У нас осталось два миномета и полсотни мин к ним. Чтобы не пропадать добру, развернули два расчета и отстреляли оставшийся в наличии боекомплект в сторону моста через реку Алакская, но говорить о прицельной стрельбе не приходилось. У меня не было даже буссоли, чтобы привязаться к местности и сориентировать минометы, о чем и было доложено заместителю командира полка.

Мост решили проходить утром следующего дня, после артподготовки. Также утром должна была прибыть на наши позиции минометная батарея Игоря Андронова второго мотострелкового батальона с задачей обработать прилегающую к мосту территорию.

Технику отогнали подальше в поле. Рота Славы Сулейманова смотрела на высотку, с которой нас обстреляли днем. «Землеройка» откопала в поле окопы, в которых мы и заночевали. Спасибо Сереге Пименову – не дал замерзнуть, выделил нам с Зиновьевым, Савицким и Коноваловым спальник и еще какие-то теплые вещи.