Читать книгу Запах Сумрака - Валерий Пылаев - Страница 4

Два часа ночи. Серединная точка между закатом и рассветом, между вечером и утром. Во всяком случае, летом. Зимой и в родном Питере, и здесь, в Выборге, солнце почти не показывается. И даже полдень кажется скорее застрявшим в сумерках. Или в Сумраке – все серое. Только мха не хватает. Вместо него – снег, перемешанный с грязью и пропахший бензином.

Два часа ночи. Время, когда была рождена Земля – если верить древней китайской пословице. Час Быка. Или Час Демона. Второе, пожалуй, точнее. И пусть до восхода солнца осталось не так уж и много – это время никогда не будет Светлым. Пусть так – но оно может быть моим. Сейчас я вижу нисколько не хуже тех, кто прошел здесь каких-то пять-десять минут назад.

Я остановился и опустил нос в примятую траву. Оборотни. Трое. Охотятся, хоть еще и не приняли сумеречный облик – к характерному запаху вервольфа примешивался запах резины, синтетики и дешевого кожзаменителя. Обувь, штаны, куртки. Для того чтобы напасть, им придется раздеться. Как хорошо, что я избавлен от этой не самой удобной особенности низших Темных.

Я чуть оттолкнулся от земли передними лапами и выпрямился во весь рост уже в человеческом теле. Сейчас скорость и нюх не так важны – оборотни идут на двух ногах. Куда хуже будет, если какой-нибудь запоздалый водитель выхватит светом фар трехсоткилограммовую серую тушу, крадущуюся по обочине. В Сумрак соваться пока не стоит – даже первый слой высушит меня за десять-пятнадцать минут. Обычный маг без труда мог бы подпитаться Силой, заключенной в амулете, но ничего подобного у меня не было. Только ночное зрение, слух, когти и зубы. И злоба. Очень-очень много волчьей злобы, которую я держал на привязи. Пока – держал.

Выбравшись обратно на дорогу, я перешел Батальонную и быстрым шагом двинулся в сторону парка. «Монрепо». Отличное место для ночной прогулки в выходные – если не боишься переломать ноги на узких тропинках и скалах. И даже закрытые после двадцати двух ноль-ноль в весенне-летний период железные ворота не останавливали сладкие парочки и юных любителей пива. И уж тем более семейство оборотней, вышедших на охоту.

Я увидел их, когда выглянула луна. Даже ближе, чем ожидал, – двести-триста метров дальше по улице. Три фигуры неторопливо двигались вдоль дороги. Разный рост, разная одежда – и все-таки было в них что-то общее. Обычные люди так не ходят. Быстро, размашисто, чуть нагнувшись вперед, будто готовясь в любой момент опуститься и продолжить охоту уже на четвереньках. Один – самый рослый и плечистый – вдруг обернулся. Не замедляя шага, я достал из внутреннего кармана плоскую флягу с коньяком и сделал пару глотков. Ауру Светлого мага им не увидеть – силенок не хватит, а вот запах алкоголя учуют и за километр – ветер дул мне в спину. Я – обычный пьяница, невесть зачем решивший побродить ночью. Вряд ли жертва – они шли не за мной. Вряд ли неожиданная, но приятная добавка к ужину. Вервольфы, как и вампиры, не слишком-то жалуют плоть пьющих людей. И уж точно не угроза. Так, досадная помеха. И все же старший оборотень явно что-то заподозрил. Я прошел еще пару десятков шагов и свернул к тускло подсвеченной вывеске «24 часа». То ли изрядно разросшийся ларек, то ли крохотный магазинчик на остановке. Еще лет пять назад такие стояли чуть ли не на каждом углу, но теперь их нещадно теснили супер-, гипер- и прочие маркеты.

Немолодая продавщица скользнула по мне равнодушным взглядом и снова погрузилась в журнальчик. Я украдкой прочитал заголовок. «Оборотни. Мифы или реальность?» Забавно. Рассказал бы я тебе, тетя. И мифы, и реальность, и такое, от чего седых волос на голове бы точно прибавилось. Только ведь не поверит. Все она знает – и про оборотней, которых не бывает, и про таких, как я. В смысле – полуночных пьяниц.

– Молодой человек, вам подсказать?

Ну вот, начинается. Впрочем, ее тоже можно понять. Здоровый лохматый мужик, заросший недельной щетиной. В куртке с капюшоном и широких штанах с перепачканными коленями. Плюс суровый коньячный выхлоп.

– «Честер», красный.

Я протянул сложенную вчетверо купюру.

– Красного нет. – Продавщица покачала головой, а потом вдруг подалась вперед. – Молодой человек, что у вас с глазами?

Я отвернулся и рывком надвинул капюшон чуть ли не до середины лица. Неужели уже… началось? Черт.

– Вам «Скорую» вызвать?

Хорошо хоть не полицию.

– Нет, спасибо, – пробормотал я, выходя обратно на улицу.

Без сигарет. Зато с твердой уверенностью, что одним мифом про оборотней только что стало больше.

* * *

– Дисциплина. – Я сплюнул себе под ноги. – Аккуратисты, мать вашу.

Три стопки одежды лежали на камне буквально шагах в двадцати за оградой парка. Легкие летние куртки – почти одинаковые, джинсы, спортивные штаны. Шовчик к шовчику. Даже носки сложили. И обувь – тоже в ряд. Строго, будто по-военному. Три пары недорогих кроссовок.

Время утекало, как вода сквозь решето. Удивительно, что оборотни вообще смогли сохранить одежду целой – в полнолуние им всегда срывает башню. А тут еще и предвкушение охоты. Старший явно умел держать свою стаю в узде – поэтому до сих пор не попались. Но сегодня все должно закончиться. Я втянул носом воздух и перешел на бег. Прямо, не сворачивая. Для людей в парке хватало и широких дорожек, и тропок, но мне они не нужны. Мое сумеречное «Я» довольно рычало внутри.

– Потерпи, – выдохнул я. – Еще немного.

Не так просто показать Волку, кто из нас главный. Уже десять с лишним лет нам приходилось делить одну шкуру, и он до сих пор продолжал огрызаться. Особенно когда на черном небе появлялся бледно-желтый диск. Еще сотни две метров я из принципа пробежал на своих двоих, то ныряя в Сумрак, то вываливаясь обратно в обычный мир. Но потом уступил.

Как можно объяснить такое тем, кто всю жизнь живет в человеческом теле? Пожалуй, больше всего это похоже на переключение фар с ближнего на дальний свет. Только что ты видел на какие-то жалкие пять-семь метров – и вот в спину будто бы бьет прожектор, и ночь становится похожей на день, раздается во все стороны. Безмолвие наполняется тысячами звуков и запахов. Вода, трава, бензин. Цикады, птицы, железная дорога. Отсюда я слышал даже автомобили на Островной. А меня не слышал никто. Волчьи лапы ступают мягко. Легкий ветер будто бы подталкивал меня в мохнатую спину – давай быстрее. Больше чувств. Меньше сомнений и страхов.

Уже у самой кромки я замедлил бег и вновь запер Волка в двуногую оболочку. Таиться больше не было нужды. Далеко внизу и впереди по залитой лунным светом широкой тропе шагали парень и девушка. Молодые и влюбленные. Ужин. Охотники крались за ними прямо подо мной – три косматых силуэта, почти сливающиеся с тенью скалы. Я перемахнул через валун и скользнул лопатками по влажному холодному камню. Высоко, метров пять, а то и все семь. Подошвы ботинок громыхнули о землю. Тело привычно погасило инерцию, но боль все равно прокатилась от колен через позвоночник и застыла занозой в левом плече. Ничего, на мне все быстро заживает.

– Всем выйти из Сумрака!

Как много бы я дал, чтобы произнести когда-то давно заученную формулу полностью. Но теперь мне осталась только вторая ее часть. Слабая и немощная, даже не требование, не приказ. Пожелание. С которым никто уже два года не обязан был считаться. Впрочем, оборотни редко охотятся в Сумраке.

Они приняли человеческий облик почти одновременно. Но старший все-таки чуть опередил остальных и первым шагнул мне навстречу. Здоровенный мужик с наполовину поседевшей головой даже без одежды не утратил стати и выправки. Мне сразу вспомнились аккуратно сложенные на камне вещи. Неужели и правда военный?.. Вожак стаи. Отец. Не только по инициации, но и, похоже, по крови. Старший сын выглядел слегка уменьшенной копией родителя. Младший еще не успел набрать матерости, но уже вытянулся почти с брата.

Да. Вот оно. У пацана не было регистрационной печати. Моя палочка-выручалочка. Индульгенция. Чтобы начать расследование, Дневному Дозору придется для начала признать и нелегальную инициацию, и охоту без лицензии. А в таких случаях Темные не стеснялись сдавать своих. Даже живых – а уж тем более мертвых.

– Уходи, Светлый, – прорычал отец семейства. – Никто не может запретить мне быть здесь.

– Сколько угодно. – Я развел руками в стороны. – Доброй ночи, пушистые. Я вот только не пойму – вас тут вообще сколько? Печати в Сумраке две болтается, а тут… Раз, два… три?

– Иди проспись, – раздраженно бросил старший сын.

– Уходи, – повторил отец. – Это тебя не касается. Ты больше не дозорный.

Узнал. Сложно не узнать. Но все равно пока они видели только то, что я хотел им показать. Изгоя, заросшего щетиной пьянчугу, от которого отказались даже свои. Иного, который уже давно не мог даже поднять с земли свою истинную тень.

– Не дозорный. – Я стянул с головы капюшон. – Но сообщить о незаконной инициации – мое право. Так, Темный?

– Чего ты хочешь? – рявкнул оборотень. – Какое тебе дело?

Так всегда. Презрение, непонимание. Потом – жалкая попытка торговаться.

– Сообщи в Ночной Дозор. – Я сложил руки на груди. – Проси снисхождения и суда.

– Или что?!

Первым сломался старший сын. Почти такой же сильный, как отец. Но глупый – тот, кажется, все-таки успел догадаться, что попал в ловушку. Но все равно особого выбора у них уже не оставалось. Трое на одного, вокруг – ни души. Темная августовская ночь. Парк «Монрепо». На одной чаше весов – Трибунал. На другой – насквозь провонявший дешевым алкоголем Светлый маг. Парень метнулся вперед, на ходу преображаясь. И тогда я ударил. Без всякой магии – чуть присев, а потом резко крутанув корпусом и выбрасывая вперед руку. Мой кулак врезался оборотню в подбородок, прямо под начавшиеся меняться зубы. Хруст лопающихся позвонков еще отдавался в локте, а я уже проваливался на первый слой Сумрака. И сразу дальше – на второй. Оборотни расплылись черными тенями. Массивными, грозными, но слишком медлительными и неповоротливыми. Младший пацан даже не успел перекинуться. Я только слегка мазанул его когтями по шее, отшвыривая в сторону. Чтобы встретить главного противника уже в облике Волка. Папаша-вервольф с ревом буравил Сумрак, подбираясь ко мне. Крупный – но здесь, на втором слое, я все равно почти вдвое тяжелее и сильнее.

Маги-перевертыши во многом сродни оборотням. С той только разницей, что абсолютное большинство оборотней обречено всю свою жизнь оставаться на самых низких уровнях Силы и довольствоваться лишь жалкими крохами со стола Темных магов, ведьм и Высших вампиров. Светлый перевертыш – куда более серьезная боевая единица. Все-таки полноценный маг с нестандартным, пусть не слишком богатым, но смертоносным арсеналом умений.

Я опрокинулся на землю, сминая синий мох и пропуская вервольфа над собой. Каждое мгновение здесь высасывало из меня Силу, но ему было еще тяжелее. Он привык охотиться на беззащитных людей в обычном мире. Меня учили драться в Сумраке. После пары свирепых прыжков оборотень едва держался на лапах. Его глаза больше не сверкали яростью, а лишь тускло мерцали в серой дымке желтыми огоньками. Пора. Я навалился на него, когтями вмял голову в землю и погрузил клыки в беззащитную шею. Вервольф заскулил, последний раз дернулся и затих. Можно даже не добивать – за меня это сделает Сумрак. Я вывалился обратно в человеческий мир и кое-как поднялся на ноги. Отец вот-вот упокоится на втором слое. Старший сын лежал без движения в нескольких шагах – с переломом позвоночника не справилась даже бешеная регенерация оборотня.

Пацана я нашел сразу. Пятна крови вывели меня за поворот дороги к жиденьким кустикам.

– Требую снисхождения и суда, дозорный!

Голосок у него оказался совсем не под стать внешности. Тоненький, почти детский. Сейчас он и казался ребенком – голым, перемазанным собственной кровью и до смерти перепуганным. Я не торопясь подошел.

– Требую снисхождения и суда…

– Папа тебя многому научил, да? – Я снова потянулся за флягой. После такого всегда хотелось напиться. – Охотиться. Складывать одежду. И самое главное – что делать, если попадешься.

– Требую снисхождения и суда, дозорный!

На этот раз голос звучал еще тише. Жизнь капля за каплей уходила из оборотня. Человеческое тело куда более хрупкое, чем волчье.

– А могло бы получиться. Залечить рану, свалить все на покойного папашу, выпросить у Ночного Дозора регистрацию. И ведь дали бы. Взамен на встречные уступки от Темных, разумеется. Раз в год – лицензия. Кушал бы себе и кушал, рос бы, сил набирался. Своих бы детишек завел… Только правильно папка твой сказал. – Я присел на корточки и наклонился к самому лицу умирающего пацана. – Я больше не дозорный.

* * *

– Берлога.

Петр Валентинович высказался коротко и по существу. Как всегда. В первую очередь я почему-то обратил внимание на щегольские остроносые ботинки. Не лакированные, но все равно ослепительно сияющие. И совершенно неуместные посреди бедлама, который я называл жилищем. Да что уж там – весь Петр Валентинович здесь казался неуместным. Аккуратно зачесанные назад седеющие волосы, очки в прямоугольной оправе и чуть рыжеватые от табака усы. Джинсы, скромный, но наверняка дорогущий ремень, рубашка в мелкую клетку и темно-синий короткий пиджак. Без галстука – кажется, это называется «современный бизнес-стиль». Вылитый руководитель среднего звена из одной из скандинавских стран. Пожалуй, так оно и было. Отчасти. Все-таки Выборг – почти Скандинавия. А уж шеф Ночного Дозора – пусть далеко не самого крупного и сильного в России – это куда серьезнее, чем какой-нибудь топ-менеджер.

– И вам добрый вечер.

Я поймал качавшуюся туда-сюда грушу и стянул перчатки. Никогда не любил, когда меня отвлекали. В последний раз это было… Что ж, похоже, очень давно – раз я даже не мог вспомнить. Повод пригласить кого-то к себе выдавался нечасто, а от случайных гостей вроде взломщиков или налоговой инспекции старый ангар на самом краю города защищали охранные заклятья. Но маги первого уровня редко ходят в гости случайно.

– Берлога, – повторил мой бывший шеф, брезгливо отодвигая ногой то ли пакет, то ли скомканную газету. – Нора. Ты здесь вообще прибираешься?

– По мере загрязнения. – Я пожал плечами. – В среднем раз в месяц. Чаю? Кофе?

– Не думаю. – Петр Валентинович скользнул по мне глазами. – А ты не так уж и плохо выглядишь. Куда лучше, чем твое логово.

– Витамины. – Я швырнул перчатки на полку и потянулся за футболкой. – И правильное питание.

– Еще какое. – Шеф шагнул к стене и задумчиво провел кончиками пальцев по четырем бороздкам, впечатанным в железо. – Значит, все-таки занимаешься… Я-то другое слышал.

– Пьянство и женщины? – ухмыльнулся я.

– В основном – первое, не льсти себе. – Петр Валентинович прошел чуть дальше и снова огляделся по сторонам. – Слухи. Можно подумать, что без Дозора твоя жизнь…

– Скатилась в полнейшую задницу. – Я мотнул головой. – Петр Валентинович, мне, конечно, приятно…

– Три оборотня. Парк «Монрепо». – Шеф сложил руки на груди. – Полторы недели назад. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Что ж. Рано или поздно этот день должен был наступить. И отпираться нет никакого смысла. Я неторопливо дошел до раковины и включил воду.

– Никакой шумихи – как всегда. Пара молодоженов-оборотней пропала без вести. Полгода назад. Вампир без регистрации убит на Думской в Питере. Три месяца назад. – Шеф развернулся на пятках и зашагал в обратную сторону. – Или были еще… случаи?

– Никто не обязан свидетельствовать против себя.

Я засунул разгоряченные от бокса ладони под ледяную струю.

– Наверное, думаешь, что ты очень умный. – Петр Валентинович уже не мог скрыть раздражения. – Изображать алкоголика, вести свою собственную маленькую партизанскую войну против мелюзги, у которой рыльце в пуху, и не попадаться. Блеск.

– Это не проблема Ночного Дозора. – Я плеснул себе в лицо воды и закрутил кран. – Я сам по себе.

– Нет никакого сам по себе, Саша, – вздохнул Петр Валентинович. – Ты помнишь, за что я убрал тебя из своего Дозора?

– За чрезмерное служебное рвение?

– Не паясничай.

На этот раз шеф говорил куда громче. Мало что могло вывести из себя невозмутимого Петра Валентиновича. Годы, опыт и, разумеется, должность давно уже наложили на него свою печать. Никто толком не знал, откуда шефа перевели в Выборг. Поговаривали, что раньше Петр Валентинович возглавлял Дозор где-то за Уралом. Я охотно верил. Обычно спокойный и подчеркнуто вежливый шеф, культуре речи которого мог позавидовать самый коренной из всех коренных петербуржцев, иной раз срывался. И в такие моменты я почему-то с легкостью представлял этого высокого усатого мужика не в деловом костюме, а в чем-то вроде засаленной «горки» и кирзовых сапог, воспитывающего нерадивых подчиненных витиеватыми матерными конструкциями не менее трех этажей. А то и увесистыми затрещинами. По-отцовски – аккуратно, но сильно.

Видимо, на этот раз Темные не поленились накатать целую кипу кляуз. Петр Валентинович пытался сдержаться. Не вышло. В ангаре ощутимо полыхнуло Силой.

– …твою мать, Волк! – Шеф грохнул кулаком по столу так, что вся плеяда немытых кружек синхронно подпрыгнула и опасно сместилась к краю. – Ты понимаешь, что нам светит?

– Заявление от Дневного Дозора? – рискнул предположить я.

– Если бы так, Саша. – Шеф шумно выдохнул. – Если бы так. От Инквизиции.

– Ага. – Моя рука, тянувшаяся за полотенцем, застыла в воздухе. – Серые.

Странно. Обычно Инквизиция не интересуется такой мелочью, как развоплощение оборотней или вампиров. Впору собой гордиться.

– Серые. – Петр Валентинович уже взял себя в руки. О вспышке сейчас напоминали только донельзя хмурые брови. – Сообщение о тройном убийстве с настоятельной… – Шеф сделал паузу и подчеркнуто повторил: – Настоятельной рекомендацией проверить всех магов-перевертышей. Особенно ранее состоявших в Дозоре или числящихся в оперативном резерве. Знаешь, сколько таких в Выборге?

– Пусть вызывают на Трибунал. – Я пожал плечами. – Они напали первыми. Любой Иной имеет право защищать себя.

Шеф явно хотел что-то возразить, даже успел открыть рот – и тут же закрыл. Покачал головой.

– Дурак ты, Саша, – печально проговорил он. – Простых вещей не понимаешь. Или не видишь.

А сам Петр Валентинович видит. Конечно, видит. Интриги, провокации, сложные операции. Возможности выбить чужих. Необходимость жертвовать своими – ради Великого Дела Света. Шеф намного умнее меня. Опытнее. Наверное, это неизбежно происходит со всеми Иными, разменявшими вторую сотню лет. Однажды и я поумнею. И спокойно пройду мимо оборотня или вампира, спешащего на охоту.

– Дурак, – охотно согласился я. – И хорошо, что дурак. Умные все у вас в Дозоре.

– Дело не в том, – похоже, шеф потерял всякую надежду втолковать мне что-либо и просто размышлял вслух, – что тебя обвинят в убийствах. И даже не в том, что Дневной Дозор может получить права на ответные воздействия, если тебя оправдают… Ты знаешь, где находится Саранск?

Я чуть не повесил полотенце мимо крючка. Нет, конечно, шефу не раз случалось резко менять русло разговора, но такое…

– Понятия не имею, – осторожно отозвался я.

– Находится он далеко. – Петр Валентинович сам ответил на свой вопрос. – А если точнее – в Республике Мордовия. И сегодня утром я получил оттуда письмо с просьбой о помощи.

– Вы, – на всякий случай уточнил я. – Не Москва, не Питер, не… кто у них там поблизости? Именно вы. Выборгский Дозор.

– Именно я, – кивнул шеф. – На личную почту. Не служебную. Без подписи. С левого адреса.

– Это как? – Я поморщился.

– А вот так, – хмуро произнес Петр Валентинович. – Неизвестный почтовый ящик на бесплатном сервере. Однодневка. Теперь понял?

Я кивнул. Не знаю, скольким из Дозора был известен личный мейл шефа. Я в их число, разумеется, не входил.

– Естественно, я сразу же обратился к коллегам из Саранска по телефону. – Петр Валентинович извлек из внутреннего кармана пиджака сигареты. – И естественно, что никакого письма мне никто не отправлял. Хотя помощь им действительно нужна… Саш, тут можно?..

– Можно, можно. – Я махнул рукой и тоже взял со стола пачку. – И что в Саранске?

– В Саранске пропадают дети. – Петр Валентинович щелкнул зажигалкой и затянулся. – За последний месяц – четверо. В возрасте от шести до одиннадцати.

– Разве это касается Дозоров?

– Возможно, нет. Но Дозоров касается подставное письмо, – отрезал Петр Валентинович. – Утечка информации.

– Допустим. – Я уселся на край стола. – Тогда я не понимаю только одного: при чем здесь я и оборотни в «Монрепо».

– При том, что пока я еще могу тебя прикрыть. – Шеф порыскал глазами в поисках пепельницы, вздохнул и демонстративно стряхнул пепел прямо на пол. – Мы будем вынуждены проверить всех, на кого укажут Инквизиция и Дневной Дозор. У тебя есть день, чтобы уехать из города. Может быть, два.

– В Саранск? – догадался я.

– Да. – Петр Валентинович кивнул. – Им действительно может понадобиться помощь, Саш.

– Надолго?

– Пока я не разберусь с Инквизицией.

Я сжал зубы. Все-таки вещи нужно называть своими именами. Для того чтобы выручить далекий саранский Дозор, существуют официальные запросы и штатные сотрудники. А что мы имеем здесь? Письмо без подписи и уволенный два года назад перевертыш. Чушь.

– Петр Валентинович, – мне почему-то стало смешно, – давайте начистоту: вам просто нужно убрать меня подальше от Инквизиции. И заодно из Выборга вообще. Мешаю?

– Мешаешь. – Шеф не стал спорить. – Но в первую очередь это нужно тебе самому.

– Нет. – Я отправил окурок в урну. – И не надо пугать меня Трибуналом.

– Развоплощение – довольно болезненная процедура, – проворчал Петр Валентинович. – Тебе вряд ли понравится.

– Честно говоря, мне все равно. – Я развел руками. – Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей.

– Откуда в тебе столько фатализма? – Шеф протяжно вздохнул. – Фатализма, злобы, хамства… как ты вообще получился Светлым?

* * *

Черт. Где-то чуть ниже левой ключицы привычно кольнуло. Хорошо меня тогда Петр Валентинович подлатал, даже шрамов не осталось. Но кое-что не исцелить и магу первого уровня. Десять с лишним лет прошло, а до сих пор иногда… накатывает. Странная штука – память. Я уже давно забыл, во что были одеты Лика и Маришка, о чем мы тогда болтали. Даже день не помню – то ли семнадцатое декабря, то ли двадцать третье. А вот вывеску ларька у «Пионерской» – помню. «Пиво. Соки. Табак». Я тогда еще удивился – чего ее на ночь не выключили, все равно ж закрыто все.

А еще помню холодный ветер. И уродливые тени, вдруг появившиеся из ниоткуда прямо посреди снежной круговерти. Огромные, длинные, тощие.

– Пап, смотри – собачки! – Маришка показала ручкой.

Без варежки. Опять потеряла…

Потом закричала Лика. И тут же что-то ударило меня в спину, швырнуло в снег. Я кое-как поднялся, метнулся вперед, размахнулся. Снова упал и снова поднялся. А потом вдруг понял, что не слышу ничего. Вообще ничего – ни криков, ни возни. Просто стою на коленях, сжимая в руке невесть откуда взявшийся обрезок стальной трубы. Самая крупная из зверюг шагнула из качающегося туда-сюда полумрака. И смотрела на меня янтарно-желтыми глазами – совсем не злобно. Внимательно и долго. Очень долго.

Пока где-то сбоку не закричали. «Ночной Дозор, всем выйти из Сумрака!» И вспышки света. Одна, другая, третья… Как фотоаппарат. Я еще подумал – журналисты, что ли? Только откуда им взяться у метро в два часа ночи? И куда пропали эти… которые волки?

Дальше помню перепуганное и бледное как мел лицо молодого парня – я тогда еще не знал, что он старше меня почти на двадцать лет. И что он Иной, я, конечно, тоже не знал. И что Иные вообще существуют – не знал. Парень вцепился мне рукой в шею, и сразу же стало тепло. Я закрыл глаза.

– Ну, ты чего, родной? Не спи. Помогай, я один не смогу!

У него тогда еще пальцы похолодели. Как ледышки стали. Он там и повалился – рядом со мной. И зашептал какую-то ерунду.

– Давай, постарайся. Смотри вниз. Видишь тень? Видишь?

Я видел. Скрюченную, темную на белом истоптанном снегу, всю в дымящихся красных сгустках, которых почему-то становилось все больше. А потом она вдруг заклубилась, поднялась от земли… или это просто я свалился в свою собственную тень?..

И все сразу стало серым.

А парень все бормотал себе под нос. Звал какого-то Петра Валентиновича…

* * *

– Извини, – шеф виновато опустил глаза. – Извини, Саш, зря я…

Я выдохнул. Не за что мне было на него обижаться. Из всей нашей конторы только Петр Валентинович и еще пара человек – точнее, Иных, – знали, как и когда меня инициировали. Зато поинтересоваться, как это из такой темной личности мог получиться Светлый маг, считал своим долгом чуть ли не каждый. И ответить мне было в общем-то нечего. Инициация – первый, второй, максимум третий вход в Сумрак – определяет, кем станет потенциальный Иной. Какую из Великих сторон выберет. И если ты первый раз видишь свою истинную тень в страхе или гневе – тебе прямая дорога в Темные. Сам не знаю, что тогда вытащило меня на сторону Света. Страх, холод, бессильная злоба и прогрызенное чуть ли не до самой груди плечо – куда уж тут инициироваться в Светлые маги? Можно сказать, феномен.

– Ничего. – Я чуть наклонил голову вправо. Так было проще терпеть боль. – Наверное, когда-нибудь привыкну.

– Нет, – шеф возвысил голос, – не привыкнешь. Но все равно надо жить дальше. Или хотя бы не пытаться угробить себя при каждом удобном случае.

– Это не так просто сделать, – усмехнулся я. – Некоторые пробовали.

– Послушай! – Петр Валентинович подошел вплотную и взял меня за плечи. – Ты мне нужен живым. Хотя бы в Саранске. Пусть не для тебя самого – для меня, если тебе так больше нравится. Считай это личной просьбой.

Я медленно кивнул. Шеф всегда делал все правильно. Когда исцелил. Когда собрал по кусочкам. Не только разодранное в клочья плечо, но и самого меня. То, что называлось Сашей Шаровым, разваливалось на части, расползалось по швам, и в образовавшие прорехи рвался Волк. Шеф терпеливо выслушивал мой пьяный бред, вытаскивал за шиворот на улицу и окунал лицом в колючий январский снег. Раз за разом подбирал меня, засыпавшего черт знает где и ползавшего по квартире на четвереньках – почему-то собственный рост казался мне страшным, словно я разучился ходить на двух ногах и старался держаться поближе к твердой и надежной земле. Шеф был рядом, когда я первый раз перекинулся – с кровью, с болью, переламывая собственные кости и заново выстраивая из них новое чужое тело почти втрое больше собственного. Когда крушил мебель и когтями высекал из стен бетонную крошку. Когда кое-как смог даже не усмирить, скорее – договориться с Волком.

Шеф делал все правильно. Когда отпустил учиться в московский Дозор в начале девяносто девятого. Когда разрешил остаться в Питере. Когда принял меня в выборгский Дозор. И даже когда уволил. И сейчас. Десять с лишним лет он не давал мне свернуть шею или окончательно превратиться в животное. Ничтожный срок для Иного. Не так уж мало для человека. Старые знакомые из той, обычной жизни один за другим растворились в серой дымке прошлого, так похожей на Сумрак. Кто-то навсегда уехал из страны, кто-то перебрался в Москву, а о ком-то уже давно напоминали лишь безликие имена в телефонной книге мобильного. У меня не было друзей. Но долги у меня еще оставались.

– Значит, Саранск, – выдохнул я. Боль в плече понемногу отступала. – Что-нибудь еще? Детали?

– Никаких деталей. – Петр Валентинович покачал головой. – Прибыть на место. Отметиться. Смотреть, наблюдать, разузнавать, если что – докладывать мне и только мне.

– Сидеть, молчать и ни во что не встревать? – Я поднялся на ноги. – Так?

– Именно. – Петр Валентинович старательно игнорировал мои подначки. – Но если ты опять… я тебя вот этими руками лично придушу. Ты меня понял?

– Так точно.

Я отвернулся и полез в ящик стола.

– Все, разговор окончен? – усмехнулся Петр Валентинович. – Злишься?

– Светлые маги не злятся, – огрызнулся я. – Собираюсь. Утром выезжать.

– Саша, не надо думать, что я просто хочу прогнать тебя куда подальше.

– Но именно этого вы и хотите.

– Но не только этого! – Шеф поймал меня за локоть. – Сейчас ты нужнее там, в Саранске. Пусть и не как дозорный.

– А как кто?

Я с грохотом задвинул ящик на место.

– Ну… – Петр Валентинович на мгновение задумался. – Назовем это «внештатный сотрудник». Так что за командировочные не беспокойся. Выпишем.

– Неслыханная щедрость.

Я крутанул на пальце брелок с ключами и неторопливо прошел в угол ангара. Мне предстояла долгая дорога. В первый раз за последние два года… Что ж, хорошо. Пожалуй, только ради этого уже стоило съездить в Саранск. Я стянул и бросил на пол брезентовый чехол.

– Саша! – Петр Валентинович закашлялся. – Однако. Честно говоря, я думал, ты давно уже его…

– Пропил? – рассмеялся я. – Нет. Ни за что на свете.

Хромированные детали приветливо блеснули в тусклом свете. Я аккуратно провел ладонью по рулю. Металл ответил едва ощутимой вибрацией.

Преданный зверь все-таки дождался своего часа.