Читать книгу Кащей - Валерий Захаров - Страница 9

Койлин обвёл взглядом скудное хозяйство старика. Под невысоким навесом была сложена куча хвороста, на распялах сушилось несколько звериных шкур, стояло два долблёных корыта для их обработки. На расстоянии полёта стрелы стояла мишень, похожая на ту, с которой тренировались солдаты-лучники. Над дверью избы был прибит побелевший череп оленя с ветвистыми рогами. Он смотрел в когда-то родной лес пустыми глазницами, и этот невидящий взгляд наполнял душу Койлина беспокойством. Кусты зашевелились, и на полянку вышел старик, несущий на плече убитого оленёнка. Он поприветствовал поднятой рукой Койлина, и, подойдя к избушке, бросил к порогу свою добычу.

Вид убитого оленёнка под черепом взрослого оленя имел какой-то зловещий смысл.

Когда-нибудь и мои останки будут так же сиротливо лежать на земле, – равнодушно подумал Койлин.

– Что задумался? – бодрый тон старика отвлек юношу от грустных мыслей. – Жалеешь оленёнка? Что ж, жизнь такая! Не убьёшь другого, погибнешь! Да ты сам об этом знаешь! Ведь тебе уже приходилось убивать?

Койлин вздрогнул. Откуда этот старик, который видят его первый раз, знает об этом?

Он поднял взгляд на старика, тот стоял, разминая руками поясницу, и улыбался.

– Бери добычу, и разделывай, а я разожгу огонь, и подкрепимся. Согласен?

– У меня нет ножа, – тихо промолвил Койлин, уставившись в землю.

– Ну, это не беда.

Старик зашёл в избу, и вскоре у Койлина в руках был тяжёлый, хороший нож, с рукояткой из оленьего рога и широким лезвием. Старик молча наблюдал за его неловкими движениями, затем взял нож, и показал, как нужно разделывать тушу. Сложив куски мяса в котёл, и добавив трав и кореньев, старик поставил его на огонь, и пока он возился с костром, Койлин взял в руки лук старика, и примерился к нему.

– Умеешь стрелять? – спросил старик, протягивая Койлину стрелу.

Вместо ответа Койлин всадил стрелу точно в цель.

Старик протянул ему ещё одну стрелу, которая, не отклонившись, последовала за первой. Вскоре в мишени торчал нож, и топор.

Старик внимательно посмотрел на Койлина:

– Кто тебе это дал? Указал он пальцем с почерневшим ногтем на пластинку, висящую у Койлина на шее.

– Сколько я себя помню, она была у меня с рождения.

– А кто твои родители?

– Не знаю. Я всегда был сиротой. – Койлин замолчал, раздумывая, стоит ли рассказывать старику свои приключения. Однако старик ободряюще похлопал Койлина по плечу.

– Ничего не бойся, я не сделаю тебе зла. Думаю, ты его уже и так нахлебался. Отдохнёшь, наберешься сил, и пойдёшь своей дорогой. А она у тебя будет ой, какая длинная!

Койлин быстро восстанавливал силы. Мышцы его окрепли, он занимался заготовкой дров на зиму, ходил со стариком на охоту, ни разу не возвращаясь без добычи, резал ивняк и плёл корзины, как научил его старик.

Однажды вечером, когда яркие точки звёзд украсили чёрное небо, старик обратился к Койлину.

– Ты не любопытен, и не спрашиваешь, кто я. Может это и хорошо. Если хочешь – слушай, если не хочешь – гаси лучину и ложись спать.

Койлина на самом деле мучил вопрос, кто этот загадочный старец, спасший ему жизнь?

Он даже не знал, как его звать, да и сам не назывался. Старик называл его то малышом, то мальчиком, то юношей, то сынком, а Койлин разговаривал со стариком без всякого обращения.

– Так вот, малыш, и я был когда-то молод. Так же, как и ты, был ловок, силён и смышлён. Жил тем, что помогал отцу заниматься кожевенным ремеслом. Если ты не знаешь, что это за работа, так я скажу, что она не для слабых. В твоём возрасте я вовсю таскал на себе кожи, собранные у мясников, скоблил их, мял, дубил; дел было достаточно, приходись работать от зари дотемна. Ведь из кож делается многое – ремни, сумки, обувь, доспехи, но это уже было не по нашей части. Мы должны были выдубить шкуры, сделать их мягкими, прочными, не поддающимися гниению.

Сами товары делали ремесленники из готовых дублёных шкур, купленных у нас, а то, что оставалось, мы отправляли на рынок. У меня был старший брат, который тоже работал со мной, но иногда, когда работы было особенно много, отец нанимал подёнщиков, которые трудились вместе с нами.

Кожи бывают одинаковые только для тех, кто не имел с ними дела. Например, скли́зок – кожа мертворожденного теленка, используется для одежды и верха обуви. Опо́ек – мягкая, эластичная кожа, полученная из шкур телят-сосунков. Наиболее ценная кожа. выросток – менее эластичная и мягкая, получают ее из шкур телят, перешедших на растительную пищу. Есть ещё я́ловка – кожа коровы, более ценная, чем бычья. Есть и бычи́на – кожа молодого вола. Или бугай – кожа крупных быков, самая тяжёлая и толстая. Над выделанной кожей, от шагрени до замши, прольёшь не один десяток потов, и руки от дубильных рассолов будут грубыми, как седельная кожа. А запах будет стоять такой, что провоняешься им до самой смерти.

Но случилось так, что солёные морские шторма выветрили из меня это запах, хотя кислые хлебные настои, древесная кора для дубления, зола снились мне ещё долго. Да и руки ломило ночью от непосильной работы, так, что приходилось обнимать ими сноп соломы.

Старик задумался, вороша веткой затухающий огонь, видно воспоминания прошлого нахлынули на него. Он долго сидел, глядя на угли, по которым пробегали вспышки пламени, пока вновь не заговорил:

– Однажды мы с отцом поехали на ярмарку продавать кожи. Возле нас вертелся цыган, который понемногу угощал отца выпивкой, и, выждав, когда он напился сильнее обычного, с помощью дружков связал меня, заткнул рот тряпкой и продал вербовщику, набиравшему матросскую команду на корабль. Сбежать я не мог, потому что находился всё время связанный в компании таких же, как я, пленников, с которых бандиты не спускали глаз. Так я оказался среди разбойников и пиратов, которыми заправлял грозный капитан Келпи. Но не думай, что мне сразу же пришлось плавать на парусных кораблях, нет! Мы выходили в море на куррахах. Это были лодки с деревянным каркасом, обшитом хорошо выделанными коровьими и лошадиными шкурами. Днище стелилось из крепких досок, в центре лодки укреплялась мачта с прямым парусом.

Когда капитан узнал, что я владею ремеслом обработки и дубления шкур, он обрадовался так, что пил три дня солодовый виски, который мы закупали в винокурнях монастырей, и в пьяном угаре пропустил не один корабль, гружёный товарами.

Когда капитан, наконец, протрезвел, мы наверстали упущенное. Каждый из нас был не только хорошим воином, но и мастером на все руки. Желающих обслуживать разбойников было мало, хотя мы и платили хорошо, поэтому приходилось многое делать самим: плотничать, столярничать, ковать, чинить лодки, паруса, и многое другое. У нас даже был лекарь, которого мы захватили с французского корабля, но пробыл он с нами не долго. В одной из схваток он погиб, и капитан возложил лечение на меня. Когда я стал возражать, он просто взмахнул мечом над моей головой, сказав: «не сможешь лечить, отрублю голову».

Так я стал воином, кожевником и лекарем. Мы долго носились в своих утлых челнах по морю, грабя французские, английские, да и все проходящие мимо суда, не подчиняясь никаким законам и королевским указам. Но мы старались уклониться от встреч с викингами, снующими тут и там на своих дракарах, кораблях – драконах. Но встреч с викингами боялись не только мы.

Когда их величественные дракары, в которых находились до сотни воинов, скользили по воде на вёслах, они напоминали летящего дракона, взмахивающего крыльями. Ещё быстрее они ходили под парусами. И вот однажды наши друзья викинги задали нам трёпку. В живых остался только я и шкипер, владевший ремеслом вождения судна. Так я перешёл на службу викингам.

Старик замолчал, видимо длинный рассказ утомил его. Между тем солнце давно скрылось за вершинам деревьев, и тёмное небо насылало сон.

Утро выдалось хмурое, небо заволокло тучами и вскоре пошёл дождь. Койлин открыл глаза. Старика не было. Каждое утро он исчезал до того, как Койлин просыпался. Было непонятно, куда и зачем можно было ходить так рано, и Койлин однажды спросил об этом старика напрямик. Тот взял пучок трав, висевших у него над головой, и протянул Койлину.

– Вот эту траву, сынок, можно собирать до восхода солнца, иначе она потеряет силу. Некоторые травы нужно собирать ночью, другие днём. А есть такие, которые в силе только при полной луне, другие – в конце жаркого лета. Кроме этого, есть много других растений, корней, коры дуба и осины, которые нужно собирать в своё время и правильно сушить. Всему этому меня научила жизнь, и, если хочешь, я могу кое в чём помочь тебе.

А сейчас пойдём в лес!

И они, захватив луки и стрелы, отправились по знакомой тропинке в чащобу.

Однако старик не спешил высматривать добычу. Он свернул на восток, и, не останавливаясь, прошагал несколько миль, пока не дошёл до разбитого молнией дуба.

– Посмотрим, – проговорил он, – что попалось на этот раз, – и, подойдя к яме, заглянул в неё.

– Есть добыча! – обратился он к Койлину. – Помоги мне!

Койлин, заглянув в яму, увидал испуганно бегающего оленёнка. Он взглянул на старика, и тот молча кивнул головой. Койлин спрыгнул в ловчую яму, и ударом ножа прекратил муки животного. Старик опустил в яму конец верёвки, которая напомнила Койлину о времени, проведённом у разбойников. Чёртова верёвка! – подумал он. Что-то слишком часто она раскачивается над моей головой! Не хватает только петли!

– Вяжи петлю, – словно подслушав его мысли, подал голос старик, и цепляй оленёнка за ноги!

День уже клонился к вечеру, когда они, вернувшись, разделали добычу и приготовили ужин. Остатки оленины старик разделал на крупные куски и повесил над костром, накидав туда свежих веток и листьев, отчего поднялся плотный столб дыма.

Старик нарубил толстых ветвей, сложил их высоким шалашом, и, подвесив в нём оставшиеся куски мяса, пояснил Койлину:

– Будем коптить мясо холодным дымом, для этого нужно постоянно подкидывать сырые ветви, и повыше поднимать мясо. Придётся по очереди караулить всю ночь, не то к утру зверьё сожрет всё. Первым дежурить буду я.

Выслушав старика, Койлин отправился спать.

Он долго вертелся на своей лежанке, но так и смог заснуть. Накинув на себя оленью шкуру, он вышел. Огонь едва мерцал, прижатый сырыми ветками, и силуэт старика едва можно было разглядеть при тусклом свете луны, скрытой облаками. Койлин тихо подошёл к костру, однако старик, не оглядываясь, произнёс:

– Садись рядом, коли не спится. Я тоже не смогу заснуть, поэтому будем коротать ночь вместе. – Он подкинул коры в огонь. – Вот так я заготавливал мясо для наших походов. Жизнь всему научила. Если мясо повесить ниже, готовится быстрее, но храниться будет недолго. Нужен остывший дым, чтобы мясо не варилось, вот тогда его можно будет брать с собой. И никогда не коптить ветви с деревьев, с которых может сочиться смола. Годится дуб, ольха, да любое дерево без смолы.

Помолчав, добавил:

– Желаешь знать, что произошло со мной дальше?

Койлин молча кивнул.