Читать книгу О Москве и окрестностях в стиле odinmirage. На запад Москвы и Подмосковья - Валерий Ротнов - Страница 7

Тем временем Евгения уже начало охватывать привычное приятное волнение и трепет по мере приближения к своей возлюбленной. Он уже проезжал последний отрезок Волоколамского шоссе перед тоннелем под Водоканалом. Справа по ходу движения простирался парк Покровское-Стрешнево с одноименной усадьбой и Покровской церковью. Они, несомненно, заслуживают внимания и отдельного описания, но сейчас наш герой уже не мог сосредоточиться ни на чём другом, кроме как на мыслях о Женьке и их предстоящей встрече. А к парку и усадьбе мы с вами ещё вернёмся.

Маршруты Евгения и Женьки в Покровском-Стрешнево,

на Химкинском водохранилище, в Тушино и Строгино

Евгений приехал к её дому на улице Большая Набережная, идущей вдоль Канала имени Москвы у шлюзов, запарковался, зашёл в подъезд и взлетел вверх по лестнице не в силах ждать лифта. Встал у заветной двери, набрал глубоко в лёгкие воздуха и позвонил. Дверь открылась мгновенно, как будто она уже стояла под дверями и ожидала его. Евгений сразу же утонул в огромных глазах, которые говорили, что их обладательница всё уже поняла. Он едва успел подумать: «Как она это делает», как услышал её мелодичный и взволнованный голос: «Я согласна». Он молча протянул на ладони коробочку с кольцами, открыл её, не отрываясь от огромных обожаемых глаз. Как они надели друг другу кольца на пальцы, сколько простояли рядом друг с другом в прихожей, непонятно. Потом они не могли вспомнить эти детали и сколько это происходило, то ли минуту, то ли час! Но то, что за это время перед их мысленным взором прошли годы и огромное число событий из прошлого каждого из них, включая их встречу и взаимоотношения, это факт.

Не спешите осуждать это описание сцены встречи Евгения и Женьки. Оно только на первый взгляд кажется пригодным лишь для сентиментальных и слезливых женских романов. Это не так. На фоне истинной, а не выдуманной трагедии описанное выше поведение главных героев не является необычным или надуманным. Оно просто отражает глубину переживаемой всеми нами беды.

Евгений очнулся и как бы смутился театральности происходящего, ему захотелось «разворожиться», но он не хотел тревожить свою возлюбленную. Она, как всегда, каким-то магическим образом быстро почувствовала его настроение. Повернулась и пошла на кухню, молчаливо приглашая Евгения следовать за ней. Пришли на кухню, он сел за стол, она включила чайник. Говорили какие-то обычные слова об обыденных вещах, не придавая значения их смыслу и содержанию, так как это была формальность, заполнение тишины. Главное они переживали внутри себя, понимая друг друга без слов.

Он вдруг вспомнил, что, когда всё началось 24 февраля, он созванивался со многими друзьями, делился своими мыслями, выслушивал их соображения, которые далеко не всегда совпадали. После этого он долго не мог заснуть ночью, а когда провалился в тревожный сон, ему привиделась странная картина. Во сне он увидел Киев с людьми в обычной и военной форме на улицах, и огромную площадь, заполненную жителями города перед трибуной. На трибуну вышел Путин, причём без охраны, и встал на колени, попросив прощение у людей за то, что им пришлось пережить. Далее, глядя людям в глаза, он сказал, что другого выхода не было. Если бы была машина времени и вернула его назад, он бы сделал то же самое. Но по-людски у братского народа хочет попросить прощения. Кто-то начал выкрикивать оскорбления, кто-то попытался свистеть, но это быстро оборвалось. Люди молчали. Продолжалось это, казалось бы, долго. Сколько, на самом деле, не важно. Потом, в конце концов, один из пожилых людей сказал: «Ладно, Путин, Бог простит, и мы простим». Люди стали молча расходиться. Когда площадь наполовину опустела, встал и Путин и ушёл с трибуны.

Проснувшись утром, Евгений пытался понять, что ему навеяло такой сон, и вспомнил разговор с одним из своих друзей – однокашников по Альма-матер, который сказал: «Сколько молодых ребят погибнет. Только бы они все сдались побыстрее». А он ответил: «Зачем же сдаваться, если можно договориться». Потом, после короткой паузы, дополнил свою мысль: «С другой стороны, англичане с американцами не дадут договориться и сделают всё, чтобы брат с братом дрался как можно дольше. Для их политиков корыстные национальные интересы превыше всего, а соображения гуманизма и морали второстепенны, особенно если эти соображения не касаются избирателей в их странах, а происходят на внешних территориях. С этой точки зрения, для нас они маньяки. Хотя нет, маньяки – это психически ущербные люди, а в этом случае люди вполне здоровые, упитанные и образованные. Это вурдалаки, осознанно жирующие на чужой крови. У каждого из них на левом клыке украинская кровь, а на правом – русская или наоборот, что не важно. Важно, что пока им самим не врежешь по морде как следует, они так и будут пить нашу кровь, входя во вкус, чем дальше, тем больше».

Вспомнили они тогда вместе горькую шутку, раньше казавшуюся смешной, а теперь горькой, что «американцы будут воевать с русскими до последнего украинца».

Вспоминая тот разговор, Евгений лишний раз убедился в верности тезиса о том, что больше терпеть внешние чудовищные манипуляции нельзя. Что и с этой чудовищной провокацией Россия обязательно справится.

Главный вопрос в данный момент в том, как вернуть в конечном итоге доверие и дружбу между братскими народами? Как развеять этот морок, в который погрузилась Украина?

Евгений очнулся от этого воспоминания и прочитал в глазах Женьки немой вопрос. «Нет, я не отношусь к категории, которую могут мобилизовать сейчас. Сам пока туда не собираюсь, но, если до этого дело дойдёт, отсиживаться или прятаться, конечно, не буду. Сейчас от меня здесь пользы больше, чем там. Думаю, что до таких, как я, дело дойдёт в самом крайнем случае, когда придётся уничтожать первопричину происходящего и уже не на территории Украины. Надеюсь, что до этого не дойдет», – сказал он. «А может дойти?» – спросила она. «Риск высокий, мир ходит по лезвию бритвы, но я твёрдо верю в разум и победу здравого смысла», – ответил Евгений.

Дальше они пили чай с бутербродами, никаких торжественных ужинов или походов в ресторан сейчас не хотелось, и было это не уместно. Взамен они вышли вдвоём прогуляться. Он любил местность, прилегающую к её дому. Это были удивительные места. Большая Набережная относилась к району Покровское-Стрешнево, но находилась почти на стыке с районом Тушино. Украшением этого места были водные артерии в виде Химкинского водохранилища, Канала имени Москвы с его шлюзами, Деривационного канала и речки Сходня, а также речки Химка, впадающих южнее в Москву-реку. Они пошли к пешеходному мостику через Канал имени Москвы над шлюзом №7, перешли по нему на другую сторону канала и прошли в сторону парка Покровское-Стрешнево мимо Англо-Американской школы. Соседство с этой школой всегда вызывало ранее позитивные чувства и мысли о космополитизме и братстве всех народов. Сейчас же выглядело зловеще, как будто в этой школе учили только провокаторов и шпионов, травящих людей, как отравили Скрипалей в Англии.

У небольшого уютного моста, по которому Иваньковское шоссе проходит над речкой Химка, завернули на уютные деревянные мостки Экотропы или, как её называют местные жители, «тропы бобров». Она выстроена вдоль речки Химка. Место это, официально называемое «Долина реки Химка», обустраивается и охраняется в качестве естественного природного оазиса московской властью. Тропа же пользуется большой популярностью для прогулок как местных жителей, так и многих москвичей, любящих природу. Излюбленный короткий отрезок для прогулок начинается от так называемой «Плотины бобров», расположенной на речке у моста, и продолжается по деревянным мосткам, идущим вверх по течению вдоль правого берега речки до «Хатки бобров».

Хатка бобров на речке Химка

Экотропа на пути к роднику через парк

Многие проходят дальше по таким же мосткам и, перейдя через пешеходный мостик над речкой на другой берег, следуют к популярному роднику «Царевна-лебедь», обустроенному для массового доступа в 1972 году. Вода в нём всегда +6 градусов и обладает удивительно здоровым вкусом. За ней многие приходят с тарой, чтобы набрать воду и отнести для питья домой. Благо родник ёмкий, с несколькими точками набора, суммарно дающими порядка 60 000 литров воды в сутки.

Родник этот существовал и был известен очень давно. По преданию, ещё княгиня Елизавета Петровна Стрешнева хвалила целебные качества его воды, помогшей ей избавиться от трофических язв на ногах. Лебедем его стали называть в первой половине XX века по имени располагавшегося неподалёку санатория «Лебедь». Это учреждение для отдыха и лечения было создано после гражданской войны на базе существовавшего здесь в 1-ю мировую войну госпиталя, созданного на деньги фабриканта Н. П. Павлова.

У родника Царевна-Лебедь

Таким образом, вторая половина маршрута посвящена роднику с его чудодейственной водой, а первая – речной водной природе с её обитателями, прежде всего, конечно, бобрами. Их здесь, как, впрочем, и водяных крыс, можно увидеть не редко. Бросаются в глаза также следы неутомимой деятельности трудяг-бобров в виде поваленных деревьев со следами бобриных погрызов. Многочисленные утки, а иногда и речные чайки красочно дополняют типичную картину местной «водной» фауны.

Чтобы наверняка встретить бобра, приходить сюда надо ближе к вечеру, так как днём они спят в своих норах глубиной до полутора метров или в хатках. Норы роют в крутых берегах, а хатки сооружают из дерева и веток на пологих и низких берегах водных артерий. Обычно бобровые хатки имеют вид конусообразных куч хвороста, скреплённых илом и землёй, их высота может достигать 3 метров, а диаметр – 10 метров. Вход в хатку всегда располагается под водой, чтобы в него не могли проникнуть хищники или собаки. Поскольку берега речки Химка пологие, то здесь бобры построили хатку. Звери эти осторожные и выходят из своего жилья обычно незадолго до заката. К людям здесь, в Покровском-Стрешнево, они привыкли, а местные, в свою очередь, всё лучше понимают повадки этих животных. В частности, многие идут к «Хатке бобров» в вечернее время и с яблоками – любимым лакомством этих животных.

Типичные обитатели речки Химка в Покровском-Стрешнево —

бобер и утка

Плотина бобров на речке Химка

Бобры – средней величины полуводные млекопитающие отряда грызунов. Длина тела бобра может достигать 1—1,3 метра, высота в плече – до 35 сантиметров, а масса – до 32 килограммов. Из грызунов в Европе и России эти животные самые крупные.

Тело у них приземистое, покрытое плотным мехом. Бобры обладают короткими пятипалыми конечностями и имеют «фирменный» анатомический атрибут в виде большого веслообразного (в форме лопатки) хвоста, который служит им «рулём» при плавании, а также для предупредительных хлопков по воде в случае опасности. Также в случае необходимости бобёр может разбить хвостом тонкую кромку льда на воде.

Бобры могут жить поодиночке или семьями, состоящими из 5—8 особей: «семейной пары» и приплода. Как правило, семья бобров занимает в течение многих поколений один определённый участок водоёма. Он довольно большой, и другие бобры на него уже не претендуют, разыскивая себе иное водное пристанище на берегах нешироких рек с медленным течением, которые не промерзают до самого дна зимой. На мелких ручьях, а также водоёмах с изменяющимся уровнем воды бобры строят плотины, которые позволяют им поддерживать комфортный уровень воды в водоёме, чтобы входы в хатки и норы не осушались и не были бы доступны для хищников. Ровно то же самое наблюдается на речке Химка – здесь поселилась семья бобров, насчитывающая сейчас, по наблюдениям постоянных посетителей, до 8 зверей. Первым делом они построили плотину ниже по течению у моста, а выше по течению соорудили хатку. Причём поначалу это оказалось полной неожиданностью для местных жителей.

Дело в том, что жители Покровского-Стрешнево и Тушино издавна ходили вдоль берега, чтобы погулять в парке и набрать воды из родника «Царевна-Лебедь» по натоптанной тропинке (благоустроенного настила из досок тогда ещё не было). Примерно в середине 2000-х годов проход по тропинке к роднику усложнился, так как берега речки стали заболачиваться и подтапливаться. Истинную причину поняли не сразу. Коммунальщики поначалу даже расчищали русло от «мусора», пока не поняли, что это не мусор, а настоящая бобровая плотина!

Среди местных жителей пошли разные слухи: будто бы бобров в речку выпустили ученики расположенной неподалёку Англо-американской школы (кто-то оценивал это как коварные происки «Запада», кто-то, наоборот, как благородную помощь), или будто бы животных выпустил кто-то из местных богачей, живущих в таунхаусах Покровского берега неподалёку (якобы купил для дома, но надоело содержать проблемное животное, грызущее всё деревянное). Версии не подкреплялись никакими доказательствами, но стали очень популярными.

Чайка над речкой Химка

Со временем плотина становилась всё более крепкой, а тропинка всё больше затапливалась. В результате местные жители начали разрушать плотину. Но бобры её быстро восстанавливали. Противостояние между людьми и бобрами продолжалось несколько лет и обострилось в 2014 году, когда семейство бобров выросло до не менее 4 особей, а запруживание реки стало осуществляться гораздо быстрее, чем раньше.

Среди людей наметился раскол: одни считали, что плотину нужно сломать, а бобров – переселить в другое место, другие же искренне радовались их появлению и считали «гениальными инженерами», восторгаясь построенной ими и быстро восстанавливаемой после очередного разрушения плотиной. В соцсетях и на местном форуме шли активные дискуссии по этому поводу.

В конечном итоге в 2015 году вдоль берега реки проложили экологическую тропу из настила досок, поднятых над болотом и водой. В результате конфликт был исчерпан, а бобры стали местной достопримечательностью. Над их хаткой даже возвели небольшую смотровую площадку, а рядом поставили плакат, рассказывающий об этих интересных животных.

Бобры – главный местный «фирменный атрибут», но и без них места эти красивы и интересны как своей растительностью, так и фауной. А маршрут вдоль речки и до родника, а также обратно, несмотря на относительную людность, обладает чудодейственной умиротворяющей силой. Единение с природой придаёт спокойствие, формирует душевное равновесие и создаёт особое дружелюбное философское настроение. Люди это ощущают и хорошо воспринимают. Здесь, как правило, не шумят, не мусорят, не конфликтуют ни с собой, ни друг с другом, ни с окружающей средой. Здесь царит гармония, что и было необходимо нашим героям.

Посетители экотропы в надежде увидеть бобров

В результате они дошли до родника, попили водички пригоршнями из ладошек. Евгений умылся холодной чистой водой, почувствовав свежесть и прилив крови к лицу и голове. Теснящиеся в ней мысли как будто прояснились и приобрели особую стройность.

Отойдя от всегда людного родника в более спокойное место парка, они присели на лавочку. Им надо было поговорить.

– Это надолго? – то ли утвердительно, то ли вопросительно обратилась она к своему спутнику.

– Хотелось бы себя обмануть, но лучше смотреть правде в глаза, – ответил он раздумчиво. – Дело-то не в том, что происходит на Украине, а в больших процессах. Пока в мире процесс перераспределения экономических интересов не стабилизируется, сложно рассчитывать на завершение украинского ужаса. А процесс этот тяжёлый и имеет большую инерцию.

– Как так получается, что стабилизация общемировых процессов в очередной раз происходит за счёт крови русских и украинцев? – спросила она. – Мы что, самые неудачливые в этом мире или самые глупые, что попадаемся в ловушку?

– Суверенитет в полноценном смысле этого слова – штука дорогая и просто так не даруется… – медленно начал он формулировать свою мысль. – Многие даже не пытаются обладать этой «роскошью», рассказывая своим гражданам сказки о принадлежности к «цивилизованному сообществу». При этом не имеют реальной самостоятельности, что ярко продемонстрировал украинский кризис с Европой. Центр принятия решений находится не в Брюсселе, не в Берлине и не в Париже. Европейцы вынуждены действовать в ущерб себе и ничего с этим не могут поделать. Россия после развала СССР тоже начала сползать в эту яму управления извне, но сумела зацепиться за край и сейчас медленно выкарабкивается. Её лупят со всех сторон за это, а она не сдаётся.

Он помолчал, взяв небольшую паузу.

– Многие говорят, а может, не надо выкарабкиваться, может быть, правильнее сохранить жизни людей, избежать конфликта? А суверенитет, самостоятельность, справедливость можно достичь эволюционным, ненасильственным путём. Но заметь, никто из людей, предлагающих такое, не сформулировал, что это за эволюционный путь. Что надо делать практически, чтобы и страну сохранить, и оставить центр принятия решений у себя? А не так, чтобы за тебя решали в Вашингтоне! Это все благие пожелания, лозунги, не имеющие под собой реальной практической основы, как заклинания из прошлой социалистической жизни о том, что через 20 лет все советские граждане будут жить при коммунизме. Практическая безжалостная правда состоит в том, что настал момент выбора: сохранить жизни и жить управляемыми или завоевать право самим решать, как жить. Возможно, внешне первый вариант был бы вовсе не плох. Как минимум, были бы на какой-то период сохранены атрибуты сытой и успешной жизни. Но в ней не было бы самого дорогого и важного – самостоятельности и свободы. Важно, что оба эти понятия не абстрактны, а приобретают вполне конкретный практический смысл. Они необходимы для свободы выбора экономической модели дальнейшей жизни в условиях неизбежного разрушения пока ещё существующей Бреттон-Вудской системы организации денежных отношений и торговых расчётов в мире. Если центр принятия решений о том, как нам жить на своей земле, будет не в России, то в США. А американцы, как основные бенефициары этой разваливающейся системы, сделают всё, чтобы смягчить последствия развала за чужой счёт. И тогда все те «атрибуты сытой жизни», которые были бы получены сторонниками первого варианта «сохранения жизней ценой потери самостоятельности», превратились бы в тыкву, как в сказке про Золушку. Как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Они ещё немного посидели молча. Пока молчали, Евгений вспомнил свой недавний спор со своим однокашником и другом, который после того разговора разорвал все отношения и с ним, и с другими однокашниками, перестав с ними общаться, поздравлять с праздниками и днями рождений, прервав 20-летнюю традицию. Однокашник этот просто решил, что из-за разности взглядов на последние события не имеет ничего общего с людьми, с которыми вместе бок о бок учился пять лет и дружил семьями пару десятков лет после учебы. Но накануне этого, казалось бы, жёсткого, а на самом деле, удивительно малодушного решения, Евгений успел обменяться с ним мнениями и донести свои переживания и понимание ситуации. Общий язык они так и не нашли, как наш герой ни старался.

Суть позиции «бывшего» друга (Евгений продолжал верить, что всё наладится, а прозрение всё же рано или поздно произойдёт) состояла в том, что он однозначно считал происходящее не верным решением, за что неизбежно придётся нести ответственность. Кроме того, он считал эти действия абсолютно необоснованными, так как никто в здравом уме нападать на ядерную державу, каковой является Россия, не собирался и не будет нападать в будущем. Но самое удивительное, что он, казалось бы, умный и системно мыслящий человек, оперировал примитивным наративом о том, что произошедшее является следствием личной инициативы и амбиций одного человека – главы государства. А система власти и институтов управления в России настолько слаба, что позволила одной личности делать всё, что эта личность посчитала нужным, вплоть до конфликта на внешней территории.

Евгений слушал его доводы и удивлялся, как в одночасье критическая ситуация обнажила скрытую, накопившуюся годами элементарную неразбериху в голове безусловно умного и способного человека. Неразбериха эта была скомбинирована в гремучую смесь с категоричным критиканством в адрес своей собственной страны и её руководства. А раньше это воспринималось как признаки особенно критического ума, обострённого идеалистического стремления к справедливости и как можно более быстрым улучшениям в жизни своей страны и её народа. Удивительно, как критическая ситуация разрушила это необоснованно радужное в прошлом восприятие «чудачеств» некогда близкого человека. Евгений всё ещё лелеял слабые надежды, что такая позиция его оппонента – следствие неких субъективных факторов – личных комплексов, носящих временный характер. Комплексы эти могли выражаться в желании быть не таким, как все, быть круче окружающих, включая своих товарищей. Что желание это реализовывалось простым способом критики собственной власти. А критика эта превратилась в некую самоцель, потому что выглядела со стороны как неординарные взгляды одарённого человека, а на самом деле была самообманом, ложной ценностью.

Однокашник тогда обвинил Евгения в том, что он и все вокруг превратились в бездумных ура-патриотов, поддерживающих принятые решения только лишь потому, что боятся идти против первого лица и власти. Евгений ему ответил: «Не обольщайся! У всех есть внутренние весы, все сомневаются и грузят на эти весы „за“ и „против“. И выбор сейчас для всех не лёгкий. В твоём случае нет, на самом деле, чистоты пацифиста. Если бы она была, это я мог бы понять. В твоём случае имеет место психологическая проблема человека, привыкшего быть нестандартным и выделяться на фоне своего окружения. Это можно реализовать через отрицание всего, что поддерживается большинством, чем ты и занимаешься. Раньше к этому можно было относиться снисходительно. Но сейчас такая критическая ситуация, которая всё расставляет по своим местам. Есть некоторые этические нормы, перешагнуть через которые невозможно, в том числе в угоду своему, в данном случае твоему тщеславию. Самое простое – остановиться на очевидной этической норме – конфликт это плохо и начинать его – грех. Казалось бы, беспроигрышно. Но это не подходит к данной ситуации, и ты это знаешь, но делаешь вид, что это и есть твоя искренняя позиция. Твои этические нормы на практике сейчас означают следующее: вот дерутся парни, одни из них твои, другие чужие. Про своих ты говоришь, что драться плохо. Про чужих даже этого не говоришь. Чужие не собираются останавливаться, что уже очевидно. Ты уже и сам признал это, хотя продолжаешь говорить, что конфликт надо остановить немедленно. Ты понимаешь, что это красивый лозунг, не имеющий практической силы, но продолжаешь им пользоваться. На самом деле, с твоей стороны нет попыток закончить драку, и самое главное – нет попыток поддержать своих. Напротив, твой пытливый критический ум выискивает изъяны в прошлом, в настоящем и будущем именно твоих парней. И находит таковые всё больше и больше. Это и есть психологическая проблема. Ты в угоду своим комплексам в результате встал на чужую сторону! У тебя нет никакой логической теории, нет никаких реальных обоснований, что у России был иной выбор и она могла бы им пойти. Ты просто жаждешь превратиться в Новодворскую или Сахарова, пытаешься представить себя мессией, а получается жалкая карикатура!»

Один из многочисленных выходов воды родника Царевна-Лебедь

Такой прямой правды его амбициозный товарищ вынести не смог, и они расстались плохо. Но Евгений не жалел – не то время и не те обстоятельства, чтобы ходить вокруг да около – сейчас надо говорить правду, какой бы неприятной она ни была для собеседника!

Евгений вынырнул из своих воспоминаний, посмотрел на Женьку, они поднялись и отправились через парк назад к мостику над шлюзом. Наши герои любили парк, регулярно гуляя здесь вместе либо пешком, либо делая спортивные велопрогулки. У них были хорошие велики именно для такого парка, который славится, в числе прочего, своими высокими трамплинами и специализированными трассами для катания на горных велосипедах. Женька на велике смотрелась одновременно элегантно и эротично в облегающей форме, гоняла зажигательно, но с трамплинов не прыгала. А вот Евгений любил это дело и имел хороший навык для эффектных прыжков. Со стороны эта пара велосипедистов вместе смотрелась настолько эффектно, что многие встречные посетители парка оглядывались на них, долго провожая взглядом.

Виды любимого парка помогли Евгению переключить свои мысли от свежих тяжёлых воспоминаний на историю этих мест.

В средние века на месте нынешнего Покровского-Стрешнево находилась деревня Подъёлки. Она с окружающей местностью, включая соседнее поселение (получившее позже по имени владельцев название Тушино) принадлежала с XIV века боярину Родиону Несторовичу, а затем его потомкам – Тушиным (говорят, что один из сыновей Несторовича был очень крупного телосложения, за что получил прозвище «Туша», которое настолько прижилось, что стало фамилией).

В 1608 году в Тушино разбил свой лагерь Лжедмитрий II. За это в увязке с самообъясняющей приставкой «Лже» его прозвали «Тушинский вор». Тушинский лагерь был огромным: его защищали земляные валы с башнями и воротами, а войско превышало 50 000 человек. В самом лагере были деревянные дома и дворец Лжедмитрия II, чеканились монеты и работал рынок. В результате село Тушино превратилось в город – «альтернативную столицу» России. Но лагерь сожгли в марте 1610 года при отступлении войск «Тушинского вора». На месте бывшего города осталась лишь пустошь.

Среди сподвижников Лжедмитрия был какое-то время владелец земли вокруг деревни Подъёлки Андрей Фёдорович Палицын. Перейдя затем на сторону законных властей, он продвинулся по службе, стал воеводой в Муроме и в 1622 году продал свою землю на месте современного Покровского-Стрешнево дьяку Михаилу Феофилатьевичу Данилову.

Именно при Данилове к имени Подъёлки добавилось слово Покровское, и было это уже село, а не деревня. В 1629 году здесь отмечена «новоприбылая церковь Покрова Святой Богородицы, да в пределех Чудо архистратига Михаила, да Алексея чудотворца, в вотчине разрядного дьяка Михаила Данилова в селе Покровском – Подъёлки».

После смерти дьяка имением недолгое время владел Ф. К. Елизаров, который в 1664 году продал село владельцу соседнего Иванькова Родиону Матвеевичу Стрешневу. С этого времени селом и соседними землями здесь в течение почти 250 лет владел род Стрешневых, который считался незнатным до 1626 года, когда на Стрешневой Евдокии женился царь Михаил Фёдорович. От этого брака было 10 детей, в том числе будущий царь Алексей Михайлович. С тех пор род выдвинулся и занял видное место в придворной иерархии.

В результате в этих местах возникла большая и богатая усадьба, владельцы которой позиционировали её со второй половины XVIII века как мемориал заслугам рода Стрешневых, родственного царскому роду. Вначале в усадьбе появилась портретная галерея, повествующая об этом, а при последней владелице из этого рода – княгине Шаховской-Глебовой-Стрешневой – архитектура усадьбы приобретает черты, свидетельствующие об откровенном подражании деталям кремлёвского убранства. В частности, обелиск перед фасадом главного здания, посвящённый заслугам рода Стрешневых, являлся явным подражанием аналогичному обелиску в Александровском саду Кремля.

Стоит упомянуть период, когда с 1738 по 1771 год усадьбой владел генерал-аншеф Пётр Иванович Стрешнев. При нём родовая вотчина начинает расширяться и преображаться в духе того времени, особенно после Манифеста о вольности дворянства от 1762 года. Карьера и дела князя шли успешно, но не было семейного счастья у этого человека. Дети Петра Ивановича умирали во младенчестве или в раннем детском возрасте. Он просил бога за своих детей, отбывая молебны в церквях. Много он сделал, в связи с этим, для усадебной церкви в Покровском, надеясь, что ему воздастся. Но выжила из всех 10 детей только одна дочь Елизавета, ставшая его любимицей, которой многое позволялось и прощалось. Избалованная в детстве, она выросла взбалмошной барыней со склонностью к самодурству. Отец исполнял все прихоти дочери.

Елизавета Петровна Глебова-Стрешнева

Одним из немногих, если не единственным случаем, когда он воспротивился её желаниям, был отказ в благословении выйти замуж за Фёдора Ивановича Глебова – вдовца с ребёнком. Тем не менее ровно через год после смерти отца Елизавета Стрешнева всё же вышла замуж за Глебова, объяснив это следующими словами: «Я никогда не была в него влюблена, но я поняла, что это единственный человек, над которым я могу властвовать, вместе с тем уважая его».

После смерти мужа в 1799 году Елизавета Петровна переехала в Покровское на постоянное жительство и правила своей усадьбой ещё долгие 37 лет, делая это властно и деспотично. Детей и внуков держала в спартанских условиях. В обществе слыла женщиной образованной, в доме была хорошая библиотека, приобретались современные технические новинки типа телескопа и микроскопа.

Когда в 1803 году после смерти двоюродного брата Елизаветы мужская линия фамилии Стрешневых пресеклась, от Александра I она добилась права называться со всем своим потомством Глебовыми-Стрешневыми (выходя замуж ранее, она взяла фамилию мужа – Глебова).

В этом же году Елизавета Петровна берётся за полную перестройку барского дома в Покровском и обустройство прилегающих к нему территорий в духе новых вкусов. Все работы были закончены в 1806 году. Дом стал трехэтажным, более строгим и тонким в фасадной отделке. Декор представлял собой некий симбиоз зрелого классицизма и ампира. Рядом с домом был разбит небольшой «регулярный» французский парк, украшенный многочисленными статуями, в том числе и мраморными, заказанными в Италии у скульптора Антонио Биболотти.

В 1822 году Елизавета Петровна обновляет и Покровскую церковь, перестраивая её и колокольню в стиле ампир.

У Елизаветы Петровны и Фёдора Ивановича Глебовых было четверо детей. Двое из них (сын и дочь) умерли в младенчестве, другие двое сыновей (Пётр и Дмитрий) дожили до средних лет, но умерли раньше матери. Дмитрий Глебов-Стрешнев (1782—1816), камер-юнкер, умер холостым. Пётр Глебов-Стрешнев (1773—1807), генерал-майор, участник наполеоновских войн, шеф Ольвиопольского гусарского полка, скончался от ран. Был женат на княжне Анне Васильевне Друцкой-Соколинской, девушке из бедной семьи, дочери своего однополчанина. В брак вступил вопреки воле матери. Оставил после себя четверых детей: сыновей Евграфа и Фёдора и дочерей Наталью и Прасковью. Спустя 3 года после смерти мужа овдовевшая Анна Васильевна вышла замуж второй раз – за Александра Дмитриевича Лесли.

После смерти сына и вторичного замужества овдовевшей невестки Елизавета Петровна взяла к себе на воспитание внука Фёдора и двух внучек, наняв для них лучших гувернёров и учителей. Невестке оставила лишь одного сына Евграфа. Как и с собственными детьми, она была безмерно строга и деспотична с внуками. Осознавшая на своем собственном опыте вред, приносимый детям вседозволенностью и излишним обожанием родителей, она стремилась применять в воспитании противоположные принципы.

Княгиня Евгения Федоровна и князь Михаил Валентинович

Шаховские-Глебовы-Стрешневы

Это, в свою очередь, привело к деспотизму и тирании с её стороны. Её внучка Наталья уже в преклонном возрасте говорила, что не хранит обиды на бабушку, и вспоминала о ней как об одном из последних образчиков старинного самодурства, только без сопровождающих его вспышек ярости и эмоций. По воспоминаниям современников, Елизавета Петровна даже самые свои жестокие и едкие речи произносила, не повышая голоса, так как «кричат только мужики и бабы». Ей порой достаточно было одного взгляда, чтобы поставить человека на место. Лишь на склоне лет характер княгини немного смягчился, тем не менее дисциплина и трепет, возбуждаемый ею в окружающих, оставались по-прежнему сильны.

При всех своих странностях (чрезмерном аристократическом тщеславии и строгости к детям и внукам) Елизавета Петровна Глебова-Стрешнева обладала сильной коммерческой жилкой и выгодно использовала часть своего подмосковного имения, организовав в нём дачный посёлок.

В начале XIX века на противоположной от усадьбы Покровское-Стрешнево стороне дороги, ведущей из села Всехсвятского в Тушино (нынешнее Волоколамское шоссе), а также в усадебном парке, неподалеку от прудов, было построено несколько небольших домиков «для летнего жилья, со всякою к ним принадлежностию».

Покровский дачный посёлок стал фешенебельным, а дачи в нём – очень дороги. Арендовать жильё здесь могли себе позволить люди с высоким достатком и общественным статусом. Например, в 1840-е годы на покровских дачах отдыхали летом семьи известных московских купцов Куманиных, Алексеевых, Крестовниковых, Веденисовых, Живаго, Москвиных. Сюда в 1856 году на дачу врача придворного ведомства А. Е. Берса часто наведывался граф Л. Н. Толстой. Здесь он впервые встретился с двенадцатилетней дочкой Берсов Сонечкой, которая родилась на этой даче, а через 6 лет их знакомства в 18-летнем возрасте она стала его женой. Впоследствии эту дачу снимал историк С. М. Соловьёв.

Здание усадьбы частично отреставрировано, но работы продолжаются

После кончины Елизаветы Петровны в 1837 году имение Покровское-Стрешнево перешло по наследству её старшему внуку Евграфу Петровичу Глебову-Стрешневу, гвардии полковнику. Оставшись без «бабенькиного» контроля, сумели устроить свою личную жизнь обе внучки, выйдя замуж. Но семейная жизнь внуков Елизаветы Петровны успехом, с точки зрения сохранения и поддержания рода Стрешневых, не увенчалась. Все усилия поддержать мужскую линию рода оказались тщетными.

В 1840 году у Натальи Петровны (внучка Елизаветы Петровны) и Фёдора Логгиновича Бреверн родилась дочь, которую назвали редким в те годы в России именем Евгения. Родители дали дочери хорошее образование и воспитание, полностью соответствовавшее её дворянскому происхождению. Но Евгения Фёдоровна Бреверн унаследовала и многие черты характера своей легендарной прабабушки Елизаветы Петровны Глебовой-Стрешневой и даже в чём-то превзошла её в самодурстве. Аристократические традиции вновь возродились при правнучке, а тщеславные амбиции и фамильная гордость приняли даже более масштабные формы. Во многом это было связано с удачно заключённым браком Евгении Фёдоровны в 1862 году с князем Михаилом Валентиновичем Шаховским и с получением впоследствии половины из огромного наследства Глебовых-Стрешневых.

С наследством получилось следующее. Последний наследник фамилии и внук Елизаветы Петровны Фёдор Петрович Глебов-Стрешнев, холостой и бездетный, будучи разбит параличом, находясь уже в преклонном возрасте и переживая о дальнейшем сохранении фамилии, подал ходатайство в Государственный совет о передаче «за отсутствием иных мужских представителей семьи» фамилии Глебов-Стрешнев мужу своей племянницы. Сделал он это в 1864 году по просьбе этой самой племянницы в лице Евгении Фёдоровны Бреверн, которая вступила накануне в брак с князем Михаилом Валентиновичем Шаховским. На ходатайство последовало Высочайшее соизволение о том, что тройную фамилию Шаховской-Глебов-Стрешнев в дальнейшем мог наследовать старший ребёнок в роду. Евгения в результате получила половину наследства Стрешневых-Глебовых и стала владелицей усадьбы.

Евгения Фёдоровна, с одной стороны, любила искусство, обладала неуёмной фантазией, творческой энергией и особой страстью ко всему новому. С другой же стороны, вкусы её не отличались тонкостью, познания были весьма поверхностными, а отношение к предметам искусства порой граничило с вандализмом. Рассказывали, что приобретённые у европейских мастеров картины она могла переделать по своему усмотрению, что-нибудь пририсовав к ним. Также в её духе было, впечатлившись каким-либо средневековым европейским замком, задумать в Москве грандиозную стройку по его мотивам, что приводило к нелепостям. Она могла отправить своему архитектору открытку с изображением приглянувшейся ей европейской достопримечательности и распорядиться о соответствующих изменениях в уже осуществляемом проекте. В результате первоначальная органичная задумка архитектора чудовищно искажалась.

Решила Евгения Фёдоровна перестраивать и усадьбу в Покровском, чтобы превратить главное здание в подобие боярских хором древней Москвы, подчеркнув тем самым древность своего рода. Она привлекла для реализации своей задумки в 1880 году архитектора Александра Ивановича Резанова, академика архитектуры, известного постройками великокняжеских дворцов в Петербурге, Москве и Ливадии. Он создал очень необычный проект перестройки господского дома в популярном в те годы псевдорусском стиле. Сохранившиеся чертежи А. И. Резанова демонстрируют проект вполне гармоничного и живописного строения – нарядного и своеобразного теремного дворца. Но в итоге из-за капризных вмешательств заказчицы получился «архитектурный парадокс». Обновлённое здание усадьбы представляло собой фантастическое смешение нескольких совершенно несовместимых друг с другом стилей, странную комбинацию романтического европейского замка с загородной резиденцией добропорядочного русского дворянина-помещика.

Стена с башнями вокруг усадьбы Покровское-Стрешнево

В 1880—1890 годах вокруг усадьбы была возведена по проекту академика архитектуры Александра Петровича Попова мощная кирпичная ограда в псевдорусском стиле. Ограду украсили две башни – Напрудная и Конюшенная, возведённые по проекту архитектора и мастера модерна Фёдора Никитича Кольбе. Высокая ограда скрыла за собой основные архитектурные нестыковки усадебного дома.

Энергичная и практичная, расчётливая и основательная Е. Ф. Шаховская заботилась о прямой выгоде от своих земель. Из веками бездоходного имения Покровское она принялась активно извлекать прибыль. Благоустроенный ею и ставший очень популярным парк она огородила от посторонних, предоставив посетителям возможность гулять в нём при условии оплаты входных билетов.

Свои обширные владения княгиня огородила высокой каменной стеной, колючей проволокой, на въездах установила шлагбаумы и повсюду расставила сторожей, хватавших каждого, кто осмеливался нарушить очерченные границы. С. А. Толстая в письме мужу в 1897 году жаловалась: «В Покровском очень грустно то, что везде видна злоба хозяйки: всё огорожено проволокой колючей, везде злые сторожа, и гулять можно только по пыльным большим дорогам».

В интересах извлечения прибыли в конце XIX века были расширены и дачные владения вокруг усадьбы. Их облюбовали актёры Художественного театра, одним из первых был художник-декоратор театра Виктор Андреевич Симов, построивший оригинальную дачу-мастерскую. Симов построил дачи и для своих коллег, например, сохранившиеся до наших времен дачу «Грековка», дачу Василия Лужского «Чайка», а также дачу миллионера Владимира Носёнкова, которую Симов создал в 1909 году в соавторстве с известным впоследствии авангардистом Леонидом Александровичем Весниным. В Иванькове на даче жил Алексей Николаевич Толстой, снимали здесь дачу и Марина Цветаева с Сергеем Эфроном. Многие из этих дач сохранились до сих пор, но доступ к ним закрыт, и увидеть их из-за высокого забора сложно.

Меркантильность княгини Е. Ф. Шаховской удивительным образом сочетались с широкой благотворительностью. В усадьбе она извлекала прибыль буквально из каждого дерева и куста. Напоказ же выставляла образ известной и щедрой благотворительницы. Княгиня являлась одной из попечительниц Александровского убежища для увечных воинов располагавшегося в соседнем с Покровским селе Всехсвятское приюта имени князя В. А. Долгорукого, являлась также одной из директрис Дамского попечительского комитета о тюрьмах и возглавляла Московское общество вакационных колоний. В период Русско-японской войны 1904—1905 годов в имении княгини был обустроен лазарет для раненых солдат, рассчитанный на 25 человек.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в усадьбе Покровское-Стрешнево

Ограда и центральные ворота усадьбы также реставрируются

Детей у Шаховских-Глебовых-Стрешневых по иронии судьбы не было, а тщательно сберегаемому роду Стрешневых так и не суждено было продолжиться. Прямых наследников у Евгении Фёдоровны не было, с родственниками со стороны мужа она контактов не поддерживала, в её духовном завещании ни один из них не упомянут. В порыве патриотизма и родственных привязанностей к императорской семье княгиня задумала завещать Покровское-Стрешнево Николаю II, чему помешала революция.

После 1917 года усадьба вместе с дачами была реквизирована и превращена в санаторий ЦК. В 1919 году в главном доме усадьбы открыли музей, в котором была воссоздана обстановка прежней барской жизни. Специфика музейной экспозиции заключалась в показе «упадка дворянской культуры в эпоху разложения крепостничества». Музей работал на протяжении 8 лет и пользовался широкой популярностью, но в 1927 году был закрыт.

Затем в усадьбе располагались разные учреждения, а в военное время был госпиталь. С 1970 года здесь находился НИИ гражданской авиации, потом в 1980-е годы – «Аэрофлот». В связи с планами устроить здесь дом приёмов гражданской авиации начались исследования усадьбы и реставрационные работы, в рамках которых были устранены искажения старой части главного дома, возникшие при княгине Е. Ф. Шаховской-Глебовой-Стрешневой, и ей был возвращён первоначальный вид начала XIX века. Весной 1992 года во дворце произошёл серьёзный пожар, уничтоживший мансардный этаж и сильно повредивший парадные залы второго этажа, а также кирпичные пристройки. Началось восстановление дворца, но, к сожалению, тогда оно не было доведено до конца, и с тех пор усадьба фактически была заброшена и ветшала. В период между 2012 и 2017 годами усадьба, за которой не было должного надзора, подвергалась нашествиям вандалов. Был нанесён серьёзный ущерб фасаду, а также интерьерам дома, а оранжерея пришла в руинированное состояние.

С 2019 года начались проектные работы по восстановлению усадьбы. В 2020 году утверждён проект её реставрации с приспособлением под культурно-досуговый центр. С 20 декабря 2021 года начались подготовительные работы, а с июня 2022 года в главном доме усадьбы проводится реставрация.