Повесть охватывает столетний период российской истории от 1917 года до наших дней. Отец писателя запомнил ее главные вехи, запомнил в ярких и упоительных картинах, а Валерий Попов пересказывает их в собственной, неповторимой и узнаваемой стилистике. Опираясь на документальные свидетельства, вспоминая этапы собственного личностного и творческого становления, автор разворачивает полотно жизни противоречивой эпохи.
Оглавление
Валерий Попов. Жизнь в эпоху перемен (1917–2017)
Глава первая. Утерянный рай (1911-1914)
Глава вторая. Начало перемен (1914-1917)
Глава третья. Революция в Березовке (1917-1920)
Глава четвертая. Перемены (1920-1922)
Глава пятая. Ташкент (1922-1923, 2001)
Глава шестая. Новая жизнь (1923-1927)
Глава седьмая. Учеба (1927-1932)
Глава восьмая. Побег (1932-1936)
Глава девятая. Третий путь (1936-1938)
Глава десятая. Казань (1938-1941)
Глава одиннадцатая. Солдатская каша (1941-1946)
Глава двенадцатая. Моими глазами (1946)
Глава тринадцатая. Ленинград (1946-1957)
Глава четырнадцатая. Москва (1957)
Глава пятнадцатая. Смена курса (1957-1963)
Глава шестнадцатая. Братья по «Крыше» (1963-1969)
Глава семнадцатая. Наездники Пегаса (1934-1969)
Глава восемнадцатая. Между Сциллой и Харибдой (1969-1991)
Глава девятнадцатая. Конец эпохи (1991-2017)
Отрывок из книги
Жизнь моего отца полна ярчайших сюжетов. И если бы он писал – я бы в лучшем случае стал при нем скромным Дюма-сыном. Но боюсь, что и «Даму с камелиями», написанную сыном Дюма, написал бы тоже мой отец – а мне бы не оставил вообще ничего! Но поскольку он не писал – было некогда, – все оставил мне, рассказал.
Вот он – первый раз без присмотра, в восторге бежит куда-то по кривой тропке, еще не окрепшие ножки запинаются о колдобины – но это неважно: он в первый раз выбежал в мир! Ветерок, солнце! Рядом, чуть впереди, так же восторженно, как и он, скачет воробушек, тоже младенец, и тоже, видимо, в первый раз!
.....
И мы подъехали к рынку. Запахи пряностей, насыпанных цветными горками, будили чувства, которых я прежде не знал. Или – забыл. Но вот теперь что-то очнулось во мне. Вот я, оказывается, какой – утонченно-восточный! Сладкий аромат дынь мы почуяли раньше, чем увидели золотые их пирамиды. Праздник носа, который давно уже не знал ничего, кроме насморка! И глаз воскрес, прежде слезливо-тусклый, и жадно глотал цвета – синие халаты, полосатые халаты, овощи – от оранжевых тыкв до фиолетовой редьки, нежно-голубые павильоны с извилистыми узбекскими надписями из зеркальных кусочков. Я словно чувствовал, что и отец радостно видит все это моими глазами.
Купив дынь и винограда, отъехали. Салон наполнился ароматами.
