Читать книгу Сны мертвой девушки из Версуа - Валерия Леман - Страница 7

«Я находилась в Индии. До чего же все было красиво! Изумрудно-зеленый берег, лазурь моря. Я стояла у причала, а кругом щебетали какие-то удивительные разноцветные птицы, благоухали роскошные цветы. Я ждала прибытия парохода, на котором должен был приплыть очень дорогой мне человек. Вдруг зазвонил телефон – он оказался тут же, на мамином любимом стуле, совершенно естественно стоявшем на бетоне мола, – и я взяла трубку. «Ты где там?» – спросил раздраженный голос. Это был Шарль. В полном восторге я принялась рассказывать ему обо всех чудесах вокруг меня, о том, что здесь очень красиво и птицы поют, а солнце никогда не садится. «Может быть, ты уже в раю?» – мрачно перебил меня Шарль и положил трубку.

И в то же самое мгновение все изменилось – я была рядом с ним, в его темной комнате с зашторенными окнами. «Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства, – сказал он, не глядя на меня. – Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на главный вопрос философии». «Ты хороший, Шарль, у тебя очень необычное и красивое лицо, но я люблю его, ты сам знаешь», – сказала я.

Меня душили слезы, а сердце разрывалось от жалости. У Шарля лицо сделалось таким несчастным, что я не выдержала, обняла его и разрыдалась. И тут же проснулась – вся в слезах, с бешено колотящимся сердцем. Кого же я так ждала, так любила в этом сне? Кто должен был приплыть на пароходе?..»

«С поезда сошло много людей, целый поток, чуть не сбивший меня с ног. Я очень боялась пропустить ЕГО, это казалось важнее всего. Но мимо проходили абсолютно незнакомые люди с неприветливыми чужими лицами. Вдруг кто-то тронул меня за плечо, я обернулась и оказалась прямо перед человеком с треугольным лицом. Почему-то это лицо казалось мне удивительно прекрасным, от него веяло волей и гибелью, головокружительным падением в бездну. У меня дух захватило от счастья. «Ты меня ждешь?» – спросил он. Мы вместе шли по перрону.

Затем все вдруг исчезло. Мы были вдвоем в большой светлой комнате. «Все люди – это ковры. Кто-то прекрасен и дорог, украшает собой жизнь, кто-то служит для удобства и комфорта, в другие заворачивают трупы или вовсе вытирают о них ноги, – сказал он и внимательно посмотрел на меня. – Какой из этих ковров – ты?»

Стены той комнаты сверху донизу были увешаны коврами разных видов, размеров и окраски. Я не знала, что ответить. Тогда он встал и показал рукой на небольшой ковер стального цвета с изображением мандолы: «Вот ты». Я вся дрожала. Я боялась поверить своему внутреннему предчувствию: он любит меня. Потом я испугалась – а вдруг не любит, вдруг я просто нужна ему, чтобы не забыть, как найти выход из лабиринта? «Ты прекрасна», – сказал он и улыбнулся. Я почувствовала себя счастливой и тут же проснулась.

Кто же этот человек с треугольным лицом? Мне кажется, это кто-то знакомый, реальный, быть может, наяву у него совсем другое лицо, ведь во сне мы видим не самих людей, а их души».

«Я шла по улице от школы и смотрела в небо. Оно было высокое, чистое, в нем медленно и плавно кружили черные птицы. Мимо меня пробежал смешной малыш – пухленький, с льняными локонами и большими голубыми глазами. Я ухватила его за плечо: «Куда ты торопишься?» Он ничего не ответил, только, улыбаясь, внимательно смотрел на меня. Мне стало не по себе от этого пристального, изучающего взгляда ребенка. В этот момент я услышала за спиной негромкий, душу леденящий звериный рык. Малыш куда-то исчез, а птицы в небе закричали хрипло и тревожно.

Я обернулась и увидела огромного тигра, царственно возлежавшего на невысоком зеленом холме. Он был настолько же ужасен, насколько и великолепен: ярко-оранжевые и черные полосы, холодный взгляд желтых круглых глаз с черной точкой зрачка. Он снова зарычал, оскалив белые острые клыки.

Я была зачарована этим прекрасным зверем, я не могла бежать, прятаться, словно его желтый взгляд лишил меня всякой воли. Мы смотрели друг на друга, и мое сердце замирало от любви и ужаса. Наконец тигр поднялся, с тяжелой грацией хищника спустился с холма и прыгнул на меня, молниеносно повалив на землю. Я была совершенно беспомощна и почти бездыханна, вдавленная в землю огромной тушей зверя. Его лапы лежали на моих плечах, а огромная морда находилась прямо перед моим лицом. Тигр лениво, с равнодушным прищуром смотрел на меня, задыхающуюся, ловящую ртом воздух. «Помогите, – еле выдавила из себя я, – помогите мне». Мимо проходили люди, озабоченно смотрели на меня и спешили удалиться. Тигр пару раз благожелательно лизнул мое лицо. Он был прекрасен. Дыхание мое угасало. Я умирала от ужаса и любви».

«Все походило на приключенческий фильм: я была прекрасной маркизой и жила в высоком замке на самой вершине холма, то и дело выходя на балкон, тревожно глядя вниз, на извилистую дорогу, что вела к воротам замка.

Кого я ждала? Его – моего любимого, своего единственного рыцаря, который должен был прибыть в определенный день, принять участие в рыцарском турнире, собственным копьем доказав, что является моей половинкой. Вот почему я все время бродила, ни на минуту не присаживаясь, словно внутренний голос подсказывал мне: мой рыцарь уже совсем близко, еще чуть-чуть…

И вот я стояла на широком балконе, под которым расстилалось огромное изумрудное поле, заполненное людьми, рыцарями на лошадях, геральдами, которые издавали резкие звуки из своих сияющих труб. «Сядь», – говорила мне моя мама, выглядевшая немного странно в своих привычных белых шортах и футболке на фоне моего длинного платья со шлейфом. «Не могу, мама», – отвечала я. Тогда она положила обе руки мне на плечи: «Сядь!»

Странно – в ее голосе прозвучали какие-то чужие, пугающие нотки. Я обернулась и увидела, что лицо мамы неуловимо меняется, а в ее улыбке появляется нечто злобное и мрачное. «Ты не мама, – проговорила я, немея от необъяснимого ужаса подступающей к самому горлу разгадки. – Ты – не моя мама!» Ее лицо на глазах превращалось в треугольник вершиной вниз. «Смотри туда!» – треугольник кивнул в сторону изумрудного поля, где все вдруг принялись кричать и визжать, а лошади – отрывисто ржать, будто их беспощадно били кнутами. «Он умирает, он умирает!» – наконец удалось мне расслышать в общем крике.

Он лежал на траве прямо под моим балконом – прекрасный рыцарь, на груди которого беспощадно расползалось красное пятно. Шлем рыцаря был снят, и волосы, превратившиеся в кровавую паклю, показались мне чересчур похожими на женские. Я наклонилась чуть ниже и, рассмотрев лицо рыцаря, с удивлением обнаружила, что это девушка. Она улыбалась мне устало, как улыбается путник после долгой дороги. «Привет», – только и прошептала она еле слышно. Это слово еще звучало у меня в ушах, когда я проснулась».

«Мне снова снилась та самая девушка с темными длинными волосами. На этот раз все вновь походило на американский фильм, в котором я играла главную роль, и теперь – роль Джеймса Бонда! В смокинге, с огромными чемоданами в обеих руках, я бежала – бежал? – по многолюдному восточному базару, спасаясь от погони. При этом я не испытывала страха, все было легко и красиво: в определенный момент я отбросила в сторону один чемодан, затем второй…

Толпа поредела, и я вдруг оказалась на изумрудном поле, где в ряд стояли великолепные слоны в роскошных попонах, расшитых сверкающими камнями. Слоны при виде меня одновременно подняли хоботы высоко в небо и приветственно затрубили. Я красиво взлетела на крайнего слона, и погоня продолжилась – только теперь я догоняла слона, на спине которого сидела та самая девушка. Она испуганно оглядывалась на меня, а я, подгоняя своего слона, стремилась изо всех сил догнать беглянку, чтобы спасти ее. «Подожди, остановись, не убегай! – кричала я. – Я должна спасти тебя!»

Потом вдруг оказалось, что я – снова я: девушка в джинсах и футболке. Мои волосы сбились, я вся покрылась липким потом, но догнать ту девушку под раскаленным солнцем никак не удавалось. «Остановись! Я тебе помогу!» – кричала я снова и снова, срывая голос в крике.

Девушка исчезла. Я стояла на лужайке перед домом Шарля и держала в руках засохшую розу…»

«Я была безумно счастлива – солнце сияло в голубом небе, птицы щебетали на деревьях, и я выходила замуж. Я знала, что мой избранник – самый прекрасный, самый удивительный, и сердце мое пело от радости. В маминой комнате я перед зеркалом примеряла свой великолепный свадебный наряд. Мама, сидя передо мной на корточках, подшивала подол, но на меня не поднимала глаз. «Мама, ведь он меня любит?» – «Разумеется, любит, дорогая моя. Тебя все любят». – «Гостей будет много?» – «Весь город, красавица моя».

Тут я заметила, что мама утирает слезы. «Мама, ты плачешь?» Она плакала, уже не скрывая этого. «Но почему, мама, ведь все так чудесно!» Мама ничего не ответила, только поднялась и крепко обняла меня, поцеловала, а потом подтолкнула к двери.

Я вышла на высокое крыльцо и увидела перед собой весь город внизу: улицы были заполнены людьми, которые смотрели на меня, показывали пальцами. Я и сама видела себя словно со стороны – красивую, легкую, в белом платье. «Сейчас раздастся звон свадебных колоколов, я начну спускаться, и внизу возьмет меня за руку ОН».

Все замерли в ожидании. Ударили в колокол, еще… Ропот пробежал по толпе. Что случилось? Это был не свадебный, а погребальный звон – тяжелый, мрачный, гулкий. Сверху полилась вода – потоками, реками, будто небо опрокинулось… Весь город ушел под воду. И я вместе с ним».

…Стрелки часов на письменном столе показывали четверть третьего. Сны снам рознь, но Шарлоттины меня увлекли. Я прочел почти треть тетради, и ее образ стал более осязаемым. Мелкий, летучий, но вполне разборчивый почерк – материальный отпечаток душевных переживаний. Удивительные фантазии, достойные пера писателя. А главное, выражаясь заумными терминами, – художественное и логическое осмысление сюжетов снов, удивительное для шестнадцатилетней девочки.

Каждый сон начинался с даты; между ними случались большие пробелы или лаконичные записи в духе: «Я открыла глаза, и сон испарился, ничего не помню». Теперь я начинал понимать мрачность Шарля: судя по снам, Шарлотта, безусловно, его не любила, в ее мире фантазий в духе американских кинофильмов, где дважды второй героиней оказалась другая девушка (второе «я» Шарлотты?), не было место занудливому и в какой-то мере скучному пареньку. Совершенно очевидно, что Шарлотта смутно ожидала явления своего настоящего героя. Недаром последние три месяца своей жизни (первая запись датировалась двадцать седьмым февраля) она видела во сне одного и того же таинственного человека с треугольным лицом, которого тщетно пыталась опознать в ком-то из знакомых ей людей.

И еще один штрих зацепил меня во время чтения дневника снов – длинная, смутно знакомая фраза Шарля по поводу философии и самоубийства. Я порылся на книжной полке и, конечно же, обнаружил томик Камю. Так и есть, тирада была тщательно процитирована из философского эссе «Миф о Сизифе». Значит, Шарлотта читала сей труд Камю… И ведь тогда, вполне возможно, «главный вопрос философии» увлек ее настолько, что она решилась на самоубийство. Странная девушка.

Я зевнул. Пора было отправляться баиньки.