Читать книгу Сыщик Гош. Первое дело - Валерий Тимофеев - Страница 6

С уходом Жмота жизнь воров спокойнее не стала.

Мокрый сердился. Он мерил нервными шагами комнату и вдоль, и поперек, непрерывно трепал и без того взъерошенные волосы, безжалостно хлопал себя по бедрам и бурчал под нос понятные только ему одному нехорошие слова.

Лапша, в отличие от Мокрого, действовала. Она несколько раз выходила в коридор – осмотрела замки, подергала цепочку. И все на пол косилась. Даже легла один раз и ухо к циновке приложила. Вынюхивала что-то, выслушивала. И все жалела, что не может в досках дыру проделать и рукой под полом пошарить.

Что она надеялась там найти, Лапша еще не определилась. Но то, что опасность там прячется, – она женским нюхом чуяла.

А что же Гош?

Сыщик умнел на глазах.

Он второй раз за день увлекся длинными речами, и второй раз позволил себя засечь.

– Вывод? – задал он пытливый вопрос самому себе.

– Будь краток, – подсказала разумная половинка головы.

– Легко тебе так рассуждать: «будь краток!» А если у меня накипело? Если я им речь на целый воз и маленькую тележку приготовил?

– Ты не речи говори, а реплики.

– Это кто такие?

– Это короткие предложения из одного или трех слов. И не больше, – разжевывала рассудительная половинка.

– Крикнул и затих?

– Крикнул и перебежал на другое место.

– Ага! Огневую позицию поменял, – вспомнил Гош наставления из книги.

– Сразу двух зайцев убьешь.

– Так у меня пока ни одного нет.

– Это присказка такая! – растолковала умная половинка головы. – Ты и врага в заблуждение ввел. Он кинется на голос, а там пусто. С другого места в него репликами пуляют. И сколько вас, стрелков таких, пусть сто лет гадает.

– Заметано, – принял на вооружение Гош.

– А еще лучше – записками их пугать.

– Записка – это ружье или граната? Как ей напугаешь?

– Чем больше вокруг непонятного, тем больше в их головах страха.

– И что я в тех записках пропишу?

– А не важно, что ты им напишешь. Важно, что вдруг откуда ни возьмись, в доме записка появилась. Даже такая: «Привет! Как дела? Погодка сегодня хорошая.» Страшно?

– Вообще-то, не очень, – почесал макушку Гош.

– А ты себя на место жуликов поставь! Дверь заперта, воры напуганы. И вдруг откуда-то…

– А-а-а! Тогда страшно! – согласился Гош и вооружился карандашом и бумагой – записки сочинять.

Уже перед сном Лапша про деньги вспомнила, про два куска жмотовских. Сунула руку под скатерть, а там пусто. Все потайные места осмотрела, все воровские заначки вскрыла – нигде нет.

Мокрый, разомлевший от сытого ужина, развалился в кресле. Воровка встала перед ним – руки в бока.

– Ты деньги не брал? – спросила в последней надежде.

– Не брал, – подельник не выказал никакого беспокойства.

– Пропали! – раскололась воровка и взмахнула как крыльями своими руками.

Мокрого пулей выкинуло из кресла.

– Думаешь, Жмот стянул? – заглянул в намокшие глаза своей подруги.

– Нет, – отвергла обвинения в адрес купца Лапша. – На него я как раз и не думаю. Он в эту комнату не проходил.

– А кто проходил?

– Никто! Ты да я!

– Я не брал.

– И я не брала!

Еще раз вместе прошерстили всю квартиру – денег не было.

Мокрый так намучился за день, что махнул на все рукой.

– У тебя не в первый раз пропадает, – напомнил он Лапше. – Начнешь уборку в квартире делать и найдешь. Раньше всегда находила.

– Всегда находила, – эхом повторила воровка, но в этот раз в ее голосе прежней уверенности не было. А была растерянность вперемешку с испугом…

Ночью, когда все честные и не очень честные граждане спали глубоким сном, новоиспеченный партизан Гош сделал очередную партизанскую вылазку в квартиру жуликов.

На этот раз он долго и тщательно спланировал операцию, вспомнил книги, которые они читали еще у сказочника.

– Войну выигрывает тот, кто к ней серьезно готовится, действует не абы как придется, а заранее обдумывает свои шаги и возможные ответы противной стороны.

Именно по заветам старых вояк, Гош не кинулся в бой сломя голову, а сначала отправился на поиски необходимого для задуманной операции снаряжения.

В сером полумраке квартиры отыскал он из полезных вещей только катушку ниток да иголку. Не густо, это он и сам понимал. Планы пришлось менять на месте.

– Не буду отступать, – убеждал он себя. – Не буду паниковать.

Никто мне на блюдечке ничего не поднесет. Просто, в следующий раз буду еще лучше готовиться.

– Кто мешал днем переворошить квартиру? – спросила у него умная половинка.

– Никто.

– Испугался выдать себя?

– Было такое дело, – честно сознался Гош.

Некоторые после такого бурного дня, особенно когда были на волоске от гибели, пожалуй, с неделю бы отлеживались! А он и дня не отдохнул. Нельзя ворам давать передышки! Пусть у них земля горит под ногами!

– В руках партизана и палка – грозное оружие, если ударить из-за угла и по больному месту.

– В моих руках есть иголка, и есть нитка. Можно сказать, что это очень мало. И с чистой совестью пойти спать – никто меня не видит и никто меня не осудит. А если кто-то потом прочитает эту историю, проникнет в мои потаенные мыслишки? Что он обо мне, великом в будущем сыщике Гоше, подумает? Трус? Лодырь? Нет! Я скажу так: иголка и нитка в опытных руках – это очень много. И пойду воевать!

Несколько часов трудился сыщик, осваивал новые для себя профессии портного и вязальщика. Только с восходом солнца, истратив последние метры ниток, а с ними и последние силы, отправился отдыхать.

Но отдохнуть ему не удалось.

Не успел он первый сон увидеть, как его разбудили ругательные крики проснувшихся воров.

– Лапша! Век воли не видать! – брызгал слюной Мокрый. – Ну-ка размотай меня по-быстрому!

– Мокрый! – старалась перекричать его Лапша. – Прекрати дурью маяться! Сейчас же освободи меня!

Пальцы рук и ног Мокрого были густо замотаны нитками. Чем больше он дергался, пытаясь высвободиться из пут, тем сильнее затягивались хитрые узелки. Некоторые пальцы от этих дерганий налились кровью, стали фиолетово-синими.

Мокрый не на шутку встревожился. Здоровые и ловкие руки для него – главное оружие производства. Да и ноги ему тоже целыми нужны. Вору убегать часто приходится. Он не жалел резких слов в адрес своей подруги, призывая ее то к ответу, то на помощь.

Но и Лапше было не легче. Кто-то прочно пришил ее ночную рубашку к матрасу, а матрас к одеялу. Как ни крутилась Лапша, выпутаться не могла. Хоть с матрасом за спиной ходи, на одеяло босыми ногами наступай.

– Я тебе помогу, обязательно помогу, – обещала подруга по несчастью, – но только после того, как ты меня освободишь!

Так они прыгали по спальне: один скрюченный путами, с руками, привязанными к ногам, ни дать ни взять лягушка-поскакушка. Другая, – накрепко зашитая между матрасом и одеялом, – многослойный бутерброд с говорящей начинкой.

Мокрый раз десять упал, пока допрыгал до кухни. Схватил зубами нож, перерезал тонкие нитки. Еще минут пять возился, высвобождая непослушные пальцы. Наконец, он был свободен.

– Меня, меня распутай! – клянчила Лапша.

Мокрый обошел вокруг нее раз, другой, потрогал матрас, подергал одеяло, помахал перед носом воровки огромным ножом.

– Интересный шов, скажу я тебе, – издевался Мокрый. – Никогда раньше такого не видел. Как-то ты квалификацию порастеряла на всем готовеньком.

Лапша боязливо смотрела в горящие злостью глаза Мокрого, смотрела на зеркальное лезвие острого ножа. Голос ее из сильно требовательного враз перешел в мягко просительный.

– Ну, распутай меня! Ну, Мокренький!

– Вот как только признаешься, зачем ты этот маскарад устроила, – выдвинул свои условия Мокрый, – так сразу на свободе окажешься.

– Ты очумел? Думаешь, это я тебя связала? – искренне возмутилась Лапша.

– Тут и думать нечего. Нас в квартире всего сколько? А двое, ты да я. Дверь, как я успел заметить, и на замке, и на цепочке. Если это не я, а это точно не я – уж я то в здравом уме и твердой памяти! Значит кто?

– Кто?

– Значит – ты. Не буду же я сам себя связывать?

– А я, по-твоему, буду сама себя пришивать?

Мокрый на минуту задумался. Такая простая мысль в его голову еще не приходила. Он совершил маленькую ошибку – позволил мысли удобно расположиться и занять главное место в длинном, но не очень глубоком ряду его умозаключений.

– Ты? – переспросил. – Сама себя? – переспросил. С минуту подумал и вынужден был согласиться. – Нет, не будешь.

– Ты когда соображать начнешь? – Лапша, увидев, что ее мысль произвела в Мокром смену настроения, насела на него. – Предположим, это я тебя запутала. Подумай, как бы я сама себя так зашила?

– А если бы я тебя зашил, как бы я сам себя так запутал? – робко попытался оправдаться сникший Мокрый.

Как ни хотелось ему признавать правоту Лапши, но деваться некуда. Распорол он швы, освободил воровку и от матраса, и от одеяла.

Примирившись, сели они рядышком, стали думу думать. Но в головы никаких разумных объяснений не лезло.

– Если это не ты и не я, значит, нас кто-то чужой связал, – придумал, наконец, Мокрый.

– Точно! – сразу догадалась и Лапша. – Надо его найти.

И отправились они на поиски.

И в кладовки заглядывали, и в шкафы. Под стол и под диван совали нос. Даже на антресолях смотрели.

Никого.

А когда уже совсем отчаялись, удача сама к ним в руки пришла.

– Есть! – закричала находчивая Лапша.

Это она не чужака обнаружила, это она записку увидела. Маленькую такую, к зеркалу кем-то прикрепленную.

Я – ваш кошмар. Прекратите воровать. Партизан Гош

– Что делается? Что делается? – сокрушался Мокрый. – В собственном доме спокоя нет!

Лапша не паниковала. Лапша думала. Записку изучала. Почерк анализировала. Потом внимательно рассматривала стежки, которыми ее к матрасу пришивали. И, наконец, долго ползала по полу – и в спальне, и в комнате, а особенно в коридоре. Пыль нюхала, линейкой что-то измеряла, чужие следы выискивала.

– Нашла что-нибудь? – приставал к ней Мокрый.

– Пока ничего определенного сказать не могу, – задумчивости в ней было на троих. – Но… – оглянулась по сторонам и перешла на шепот, – я вот что думаю.

– Что? – Мокрый тоже оглянулся, хотя точно знал – дома кроме них никого нет.

– Помнишь, нашу последнюю квартиру? Когда нас голоса пугали?

– Как не помнить! Еще дубинкой в лоб поцеловать обещали!

– А потом такой же голос из твоей сумки нам речь толкал?

– Ага, уже в нашей квартире.

– И Жмота напугал.

– Точно, тот же полудетский голос!

– Так вот что я тебе скажу, – Лапша подперла щеку кулачком, медленно выговаривая слова, призналась Мокрому. – Мы его с собой принесли!

– Голос?

– Голос или того, кому этот голос принадлежит.

– Но я все вещи вот этими руками проверил и перепроверил!

– Вещи ты проверил, – подтвердила Лапша, – я своими глазами видела. Только… Что мы искали?

– Жучка искали. Микрофон, пуговицу или кнопку.

– Или он слишком хитрый, и успел раньше удрать, или…

– Или? – Мокрый вытянул шею. – Ну, говори, что ты придумала?

– Кто-то объявил нам войну. Мстит.

– За что?

– А кто знает? Может, мы лично его обидели. Или его близких родственников обокрали. Только чую, следил он за нами с той злополучной квартиры, потом как-то в наш дом проник.

– С какой целью?

– Не знаю пока. Может, чтобы вернуть свое… – Лапша только теперь поняла, что не это главное в поступках неведомого ей Гоша. – Или он дальше метит?

– Мне кажется, – робко вставил слово Мокрый, – это какая-то детская шутка.

– Посмотрим-посмотрим, – продолжала думать Лапша. – Сходи-ка ты в магазин, купи мышеловку. Нет, купи десять мышеловок, – о чем-то немного догадалась она. – Мышеловки – самое верное средство от квартирных партизан.

– А, может, капканов достать? Они надежнее.

– Капканы только охотникам продают.

– Или заминировать все подходы к нашей квартире? – размечтался Мокрый.

– Мин в мирное время днем с огнем не сыщешь, – опустила его на землю Лапша. – Мина не только вредных партизан взрывает, она еще и полезные квартиры в щепки разносит. Попробуем сначала мышеловкой обойтись.

– Ты умная, тебе виднее, – сдался Мокрый.

– Давай обязанности делить. Ты, мужчина, занимаешься обороной…

– Согласен, – взял под козырек Мокрый. – Я займусь обороной.

– А я, женщина, тыловым обеспечением.

– Убегаешь в тыл?

– Глупый ты! – потрепала его по волосам. – Продукты пойду запасать. Для тебя, в том числе. На случай полной партизанской блокады всех входов и выходов.

Не прошло и минуты, а получивший задание Мокрый уже хлопнул дверью и улетел обеспечивать оборону.

Ответственная за тылы Лапша запаслась пакетами и пошла в продуктовый магазин.

Гош только этого и ждал.

В отсутствие хозяев можно в деталях изучить жилье. Он умнел на глазах. Одно из главных правил всех шпионов и разведчиков – хорошо знать место, где тебе жить и работать предстоит. Потому он старательно ползал по квартире, запоминал расположение комнат, мебели, ножек шкафа, стола и стульев – если придется убегать, чтобы и в темноте не запутаться. Особое внимание уделил закуткам, в которых можно временно укрыться от погони или устроить партизанскую засаду.

Первой пришла затоваренная Лапша. Принесла много продуктов и надолго зависла на кухне. Надо все растолкать по холодильнику и шкафам, да и обед с ужином пора готовить.

А Гош рисовал в своей тетради подробный план квартиры, указывая расстояния на чертеже в быстрых и нормальных шагах. Быстрые, это когда бежишь, и шаги твои похожи на прыжки с разбегу, а нормальные, это когда спокойно идешь и можно даже по сторонам поглазеть.

Веселье началось, когда Мокрый пришел.

С покупками.

Сначала воры учились мышеловки на боевой взвод ставить. Половину пальцев себе прищемили. Потом долго решали вопрос о приманке.

– Мышей ловят мышеловкой на сыр, – это Лапша знала точно.

– Рыбу ловят рыболовкой на червяка, – не к месту вставил Мокрый.

– Какую рыбу? – опешила Лапша.

– Речную.

– Причем тут рыба?

– Ну… это… я просто так сказал, к слову.

– Балбес! – поставила оценку его пустопорожней болтовне подруга.

– Я больше не буду, – повинился Мокрый. – А партизан, как ты думаешь, на что ловят? На колбасу?

– Если они сильно голодные, на колбасу запросто пойдут, – согласилась Лапша.

– А если сытые?

– М-м-м… Сытые? – задумалась на мгновение. – Сытые лучше на взрывчатку клюют. Им же надо чем-то поезда под откос пускать.

– Только как угадать – сытые они сегодня или голодные? Вот ты, на что бы ты клюнула? – задал подленький вопрос Мокрый.

– Я бы на конфеты клюнула. Шоколадные… С темной начинкой… Или на мармеладку! – смутилась Лапша.

– Давай, в каждую мышеловку свою приманку положим, – созрела в голове Мокрого гениальная идея. – Глядишь, и угадаем. В одну – сыр. В другую колбасу. В третью можно конфету сунуть. А в четвертую деньги подложить.

– Только немного, рублей сто, а то мы сами на мели.

– Жаль, что у нас взрывчатки нет, – пожалел Мокрый.

– Я знаю, как взрывчаточную приманку сделать! – обрадовала его Лапша.

– Как?

– Мы завернем в бумагу стирательный ластик, а сверху напишем: «Осторожно! Взрывчатка!» Партизан полезет проверять, тут мышеловка и захлопнется.

– Молодец! – похвалил Мокрый и тут же задал каверзный вопросик. – Ночью да в темноте надпись не разглядеть.

– Точно! Как это я сама не догадалась? – почесала нос Лапша. – А мы ее на открытом месте поставим! Во! Тебя все время раздражает луч прожектора, который в окно светит. Вот пусть разок в нашу пользу поработает.

– Еще бы партизан грамотным оказался

– Не бойся, в наше время все грамотные. И партизаны, и даже вон кошки с попугаями.

Приманки разложили.

Мышеловки расставили по углам.

– Утром проверим – на что квартирные партизаны клюют, – сказал Мокрый, засыпая.