Читать книгу Начальник внешней разведки. Спецоперации генерала Сахаровского - Валерий Прокофьев - Страница 7

В 1946 году Александр Михайлович Сахаровский получил назначение в Москву, в центральный аппарат МГБ СССР.

Советские чекисты – контрразведчики и разведчики – продолжали свою, подчас невидимую, войну с теми, кто всячески препятствовал построению социализма в нашей стране и вел беспощадную борьбу с ней за сферы влияния в различных точках земного шара. Александр Сахаровский оказался на переднем крае этой войны.

Холодная война являлась конфликтом двух систем – капиталистической и социалистической, в котором в качестве главных соперников выступали Соединенные Штаты и Советский Союз, при активнейшем участии, с одной стороны, ведущих стран Западной Европы и Японии, с другой – вновь образовавшихся стран Восточной Европы.

Понятие «холодная война» взято средствами массовой информации в 1947 году из выступления американского финансиста Бернарда Баруха в связи с планами президента Трумэна прийти на помощь Греции и Турции. Журналист Уолтер Липпман популяризировал этот термин, поставив его в заголовок серии статей и своей книги «Холодная война. Очерк внешней политики США (1947)». Но еще в 1946 году это определение вошло в лексикон некоторых политиков и политических обозревателей.

На Западе наиболее распространенной является версия о том, что начало холодной войне положили якобы действия Советского Союза в 1945 году, направленные на то, чтобы «советизировать» страны Восточной Европы, используя факт нахождения в них советских войск, а также с помощью местных коммунистических партий подорвать демократические режимы в странах Западной Европы. Действия же Соединенных Штатов и других держав, имевшие целью воспрепятствовать такому обороту дела, были согласно этой версии вынужденными, ответными.

Но в этом случае историки, видимо, не могут не задаться вопросом: а как и почему советские войска оказались в этих странах? Собственные интересы и реализм были важнейшими мотивами, определявшими характер международной политики. Дипломатическая история XIX и XX веков представляет собой цепь инцидентов, конфликтов, военных вмешательств и войн, менявшихся коалиций и союзов, обусловленных столкновением национальных интересов великих держав.

В известном смысле история холодной войны началась с образования Советского государства. Вначале коммунистического режима не опасались, потому что никто, в том числе и немцы, не думал, что он долго продержится. Даже в 1934 году, когда Советский Союз по предложению Франции был принят в Лигу Наций в качестве полноправного члена, западные страны в гораздо большей степени были заняты последствиями депрессии и приходом к власти Гитлера, чем становлением нового социалистического государства. Но это вовсе не означает, что они не вели тайную, скрытную войну против СССР.

И только в 1945–1946 годах Советский Союз и страны капиталистического мира создали фатальные образы друг друга. Фатальные, потому что они были оторваны от действительности и являли собой смесь стереотипных представлений, параноидных фантазий, основанных главным образом на плохо осмысленном опыте Второй мировой войны, который был взят на вооружение в новой ситуации.

Для многих американцев не было никакого сомнения в том, что Сталин был столь же непредсказуем, как и Гитлер. В создании этого образа большую роль сыграли выступление Черчилля, в котором он говорил о «железном занавесе», и известная телеграмма Джорджа Кеннана.

В речи, произнесенной 5 марта 1946 года в Фултоне (США) в присутствии американского президента, Черчилль заявил, что Советский Союз не ищет войны, но зато стремится к безграничному распространению своего влияния и своей идеологии, и сдержать его может только союз англоговорящих демократических стран. Кеннан, американский поверенный в делах в Москве, считал, что советскому режиму нужно перманентное состояние вражды с Западом, чтобы сохранить диктатуру внутри страны. Запад опасался не военного нападения СССР, а успеха и возможного роста коммунистических партий в Западной Европе. Именно в это время западноевропейские страны и США изменили курс на поддержание отношений с СССР «как с равным» и перешли к политике «с позиции силы».

В период начала холодной войны Александр Михайлович прибыл для продолжения прохождения службы в Москву. Однако перевод Сахаровского в Центр был обусловлен, конечно же, не международными, а внутригосударственными событиями, которые, с одной стороны, возможно, уберегли его от опасности быть подвергнутым репрессии, а с другой – значительно осложнили его пребывание в центральном аппарате внешней разведки.

В годы войны Александр Михайлович тесно соприкасался по службе с начальником Управления госбезопасности по Ленинградской области Петром Николаевичем Кубаткиным. Расскажем о нем подробнее.

Петр Кубаткин родился в 1907 году в Елизаветградской губернии в семье шахтера Кольберовского рудника.

С 1921 по 1927 год работал шахтером, затем занимался комсомольской работой. С 1929 по 1932 год служил в погранвойсках, а с 1932 по 1937 год – в подразделениях госбезопасности Одесской области. В 1937 году окончил Центральную школу НКВД, затем работал старшим оперуполномоченным центрального аппарата НКВД, а в 1939 году был избран секретарем парткома ГУГБ НКВД СССР.

В 1939–1941 годах руководил Управлением госбезопасности по Московской области. С августа 1941 по июнь 1946 года возглавлял Управление госбезопасности по Ленинградской области. Одновременно в 1945 году являлся уполномоченным НКГБ СССР по 2-му Прибалтийскому фронту.

В период работы в Ленинграде и пересеклись судьбы члена Политбюро ЦК ВКП(б) и секретаря Ленинградского обкома партии Андрея Александровича Жданова и Петра Николаевича Кубаткина.

Для Кубаткина совместная работа со Ждановым оказалась весьма полезной. Как член Военного Совета Ленинградского фронта, Жданов был в курсе всех планов боевых операций. Функции органов государственной власти также были переданы Военному Совету. Поэтому Кубаткину приходилось едва ли не каждый день общаться со Ждановым, решая повседневно возникавшие проблемы.

После завершения военных операций, связанных с обороной Ленинграда, Жданов получил новое назначение – секретарем ЦК ВКП(б) по идеологической работе. Кубаткин же продолжал трудиться в Ленинграде. В столицу выезжал частенько как по служебным делам, так и для участия в работе сессий Верховного Совета СССР, депутатом которого он был избран по окончании войны.

После освобождения Павла Михайловича Фитина от должности начальника внешней разведки, которую он возглавлял с мая 1939 по июнь 1946 года, Сталин неожиданно дал добро назначить на эту должность Кубаткина. Возможно, мнение Жданова и его рекомендации сыграли в этом вопросе свою роль.

Повышение по службе не предвещало Петру Николаевичу спокойной жизни. Сотрудники внешней разведки трудились над решением первоочередных задач, поставленных перед ними Сталиным. А задачи эти были неимоверно важными и крайне сложными: речь шла о содействии советским ученым в создании ядерного оружия.

Следует заметить, что вскоре после войны иллюзии на мирное сотрудничество с союзниками по антигитлеровской коалиции быстро улетучились. Вновь на горизонте обозначились признаки войны, пока что холодной. Имелись определенные трудности и в послевоенном восстановлении народного хозяйства.

В такой обстановке единственную возможность для нормальной деятельности вверенной ему Службы Кубаткин видел в опоре на надежных людей.

Из Ленинградского управления в центральный аппарат внешней разведки был переведен А.М. Сахаровский. Тогда же на работу во внешнюю разведку был направлен А.А. Крохин, который в годы войны был оперативным сотрудником Особого отдела НКВД Ленинградского округа, переведен в ПГУ МГБ СССР начальник отдела УНКГБ по Ленинградской области А.В. Красавин, на учебу в Высшую разведывательную школу МГБ СССР направлены Н.С. Дерябкин и некоторые другие сотрудники Ленинградского управления госбезопасности.

Едва Петр Николаевич начал глубоко вникать в дела разведки, последовал приказ об освобождении его от должности. В анкете, которую позже заполнял Кубаткин, о службе в разведке он написал так: «С 15 июня по 7 сентября 1946 года – начальник Главного управления МГБ СССР».

Существует ряд версий неожиданного освобождения Кубаткина от должности. Одна из них предполагает, что он сам не считал возможным возглавлять столь ответственный участок, поскольку не имел опыта зарубежной работы и не знал иностранных языков. С этой версией трудно согласиться прежде всего потому, что Кубаткин обладал немалым опытом организаторской работы и уже приступил к формированию коллектива высокопрофессиональных разведчиков. Кроме того, военный человек, генерал-лейтенант Кубаткин, награжденный орденами Ленина, Кутузова I и II степени, Трудового Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды не мог спасовать перед трудностями. Военные люди не обсуждают приказы начальников, а выполняют их.

Если даже он и написал рапорт с просьбой освободить его от занимаемой должности, то это должно было быть вызвано совсем другими причинами. Они таились скорее всего в сфере большой политики, поскольку в это время раскручивалось так называемое «ленинградское дело», подробности которого не подлежали огласке. Сфабрикованные ближайшим окружением Сталина обвинения против «участников этого дела», обвиненных в попытке раскола партии, а также в шпионаже привели к жестокой расправе над ленинградскими руководителями.

Всем осужденным было предъявлено обвинение в том, что, якобы создав антипартийную группу, они проводили вредительскую подрывную работу, направленную на противопоставление Ленинградской партийной организации Центральному Комитету партии, превращение ее в опору для борьбы с партией и ЦК ВКП(б). Жертвами репрессий в связи с «ленинградским делом» стали все руководители областной, городской и районных партийных организаций, почти все советские и государственные деятели, которые после Великой Отечественной войны были выдвинуты из Ленинграда на руководящую работу в центральные партийные и советские аппараты, а также в областные партийные организации. Толь – ко в Ленинградской области были освобождены от партийной и советской работы более двух тысяч коммунистов.

Но пока был жив Жданов, Кубаткина не арестовывали. Сначала его направили руководить областным Управлением государственной безопасности в город Горький, а затем – заместителем председателя Саратовского облисполкома. Лишь в июле 1949 года была получена санкция на арест Кубаткина, а 27 октября 1950 года он был расстрелян.

В начале 1954 года по поручению ЦК КПСС Прокуратура СССР произвела ревизию «ленинградского дела» и установила, что оно было от начала и до конца сфальсифицировано. 26 мая 1954 года Петр Николаевич Кубаткин был реабилитирован.

Этот период жизни и службы для Сахаровского был, пожалуй, самым трудным. 30 мая 1947 года Совет Министров СССР принял постановление о создании Комитета информации (КИ) при Совете Министров, на который возлагались задачи политической, военной и научно-технической разведки. В результате разведывательные службы Министерства государственной безопасности и Министерства обороны были слиты воедино. Новый орган возглавил В.М. Молотов, бывший в то время заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно министром иностранных дел. Его заместителем, который занимался участком внешней разведки, был назначен опытный чекист, в прошлом руководивший работой разведывательных и контрразведывательных подразделений Министерства госбезопасности, П.В. Федотов. Заместителями председателя КИ стали также заместитель министра иностранных дел Я.А. Малик и от министерства обороны Ф.Ф. Кузнецов. Они представляли в Комитете интересы своих ведомств.

В таком статусе Комитет информации просуществовал до февраля 1949 года, когда после ухода В.М. Молотова с поста министра иностранных дел Комитет был передан под эгиду МИД, а его руководителем стал новый министр иностранных дел А.Я. Вышинский. Руководителем КИ он оставался недолго. В том же 1949 году председателем Комитета был назначен заместитель министра иностранных дел В.А. Зорин. Первым заместителем, ответственным за работу разведки, стал С.Р. Савченко, до этого возглавлявший Министерство госбезопасности Украины. Следует отметить, что уже в январе 1949 года правительство приняло решение вывести из Комитета информации военную разведку. Она была возвращена в Министерство обороны. В ноябре 1951 года было принято решение об объединении внешней разведки и внешней контрразведки под руководством Министерства госбезопасности и создании за границей единых резидентур.

* * *

Начальный период жизни и службы в Москве для Сахаровского оказался, пожалуй, самым трудным и сложным. С июня 1946 по июль 1953 года, до того как начальником внешней разведки стал Александр Семенович Панюшкин, Сахаровский сменил в разведке и контрразведке восемь должностей, в декабре 1948 года ему было присвоено воинское звание полковника МГБ, в 1951 году он был награжден орденом Красной Звезды, приобрел опыт выполнения серьезных спецзаданий за рубежом, в том числе в Финляндии. С мая 1950 по ноябрь 1952 года находился в длительной командировке в Румынии.

В одном из интервью в 1976 году, отвечая на вопросы журналиста о своей работе, он скажет: «…было нелегко, особенно в 1950-х годах…» И в эти несколько слов уложатся и трудоемкая работа тех дней, и крайне нервное напряжение в связи с «ленинградским делом», и сложность развития взаимоотношений с Георгиу-Дежем в Румынии.

Следует отметить, что смена власти в послевоенной Румынии имела свои особенности. Король Румынии Михай 23 августа 1944 года неожиданно изменил политические ориентиры. С помощью демократических политиков и коммунистов он арестовал военного диктатора маршала Иона Антонеску, заключил соглашение с Советским Союзом и объявил войну Германии. Румынию оккупировала Красная Армия, и было создано правительство Национального фронта под руководством буржуазного политика Николае Рэдеску. В этом правительстве коммунисты, которых до войны в Румынии практически не было, заняли несколько важных постов. Рэдеску выступал против коммунистической агитации, и поэтому король Михай был вынужден его заменить на «более гибкого» Петру Гроза. Это произошло 6 марта 1945 года, а в августе 1946 года король попытался сместить Петру Гроза. Однако Гроза отказался уйти в отставку и просто игнорировал решение короля. В декабре 1947 года король Михай был вынужден отречься от престола, коммунисты добились единовластия и была провозглашена Румынская Народная Республика.

В первых числах ноября 1949 года Георге Георгиу-Деж обратился к Сталину с просьбой прислать советников по вопросам госбезопасности. 9 ноября того же года на заседании политбюро ЦК ВКП(б) было решено удовлетворить просьбу румынских товарищей. В Бухарест за подписью Сталина была направлена телеграмма, в которой сообщалось, что «в связи с Вашей просьбой прислать в Румынию работников для оказания помощи в разоблачении агентуры иностранных разведок к Вам будут направлены для этой цели работники МГБ СССР тт. Сахаровский и Патрикеев».

В беседах Сахаровского с руководством Комитета информации при МИД СССР при решении вопроса о его командировании в эту страну шла речь о глубине и масштабах политического и экономического сотрудничества СССР и Румынии, о том, что укрепление позиций демократического правительства страны вызвало ожесточенное сопротивление королевского двора и буржуазно-помещичьих кругов. Большое внимание было уделено позиции Англии и США в вопросе послевоенного устройства Румынии, а также их конкретной деятельности, направленной на ослабление влияния в стране Советского Союза. В частности, Москве было известно, что английская разведка еще с довоенного периода имела в Румынии широкую агентурную сеть и по окончании войны возобновила ее активное использование.

Руководство Комитета информации в беседе с Сахаровским прямо заявляло, что работа в Румынии будет нелегкой. Оформление и вся подготовка к командировке велись в сжатые сроки, поскольку решение о направлении советников принималось лично Сталиным.

Уже тогда было ясно, что аппарат советников при органах безопасности Румынии потребуется расширить, и оформление Сахаровского велось одновременно с подбором советников по разведке, контрразведке, по линиям экономического, следственного и особого отделов.

Следует отметить, что ускоренное политическое сближение Румынии с Советским Союзом после отречения короля от престола и провозглашения Народной Республики, объединение коммунистической и социал-демократической партий в Румынскую рабочую партию и её превращение, по существу, в единственную правящую партию изменило агентурно-оперативную обстановку в стране.

Все это хорошо понимал Александр Михайлович и с удвоенной энергией искал пути активизации и совершенствования форм и методов работы, изучал исторический опыт деятельности румынских спецслужб. Его подготовленность к работе в Румынии сразу оценили будущие советники, когда он их собрал в начале 1950 года перед направлением в Румынию. Одним из таких советников являлся Михаил Иванович Филимонов.

Из биографии разведчика:

М.И. Филимонов родился 8 ноября 1912 года в селе Ново-Кирсановка Грибановского уезда Воронежской волости.

После окончания школы работал на производстве, был горным мастером. Затем окончил Институт сельскохозяйственного машиностроения и в 1939 году стал слушателем Центральной школы НКВД. С 1 марта 1941 года – начальник отделения в НКВД БССР.

С первых дней Великой Отечественной войны участвовал в разведывательно-диверсионных операциях в тылу врага.

После освобождения Белоруссии от фашистских захватчиков Михаил Иванович с 1944 по 1946 год являлся заместителем начальника УНКГБ по Гомельской области. В 1947 году стал начальником одного из отделов МГБ БССР.

В дальнейшем был переведен в центральный аппарат МГБ СССР, работал во внешней разведке. Выезжал в длительные загранкомандировки, в том числе в Румынию. Работал в центральном аппарате ПГУ КГБ СССР на руководящих должностях. Награжден многими орденами и медалями. В настоящее время полковник Филимонов находится на заслуженном отдыхе.

Автору удалось встретиться и побеседовать с Михаилом Ивановичем Филимоновым. Вот что он рассказал о совещании у А.М. Сахаровского в 1950 году перед отъездом в Румынию и о своей работе с ним:

«Это была наша первая встреча. До этого мне не приходилось общаться с Александром Михайловичем. Сначала он познакомился с каждым из нас, чтобы определить участок работы, а затем перешел к особенностям нашей деятельности в Румынии. Сахаровский предупредил, что советническая работа значительно отличается от агентурной. Встречи с высокими правительственными чиновниками должны носить полуофициальный характер. Румынские политические деятели должны расценивать контакты с нами как естественную составную часть советско-румынского сотрудничества. Что касается руководителей спецслужб Румынии, то они должны видеть в нас старших и более опытных коллег, встречи с которыми следует использовать не только для взаимной передачи информации, но и для оказания помощи в решении оперативных вопросов.

Александр Михайлович остановился даже на особенностях национального характера румын, образе их мышления и линии поведения в отношениях друг с другом и с иностранцами. Он подчеркнул, что румыны проявляют склонность к национализму, крайне болезненно воспринимают высокомерное, а тем более пренебрежительное отношение к своей нации, своему государству и к себе лично. Они не терпят давления, с какой бы стороны оно ни исходило – от врагов или друзей. При этом следует учитывать, что румын, особенно достигший заметного служебного и общественного положения, – это довольно сложный по своему менталитету человек. Излишне энергичные и настойчивые попытки побудить его к откровенности, вызвать на разговор по душам могут дать обратный эффект и серьезно осложнить дальнейшее развитие отношений.

В заключение беседы Сахаровский призвал руководствоваться основополагающим правилом: оперативный работник должен хорошо усвоить румынские быт, нравы, традиции и обычаи, национальные особенности, нормы поведения и правила, устоявшиеся формы их проявления, адаптироваться к ним. Важно помнить, что уважительное отношение к партнеру вызывает позитивную реакцию, а следовательно, способствует решению поставленных перед нами задач.

Таким образом, уже на первом инструктаже мы поняли, что с таким руководителем нам будет легче работать, поскольку он стремится поставить перед подчиненными реальные задачи и облегчить их выполнение.

Оформление в командировку было экстренным, поэтому в первый период мы находились в стране без семей. Жили в отдельном особняке все вместе. Работали по 6 дней в неделю, часто до двух-трех часов ночи. За общим ужином обсуждали проблемы текущего дня, приглашая иногда и румынских товарищей. А потом, когда они уходили, намечали план на следующий день. Каждый из советников докладывал Сахаровскому обстановку на вверенном ему участке и совместно договаривались о работе на перспективу.

Являясь лидером по натуре, Сахаровский заботился и об активном досуге советников: здесь практиковались выезды на рыбалку, охоту, на дачу посольства, посещение памятников культуры и исторических мест, театров и концертов. Может быть, это и не всем нравилось – ведь не каждый любит охоту или рыбалку, но от коллектива не отрывались. На охоте Александр Михайлович сам расставлял советников по номерам, следя за тем, чтобы они случайно не подстрелили друг друга. Надо сказать, что Румыния в то время была сравнительно бедной страной, там действовала карточная система, запрещалось ношение оружия. Недостаток промышленных товаров первой необходимости, а также предметов питания неизбежно вел к невиданной спекуляции ими, стремительному росту цен, к снижению жизненного уровня населения, особенно городского.

Сахаровский понимал, что в условиях существовавшей тогда внутренней и международной обстановки осуществить переход на новые социально-политические рельсы только собственными силами в небольшой стране с полуфеодальными пережитками и предельно слабой и истощенной экономикой прогрессивным силам Румынии практически нереально. Этого можно было добиться только при мощной поддержке Советского Союза. И Александр Михайлович делал все возможное для укрепления доверия спецслужб Румынии к аналогичным службам СССР. Но уже в ноябре 1952 года его отозвали в Москву».

Существуют разные мнения по поводу непродолжительного пребывания Сахаровского в стране как старшего Группы советников. Первая версия строится на том, что он был отозван по просьбе Георгиу-Дежа. Возможно, в этом есть некоторый резон, поскольку Сахаровский быстро завоевывал авторитет в среде руководящих работников и сотрудников спецслужб Румынии, а Георгиу-Деж делал ставку на собственные силы и не хотел терять сугубо партийное и собственное влияние на органы госбезопасности. Высокий профессионализм и хорошие личные отношения между Георгиу-Дежем и Сахаровским играли здесь второстепенную роль.

Вторая версия базируется на внутренних проблемах наших органов госбезопасности. В 1950 году был расстрелян Кубаткин, который привел группу ленинградских чекистов в центральный аппарат внешней разведки. У власти в тот момент еще находились люди, свершившие «скорый и неправый суд» по «ленинградскому делу». Домоклов меч висел еще над головами бывших ленинградских чекистов, и их присутствие в стране было, видимо, необходимо для возможного «нового» дела, а главное – менялись взгляды на роль советников в странах народной демократии.

Тем не менее оценка работы Сахаровского в Румынии была следующей:

«…Во время спецкомандировки за границу правильно решал поставленные перед ним задачи, умело руководил агентурой по оказанию влияния на общественно-политические круги в нужном СССР направлении. Работая советником МГБ СССР при органах безопасности Румынии, тов. Сахаровский оказал значительную помощь в организации деятельности этих органов. При его участии румынскими органами вскрыт и ликвидирован ряд резидентур американской и английской разведок, а также сионистских и других подпольных организаций, активно действовавших на территории Румынской Народной Республики».

С тяжелой душой возвращался Александр Михайлович в Москву. Совесть-то его была чиста: он добросовестно выполнил свои обязанности, был награжден орденом, ему удалось укрепить авторитет советских спецслужб в руководящих кругах Румынии. Но он знал: чистой была совесть и у Петра Николаевича Кубаткина.

А на дворе стоял ноябрь 1952 года. Только через четыре месяца, 17 марта 1953 года, Сахаровского назначили заместителем начальника Второго главного управления (внешняя разведка) МВД СССР и одновременно начальником его 12-го отдела. В то время (с 11 марта по 28 мая 1953 года) разведку возглавлял Василий Степанович Рясной. Пришедший ему на смену исполняющий обязанности начальника внешней разведки Александр Михайлович Коротков (находился на этой должности менее двух месяцев – с 28 мая по 17 июля) 5 июня 1953 года отправил Сахаровского служить в Первое главное управление (контрразведка) МВД СССР, где его назначили на должность заместителя начальника отдела.

В чем же причины столь крутых поворотов в судьбе А.М. Сахаровского? После смерти Сталина к руководству в МВД пришел Л.П. Берия, который подверг резкой критике деятельность разведки в послевоенные годы и начал энергично заниматься ее перестройкой. По указанию Берии Рясной вызвал в Москву основных резидентов разведки, чтобы поставить перед ними новые задачи. Особое внимание он уделил руководителям представительств госбезопасности в странах народной демократии. Им даже устроили проверку знания иностранных языков. Берия хотел, чтобы они свободно владели языком страны пребывания и могли беседовать с руководителями секретных служб и лидерами государств без переводчиков. Он считал, что советники не должны вмешиваться во внутренние дела и давать рекомендации в ситуациях, которые возникали в результате внутренней борьбы в правящих кругах того или иного государства.

Вскоре Берия потерял интерес к Рясному. Он больше доверял своему первому заместителю Кобулову, который в то время курировал внешнюю разведку. Оперативными делами разведки руководил кадровый и проверенный в сложных операциях генерал Александр Михайлович Коротков. Но официальным руководителем разведки он так и не стал.

После ареста Берии в июне 1953 года на должность начальника Второго главного (разведывательного) управления назначается Александр Семенович Панюшкин. Это назначение сыграло существенно важную роль в судьбе А.М. Сахаровского.

Биография Панюшкина чем-то напоминает биографию самого Сахаровского. Родился он в городе Самаре в 1905 году в семье рабочего-слесаря. В 15 лет пошел работать, в 17 лет вступил в комсомол. В 19 лет по путевке губкома комсомола его направляют учиться в Ленинградскую кавалерийскую школу РККА, которую он окончил в 1927 году и был определен на службу в пограничные войска ОГПУ на Дальний Восток. В 1935 году поступил учиться в Военную академию РККА имени Фрунзе, которую окончил в 1938 году. Затем работал в центральном аппарате НКВД. За успешную работу был награжден знаком «Почетный чекист».

В июле 1939 году Панюшкина командируют в Китай в качестве уполномоченного Совета Народных Комиссаров СССР по реализации торгового соглашения с этой страной. В том же месяце он назначается Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Китае и работает в этой должности до осени 1944 года. Одновременно является там же главным резидентом НКВД. По возвращении в Москву становится первым заместителем заведующего отделом международной информации ЦК ВКП(б). После создания единого разведывательного аппарата – Комитета информации при Совете Министров СССР, Панюшкин возвратился на руководящую работу во внешнюю разведку. Здесь и пересеклись пути Александра Семеновича и Александра Михайловича.

Служба в пограничных войсках приучила Панюшкина к воинской дисциплине, собранности, требовательности. По работе в Китае он характеризовался как самоотверженный, целеустремленный и деятельный работник, тонкий дипломат, хороший организатор и умелый руководитель, чуткий и внимательный товарищ.

Все эти качества он сумел разглядеть и в Сахаровском во время их совместной работы. Политическая информация Сахаровского, трудившегося тогда в Финляндии, докладывалась Панюшкиным Молотову. После возвращения Сахаровского из командировки они вместе готовили для доклада Молотову некоторые информационные материалы.

Панюшкин требовал от подчиненных тщательности в работе над информационными документами. Лаконизм, четкость формулировок, максимальная достоверность фактов, ясность и краткость выводов – вот что ценил в документах Панюшкин и что находил он в материалах, подготовленных Сахаровским. Ему нравилось, что Александр Михайлович тщательно взвешивал каждый вывод, каждую рекомендацию, не нагромождал текст мелкими частностями, деталями, а главное внимание концентрировал на ключевых проблемах, острых ситуациях.

Позднее, когда А.С. Панюшкин возглавил внешнюю разведку, его стиль руководства оказал благотворное влияние на организацию работы ПГУ.

Узнав после своего назначения начальником внешней разведки о том, что Сахаровский переведен прежним руководством МВД в контрразведку, Панюшкин добился восстановления его в должности заместителя начальника ПГУ.

«Мне довелось работать вместе с А.С. Панюшкиным три года, – вспоминал Александр Михайлович. – Это был обаятельный человек, опытный руководитель, прошедший большую школу партийно-политической работы. Как политический работник он хорошо знал, какая информация нужна директивным органам. При Александре Семеновиче мы начали перестройку информационной работы, у нас укрепились хорошие деловые и товарищеские отношения в коллективе внешней разведки. Все это положительно влияло на повышение результативности в работе».

23 июня 1955 года Александра Семеновича Панюшкина назначили председателем комиссии ЦК КПСС по выездам за границу, а Александра Михайловича Сахаровского – первым заместителем начальника ПГУ КГБ при СМ СССР и одновременно исполняющим обязанности руководителя внешней разведки. Девять с половиной месяцев исполнял А.М. Сахаровский обязанности начальника ПГУ (очевидно, искали более подходящую кандидатуру) и только 12 мая 1956 года его назначили на должность начальника внешней разведки.