Читать книгу Стихотворные зарисовки - Валерия Александрова - Страница 3

Закована в стеклянном Кубе Боли,

Где время бьётся пульсом на изломе:

То рвётся прочь, как пленник из неволи,

То нервы тянет в чёрной долгой коме.

Прочней, чем деревянные колодки,

Прозрачные и призрачные грани.

Сегодня Куб предательски жестокий —

Обманчивой свободой подло манит,

А сам добычу держит мёртвой хваткой.

В нём мир живёт по дьявольским законам:

Как скальпель, прожигает свет сетчатку,

А шорох оглушает диким звоном.

Пылают стены холодом и жаром,

Сжимают прессом, ждут в углах ловушки.

И словно налетаю на кинжалы,

Едва лицом касаюсь я подушки.

Преследуют и боль, и свет, и звуки.

Под их нажимом тело непослушно.

В отчаянии стискивают руки

Виски и лоб. Но тщетно… Тесно! Душно!

Сдавило горло, пальцы холодеют.

Как будто вязну я в смоле тягучей.

Молю о милосердии злодея

И проклинаю злобный Куб колючий.

Бесплодны неуклюжие попытки

Разжалобить мучителя немого.

И волны изощрённой страшной пытки

Агонией накатывают снова…

Прошу тебя быть сильным духом, mon ami.

Проносится жизнь на огромной скорости.

И пусть укрыты травы за туманами,

Но это не мешает к солнцу им расти.

Не выстлан лепестками путь ни у кого.

Что уготовано, то нам неведомо.

Прими удары мира одинокого

И благодарен будь за каждое клеймо.

В обыденности сложно видеть благодать,

Но ты попробуй и живи помедленней.

Ты спросишь: как могу тебе советовать?

Всё просто: сверху и понятней, и видней.

Она сидит здесь каждый день на лавочке —

Подъездный страж, бессменный атрибут.

Подслеповата, линзы из стекла в очках,

Чтоб лучше видеть двор-театр. Бегут

Соседи мимо, «Здрасьте, Марья Глебовна!»

Бросая, не задумываясь, ей.

В ответ молчит, но долго смотрит вслед она,

И нет на свете глаз несчастнее.

Вокруг толпа, но гложет одиночество.

Бессонница пытает по ночам.

Поспать в спокойствии хотя бы ночь из ста,

Пока не послан вечный сон очам.

Но дни её и ночи одинаковы

В плену отчаяния дикого.

…Однажды утром скажете «Однако!» вы,

На лавочке не встретив никого.

Война… Четыре долгих страшных года,

Страшней чем смерть, длинней, чем жизнь до них,

В них подвиг героический народа —

И павших, и оставшихся в живых.

Жила в деревне юная девчонка.

Босой любила бегать по росе.

Смеялась часто, весело и звонко,

О женихе мечтала, как и все.

Готовилась: в хозяйстве хлопотунья,

Помощница родителям она.

Но залпы сорок первого июня

Разбили мир на «детство» и «война».

Отец и брат ушли на фронт. И звонкий

Не слышен смех. Два месяца прошло —

Приносит почтальон две похоронки.

Оплакивало долго всё село.

А мама в одночасье поседела,

Ссутулилась, состарившись за день.

Но дочь решила: раз такое дело —

И ей пора. Шмыгнула за плетень,

В лесу примкнула к местным партизанам,

И помогала им что было сил:

Варила кашу, промывала раны

И звонко пела, если кто просил.

Фашистам их отряд был костью в горле:

То ночью взорван оружейный склад,

То несколько солдат в лесу помёрли.

Да что там! Поезда – и те горят.

А всё она – девчушка-малолетка.

Отваги было ей не занимать.

С невинным взором бегала в разведку,

Чтоб сведений столь нужных подсобрать.

В коротком платье, тонкие косички —

Сидеть бы дома, кукле шить наряд.

Ещё вчера не доверяли спички —

Сегодня носит связку из гранат.

За папу, брата, Родину готова,

Рискуя жизнью, выполнить приказ.

И вот дано задание ей снова.

Но только это был последний раз.

Навстречу ей каратели шли цепью:

С собаками искали партизан.

Её отряд был их конечной целью.

Могла сбежать – стоял густой туман.

Решенье быстро приняла девчонка,

Да выбор был, по сути, невелик.

Летел, предупреждая, голос звонкий,

Но очередь тот перебила крик.

Она, конечно, так и не узнала,

Что всё-таки спасла своих ребят.

Да, в перестрелке их легло не мало,

Но партизанский выстоял отряд.

Хранит её могилку сень лесная,

Берёзки плачут гроздьями ветвей

О том, что дева спит, любви не зная,

Что не случилось ей родить детей.

Звалась она Маруся иль Дуняша,

А может Оля. Девочек таких

Погибло много за Отчизну нашу.

Не зная лично, помните о них!

В дубраве дремучей на сцене-опушке

Растёт дуб могучий, уставший старик.

Листвой он от ветра вздыхает с одышкой.

Артритные ветви простёр, как сто рук.

Всю жизнь вековую стоял одиноким,

И так, вхолостую, иссохнуть готов.

До скорой могилы ни словом, ни знаком

Судьба не сулила иных перспектив.

Охвачен дремотой. Для птичьих оваций

Уже неохота ему шелестеть.

Но этой весною лианы-девицы

Заставили снова явить его стать.

Опутали ствол девы страстно и нежно.

И дуб вновь расцвёл, как зелёный юнец.

И сок забурлил нездорово, натужно

Приливами сил для любви чаровниц.

Цветущий, влюблённый, уверовал в сказку.

И пусть удивлённо судачат о нём.

Но в сладких объятьях не ведал, как близко

Подкралось проклятие к древним корням.

Надёжной опорой лианам коварным

Он стал. Только скоро их ласковый стан

Усилил захват, под нажимом чрезмерным

Так ветви скрипят, что похоже на стон.

Задушат лианы его, сластолюбца.

Увы, мелодрамы трагичен итог.

На старости лет глупо в юность влюбляться.

Жаль, истину эту дуб поздно постиг.

Нагими в мир пришли вы, не испорчены грехом.

Едина с Богом суть. От искушений многих

Бескрайни перспективы. Закружило и – верхом!

Есть свет, и ясен путь. Есть разные дороги.

Судьба людьми играет. Можно правил и не знать.

Апостол Пётр строг. Не ждёт конец хороший.

Желаемого рая обретёшь ли благодать?

Достигнуть каждый мог едва ли с тяжкой ношей.

Упасть во мрак несложно: догорев, истлеет нить.

Тепло – оно внутри. Ехидно ад согласен.

Всех ждут на небесах, распахнуты ворота.

Сиять назло возможно. Жизнь легко переломить.

Ещё живой? – Гори! Исход всегда опасен.

Холодным будет прах. Твой выбор – Божья квота.

В вальсе томном кружатся снежинки —

Рождены высоко в небесах,

Распускаются хрупкие льдинки

Чудным кружевом в снежных цветах.

Их полет так трагично послушен

Пустоте, окружающей нас,

Настроенью потоков воздушных,

Что закружат их в медленный вальс.

А закончится он без сомненья

На земле. Из закона судьбы

Никогда не найти исключенья —

Он всегда победит без борьбы.

Вот одна из снежинок беспечных

Опустилась ко мне на ладонь.

Миг один – и наряд подвенечный

Стал всего лишь прозрачной водой.

Наши судьбы похожи порою.

Так придумал безжалостный рок.

Мы рождаемся с нежной душою,

Что распустится в дивный цветок.

Одинокой мечтой среди стужи

Он блеснет в вихре тысяч других,

Что покорно снежинками кружат

На ветру обстоятельств пустых.

Но в конце мы бесследно растаем

Во вселенской безжизненной мгле.

Наша жизнь – как полёт, что направлен

Точно так же: всего лишь к земле…

Ты живи, моя деревня,

Мой родной, любимый край,

Самобытность не теряй.

Говор твой звучит напевней,

Песни – звонче, задушевней.

Да, дорожки портит грязь.

Но зато по ним, смеясь,

Бегают детишки днями

Наперегонки с гусями,

Не болея отродясь.

Хоть домишки кособоки,

Нет милее их, родных.

От наличников резных

Все окошки светлооки —

Занавески поволокой.

Вечерами там и тут

Вдоль околицы ведут

Парни девушек в обнимку.

Иногда в туманной дымке

К сеновалу повернут.

От крестин и до погоста

Здесь и радость, и успех

Делят поровну на всех,

А живут до девяноста

Лет – размеренно и просто.

Жизнь течет здесь, не спеша,

Ни плоха ни хороша:

Нет богатств – однако сыты,

И всегда у всех открыты

И калитка, и душа.

***

Мечта! Ты путеводная звезда,

Дарующая цель и свет надежды.

Я верю, что ты сбудешься, когда

Мне надоест болтаться где-то между

Началом и желаемым концом,

Томимой предвкушеньем и боязнью,

Что, встретившись с тобой к лицу лицом,

Охватит чувство горькой неприязни.

Пока ты далеко передо мной —

Жизнь смыслом наполняешь ежечасно.

А сбудешься, приблизившись, – одной

Брести придётся дальше безучастно.

Погаснет свет, горящий с юных лет,

Потянется дней серых вереница.

Ведь сбывшихся желаний горше нет:

В них разочарование таится.

***

Мечта! Ты мотиватор для осла.

Маячишь, как морковка, перед носом.

На твой алтарь безропотно несла

Надежды, силы, чувства. Под вопросом,

Конечно же, конечный был успех.

Но я с упрямством, истинно ослиным,

Карабкалась, срывалась, снова вверх

Взбиралась, шла по взморьям и долинам,

Не ведая преград, сметая их,

Ведомая вслепую жаждой веры.

Но знаешь, что-то пыл мой поутих.

Мечта, теперь ты кажешься химерой.

Всегда вуалью скрытое лицо.

Ты больше враг, чем близкая подруга.

За призраком гоняюсь, жизнь в кольцо

Замкнув, как пони, бегаю по кругу.

***

Мечта! Ты параллелишь нить судьбы.

Ещё одна возможная реальность.

Норовистой кобылкой на дыбы

Встаёшь и мчишь, поправ материальность,

Галопом, подминая горизонт,

По ходу высекая искры счастья.

И пусть мечта – всего лишь сладкий сон,

Его совсем не жажду прогонять я.

С мечтой живи, расстаться не спеши.

Она, как плед, согреет, обнимая.

Прибежище измотанной души,

Проекция придуманного рая.

Смотри её, как старое кино

Ночным сеансом в летнем кинозале.

Мечта осуществилась, но давно,

Не здесь, не так. И помнишь ты едва ли.

«Прощай!» – чуть слышно детству прошепчу.

На взрослой, полной трудностей дороге

Благодаря тебе мне по плечу

Решать задачи, крепко держат ноги —

Ты подарило игры и науку,

Воздушных замков яркие чертоги,

Развеявшие серую хандру.

Люблю тебя, хотя приносишь муку:

С годами не минуем мы разлуку.

Люблю, но и с собой не заберу.

Пришла пора сказать любви «Прощай!»

Как ни печально, нас уже не двое.

Ты, обернувшись, бросил: «Не скучай!»

С улыбкой отвечаю: «Бог с тобою!»

О том, что счастье наше ты разрушил,

С тоской я неприкаянно завою,

Забившись в одиночества нору,

Где призраки былого ранят душу,

И образ твой забвением иссушен.

Люблю, но и с собой не заберу.

Должна бежать… Прощай, родимый край!

Как больно, если обрубаешь корни…

Я заклинаю: связь не обрывай