Читать книгу Неоконченный портрет. Сборник рассказов - Валерий Васильевич Можаев - Страница 4

Первое очень памятное впечатление я получил во время просмотра киножурнала о Параде победы 1945 года на Красной площади. Я, 15-летний пацан, ни разу не видавший кино, был просто шокирован увиденным. Впоследствии мне придется поработать на игровых картинах Свердловской киностудии художником, декоратором… Но тогда мне и на ум не пришло, что всего лишь кино. Впечатление ошеломляющее, особенно запомнились кадры, когда наши солдаты бросали поверженные фашистские знамена к стенам седого Кремля. Бросали как бы прямо в меня, отчего как сейчас помню, у меня остановилось сердце и перехватило дыхание… Я сжался в комок и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Затем в зале зажегся свет, киномеханик долго перекручивал ленту… А я никак не мог успокоиться. Мужики, фронтовики, курили, в зале стояла такая какофония, что не было сил понять слов говорящих. Выступал секретарь райкома партии, из речи которого я тогда ничего не смог понять; помню только, что он был в полушубке военного покроя, в галифе, в бурках, и от него дурно пахло спиртным. Жестикулировал он очень сильно, и в конце речи рубанув рукой, как кавалерист шашкой, сказал: Вот теперь мы заживём, как люди!!!

Зал ему зааплодировал, вверх полетели шапки, шляпки, треухи. Видимо, народ и взаправду верил, что наступит всеобщее счастье. Наутро выпал первый снег – это в начале-то сентября!, но народ был весел и пьян; фотографировались на фоне памятника Великому Вождю всех народов. Дело происходило в доме отдыха для престарелых работников науки и культуры в Фаоре. Фаор, до революции Фавор, – небольшой поселок на юге Пермской области, бывший монастырь. Состоял при советской власти непосредственно из Дома отдыха, подсобного хозяйства со своими сельхозугодиями: садом, прудом с собственной небольшой гидроэлектростанцией, скотником, в котором содержались коровы и один бык Федька, а также овцы, козы. Был и конный двор с десятком хороших лошадей, среди которых были 2 выездные – Астра и Кардиган, огромный орловский жеребец с дурным характером, но о нем как-нибудь потом.

Были в хозяйстве и две машины, грузовая полуторка и «Эмка». Шофером на этих двух машинах работал Аркадий Вышкевич, мастер на все руки; он мог отремонтировать любую машину. Был отличным столяром, а также писал отличные, на мой взгляд, копии с художественных работ, что меня особенно интересовало. У него я получил свои первые уроки работы с красками. Он рассказывал, как нужно грунтовать холст, для этого он применял рыбий клей, из голов крупной рыбы, и мел. Холст ему ткала моя бабушка (по материнской линии), о ней разговор пойдет ниже. Святая женщина, прожившая всего 52 года. Маленькая щупленькая, с вечно слезящимися глазами, постоянно с песнями, прибаутками прядущая лён, – она знала множество сказок, сказов, – очень сердечная женщина и очень больная, но никогда не жалующаяся на свои болезни.

Народ жил после войны очень бедно, у ребятишек порой на двоих, троих были одни штаны. По селу, если это было лето, бегали, в основном, голопузики или же в рубашке без штанов. Знавал я ребят, которые уже женихались, а ходили в основном босиком иль в лапоточках, которые сами же и робили. Но жили дружно и весело, по вечерам с гармонью и песнями над прудом, или на танцплощадке, всегда шумела молодежь.

В доме отдыха и пансионате для престарелых отдыхали и жили выдающиеся люди, среди них попадались поэты, писатели, художники, которые с удовольствием и, как-то запросто, принимали нас пацанов у себя в «хоромах». Хоромами мне казались их комнаты в пору моей голоштанной юности. Стены их оштукатуренных и побеленных хором были украшены картинами, офортами, эстампами, кровати были с никелированными спинками; белые простыни и цветные покрывала для меня казались царской роскошью; на полу дорожки и ковры в холлах. Шашки, шахматы, домино, в каждой комнате по репродуктору и сотни всяких мелочей, и обилие книг всяких, разных. Помню, жила там скульптор – анималист, тетя Нина, которая вылепила из глины нашу лошадей Астру и Кардигана, затем просушила и привезла обжигать в нашу русскую печку. К сожалению, не знаю дальнейшую судьбу этих работ, на мой взгляд, очень талантливых. Она обещала и мне подарить этих лошадей, когда размножит фигурки, но к сожалению, – мы похоронили нашу тетю через несколько дней. Она скоропостижно умерла. Знаю я, что она известный скульптор из Ленинграда. При каждой своей поездке в Питер и теперь я пытаюсь узнать: кто она?