Читать книгу Правила и законы жизни - Валерий Уваров - Страница 8

Не тратил зря времени и Борисов. Теперь к его обязанностям, кроме охраны своего начальника, присоединилось и другое, не менее важное задание: поиски дочери Борского. Следствие твердо установило, что последними в живых ее видели Хрусталева, и совсем неизвестные мужики, приезжавшие к ней на дачу с непонятными целями и похитившие Светлану. Но для чего она потребовалась, Борисову было неясно. Но одно стало известным, что ее похитили вовсе не бандиты (они бы давно проявились и выдвинули свои требования), а неизвестные Анатолию Михайловичу люди. Может быть конкуренты, но может и вовсе не они. И похищение его дочери организовано для того, чтобы этим путем воздействовать на его финансовые дела и планы и для того, чтобы их расстроить. Но как? Каким конкретно путем это будет осуществлено, и как они планируют использовать похищенную дочь, Борскому и его ближайшему советнику Борисову было непонятно. Но из всех этих логических построений, хотя и умозрительных, выстраивалась, более или менее, стройная цепочка произошедших событий и возможных, предполагаемых действий, со стороны пока неизвестного им противника.

– Думаю, Анатолий Михайлович, что ваша дочь жива. Если это было бы не так, то нам бы стало известно. Но, пока у нас таких сведений нет.

– Может быть, Борисов. Но мне от твоих выводов отнюдь не легче. На душе у меня прямо кошки скребут от всей полной неизвестности и от нашей беспомощности. Хотя, честно сказать, я для поиска дочери использовал все имеющиеся ресурсы. Но у меня внутри осталось такое чувство, что я что-то недоделал и может быть, недодумал в отношении дальнейшего поиска Светланы.

– Нечего себя изводить, Анатолий Михайлович. Сами превосходно знаете, что всех вариантов досконально не один человек просчитать не может. Я повторно осмотрю всю местность вблизи злополучной дачи, и постараюсь обнаружить ранее не найденные следы вашей дочери.

– Действуй, Борисов! Пока надежда на тебя одного. На нашу полицию, я, пожалуй, вовсе не полагаюсь. Следственная машина у них слишком медлительна и громоздка. Да и толковых следователей в нашей полицейской управе я не одного не знаю. Может быть, Константин Алексеевич знаешь кого-нибудь дельного и умного? Я бы тогда привлек его для расследования моего дела и не пожалел бы никаких денег. Прошу тебя заняться этим вопросом вплотную.

– Хорошо, Анатолий Михайлович. Все идет пока, как говорят, своим чередом. Уж не изводите себя слишком. Вам здоровье, обязательно пригодиться. Сами мне не раз говорили, что ваши конкуренты хотят, чтобы вы подвинулись и уступили им свое место. Но, чтобы такого не произошло, надо всегда быть начеку и обладать отменным здоровьем. Поэтому, берегите его и предоставьте нам, профессионалам, выполнять свою работу.

– Я тебя услышал, Борисов. Спасибо тебе, что ты искренне переживаешь за меня и дочь.

Борский налил виски и подал стакан Борисову.

– Употреби со мною, Константин Алексеевич. Хотя, алкоголь иллюзия и обман, но кратковременно он успокаивает нервы. А, мне надо хоть на время, забыться, для того чтобы я смог жить и работать дальше. Я сильно надеюсь на тебя и на твоих толковых ребят, и не скупись в расходах. Траты я тебе компенсирую.

Он вытащил из ящика стола пачки стодолларовых купюр.

– Распорядись деньгами по усмотрению, среди своих. Ну, а я сам продолжу поиски нашей Светочки по своим каналам.

Последние пять лет сестра его бывшей жены – шестидесятилетняя Нина Сергеевна, ранее работавшая у Борского в качестве заведующей всем его домашним хозяйством, одиноко проживала в пригороде столицы в скромном домике, доставшемся ей от матери. Она упрямо, так же как и дочь, Светлана отказывалась от любой материальной помощи, неоднократно предлагаемой ей Борским.

– Анатолий Михайлович! Хотя моя сестра Леночка и приходилась тебе женой и поэтому она могла спрашивать у тебя любые деньги для дома, но, скажи: кем я тебе довожусь? Фактически, какие мы с тобой родственники? А я привыкла всю жизнь полагаться на собственные силы. Я не работаю у тебя в доме, как это случалось раньше, когда наша Лена была жива и у вас подрастала Светлана. Тогда я имела полное право, получать от тебя какое-то жалование и это было правильно. Но, чтобы получать деньги просто так, и не делать никакой работы, – нет, мне такого вовсе не надо и это не в моих правилах. Мне одной хватает пенсии и тех овощей, растущих у меня в огороде.

Борский достоверно знал, что его Светлана сильно любит и уважает свою тетю Нину Сергеевну, которая в свое время приложила немало сил и энергии, для того чтобы воспитать из его дочери честную и порядочную женщину. Поэтому, он решился посоветоваться с Ниной Сергеевной, по поводу исчезнувшей Светланы. «Кто его знает, как может дело обернуться в дальнейшем? Быть может, она знает другие неизвестные мне адреса или убежища, в которых могла оказаться моя дочь? И пусть она мне заодно, то ли погадает, то ли узнает от неких Высших сил, с которыми она, по моим сведениям, может даже сообщаться, самое главное: жива ли моя Светлана? Сведения, по крайней мере, если меня окончательно не успокоят, то на время утихомирят мои сильно разбушевавшиеся не на шутку душевные чувства и мысли, постоянно тревожащие и беспокоящие меня».

Нина Сергеевна узнав от отца об исчезновении любимой племянницы, перекрестилась и поспешила в гостиную, где в красном углу, на видном месте висели образы Спаса и Николая-угодника. Хотя, Анатолий Михайлович последний раз посещал церковь, будучи подростком, он с должным уважение относился к верующим людям, в отличие от своих коллег-банкиров и финансистов, являющихся сплошь атеистами. Он никогда не смеялся и не шутил по поводу верующих людей, которые, в большинстве своем, были честными и порядочными. Он потихоньку и внимательно наблюдал за молитвенными действиями Нины Сергеевны, неистово кладущей поклоны и отчетливо читающую, вроде бы про себя, но вполне громко, молитву Христу и Николаю-чудотворцу, не забывая и акафисты, посвященные Пресвятой Богородице. Борский стоял молча и слушал молитвенные распевы и вдруг… через какое-то время он стал повторять вслед за Ниной Сергеевной нужные слова, выплывшие, откуда-то из самых глубин его памяти, хотя он ранее полагал, что все старые молитвы им полностью забыты.

– Я чувствую, что тебе надо сходить и поговорить с нашим старцем Павлом. Он живет при здешнем монастыре. Его видно отсюда из моего домика, – и Нина Сергеевна указала на виднеющиеся вдали золотые купола величественного храма. – Как правило, он к себе никого не пускает, и добиться приема у него чрезвычайно трудно. Но, я завтра же переговорю со старцем и он, как я думаю, в виде исключения, встретится с тобой, Анатолий Михайлович.

В келье старца чисто и аскетически бедно. Никакой лишней мебели, кроме простой деревянной кровати и небольшого стола с несколькими стульями. На выбеленной до синевы стене висел большой образ Христа Спасителя с неугасимой лампадой. Высокий, худощавый старец с окладистой, седой бородой на приветствие Борского, тихо сказал ему: – Христос Воскресе, – и знаком показал, ему, чтобы финансист излагал свои просьбы. Когда Борский тщательно подбирая слова и стараясь как можно точнее облечь мысли в нужные фразы закончил изложение, старец одно время молча смотрел на него. Взгляд его был подобен погруженному в труд научному исследователю, увидевшего в привычных, знакомых ему образцах, нечто новое, дотоле неизвестное науке. И теперь перед этим исследователем, а на деле старцем, встает вопрос: что же находится перед ним и достоин ли препарат дальнейшего научного исследования. После минутного молчания старец перекрестился и подошел к образу Спасителю, шепча необходимые молитвы.

– А теперь спрашивай меня, сын мой. Что тебя интересует и о чем бы ты хотел узнать от меня, великого грешника? Но, прежде чем задать мне вопросы, крепко подумай. Господь не любит тех, кто ставит себя превыше других и хочет для себя больше денег и власти, чем те достатки, которые человек имеет в настоящее время.

«Какой человек! А называет себя великим грешником. Кто же я тогда есть после его слов? Я чувствую себя как самое последнее низкое насекомое, как ничтожный микроб, неизвестно откуда взявшийся, и не осознающий для чего он существует на свете. Но, мне надо как-то отвечать этому мудрому старцу. Я явился сюда вовсе не для того, чтобы посмотреть на него, а чтобы узнать о судьбе моей пропавшей дочери».

– Говори смелее сын мой и не робей, – видя смущение Борского, подбодрил его старец. – Я же не Господь, а грешный монах. Так, что ты не бойся и задавай мне свои вопросы.

– Отче! Жива ли моя дочь и что с ней? Если она жива, то где мне ее искать и с кого мне спросить за ее исчезновение, святой отец?

Старец испытующе посмотрел на Борского.

– А ты вовсе уж не такой и простачок, каким выглядишь на первый взгляд. С ходу четко формулируешь вопросы. Значит, в голове у тебя должно быть в полном порядке. Но, больше не называй меня святой отец. Так обращаются к католическим служителям. Но, мы же с тобою православные. Не так ли, сын мой?

Старец зорко взглянул на своего собеседника, вновь испытывая его и ожидая, что он скажет ему.

Видя, что Борский снова медлит с ответом, старец вновь поспешил ему на выручку.

– Видно сын мой и сказать тебе нечего. Вижу, что хотя ты и крещен, но храм Божий сейчас не посещаешь. Можешь быть от этого и беды, что свалились на твою семью? Мой тебе совет: немедленно сходи в ближайший храм и покайся в своих грехах, которых у тебя накопилось немало в твоей душе за последние годы и ты почувствуешь себя гораздо легче. Ты будешь тогда не один, а вместе с нашим Господом, который видя твое раскаяние, несомненно, тебе поможет. Понял, что тебе необходимо срочно сделать, сын мой? Ну, а теперь послушай меня сюда. Дочь твоя жива, но что будет с ней дальше – известно одному нашему Господу. Все заключено в его руках: как рождение, так и смерть любого грешного из нас. Но, поиски ее надо продолжать. Наш Господь тоже ждет от нас посильной помощи и трудов в этом деле. Каждому из нас дана свободная воля и свободный выбор. Так что сын мой, продолжай поиски дочери. Кто организовал ее похищение, сказать не могу, – я не ясновидец, а грешный раб Божий. Но, сдается мне, что искать врагов следует в твоем ближайшем окружении. Вероятно, они действуют из-за корысти и своей зависти к тому служебному положению и, главное, к тому финансовому состоянию, которое у тебя имеется. Я буду молиться за тебя и за твою дочь, чтобы она нашлась живой и здоровой. И, напоследок, запомни, что жить тебе надо по тем христианским нормам морали, установленным нашим Господом в его Нагорной проповеди. Тогда ты будешь по-настоящему счастлив, и у тебя появится определенная, главная цель в земной, проходящей жизни.

Старец перекрестил Борского и рукой указал ему на входную дверь. Банкир долго не мог успокоиться от сильного потрясения и от слов, услышанных им от старого монаха. «Как основательно старец разложил мою жизнь по полочкам, но основное в том, что он всколыхнул мою душу и показал мне: куда же я должен двигаться вперед. Хотя он никакой не следователь и даже не финансист, но одно мне стало ясно, что он нашел собственный жизненный смысл и душевное равновесие на своем жизненном пути и успешно пытается его втолковывать своим последователям. И надо честно признаться, что у этого батюшки неплохо все получается. И действительно: как же мне не приходило в голову раньше, что моих врагов и соперников надо искать не в среде мне известных бандитов, но среди моего персонала и возможно…Возможно здесь приложила свою руку и моя молодая жена. Не секрет, что она давно недолюбливает мою девочку и крайне плохо и безразлично относится к ней. И из-за нее, из-за моей любимой Аллочки, я и рассорился с дочерью, подозревающей и доказывающей мне, что моя молодая супруга корыстный и честолюбивый человек. И она вышла замуж вовсе не из-за своей необычайной, вспыхнувшей скоропалительной любви ко мне, а исключительно из-за моих денег и моего положения в обществе. Что же? Такая версия логична и требует, чтобы ее опровергли или она, в конце концов, может найти свое подтверждение. Да! Не зря я съездил к старцу. Сильно он мне помог своими словами, и он подтолкнул меня к дальнейшему поиску моей дочери в другом направлении, в том, о котором я меньше всего думал».

– Ну и что же ты мне скажешь хорошего о нашей кровиночке, Анатолий Михайлович? И о чем же тебе поведал наш старец? Ты вышел от него такой задумчивый, и лицо у тебя было такое серьезное и напряженное, что вначале я боялась тебя о чем-либо расспрашивать, – стала осторожно выведывать у Борского Нина Сергеевна, ожидавшая его возле кельи старца. – И вдруг, твое лицо разом посветлело, и печаль твоя мигом исчезла. Поведай мне, что он рассказал о нашей доченьке, Анатолий Михайлович! И не томи у меня старой мою душу.

– Встреча прошла хорошо, Нина Сергеевна, – и Борский слегка приобнял пожилую женщину, что раньше с ним никогда не водилось. – Старец мне поведал, что жива наша Светочка и пока она невредима. И нам всем надо продолжать ее поиски. Но в каком месте и где она находится, он не знает и говорит, что все происходит по Промыслу Божьему.

Вернувшись к себе в офис, Борский моментально распорядился установить скрытое наблюдение за своим заместителем Светловым и за молодой женой. «Алле выгодно, чтобы моя дочь совсем исчезла из нашей жизни. Тогда она станет полновластной наследницей, независимо от того, что завещание составлено на имя моей дочери. Когда не станет дочки, она будет владеть всем моим имуществом. Других наследников у меня нет. А то, что Алла рассчитывает прожить долго и пережить меня, можно и не сомневаться. Хотя, она постоянно уверяет меня, что ни одного дня не может полноценно прожить без меня, и чувствует угнетенной и подавленной, даже когда я на день-два уезжаю по делам нашего банка, то честно говоря, я ей в последнее время не особо верю. И никто мне не скажет, что может храниться в милой, красивой головке моей Аллочки? Может она меня сильно любит, а может …может, она строит такие дальновидные планы против меня, что любой Наполеон будет ими восхищаться. И никто мне не скажет: как мне поступать по отношению к ней. Но, окончательный выбор остается за мной, и я последую советам монаха поискать недоброжелателей среди ближайшего окружения. Но, если замешана не моя Алла, а неизвестный нам человек? А может быть, он действует заодно с моей женою? Но, кто это может быть? Не замешан ли в этом деле мой заместитель по инвестициям – Светлов. Он неоднократно намекал мне, что у него нет необходимого простора и размаха в банке и его способности и умение вести дела с инвесторами не в полной мере оценены руководством. Не спелись ли часом эти два голубка между собой и не поставили ли они перед собою задачу пододвинуть, а может быть и вовсе спихнуть меня? Что-то мне мое сердце подсказывает, что, пожалуй, оно так и есть».

– Приказываю тебе Константин Алексеевич установить немедленно прослушку всех мобильных и стационарных телефонов Светлова и моей жены. Контролируй их каждый шаг и фиксируй перемещения и записывай переговоры между ними. Докладывай мне ежедневно. Но, не забывай и главную задачу, которую я поставил перед тобою и твоими людьми. Докладывай, как продвигаются поиски Светланы. Привлек ли ты к поиску толкового сыщика, о чем я тебе говорил накануне?

– Что ты в последнее время зачастил ко мне Илья? Снова я потребовался тебя для твоих сомнительных дел. В чем они заключаются, я только догадываюсь. Полагаю, что они не слишком хороши для тебя, если ты решил навестить меня лично. Рассказывай, но как можно быстрее. У меня через двадцать минут разговор с нашим генералом.

– Успеешь ему лично доложить о своих успехах, брат. Но, мне опять срочно нужна твоя помощь. И без тебя мне снова никак не обойтись. Знаю, что ты тоже сильно рискуешь, но если ты мне сегодня не поможешь, то мне полный трындец. Но, вдобавок, при всем этом и ты брат тоже можешь сильно пострадать за соучастие в моих сомнительных делах.

– Каким же боком зацепят меня твои скользкие проекты? – дорогой Илья, – с нотками угроз в голосе заметил полковник. – Это тебе самому надо избегать наших органов дорогой мой Илюша в связи с твоими изворотливыми предприятиями, о которых я сам толком ничего не знаю. Мне вовсе неплохо, на своем месте и я общаюсь с тобою постольку, поскольку ты мой брат. Во всем остальном, я не нуждаюсь ни в какой помощи. У меня все есть. И дай ты мне, в конце концов, спокойно доработать до пенсии.

– Покой, покой… он нам лишь только снится. И ты брат сильно ошибаешься, когда думаешь, что мои дела тебя лично не касаются. Они обязательно тебя коснуться, да еще как. Сообщу тебе то, что вовсе не порадует тебя. Вчера, твои полицаи обнаружили в болоте тело одной женщины и одного парня, которых пока не опознали. Но их опознают, и я в этом уверен. Одним из них оказался некто Лом, подручный твоего Серого. И это установил не кто иной, как Колин, капитан из твоего наркоконтроля. Он прикреплен к опергруппе для расследования исчезновения нашей общей знакомой. А осведомленные люди знают, что ты Станислав Борисович имел тесные контакты с одним из частных охранных агентств, где работал Серый и они легко могут из имеющихся фактов сделать предположение о твоей причастности к исчезновению дочери Борского, если они как следуют, пораскинут своим умом. А такие идеи, уж поверь, мне стали появляться на нашем, ранее безоблачном горизонте. Как мне шепнул один мой человечек из охраны Борского, паразит поручил установить слежку и негласную прослушку за мной и за собственной женой. И всем этим хозяйством непосредственно руководит начальник охраны моего босса – Борисов. Что он там накопал конкретно на меня и на нашу Аллочку мне неизвестно, но не факт, что в его прослушках будет фигурировать и твое имя. А «доцент» дотошливый и въедливый мужик, и он может докопаться до нашей с тобой связи и со всеми происходящими событиями и тогда это, несомненно, отразиться на тебе. Тут можно не только загреметь со страшным грохотом из наших доблестных органов, но и реально угодить за решетку.

Полковник слегка оторопел от такого неожиданного для него вывода родного братца, и некоторое время беззвучно раскрывал зубастый рот, напоминая старую щуку, вытащенную на берег и хватившую струю свежего воздуха. Опомнившись от всех «приятных» для него новостей, полковник разразился такой площадной бранью, что от его словесного потока стали постукивать хрустальные подвески стариной медной люстры.

– Ты что же паскудина мне сотворил? Скотина. Все тебе мало денег. И меня втянул в свои игры. Я знал, что ты подлец можешь мне подложить свинью, но уж не такую о которой ты мне что сказал.

Выплеснув наружу гнев и ярость, до этого, бурлящие внутри него, полковник залпом выпил стакана коньяка, и чуть успокоившись, вновь уставился на брата, который с невозмутимым видом раскуривал сигару, вытащенную из коробки, лежащей на столе.

– А теперь ближе к делу, Илья. Я тебя услышал и понял, что ты есть самая последняя скотина и мразь, готовая пойти на все ради денег и которая для достижения денежного успеха не пожалела и собственного брата. Но, теперь для нас лирика закончилась и началась реальная проза. С этого мы и начнем.

Илья Светлов вытащил из большого кожаного портфеля пять пачек солидных стодолларовых купюр и небрежно бросил их на стол полковника.

– Это тебе аванс. Окончательный расчет, когда ты любимый братец ликвидируешь мне этого «доцента» не позднее чем через двое суток. И, когда ты устранишь от ведения следствия мента Колина. Уж слишком дотошливый и въедлив капитан. Найти для него приличный повод отправить его из твоего отдела в любую отдаленную командировку.

– Да, задал ты мне снова задачу, Илюшенька. Придется мне, как следует поработать над данной темой. Но, заруби себе на носу, что следующего раза просто может и не быть: нас всех могут упрятать куда следует. Судя по всему, твое дело стремное и поэтому следует добавить мне ровно половину. Нам придется убрать и Серого. Он засветился и может сдать всех нас.

– Твоя, правда, Станислав! Это его подручного ваши менты обнаружили в болоте. И как это я раньше не подумал о нем.

– Зато мне приходиться думать обо всех, мой братец. Но, труды требуют затрат, и ты мне будешь должен и за этого парня.

Илья согласно кивнул ему головой. «Да, уж слишком дорого мне обходятся услуги моего любезного Станислава. Но и без него мне пока никак не обойтись. Наемные убийцы и бандиты у него прикормлены и когда они требуются, он без всякой тени смущения пускает их в дело. Но перспектива стать владельцем одного из крупнейших банков однозначно перевешивает все мои затраты для продвижения к намеченной цели. Да к тому же и моя свобода тоже дорого стоит. Поэтому, если скупится, то выйдет себе дороже». На самом же деле Станислав Светлов заранее лукавил по отношению к охраннику Серому. Как начальник районного отдела полиции он вчера ознакомился со сводкой происшествий, где фигурировали двое утонувших неизвестных людей. Сообразив, что следователи могут выйти на Серого, и затем связать его с ним, он приказал верному исполнителю немедленно покинуть столицу и отсидеться пока не стихнет где-нибудь подальше у своих знакомых. И на сегодняшний день Серый подъезжал на автомобиле к одной небольшой кавказской республике, где он и намеревался пока обосноваться у своих старых боевых друзей, с которыми он раньше вместе воевал в качестве наемника.

– Пока, Илья. Ты иди. А мне надо поднять кучу людей и привести в действие все связи для решения твоих заданий, что ты мне задал. Тебе напоследок мой совет: пока прекрати любые отношения с Аллой, чтобы у наших ментов, когда они начнут расследовать убийство начальника охраны, не возникло в отношении тебя никаких не нужных подозрений.

Через сутки в кабинет Светлова с докладом вошел Медведев – начальник криминальной полиции. Он сухо перечислял все уголовные правонарушения, совершенные в Первомайском районе за последние двое суток. Светлов молча слушал доклад майора, делая вид, что внимательно вслушивается в его быструю, слегка картавую речь, хотя в это время все его мысли были далеки отсюда и обращены они были на детальное обдумывание своих корыстных целей. Но он попытался придать своему лицу более строгий и серьезный вид, когда Медведев упомянул об убийстве начальника охраны банкира Борского.

– Пока мы смогли установить, что неизвестные лица часа в четыре утра проникли в спальню Борисова и произвели три выстрела в спящего. Нами установлено оружие, из которого были произведены выстрелы, так как оно оставлено преступниками рядом с телом убитого. В настоящее время, товарищ полковник, мы проводим все необходимые экспертизы по делу с последующей передачей всех имеющихся у нас данных в следственный отдел.

– И каковы же, по вашему мнению, майор, предполагаемые мотивы данного преступления? Кому мог быть опасен начальник охраны? Кто это люди, если они попытались прибегнуть к таким радикальным мерам? Одно дело, когда идут покушения на банкиров: можно ухватиться за версию, что это могли сделать конкуренты финансистов. Но, убит начальник охраны. Для чего и с какой целью на него напали злоумышленники? Так что, майор, продолжай собирать все улики, какие ты сможешь добыть по данному эпизоду и докладывай мне о ходе расследования дела постоянно.

Произнося такие слова, у Светлова, который хотя и казался внешне невозмутимым и строгим начальником, внутри все двигалось и кипело от тайной радости. У него слегка запело в душе, оттого, что все его планы и мечты успешно реализуются, и идет так, как он сам этого хочет. Несомненно, что он превосходно знал киллеров и как они сработали по указанному им объекту, так как сам лично инструктировал их для проведения запланированной акции. «В настоящее время мои ребята далеко отсюда и по новым документам они смогут, успешно затеряться на необъятных просторах нашей страны. И тогда… ищи ветра в поле. Реально доказать, что киллерами являются эти конкретные люди, следователям будет чрезвычайно трудно».

– Заканчивай, Медведев. Пока можешь идти. Я уверен, что ты поймаешь мерзавцев. Ты же у нас умный и толковый специалист.

«С делами, которые мне всучил мой обожаемый братец, я худо-бедно, но разобрался. Настала пора приняться и за нашего Колина. Его надо будет отправить в командировку в любое место, подальше отсюда, что бы он не совал настырный и упрямый нос, куда не следует, в связи с исчезновением дочери банкира. Ну, что же: подберем ему «хорошую» горячую точку. Пусть он там остудит и охладит свои романтические, правдолюбивые изыскания». Полковник Светлов записал фамилию капитана Колина в список сводного отряда полиции, направлявшегося для несения патрульно-постовой службы в одну из «горячих» областей страны, где до сих пор действовали активно сепаратисты, поддерживаемые единомышленниками из-за кордона. «Пусть там он и показывает пыл и молодецкую удаль. Ему там будет, где развернуться и столкнуться с такими же лихими ребятишками, как и он сам. А, что с ним может, произойди дальше: только одна бабушка наперед может сказать. Или грудь в крестах или голова в кустах. Дальнейшая судьба капитана меня вовсе не заботит. Мое дело отправить его отсюда подальше месяца на два, а за это время в моем районе многое может что измениться».

– Мария Сергеевна! – приказал полковник секретарю. – Немедленно передайте список нашему «старшему брату». Пусть они проверят по своим каналам всех командированных.

«Вроде бы на сегодня и все дела. Самые главные дела, я успел сделать. Ну, а все остальные наши милицейско-полицейские заботы это обычная, рутинная, «мелочевка» для меня. Пусть остальное разгребают мои заместители и начальники отделов, которые для этого и занимают свои насиженные места. Пусть они ненадолго, оторвут свои широкие задницы от бумажек и циркуляров. Ну а я, как непосредственный начальник вправе спросить их по полной программе за выполнение порученных им дел. И я это обязательно сделаю, для пущей важности, хотя по-большому счету мне все полицейские дела настолько осточертели, что поскорее хочется бежать отсюда, от своего отдела. Больше меня привлекает то обстоятельство, что сегодня Илья рассчитается сполна за проделанную мной работу. Хотя у меня и имеется приличная сумма, но лишние деньги никогда не помешают. Если у тебя имеется возможность их получить, то это и надо сделать».

Уже ближе к обеду Павел Колин получил приказание явиться в кабинет начальника – полковника Светлова. Вой дя в знакомый ему по прошлым посещениям служебный кабинет, капитан заметил, что кроме начальника в нем присутствовало двое в штатском без всяких знаков различия, но которые, судя по выправке и манере себя вести, были, несомненно, военными людьми. В одном из них, Колин признал своего бывшего начальника пограничного отряда, в котором он раньше служил контрактником – Масленникова Евгения Владимировича.

– Вы нас оставьте наедине, полковник, для того чтобы мы смогли чистосердечно поговорить с капитаном. А то, он может смущаться вашим присутствием как своего непосредственного начальника и не до конца может сказать нам, то, о чем бы мы хотели узнать от него.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – подчеркнуто громко ответил Масленникову, полковник. – Могу добавить, что капитан, вовсе не невинная красная девица, а еще тот пирожок, который и прожевать то не каждый сможет. Так, что вы без всяких лишних предисловий задавайте Колину любые интересующие вас вопросы.

– Как же хорошо он тебя охарактеризовал, Павел, – отметил генерал, протягивая капитану широкую ладонь. А это – полковник Михайлов и он показал на второго штатского с любопытством взирающего на все формальные и подчеркнуто вежливые знаки субординации. – Он мой заместитель по технической части, в частности, он большой специалист по различным взрывчатым устройствам. Ты можешь удивиться и сказать нам нечто, вроде того: а зачем мне это надо знать? И для чего мне требуются знания о взрывчатых веществах рядовому офицеру полиции, никогда не имевшему дело с ними. Но, я попытаюсь предварить все твои возражения по данному поводу. Во-первых, ты закончил один из престижных, технических институтов столицы по нужной для нашей работы специальности и во-вторых, ты служил раньше инженером-контрактником в нашем пограничном отряде, находящемся в ведении одной специальной службы нашей страны. Так, что к ведомству, где я сейчас прохожу службу, ты Колин имел самое прямое отношение. Павел, я тебя хорошо лично знаю как ответственного и умного специалиста, всегда умеющего найти единственно правильный выход, в любой сложной ситуации. И вдобавок, ко всему прочему, ты оказался не только хорошим техническим специалистом, но и тонким психологом, несмотря на твое кажущееся внешнее добродушие и даже насмешливость. К тому же, ты неплохо говоришь и хорошо понимаешь восточные языки. Мы с коллегами вспомнили случай, когда ты сумел задержать диверсанта переодетого торговцем пряностями на одном из восточных базаров, когда ты проходил мимо него и он бойко кричал прохожим, зазывая их к себе. И что же тогда вызвало подозрение у нашего бравого капитана Колина, в то время старшего лейтенанта пограничного отряда? А то, что у торговца были наглые, бессовестные глаза, бегающие по разным сторонам и совсем не присущие смиренно-ласковому выражению лица, обычно свойственное базарным продавцам. Но, не его выражение явилось пусковым моментом, вызвавшим подозрение у Колина. Может быть, ты сам капитан продолжишь рассказ об этом замечательном происшествии?

– С удовольствие, товарищ генерал. Когда я проходил мимо его лотков с пряностями, и рассматривал его, якобы мне понравившийся фундук, парень, ранее бойко зазывавший к себе покупателей, почему-то замолчал. Но, я услышал через какое-то время, что он на арабском произнес еле слышимую фразу: недолго вам гяуры осталось бродить по этому базару. Часа через два многие из вас встретятся с Аллахом. Он, полагал, что лейтенант совсем не понимает языка, на котором он произнес эти зловещие слова и, поэтому, он вполне может поиздеваться над русским. Но через час связанный по рукам и ногам вместе с обнаруженной взрывчаткой, найденной рядом в кладовой одного из магазинов, диверсант бессильно скрежетал зубами и бормотал свои, никому не нужные проклятия на ломаном, русском языке.

– Итак, капитан, ты, надеюсь, понял, что наша спецслужба хочет принять тебя в свои ряды в качестве технического специалиста в антитеррористическом центре. Я ознакомился с твоим личным делом, переговорил кое с кем и знаю, чем ты здесь занимался и как служил. Раньше ты боролся с наркоторговцами, а теперь Павел я тебе предлагаю сразиться с настоящими, махровыми террористами. Их слишком много в тех краях, куда тебя и отправляют в командировку. Твоя легенда будет совершенно подлинной. Ты будешь выполнять свои полицейские функции, но это для всех твоих коллег. Большую часть времени ты будешь работать по розыску террористов и по предотвращению тех возможных взрывов, которые они планируют провести в различных наших городах. Необходимые инструкции ты будешь получать на месте. Теперь полковник Михайлов основательно проверит багаж твоих технических знаний. Надеюсь, капитан Колин тебе понятно?

– Так точно, товарищ генерал. Готов немедленно приступить к выполнению поставленных вами задач.

– Не торопись, сынок. Приключений будет у тебя впереди достаточно. Запомни – никому ни слова из того, о чем мы с тобой говорили. И, тем более, ни звука нашему полковнику. Считаю, что он будет сам не свой и потеряет сон, если не узнает, о чем мы с тобою разговаривали.

– Вы прямо в точку угодили, товарищ генерал. Я вас хорошо понял и сделаю так, как вы мне приказали.

Своему начальнику Павел сказал, что генерал проверял его политическую зрелость и благонадежность, так как у руководства возникли определенные сомнения в его политических взглядах. Светлов, не поверил откровениям капитана и подумал, что он правильно сделал, когда отослал неблагонадежного Колина отсюда подальше в непредсказуемый горный край. «Пусть он там остается как можно дольше. Я всегда могу продлить эту командировку. Будет ещё лучше, если он там навсегда и останется. У меня и без Колина своих забот хватает».

Елена Хрусталева, первое время, ходила подавленная, и все у нее валилось из рук. Она, прекрасно понимала, что следствие в связи с необъяснимым исчезновением Борской, может заподозрить ее в соучастии в этом преступлении. Но, так как никаких прямых улик против нее не нашлось и, вдобавок, когда были найдены тела Марии и одного из подельников Серого, следователи посчитали, что Хрусталева не несет прямой ответственности за произошедшие трагические события. Поэтому, их внимание теперь обратилось на поиски Серого и заказчика, который смог организовать преступление. Позднее, Хрусталева вздохнула с огромным облегчением, когда поняла, что следователям не до нее. «Настала пора подумать и о самой себе. Светка пропала неизвестно куда. Мне думается, она убита и теперь она мне не конкурентка. Часть ее диссертации (только отдельные главы) находится у меня, а остальная, основная часть, хранится, с большей долей вероятности, в ее сейфе. Когда следовали, были у нас в ассистентской комнате после ее исчезновения, они открывали и сейф. Но, ничего интересного, на их взгляд, они в нем не обнаружили. Они оставили в покое всякие медицинские записи Светланы вместе с диссертацией. Так, что Леночка, у тебя появился реальный шанс закончить свою кандидатскую, воспользовавшись данными нашей «бывшей» Светочки. Тем более что второй ключ от железного ящика я обнаружила у нее в столе после ее таинственного исчезновения. Как же мне открыть его тихо и спокойно? Сейф опечатан и в нашей комнате, всегда находятся разные люди. Но рискнуть тебе Лена придется. Иначе, так никогда не попадешь на кафедру. Вакантное место освободилось и мне надо воспользоваться моментом». На следующий день, Елена в обеденный перерыв, когда в кабинете никого не оказалось, как можно аккуратнее, разорвав бумажную полоску с казенной, следственной печатью, и не теряя времени, принялась исследовать содержимое железного ящика. Предварительно, надев прозрачные, тонкие перчатки, она через минуту нашла необходимые документы и, отложив пухлую папку в сторону, осторожно принялась склеивать порванную ей бумажную ленту. В это время в кабинет заглянула Зульфия, посланной к Хрусталевой доцентом кафедры с поручением провести ей лабораторные занятия с студентами, так как ему самому срочно потребовалось к врачу. Зульфия поняла, что Хрусталева определенно что-то искала в сейфе ее любимой аспирантки, бесследно пропавшей десять дней тому назад. И тут же ее цепкий и наблюдательный глаз усмотрел на столе документы без сомнения принадлежащей Светлане Борской.

«Что она задумала недобрая девица? Как не стало хозяйки документов, то почему же мне ими не воспользоваться для своей пользы? Но, я превосходно знаю, что Аллах не должен такого допускать».

– Чем же вы здесь занимаетесь, Елена Вячеславовна? Совсем некультурно искать и рыться в чужих вещах, когда их владелец отсутствует на месте, да еще и без его разрешения.

– Откуда ты взялась, Зульфия? – с нескрываемой злостью и раздражением ответила Елена. – И все-то тебе надо знать и везде ты суешь любопытный нос, куда не следует. Шла бы ты лучше к себе в лаборантскую и готовила бы таблицы для лекций нашему профессору.

– Я и так делаю, Елена Вячеславовна. Но, я не получила от вас разумного и толкового объяснения: что же вы искали в чужих документах, которые не принадлежат вам? Они опечатаны для будущих следственных действий.

От охватившей ее злобы и ярости лицо Елены настолько покраснело, что стало напоминать светло-розовый арбуз, только начинающий набирать присущий ему вкус и свежесть. Она слегка замахнулась на Зульфию, первой, попавшейся ей под руки папкой, выхваченной из груды документов лежавших на столе. Но, лаборантка не шелохнулась, и выражение открытого презрения появилось в глазах Зульфии.

– Вы уж на меня так сильно не обижайтесь, Елена Вячеславовна. Я вам сказала то, что должна была сказать. Такой вопрос задала бы вам в подобном случае любая порядочная женщина. Об увиденном я должна рассказать нашему профессору Владимирскому, как только он появиться у нас на кафедре. Он начальник и за ним окончательное решение по поводу ваших действий.

Хрусталева опешила от неожиданных заявлений. Нет, никак она не ожидала, что рядовой врач-лаборант может в чем-то упрекнуть ее знающего и грамотного специалиста, без пяти минут штатного сотрудника кафедры в должностных нарушениях. Она постарается приложить все свои силы и старания, для того, чтобы происшествие не вышло дальше ассистентской комнаты.