Читать книгу Мелодия убийства - Валерий Шарапов - Страница 6

Зверев вернулся в свой номер уже под утро, но, улегшись в кровать, так и не смог уснуть. Перед глазами постоянно всплывали лица тех, кто в этот день встретился ему на пути: Зубков с его испещренной оспинами рожей и «пожеванной» рубашкой, импозантный и вальяжный здоровяк Дюков, высокомерная Агата с ее скучной соседкой-буквоедкой, конечно же рыжеволосая скрипачка Юлия. В отличие от Зверева, его сосед с забавной фамилией Медведь спал безмятежным сном и при этом громко храпел, видимо, так же, как и его косолапый тезка.

Когда зазвонил будильник, Медведь тут же его отключил, довольно бодро встал, посмотрел на Зверева, который притворился спящим, и отправился в ванную. Умываться он не стал, судя по всему, только почистил зубы, вошел в комнату и, достав из-под кровати гантели, принялся делать зарядку. Ни дать ни взять динамовец. Зверев, не сомкнувший глаз в течение всей ночи, снова принялся про себя на чем свет костерить своего высокопоставленного соседа. Вот же ловкий прохвост, так его провел. Кто бы мог подумать, что этот простоватый лысенький мужичонка окажется такой высокопоставленной фигурой. А он не прост… ох как не прост этот забавный динамовец. Когда Медведь закончил свои пассы с гантелями, он сходил в душ и, когда вышел, громко окликнул Зверева:

– Паша, вставай! Ты ведь уже давно не спишь, я это понял, так что хватит притворяться.

Зверев рывком уселся на край кровати и сунул ноги в тапки.

– Тебя не проведешь! Ладно, пришла моя пора принимать водные процедуры. А вот зарядку делать не стану, это ведь ты у нас динамовец.

– Мы все динамовцы, или ты забыл? – улыбнулся Медведь.

Пока Зверев умывался, Медведь сидел в кресле у открытого окошка и читал газету. Когда Павел Васильевич вышел и стал надевать брюки и рубашку, Медведь наконец-то спросил, что интересного им с Зубковым удалось узнать в результате опроса Юлии Глуховой. Зверев рассказал о том, что им с Зубковым сообщила Юлия.

– Значит, если наша красавица-вдова не врет, отравителями могут быть лишь двое: не совсем адекватный паренек-уборщик и член бюро райкома. Да уж, даже мне стало интересно.

– А раз интересно, что же со мной не пошел? – Зверев оскалился. – Тебе бы Зубков точно не отказал, если бы ты к нам присоединился во время допроса.

– А зачем?

– Как это зачем? Я так понимаю, тебе как старому сотруднику органов это дело показалось интересным! Иначе для чего ты надавил на Зубкова, чтобы он взял меня к себе, как ты это назвал… консультантом!

Медведь пожал плечами.

– Дело действительно интересное, но я сюда отдыхать приехал, да и старый я уже для таких дел. Вот ты другое дело…

– Что значит другое?

– А то и значит! Знаю я таких! Такие ребята, как ты, Паша, должны всегда при деле быть. Такие без работы, как железо без смазки – быстро ржавеют. Сам когда-то таким был.

– А сейчас что же? Что поменялось?

– А то и поменялось, что, когда на пенсию ушел, так тут же и заржавел! – Медведь тяжело вздохнул. – Сошел, как говорят, с дистанции. Ну а после того совсем весь пыл растерял. Живу себе, живу по-стариковски: семья, дети, внуки, не то, что раньше. Эх было же время-времечко, а сейчас… Старый я стал, обленился. А ты, Паша, еще молодой, тебе лениться нельзя! Ты опер, а значит, ум свой, наблюдательность, внимание и интуицию должен постоянно совершенствовать, иначе усохнешь. Я ведь сразу понял, что ты за человек.

– И что же я за человек?

– Ты опер от Бога, и этим все сказано! Или ты не согласен?

Зверев усмехнулся:

– Ну спасибо! Согласен… еще как согласен, хотя не все так считают.

Медведь улыбнулся, но в глазах бывалого милиционера Зверев увидел легкую грусть. «А ведь он мне завидует», – подумал Зверев.

Медведь закашлялся и расправил плечи.

– Всем не угодишь, так что не бери в голову. Видишь ли, скажу честно, не показался мне этот Зубков. Какой-то он несуразный, а если оно так, то и дело это ему будет не по зубам, хоть он и Зубков. То ли дело ты. У тебя же сразу видно хватку…

– Хватку? – Зверев усмехнулся. – Какую еще хватку?

– Звериную! Ладно, хватит лирики, давай, что ли, итоги подведем. Значит, подозреваемых двое?

Зверев хмыкнул.

– У нас двое, а у Зубкова – один! Это убогий паренек-уборщик, к тому же еще и немощный, и больной. Видного партработника из местного бюро партии Зубков даже в качестве подозреваемого не рассматривает. Наверняка парня уже нашли и обвинение предъявили.

Зверев ухмыльнулся и, встав к окошку, закурил.

– Не хочу нудить, но я ведь старик, так что мне можно! Ты бы, прежде чем себя и меня никотином травить, хоть бы разрешения спросил. Я вообще-то дым на дух не переношу. Кроме того, это медзаведение, и курить здесь категорически запрещено.

Зверев снова усмехнулся.

– Ну точно динамовец! Что, загасить?

– Загаси!

Зверев потушил сигарету, Медведь посмотрел на часы.

– Без пяти девять, и нам на завтрак пора.

Пока они спускались на первый этаж, им встретились такие же, как и они, постояльцы, спешащие в столовую. На Зверева косились, почтительно кивали ему, точно какой-то важной персоне. Зверева же это удивило тем более, что бодро шагающий рядом с ним высокопоставленный сотрудник органов вовсе не вызывал у отдыхающих столь бурной реакции. Зверев поравнялся с Медведем и шепнул ему на ухо:

– Меня тут теперь все встречают как генерала, хотя генерал у нас ты. Похоже, твое инкогнито не особо нарушено, а вот информация о моей новой должности – я же теперь консультант нашего Пинкертона – Зубкова, судя по всему, уже конкретно просочилась в массы.

Медведь хихикнул в кулак.

– Вне всякого сомнения!

– Зубков и Елизаров навряд ли стали бы сообщать о нашем уговоре местному контингенту, – рассуждал Зверев. – Неужели это сделала Юлия Глухова?

– Не она!

– А кто же?

– Это я постарался.

– Что?!

– Я сообщил двум-трем пожилым посетительницам, которые любят посудачить на лавочке у фонтана, что ты у нас важный человек из Управления милиции и теперь ты занимаешься поисками убийцы Прохора Глухова. А еще я сказал, что ты наделен особыми полномочиями.

Зверев выругался:

– Ну, спасибо, сосед! Вот уж удружил…

– А чего ты так раздухарился? Я тебе услугу оказал, а ты недоволен. Ты вот сам посуди. Мы же хотим, чтобы ты нашел убийцу?

– Конечно, хотим!

– Ну так вот! А как ты это сделаешь без агентуры? Ты не забыл, что все твои информаторы и осведомители остались в Пскове?

– Ну и…

Зверев начал догадываться, что имеет в виду Медведь, тот продолжал:

– Поэтому я решил это исправить. Ты только оглянись, теперь же все просто горят желанием тебе что-нибудь сообщить. Вот и пользуйся этим. Ну а меня можешь не благодарить. А вот и, как мне кажется, твой первый потенциальный информатор. Да еще какой.

Зверев посмотрел вперед. В дверях у входа в обеденный зал стоял невысокий мужчина в белом халате и медицинском колпаке. Лет пятидесяти, чернявый и крепкий. Увидев Зверева, мужчина двинулся ему навстречу.

– Здравствуйте, товарищ Зверев! Моя фамилия Старостин, я главный врач этого санатория, мне срочно нужно с вами поговорить.

Зверев остановился. Медведь же, в свою очередь, прошел мимо доктора, обернулся и, подмигнув Звереву, прошел в обеденный зал.

– Что вы хотите? – уточнил Зверев.

– Я думаю, что нам с вами будет удобнее пообщаться в моем кабинете. Вы не беспокойтесь, я распоряжусь, чтобы вам подали завтрак чуть позже в индивидуальном, так сказать, порядке.

– В индивидуальном – это как?

Старостин оживился.

– Ну вы же у нас, как выяснилось, особый пациент, поэтому все будет по высшему разряду. А еще я собираюсь сам осмотреть вас и назначить вам курс оздоровительных процедур, которыми так славится наше заведение.

Не зная, радоваться ему случившемуся или горевать, Зверев обреченно вздохнул и буркнул:

– Ну что ж, пошли.

* * *

Пока они шли по коридору, Старостин почесывался и то и дело то засовывал правую руку в боковой карман халата, то вынимал ее и подносил к носу, чтобы посмотреть на часы. «Часы на правой – значит, левша», – отметил про себя Зверев. Все это мелочи, но даже такая информация зачастую может пригодиться, не пренебрегая своей привычкой отмечать и несущественное, сделал для себя пометочку Зверев. Пациентов и персонал, попадавшихся им на пути и вежливо и учтиво кивавших ему, Василий Андреевич словно бы не замечал, что-то бурчал себе под нос, как показалось Звереву, даже пару раз грязно выругался. Люди, попавшиеся им по пути, тут же прятали улыбки, менялись в лице и сразу же начинали перешептываться. А этот доктор персона незаурядная и решительная, однако в данный момент ведет себя, словно забеременевшая институтка. С чего бы это?

Когда они вошли в кабинет, главврач незамедлительно налил себе из графина воды и выпил целый стакан. Зверев, увидев, как руки призвавшего его к себе эскулапа подрагивают, невольно сделал вывод: «А ведь Медведь был прав – этот доктор явно считает меня важной фигурой в этой запутанной игре. А значит, нужно этим непременно воспользоваться, пока вся правда не открылась».

Кабинет главврача санатория «Эльбрус» был небольшим, уютным, при этом выходил на солнечную сторону. Зверев почему-то невольно сравнил кабинет Старостина со своей холостяцкой квартиркой на улице Гоголя в Пскове. Каждая вещь на своем месте, но мебель и предметы расположены как-то по-особому – по-мужски. Стандартный набор мебели, телефон, портрет Пирогова в золоченой рамке на стене. Когда они уселись, Старостин сразу перешел к делу:

– Я очень рад, что мне весьма своевременно доложили о том, что именно вы, один из наших пациентов, возглавляете расследование убийства нашего талантливейшего Прохора Глухова. Такая трагедия, это просто ужасно. Ничего подобного со времен оккупации у нас, поверьте, не случалось. А раз так, то я пригласил вас, чтобы заверить, что, если вы, конечно, позволите, непременно буду всячески содействовать вашему расследованию. Если понадобится, я подключу к этому и весь наш персонал, и мы непременно найдем настоящего убийцу.

– Настоящего? – Зверев сдвинул брови. – А вы разве не в курсе, что мои коллеги уже арестовали главного подозреваемого?

– Стаса? Вы хотите сказать, что он главный подозреваемый? – Старостин вскочил и стал метаться по кабинету. – Да как же так? Чушь! Это же полная чушь!

– Сядьте! – сухо распорядился Зверев. – Перестаньте истерить! Чего вы так засуетились? Да, ваш уборщик Станислав Гулько арестован по подозрению в умышленном убийстве, с ним уже беседуют, и я уверен, что скоро он либо признается…

– Что?!! Признается? То есть его будут допрашивать, как это у вас называется?

– Перестаньте! Я уверен, что ничего с вашим Стасиком не случится.

Старостин застонал, подошел к столу и плюхнулся в свое кресло.

– Я же вижу, вы здравомыслящий человек. Неужели вы могли подумать, что этот несчастный мальчик способен на такое?

– Отравить слепого? А почему бы и нет?

– Да перестаньте!

– Насколько я знаю, Стаса Гулько не особо жалуют в вашем заведении. Из уже полученной мной информации многим неприятно его присутствие здесь. Возможно, у них с Прохором произошел конфликт, и Стас решил отомстить…

– Да перестаньте же! Я знаю Стаса, он на такое не способен.

– Я знаю, что у парня есть отклонения. То есть он не совсем психически здоров, а такие люди способны на самые странные поступки, в том числе могут и убить…

– Нет! Стас на такое не способен! – Старостин вскочил.

– Сидеть! – рявкнул Зверев. – Я приказываю вам сесть!

Старостин осел, вытер пот со лба, потом открыл ящик стола и стал там что-то искать. Зверев с интересом наблюдал за тем, как собеседник трясется. А ведь этот тип вовсе не слабак, почему же он так себя ведет? Ну что ж, скоро мы это выясним. Зверев, который и сам не верил в виновность Гулько, выждал паузу и, когда хозяин кабинета захлопнул ящик и откинулся назад, спросил:

– Что вы сейчас искали?

– Папиросы. Так-то я давно бросил, но сейчас мне просто необходимо закурить.

Зверев достал пачку «Герцеговины Флор» и небрежно кинул ее на стол.

– Угощайтесь.

Главврач «Эльбруса» схватил пачку, сунул в рот папиросу, Зверев чиркнул спичкой и помог собеседнику прикурить.

– Ладно! Я думаю, что вы все осознали. Поэтому… если вы действительно хотите помочь найти убийцу Прохора Глухова, пообещайте, что впредь будете слушаться меня во всем и оказывать всяческое содействие следствию.

Старостин поперхнулся и надрывно закашлялся:

– Я готов! Что от меня требуется?

– Для начала я хочу знать, что вас связывает со Стасом Гулько. Почему вы так о нем печетесь? Ведь все, что сейчас здесь происходит, я имею в виду нашу сегодняшнюю встречу, вызвано не чем иным, как внезапным арестом вашего драгоценного уборщика. Я прав?

Старостин снова вытер пот, потом дважды нервно затянулся.

– Да… вы правы!

– В таком случае отвечайте на поставленный вопрос!

Старостин загасил папиросу, раскурил новую и начал рассказ…

г. Кисловодск, 9 августа 1942…

Жара стояла такая, что пот тек даже по тем, кто просто лежал на носилках. Многие просили пить, скрипели зубами, сдерживая стоны, но запасы воды кончились уже давно, однако отправить машину до ближайшей колонки и привезти пару-тройку фляг никто и не думал. Три старенькие «полуторки», закрепленные за седьмым госпиталем, бесперебойно курсировали по маршруту госпиталь – железнодорожный вокзал, подвозя все новых и новых пациентов.

Раненых отправляли в Минводы для дальнейшей транспортировки в Баку, поспешно и сумбурно распределяя их по вагонам. Ходячие забирались в вагоны сами, тяжелых везли на носилках. Санитаров не хватало, так что к погрузке привлекали не только ходячих, но и прибывших к месту эвакуации местных, детей, женщин и стариков. Издалека доносился гул и хлопки, канонада не смолкала, судя по всему, бои шли уже на подступах к городу. Немцы наступали с севера, и по слухам, вражеская авиация уже дважды бомбила мост через реку Подкумок, стараясь разрушить единственную железнодорожную ветку, ведущую к спасению. По заверениям военных, наши зенитчики пока что с поставленной задачей справлялись, но это не давало повода для того, чтобы замедлить работу.