Читать книгу Мишени любви. Сборник стихов - Валерий Юрьевич Медведев - Страница 33

Акрисий – царь всего Аргоса

Пытал оракула вопросом:

Судьбу свою хотел узнать.

А тот ответ пытался дать.

Хотя он, честно говоря,

Гадал-то всем от фонаря,

Но это умозаключение

Назвали люди – изречением!

Мол, откровение явилось!

А. может, просто что приснилось?

Но если так – то вещий сон!

Изрёк царю: погибнет он

От сына дочери своей!

Царь сразу устремился к ней.

Чтоб не смогла она родить,

От всех мужчин её укрыть

Решил в глубоком подземелье.

Сам же ударился во хмелье.

И Зевс с ним выпил пару раз.

Секрет проведав, ловелас

В покои девушки проник.

Перед Данаей он возник

Весь в блеске золотого ливня!

Та отдалась – была наивна.

Затем родился их Персей…

Акрисий, справившись со всей

Своей коллекцией вина,

Подумал: чудится спьяна

Ему весёлый детский смех.

Всё недосуг из-за утех

Проведать дочь. Так удивился,

Зайдя к ней: Как же появился

У дочери моей ребёнок?

В подвалы как проник подонок,

Чтобы Данаю совратить?

Младенца этого схватить

И с ним Данаю вместе тоже!

Пожалуй, в короб их положим,

Да пустим плавать по волнам! —

Такой приказ и дал рабам. —

Не сможет сыновей рожать,

Когда их будет окружать

Со всех сторон одна вода!

Вернутся вряд ли уж сюда.

По древнегреческому мифу

Пригнало к острову Серифу

Тот ящик, где уже Даная,

Сыночка запахи вдыхая,

От аллергии извелась.

Но волей случая спаслась!

Помог же в том простой рыбак.

И был рыбак-то не дурак,

Ведь думал: в ящике богатства,

Что тяжким ремеслом пиратства

Нажил какой-то капитан.

А то, что оказалось там,

Ему не нужно вовсе было —

Жена за это бы прибила!

Отвёл он женщину с мальцом,

Прельстившись золотым кольцом,

Во двор царя – к его рабыням,

Где стали жить Даная с сыном.

Персей здесь вырос, возмужал.

Своей всех силой поражал!

Ума, однако, бог не дал,

Да от того он не страдал!

Однажды голую, что нимфа,

Узрел Данаю царь Серифа.

Её он сразу возжелал!

Но сын с ней вместе проживал.

Царю сынок такой – помеха.

Решил отправить, ради смеха,

Его за головой горгоны.

Пинка отвесил для разгона:

Иди и подвиг соверши!

Что Зевс – отец твой, докажи!

Персей себя ударил в грудь:

Я бога сын! – и двинул в путь.

Все боги кинулись помочь,

Ведь Зевс их выгнать мог бы прочь

С горы Олимп, где благодать.

Внизу ж свободы не видать!

Чтоб место тёплое сберечь,

Гермес отдал свой острый меч.

И медный щит дала Афина —

В нём будто в зеркале всё видно!

Персей забрёл в далёкий край,

Где встретил гнусных, старых грай,

К горгонам охранявшим путь.

Решил у них передохнуть.

Однако, есть ему не дали.

– И не таких жадюг видали! —

Сказал Персей, ударив в глаз.

Досталось всем, хоть стукнул раз:

Ведь глазом тем на самом деле

По очерёдности глядели.

И зуб один был у сестёр.

Персей не шибко-то хитёр!

В загадки с ними, не играя,

Зуб тоже выбил он у грайи.

В карман засунув глаз и зуб,

Герой наш принялся за суп.

Ни есть старухи не могли,

Ни видеть, раз не берегли

Ещё по молодости глазки.

Считали, что то взрослых сказки:

Мол зубы чистить перед сном

Всем, даже в возрасте грудном

Необходимо! – Вот итог:

Упали грайи подле ног

Какого-то сопливого юнца,

Поведав всё и до конца

О том, как отыскать горгон,

Чтоб глаз и зуб вернул им он…

За серебро поразвлекался

Персей у нимф. От них достался

Шлем грозного царя Аида,

В котором скрыться мог из вида,

Ещё сандалии такие,

В которых землю мог покинуть

И полететь над облаками.

Добыл их также – кулаками.

В волшебной обуви на остров

Персей попал (хоть то не просто),

Где страшные горгоны жили

И часто над страной кружили

На крыльях золотых блестящих,

Когтями жителей разящих

И разрывающих руками.

Любого превращали в камень,

Кто встретит их горящий взгляд.

Ваятель только пожелать

Лишь может, чтобы он моментом

Воздвигнул столько монументов!

О! Глазки женщины опасны!

А на головках столь прекрасных

Не волосы росли, а змеи.

И, если гладить кто посмеет,

Тот будет змеями ужален!

Бывает, и теперь из спален

Мужей с укусами выносят:

Такие вот причёски носят

Отдельные из наших жён.

Ну а Персей-то не пижон:

Не стал пред ними рисоваться.

Зачем на грубость нарываться?

На цыпочках он к ним подкрался,

Как только спать легли. Старался

Не потревожить чуткий сон

Друг с другом схожими горгон.

Одна Медуза только смертна!

Но меж сестёр она приметна

Была лишь голосом, случалось.

А так ничем не отличалась.

И так как раньше не вникал

Персей в горгоновский вокал,

То петь не стал он их просить:

Пусть если даже голосить

Горгоны всё же согласятся —

Они к эстраде не годятся!

А, значит, так тому и быть:

Придётся всех их трёх рубить

Гермесовым мечом по шее.

Но только делать то – живее!

Пошёл Персей к ним, задом пятясь —

От взгляда колдовского прячась.

Стать глыбой вовсе не хотел

И потому на них смотрел

Он в отраженье через щит.

Не очень был, конечно, вид.

Да выбирать не приходилось…

Горгоне первой что-то снилось:

Счастливо скалилась во сне,

Пристроив голову на пне.

Какой удобный эшафот!

Надеясь, что её убьёт,

Персей к ней резко повернулся,

Мечом Гермеса замахнулся…

От шейки ж, мило так загнутой,

Меч отскочил, как от батута.

Рванул Персей тотчас к другой,

Но результат был точь-такой.

Хватил мечом ещё одну,

И тело страшное ко дну

Пошло, свалившись прямо в море…

Проснулись две сестрицы вскоре.

Да только, сколько ни летали —

Там никого не увидали:

Персей невидим был под шлемом!

Но дрожь унять он под коленом

Ещё часок никак не мог —

О камень дробь стучал сапог.

Когда бы не горгонов визг,

Не оправдался б этот риск:

Они от злобы так визжали,

Что скалы острова дрожали!

Сумел от страха отойти

Персей уже часам к пяти

Он не спеша переобулся.

Три раза (про себя) ругнулся:

Раз первый – что обувка жмёт,

Второй раз – что попал помёт

Ему на голову как-раз.

Немало вспомнил тёплых фраз

Про тех, кто по небу летает,

О том, что к ним ко всем питает!

А в третий раз – что он уделал

Свои штаны: на фоне белом

Большие пятна проступали.

И как они туда попали?

Тут вспомнил: он в штаны засунул

Медузы голову. Подумал,

Что волосы её его

Ужалить могут в кой чего.

Но змеи у него пригрелись.

К тому же досыта наелись

Там насекомыми: ведь он

С младенческих ещё времён

Ни разу те места не мыл.

Тому порадовался! Взмыл

Персей довольный в облака.

Щекотно было лишь, слегка,

Когда в штанах зашевелится

Какой-то волосок сестрицы

Двух, им оставленных горгон.

От них Персей уж мчался вон!

Доставили сандалии

Персея до Италии.

Хоть Грецию и было надо —

Тому уж рад, что сел близ сада,

Так как успел проголодаться.

Да надо бы такому статься,

Что с ветки яблоко сорвав,

Которые стерёг удав

Или другой какой-то змей

(названия не знал Персей) —

Определил: плод золотой!

На нём сломал он зуб шестой.

Во рту осталось только пять.

То ладно! Где съестное взять?

Надумал замочить дракона

Или трёхглавого питона.

Однако тот, поджав свой хвост,

В один момент сбежал под мост:

Попробуй пламя испусти

И можешь шкуру не спасти!

В том и искусство охранять,

Чтоб вовремя успеть слинять…

А жил тут Атлас великан.

Пред ним Персей, что таракан!

В его он кухне объявился.

Ну и, конечно, похвалился

Он сразу подвигом своим!

Что лучше ужинать двоим —

Вдолбить пытался великану.

«С тобой еду делить не стану,

О подвиге своём ты лжёшь!

Помочь тебе иль сам уйдёшь?»

И Атлас показал на дверь.

«Ты не Титан, а просто зверь!

С гостями лучше обходись!

Меня обидев, насладись,

Пожалуй, глазками красотки!

Не наливаешь гостю водки,

Не предлагаешь отдохнуть —

Ни шевельнуться, ни вздохнуть

Ты больше никогда не сможешь!

Последний раз прошу: предложишь

Мне угощение, ночлег?

Ведь я не просто человек —

Я сын влиятельного бога!»

И, отвернувшись у порога,

Персей в штанах нашёл головку,

Поднял рукою левой ловко,

Рукою правой почесал

И великану показал!

Со стула Атлас приподнялся,

Да в той же позе и остался

Стоять, держа небесный свод.

В пещеру превратился рот.

Щетина, волосы – в леса…

Теперь придётся небеса

Ему горбом своим держать,

Чтоб бабы дураков рожать

Под ними на Земле могли.

И с великана потекли,

Как с водопада слёзы.

До сей поры таит угрозу

Гора, которой Атлас стал:

Там извергается вулкан.

За ужином тем съел прилично

И, не испытывая личной

К окрестным жителям вражды,

Продукт справления нужды

Со склонов сбрасывает лавой.

Дурной он пользуется славой.

Когда идти Персей устал

Он вновь сандалии достал:

На них до Греции добраться

Опять решил – да что пытаться!

Туда, конечно, не попал —

Свою-то станцию проспал!

Он улетел до океана.

Над ним проснулся утром рано…

В том царстве правил царь Кефей.

Когда-то взял он, как трофей,

Спасаясь бегством из Помпеи,

Свою жену – Кассиопею.

Теперь же, не испив вина,

Чтоб не казалась так страшна,

К жене в покои не входил.

Кассиопею ж убедил

В том, что она неотразима.

А дура, варежку разинув,

Поверив пьяной болтовне,

Кричала: «Нет подобной мне!

Всех я прекрасней, всех милей!»

Но нимф из южных тех морей

Такие речи разозлили,

И к Посейдону заявили

На это жалобу они:

«Кассиопее рот заткни!»

Их просьбу так исполнил он:

Послал чудовище на звон

Трещавшей без умолка бабы —

Огромное, в обличии жабы.

Оно всплывало с глубины

И поедало без вины

Всех, кто ей только попадался.

Но их оракул догадался,

Что надо дочь царя отдать!

И, лишь успеет растерзать

Её чудовище морское —

Оставит прочих всех в покое.

Народ потребовал. И царь,

Хоть было дочь немного жаль,

Позволил всё же Андромеду

Отдать чудовищу к обеду.

Девицу мигом приковали

К скале, к которой прибивали

С разгона волны Посейдона.

Всё дочь царя снесла без стона:

Её ж при этом накачали

Так, что когда вокруг кричали —

Не понимала их она.

Но позже действие вина

Прошло и сразу страшно стало.

Ведь прожила она так мало!

Чудовище всплывёт вот-вот

И тело юное сожрёт.

Тут наш герой с небес спустился

И перед ней засуетился,

Ведь женщин долго не видал.

Но та устроила скандал!

Кричала, билась, обзывалась —