Читать книгу Любимая игрушка Зверя - Валерия Ангелос - Страница 19

Это рефлекс. Инстинкт. Что-то животное и примитивное, уловимое исключительно на физическом уровне. Подавляющее и порабощающее, отключающее разум, вырубающее рассудок напрочь. Потребность преклониться, подчиниться главному хищнику.

Ужас отступает, трусливо жмется в стороне. Дрожь сотрясает тело до сих пор, но страха больше нет. Я четко понимаю: бояться нужно не мне. Под кожей разливается пьянящее тепло. Прозвучит дико и безумно, однако я ощущаю себя в абсолютной безопасности.

Да. Прямо тут. В жутком контейнере, где меня заперли и намеревались насиловать, брать против моей воли раз за разом. Где желали ломать, унижать, издеваться, пропускать через все мыслимые и немыслимые извращения.

Больше ничего не страшусь, просто потому что рядом ОН. Зверь. Настоящий. Жестокий и безжалостный, кровожадный, осатаневший от гремучей злобы. Тот, кто меня защитит.

Глупо. Бредово. А я верю. Целиком и полностью отдаю жизнь оголодавшему монстру. Предвкушаю его победу, торжество, пиршество на чужих костях.

Нельзя так. Неправильно. Насилие – не выход. Но для некоторых это единственный понятный язык. Как иначе с ними говорить, если иного не воспринимают?

Тьма увлекает на дно. Порабощает.

Теряюсь. Сбиваюсь. Утопаю в противоречивых эмоциях. Жажду возмездия для этих уродов, хочу справедливого наказания. Только самосуд – не выход, верно?

– Эй, чего застыли?! – вопит Гурам. – Уройте этого ублюдка!

Мордовороты уже не смеются. Что-то во взгляде противника заставляет их вмиг заткнуть пасти и замереть на месте. Что-то первобытное и пугающее. Омеги неминуемо тушуются перед альфой. Чуют истинную власть.

Но голос официального хозяина вырывает охранников из оцепенения, вынуждает заняться делом, рискнуть и податься вперед, выступить против Зверя.

– Ну! – ревет Гурам, ядовито прибавляет: – Шевелитесь.

А в ответ ему лишь прищур зеленых глаз. Колючий. Острый. Ледяной. Будто лезвием полосует. И красиво очерченные губы складываются в оскале. Клыки обнажаются.

Пощады не будет. Никому.

Все происходит быстро. Как удар грома. Как всполох молнии. Отследить человеческим взглядом невозможно. Или я просто не привыкла к такому?

Миг – семь огромных фигур движутся на Зверя, идут в наступление, подступают с разных сторон. Миг – семь тел распластаны на полу контейнера. Жестко обездвижены. Несколько мощных ударов разрешают конфликт. Отбирают шанс на реванш.

Никакой пощады. Никакой милости. Исход предрешен.

Зверь разбрасывает здоровенных амбалов. Играючи. Как ребенок разбрасывает надоевшие игрушки. Без особого труда. Небрежно и невозмутимо, быстро и просто, не напрягаясь.

Я никогда таких драк не видела. Чтоб сразу семеро на одного бросались, а после сгинули разом, как срубленные деревья рухнули наземь.

Страшно. И завораживающе. Триумф грубой животной силы. Торжество самца. Победа дикого и свирепого варвара.

Это только начало. Разминка.

– Вставайте, – глухо бормочет Гурам, пятится назад. – Нечего тут валяться. Вставайте, придурки. Я вам за что бабло плачу? Эй, вы… ну же!

Взвизгивает под конец, потому как спиной в стену упирается. Аж подпрыгивает от неожиданности. Мелко подрагивает.

– Я… я… – заикается. – Знаешь, кому я брат? Слушай, не понимаю, откуда ты такой лихой взялся, но связываться со мной не советую. Тебя найдут и прикопают. Усек?

Зверь приближается. Молча. Неспешно. Надвигается необратимо и неотвратимо, как сама судьба. Шаг за шагом.

– Я… я денег дам! – восклицает Гурам. – Много денег. Сколько хочешь? Скажи. Да кто ты?! Чего тебе надо?

Удар. В челюсть. Настолько жесткий, что даже я вздрагиваю. Приглушенный скулеж. Кипучая боль не позволяет заорать, разрешает лишь униженно стенать.

Удар. Еще и еще. Градом. Сбивая с ног. Вгоняя в пол. Обращая в кровавое месиво. В кашу из плоти и костей. Медленно. Размеренно. Методично.

Удар. Месть. Безжалостная.

– Нет, – шепчу я, поднимаюсь. – Пожалуйста, нет.

Неровной походкой подступаю ближе, обнимаю себя руками, стараясь унять лихорадку внутри.

– Хватит, – прошу. – Н-не н-надо.

Он как машина. Робот. Не реагирует, не отзывается. Программа запущена. Активирован четкий алгоритм действий. Ощущение, будто до разума не достучаться. Не добраться.

Кулаки работают. Трудятся, не ведая слова «стоп». Молотят и дубасят, ходят точно железные поршни.

Боже. Господи.

– Никита, – говорю я. – Ник. Пожалуйста, остановись. Ник.

Застывает. На долю секунды. Смотрит на меня.

Проклятье.

Эти глаза. Как ножи впиваются, под кожу вонзаются и вспарывают, разрезают на куски, кромсают в клочья. Больно от них. И сладко. До дрожи, до судорог, до одури.

– Пойдем, – холодно произносит он, отрывается от своего чудовищного занятия, отходит по направлению к выходу.

Гурам хрипит. Даже не скулит и не стонет. А вдруг у него ребра сломаны? Нужно врача вызвать. Смотрю на своего несостоявшегося мучителя и содрогаюсь. Ужасное зрелище. Нельзя так человека избивать, неправильно это, преступно, незаконно.

– Можно я «скорую» вызову? – спрашиваю тихо.

– Что? – резко бросает Зверь, оборачивается и будто взглядом насквозь продирает. – Ты о чем?

– Доктор, – запинаюсь, однако продолжаю: – Тут помощь доктора необходима.

– Я сам вызову, – хмыкает и ледяным тоном прибавляет: – Идем.

Больше не задаю вопросов, послушно ступаю за ним. Покинув контейнер, замечаю поблизости несколько стонущих охранников. Они ворочаются, тщетно пытаясь приподняться. Трое крупных мужчин. Нет, четверо. И еще один вдалеке.

Зверя не остановить. Не стоит даже рисковать. Пробовать опасно.

Куда он ведет меня? Зачем?

Минуем опустевшие ряды, проходим на парковку, останавливаемся у огромного черного автомобиля. Странный значок. Не помню, чтобы видела такие прежде в городе, хотя в марках машин все равно плохо разбираюсь, но в памяти многое откладывается.

Ник отворяет дверцу.

– Я не… – начинаю и замолкаю под его тяжелым взглядом.

Просто подчиняюсь и усаживаюсь, куда указано – занимаю переднее сиденье.

– Я скоро вернусь, – ровно заявляет Никита.

– Ты же не, – осекаюсь, по его кривой ухмылке читаю единственный возможный ответ на свой немой вопрос. – Ты… пожалуйста. Прошу! Ты же сказал, что врача вызовешь.

– Вызову, – усмехается шире. – Когда закончу.

И закрывает дверцу. Удаляется в ночь.

Пробую выбраться. Не сразу нахожу ручку, однако все же хватаюсь за нее, дергаю, отчаянно жму. Бесполезно. Явно блокировка. Из салона автомобиля не выйти.

Придется ждать.

Я всматриваюсь в полутемные улицы, но сильная тонировка на стеклах мешает обзору. Да и мало что можно разглядеть. Понимаю, вряд ли сумею как-то повлиять на происходящее.

Зверь глух к мольбам. Он уже вынес приговор, причем окончательный, без права на обжалование. Теперь остается лишь смириться. Такие, как он, действуют прямо и четко, напролом. Воплощают в реальность самые суровые фантазии. Жестко. Четко.

Ворох тягостных мыслей не позволяет успокоиться, никак не удается унять лихорадочный трепет в руках и ногах. Пусть пострадали дурные люди, причем справедливо, однако мне муторно от всего произошедшего. Не хочу, чтобы проливалась кровь, не важно чья.

Ненормально это. Аморально. Хотя внутренний голос упорно нашептывает, будто я не права.

А меня бы пожалели? Отпустили? Закончив глумиться над телом, стали бы врача вызывать?

Ком в горле. Глаза печет. В груди становится тесно, желудок спазмы терзают. Как представлю, что могло произойти, как воображу последствия. Думать тошно.

Плевать им на меня было. Развлеклись бы по полной и на помойку вышвырнули, и это еще при хорошем раскладе. А при плохом – труп бы утром закапывали.

Сколько людей пропадает? Десятки. Сотни. Вот на нашем рынке такое тоже бывало. Раз и нет человека. Никто этим бандитам не указ. Везде у них свои «кадры».

Бешеным псам закон не писан. За деньги многое купить можно. И молчание, и спуск расследования на тормозах.

Надо о себе волноваться. Радоваться, что жива осталась, отделалась легким испугом и вырвалась из пекла, так и не ступив вглубь.

Теперь сумею к детям вернуться. А если бы Зверь не пришел за мной, если бы чуть задержался, то может, и некому бы тогда домой возвращаться было. Сгинула бы.

Боже. Но как я в таком виде в квартиру заявлюсь? Что Миша подумает? Как ему все объяснять? Только зря дергать и нервы ему трепать.

Куртку в контейнере забыла. Теперь уже за ней не вернусь. Да и какой смысл? Когда меня раздевали силой, все разодрали. Пуховик испорчен. На нем живого места нет. Бесполезно зашивать и чинить, ткань не восстановишь.

Осматриваю себя, осторожно ощупываю. Отмечаю: на запястьях синяки проступают. А после шею вытягиваю, в зеркало заднего вида смотрюсь. На горле тоже отметины, прямо вся пятерня Гурама отпечаталась. Круче любых улик. Моя кожа реагирует на сдавливание сразу, сохраняет следы преступления, ничего не позволит скрыть.

Сокрушенно выдыхаю, заметив, как порван свитер, напополам разорван вместе с моим бюстгальтером. Грудь обнажена. Как стыдно. Невольно пробую прикрыться, однако получается с трудом, пряжа дальше расползается. Джинсы тоже не спасти. Молния выдрана. Между ног, четко по шву, еще разрыв. И рядом несколько. Тут штопать нечего. Просто лохмотья висят. В клочья все подрано.

А сапоги мои где? Их зачем стянули?

Нервно усмехаюсь. Пальцы подрагивают, между ребрами дрожь разливается, никак тело не желает униматься. Поджимаю ноги, обнимаю колени руками.

Вроде не холодно, а трясет.

Здесь так приятно пахнет. Спокойно. Уютно. Неужели секрет в кожаной отделке салона? Или особый ароматизатор есть?

Я запрокидываю голову, закрываю глаза. Кровь шумит, пульс стрекочет в напрягшихся висках. До сих пор не удается шок побороть.

Из одежды уцелели лишь трусы и носки. Будет сложно скрыть подобное от мужа. Он сам разобраться захочет, разгневается, отомстить попытается. Нет, нельзя ему знать. Нельзя. Утаю как-нибудь. Найду способ. Придумаю. Снова солгу ему, но рисковать не позволю.

Звук открываемой дверцы заставляет подскочить на месте. Вжаться в сиденье. Разом подобраться и встрепенуться.

Зверь усаживается за руль и забрасывает назад мою куртку. Заводит авто и окидывает меня долгим взглядом. От макушки до пят оглядывает. Усмехается. Понимаю, что на носки мои смотрит. Темно-синие, со снежинками. Явно забавляется этим зрелищем.

Поспешно опускаю ноги вниз, разгибаю поджатые колени, прячу ступни, как будто смущаюсь. Почему? Зачем? Какая разница, что он подумает? Посмеется и пусть.

Хотя сейчас в его глазах нет ни тени насмешки. Никакого веселья. Тьма. Похоть. Дикость. Одержимая жажда плоти. Аж ледяной пот прошибает от осознания этих мрачных мыслей.

Черт. Скрывая свои смешные носки, я чересчур резко выпрямилась и случайно оголила грудь. Соски твердеют под горящим взглядом Зверя.

Судорожно прикрываюсь руками, краснею, готова от стыда провалиться. Опять я перед ним голая. Ну, почти. Это начинает входить в привычку. В очень дурную привычку.

– Что ты с ними сделал? – спрашиваю тихо.

– То, что заслужили, – следует ровный ответ, холодный и безразличный, лишенный эмоций.

А зеленые глаза продолжают изучать меня. Нагло. Жестко. Ни одной детали не упускают. Такое пристальное внимание ощущается кожей.

Ему не нравятся мои синяки. Отметины на горле и на запястьях. Не нравятся, потому что не он их оставил. Этот мужчина любит и умеет причинять боль. В постели тоже ласки не ведает. Его страсть способна искалечить. Выжечь клеймо.

Стоп. О чем я опять думаю? Плевать, каков он в постели. Чужой человек. Бред.

– Мое трогать нельзя, – чеканит Зверь. – Никому и никогда.

– Я замужем, – роняю сдавленно.

– Да? – кривится и на газ жмет. – И где же твой муж был? Почему от этих упырей не оградил? Что это за мужик? Жена за него вкалывает, на холоде торгует, еще и такие подкаты терпеть должна.

– Он… не виноват.

Господи. Его руки. По локоть в крови. Реально. Костяшки снова сбиты. Кулаки разбиты. Сплошное месиво. Опять. Как после боя. А что тогда с теми?

– Они мертвы? – еле шевелю губами, мороз изнутри сковывает.

– Живы, – широко ухмыляется, хищно. – И будут жить долго-долго.

Звучит жутко. Чудовищно. Похоже, смерть была бы милосерднее, но Зверь решил никого не жалеть.

– Они мстить начнут, – говорю я. – Точнее Гурам решит отплатить. Не простит унижения. Не лгал он. Брат директора рынка. Там все схвачено. У них весь город в кармане.

– Не у них, – заявляет вкрадчиво. – И вообще – зря дергаешься. Ты под моей защитой. Кто черту перейдет, сдохнет. Больше поблажек не светит. Порву каждого.

– Я о другом, – выдаю сквозь судорожный вдох. – Меня, может, и не тронут, но до тебя же точно добраться захотят. Такие люди ничего не забывают и не прощают.

Хмыкает. Головой качает. Потом смотрит, как на полную идиотку.

– Серьезно? – не скрывает насмешки. – Обо мне тревожишься?

– Нет, – выпаливаю и осекаюсь. – Просто ты спас меня. Не хочу, чтобы из-за этого пострадал.

– Разберусь, – заверяет холодно. – А тебе бояться не надо. Если только…

Замолкает и скалится. Выдерживает выразительную паузу. Глазами бешено сверкает, припечатывает то жаром, то льдом.

– Если только меня не разозлишь, – произносит хрипло.

Подается вперед, сокращая расстояние между нами, руша всякие границы. Резко вынуждая содрогнуться. И воздух с шумом втягивает, вдыхает мой аромат, будто утробный ужас жаждет впитать.

– Тогда даже гантель не поможет, – заключает мрачно.

И вдруг смеется. Совсем как мальчишка.

Я за курткой тянусь. Хоть пуховик и разодран, но лучше дополнительно прикрыться, глупо тут своими прелестями сверкать, дразнить и без того заведенного мужчину.

– Брось, – Зверь перехватывает мою руку, мешая дотянуться.

– Я…

– Забудь это дерьмо, – отрезает.

– Ты же сам мою куртку принес, – выдаю удивленно.

– Чтоб там ничего твоего не оставлять.

Киваю. Послушно прижимаю руки обратно к груди, не желая вновь случайно обнажиться. Размышляю о том, кто же он. Бандиты его никак не волнуют, даже того уровня, что Гурам с братом. И здесь не бравада, не тупая уверенность в собственных силах, не надежда на физическое превосходство. Больше. Гораздо. Как будто четко понимает: им и впрямь до него не добраться.

– У тебя одежда для офиса есть? – интересуется Никита.

– Для офиса?

– Ну, всякие там платья, юбки, костюмы, – перечисляет небрежно. – Найдется что-то, кроме этих джинсов и свитеров?

– Немного, – пожимаю плечами. – Наверное. Но зачем ты…

– В понедельник выходишь на новую работу.

– Что? – роняю пораженно. – Как это?

– Просыпаешься, собираешься и едешь в центральный офис компании «Строй-Град», заходишь в лифт, поднимаешься на десятый этаж, находишь отдел рекламы, и вперед. Начальник ждет тебя в девять утра, – поясняет невозмутимо. – Справишься?

– Кем я буду там работать?

– Ассистентом руководителя.

– Но у меня диплома нет, образования нормального, – запинаюсь. – Опыта тоже нет. Я никогда в подобных местах не работала.

– Вот и попробуешь, – замечает небрежно. – Не понравится – другой вариант подберу. На рынок точно не вернешься.

– Я же не знаю ничего, – бормочу. – Я не умею.

– Научат.

– Кто?

– Твой босс и научит, – пожимает плечами. – Иначе зачем он там?

Хороший босс. Это шутка? Издевательство такое? Нет. Зверь серьезен, причем абсолютно.

– Куда мы едем? – спрашиваю, напрасно пытаясь унять цепенящую дрожь.

– Куда скажешь, – бросает холодно.

Так просто? Верится с трудом.

– Я домой хочу, – начинаю осторожно. – Адрес скажу…

– Знаю я твой адрес, – усмехается.

Выходит, следил за мной. Ну конечно следил, под присмотром держал. Это и прежде было понятно. Даже обвинять его не хочется. Если бы упустил меня из виду, если бы не преследовал с маниакальной одержимостью, то и сегодня бы не прервал этот кошмар.

– Нет, – говорю и сама своим словам удивляюсь. – Не надо домой.

Может, опять к Наташе заехать? Принять душ, переодеться и в нормальном состоянии вернуться. Хотя неудобно практически незнакомого человека грузить всякий раз, мы не настолько дружны с ней. Тогда остается Кристина. Но та Мише проболтается наверняка, не умеет хранить секреты. Лучше бы голову не морочить, признаться мужу, часть правды открыть. Например, рассказать, будто меня ограбить пытались.

Опять ложь. Какой-то порочный круг. Как это прекратить? Как цепь разорвать? Я раньше и мелочей от супруга не скрывала, а теперь тайны нарастают, точно снежный ком. Чем дальше, тем мощнее водоворот. Поток уже не остановить. Двигаюсь не туда.

Меня до сих пор потряхивает от пережитого. Мучительно тянет помчаться в душ, смыть с себя всю гадость, мерзость, следы чужих прикосновений. Но не стану же я проситься в берлогу Зверя? Еще и ванну там принимать. Дурацкая идея, откровенно провальная.

– Куда везти? – хриплый голос под кожу пробирается, будто ласкает, согревает затаенной нежностью.

– Я должна подумать, – роняю чуть слышно.

Не знаю. На самом деле, понятия не имею. И вряд ли ко мне придет хорошая идея.

– Тогда я могу сам выбрать, – поворачивается, опаляет горящим взглядом, издевательски выгибает брови. – Да?

– Нет! – выпаливаю в момент.

Смеется, снова за дорогой следит, разрывает обжигающий зрительный контакт, однако я едва способна дышать. Легкие точно огнем выжигает. Черт. Что со мной происходит?

– А можно мы просто покатаемся по городу? – решаюсь озвучить вопрос. – Без цели, без пункта назначения. Поездим немного и все. Потом домой отвезешь.

Нужно успокоиться, вернуть прежнее самообладание, восстановить контроль, урезонить нервную систему. Вот только не выходит мыслить трезво, когда рядом он. Его мощная энергетика сшибает с ног, давит и порабощает. Ощущение, будто Зверь касается меня, трогает везде и сразу. По телу разливаются кипучие волны, бросая то в жар, то в холод, играя на контрасте эмоций.

Страшно. Жутко. А убежать не тянет. Наоборот. Задержаться бы подольше.

Начинается дождь. Сперва легко накрапывает, чуть моросит, погружая ночной город в едва уловимую влажную дымку, а после нарастает, усиливается, льет потоком. И вот уже огромные капли ударяются о стекла, разбиваются, расползаются прозрачными кляксами.

Неоновые огни причудливо преломляются. Тонут в бурном ливне. Сливаются в единое целое, вспыхивают калейдоскопом ярких красок. Ослепляют. Обесточивают.

Красиво. Взгляд не отвести. Завораживающее буйство природы. Музыка из грубых ударов грома. Яростные вспышки молний вспарывают реальность.

Авто тормозит на парковке, и Зверь покидает салон, не сказав ни слова. Никак не поясняет свои планы, просто поднимается и выходит. Не успеваю задать вопрос, не удается ничего произнести. Поворачиваюсь и наблюдаю, как он обходит автомобиль, перескакивает через заграждение, легко и быстро, без каких-либо усилий, не тратит время на другой путь. И в этом поступке нет показной бравады или наигранности. Видно, что это привычка.

Всегда вперед. Четко по направлению к цели.

Я никогда таких мужчин не видела. Оголенный провод. Дикий. Одержимый. Бешеный. А держит себя на цепи. Жестко. Управляет каждым порывом.

Он возвращается через пару минут. Проливной дождь успевает смыть кровь с его рук. Или же он по дороге умывальник нашелся?

На мои колени падает коробка дорогущих конфет. Помню, Миша такие постоянно привозил после рейсов, в другой жизни.

– Тебе надо выпить, – говорит Никита.

Усаживается обратно на водительское сиденье, зажимает бутылку вина между крепких бедер, ловко орудует штопором, откупоривает, извлекает пробку.

– Я не пью, – произношу тихо, нервно облизываю пересохшие губы.

– Я тоже, – хмыкает. – Но иногда всем нужно выпить.

Безумие. Чистое и токсическое. Не могу от него взгляд отвести. Поразительное сочетание хищной грации и грубой физической силы. Такой громадный, мрачный и раскачанный, из железных мускулов выкованный, а двигается плавно, расслабленно, хотя в любой момент готов к резкому броску.

Голова кругом идет без всякого алкоголя. Смотрю на бутылку, заключенную между его сильных стройных ног, и крепче в сиденье вжимаюсь.

Интересно, а какого это – оказаться вот так зажатой в опасной близости от его паха?

Дышать нечем. Кровь к щекам приливает.

Я замужняя женщина. Я не должна думать о подобном. Не должна.

– Давай, – заявляет таким тоном, что отказаться нельзя.

Послушно принимаю открытую бутылку из его рук.

Авто снова трогается вперед, блуждает между полутемными улицами, подсвеченными лишь ночной иллюминацией и вспышками молний.

Дождь хлещет как из ведра. Стихия бушует.

Я прикладываюсь к прохладному горлышку, обхватываю губами, совершаю несколько крупных глотков. Надеюсь остыть, однако только сильнее распаляюсь. Мысли путаются, сердце лихорадочно колотится в груди, грозит разломать ребра.

Зверь. Чего он хочет от меня? Почему выбрал из толпы других женщин? Зачем оберегает? Банальная прихоть, страсть, слабость.

– Я никогда не брал женщин силой, – говорит Ник.

– Что? – спрашиваю сдавленно.

– Ты же этого боишься, – бросает холодно. – Трясешься, никак успокоиться не можешь. Думаешь, что сорвусь и завалю тебя прямо в этой гребаной тачке. Зажимаешься, грудь прикрываешь.

– Н-нет, – отвечаю практически беззвучно. – Я н-не…

– Я подожду, – усмехается. – Когда ты сама захочешь мой член принять.

От его слов вдоль позвоночника пробегает ледяная змея, а пальцы на ногах поджимаются. Скрываю смущение за очередным глотком вина. Пока пью, понимаю, как грязно и пошло выглядит эта картина со стороны: горлышко бутылки зажато губами.

Замираю. Закашливаюсь. Ощущаю себя настоящей шлюхой. Вытираю рот тыльной стороной ладони. Сознание раздирают порочные кадры.

Я напилась. Точно.

Иначе как это объяснить? Алкоголь плюс стресс. Убойная реакция. Меня уносит куда-то не туда. Хватит, пора завязывать.

Я не боюсь его. Я боюсь себя.

– У тебя красивые губы, – заключает Ник, глядя прямо в мои глаза.

В его устах даже обычный комплимент звучит до жути греховно. А его взгляд и вовсе током прошивает. Даже самый простой, скользящий. Не мазок, не легкое касание, не призрачная ласка. Порез. Под кожу. До крови.

Проклятье. Ну как он умудряется так смотреть?! Будто током бьет.

Нет. Бред. Чепуха. Это только мое воображение. Буйная фантазия.

Но почему всякий раз, когда я смотрю на него, по жилам электричество растекается? Напряжение сотрясает плоть. Вновь и вновь. Беспощадно. Безжалостно.