Читать книгу Скользкая рыба детства - Валерий Петков - Страница 8

Каток мне нравился. До него было несколько остановок. Я ездил на каток один. Желающих составить мне компанию не нашлось.

Автобус петлял по району, потом двигался вдоль «Шанхая». Когда-то здесь добывали щебень. Потом в карьере настроили хибар, «нахаловка» разрослась до размеров посёлка.

Это был опасный, криминальный район, в который можно войти, но не всегда выйти.

Автобус ходил редко.

Пока я добирался до катка, наступала ночь.

Со всех сторон спешили на каток группы детей и взрослых.

Каток был виден издалека. В середине настоящей, морозной зимы был каток.

Там играла музыка, по кругу катились группы на коньках, было морозно. Клубы пара над толпой.

С краю небольшая будка, «кафе». Булочка и кофе с молоком. Бурая жидкость. Горячая, приятно держать в озябших руках гранёный стакан.

Мне нравился этот ритуал. А ещё нравилось – разогнавшись, влететь в сугроб на краю катка.

Кто-то на «дутышах», кто-то, заложив руки за спину, плавно скользил, словно это были соревнования в беге.

Смех, шум, фонари яркие висят сверху.

Всё время тяжким грузом нависал момент, когда надо было возвращаться назад. Одному, у края бандитского района, ждать автобус.

Это омрачало праздник, который сверкал на катке и я заранее готовил себя к тому, что неизбежно надо возвращаться.

Мысль пойти пешком примерно три остановки даже не возникала, потому что пришлось бы идти через «Шанхай».

Время было позднее, машины не ездили. Я стоял у края, «Шанхай» затаился в чёрной темноте котлована, подсвеченный снегом у края тропинок, между кособоких домишек. Ярко светила луна. Воздух был наэлектризован морозом и опасностью.

Казалось, вот сейчас из тени выйдет мрачная фигура, бандит прячет лицо в поднятом воротнике, криво улыбается, белая фикса пускает смертельный лучик мне в лицо.

Я холодел от этой мысли, не задавал себе вопроса – зачем я нужен этому рецидивисту и замерзал, мысленно умоляя, не знаю, кого, чтобы поскорее приехал автобус.

Я вижу, как с противоположной стороны медленно, на скользкой дороге, едет самосвал.

Его странное появление ещё нагоняет на меня ужас и ввергает в состояние столбняка.

В это время из «Шанхая» выбегает мужчина. Он спасается бегством. Это его надежда, и он ничего не видит вокруг. Во что бы то, не стало ему надо спастись.

Пальто нараспашку, шапка кое-как держится на затылке.

Он машет руками, старается удержать равновесие на скользкой дорожке, слышно, как тяжело он дышит, белое облако пара над ним серебрится в лунной голубизне.

Он бежит в мою сторону, наперерез самосвалу.

Я забываю о холоде, заворожённо смотрю на самосвал и мужчину, понимаю, что вот сейчас они встретятся, но не могу закричать от оцепенения.

Боковым зрением я вижу, что пустой самосвал уже не успевает затормозить, водитель видит бегущего, но тот не видит ничего, он сосредоточен полностью на желании не упасть, спастись.

Я был уверен, что он не видел ни самосвала, ни меня. Что-то смертельно опасное заставило его спасаться бегством. Они сближаются неотвратимо, роковым стечением и оба, да и я тоже, никто из нас не в силах это изменить.

Самосвал сбивает мужчину.

Я вижу, что он отлетает от металлической балки бампера, словно мячик подпрыгивает несколько раз на скользкой дороге, каждый раз всё ниже и вот он уже катится по обочине, нелепо взмахивает руками, застывает в позе куклы без опилок внутри, но внешне в объеме пальто. Ботинки слетают, падают в сугроб. Он лежит в шерстяных носках, пальто, на морозе, странно расслабленный. И молчит.

Самосвал наконец-то останавливается почти рядом с ним. Косо, мордой в сугроб. Водитель распахивает дверцу, вылетает из кабины, встаёт на колени, наклоняется над лежащим.

Подъезжает почти пустой автобус. Водитель автобуса косится влево через окошко, равнодушно смотрит на происходящее. Автобус медленно трогается с места.

Странная тишина, я ничего не слышу, оглох и, кажется, навсегда.

Я сажусь на заднее сиденье, поворачиваюсь, жадно смотрю на дорогу. На страшную пантомиму за окном. Она уезжает от меня, человек на пологом льду уменьшается. Потом его заслоняет перекошенный самосвал, но вскоре и он принимает игрушечные размеры.

Я часто смотрю это «кино» без звуков. Как режиссёр воспоминаний, но и как участник фильма.

Почему мы все там оказались тогда?