Читать книгу По ту сторону - Валерия Орлова - Страница 2

Сегодня предпятница. Ну, то есть полноценный четверг, но Майе было легче думать, что пятница почти наступила. Полагаю, что это чувство знакомо многим. Днем девушка усердно, а иногда не очень постигала науку менеджмента в институте. А вечерами она подрабатывала гравёром в ритуальной мастерской при городском кладбище. Нельзя сказать, чтобы Майя очень уж стремилась работать в данной сфере, но будучи студенткой на дневном, живущей в общежитии особенно выбирать не приходилось. Да и рисовать получалось всегда вполне неплохо. Плюс в деньгах она нуждалась довольно остро.

Несмотря на загруженность, (а задерживалась в мастерской она довольно часто до глубокой ночи), девушка была рада переменам в её жизни. За работу неплохо платили. В институте преподаватели частенько закрывали глаза на её вечные опоздания и прогулы из-за ночных подработок. Да и с соседкой по комнате если можно так выразиться повезло. Ритка особа видная, весёлая и любвеобильная, поэтому и в комнате она практически не появляется. Её обществу всегда рады её многочисленные поклонники… Кого-то возможно соседство с таким человеком и смутило бы, но Майе оно было лишь на руку. Тишина и покой. А что еще нужно тому, кто приходит уставший и лицом падает в подушку?

Единственное, что было, так сказать, ложкой дёгтя – так это полнейшее отсутствие друзей. Школьные друзья куда-то улетучились. Одни переехали в другие города, поступив в Вуз, другие обзавелись семьями и тоже стали в зоне недосягаемости для прежнего общения и встреч. С Риткой были слишком разные интересы, да и виделись из-за загруженности обеих они слишком редко, чтобы сблизиться. Одногруппники же предпочли держаться в стороне от, как им казалось ненормальной и странной девицы, работающей на кладбище непонятно кем. В кого-то вселяло ужас, то где именно она проводила вечера, а кто-то испытывал отвращение. Да и многие холёные студентки с курса посмеивались и перешёптывались за спиной касаемо её внешности, сравнивая Майю с ведьмой из землянки. Преувеличивали, конечно, но особенно выдающимися внешними данными она не обладала. Одежда у Майи всегда была неброская и мешковатая, прятала её худощавое тело. Часто красные от усталости глаза (хотя обычно они серые) и бледная кожа придавали ей довольно изнеможённый вид, что, к слову, порождало новые шуточки касательно её работы. Волосы же вообще непредсказуемые ребята. Каштановые и кудрявые от природы, относительно аккуратными они были лишь в распущенном виде, но стоило их собрать хотя бы в заурядный хвост, то прядки непременно устраивали бунт и портили всю причёску, выбиваясь в самых неожиданных местах. Будучи художницей, она не ровно дышала к татуировкам. Поэтому у нее их было несколько. На предплечье, на ключицах, на щиколотке, сзади шеи и даже на спине. В общем, не чета куклам, которыми сейчас так модно быть.

Вероятно, не все так плохо относились к Майе. Но в стаде, где всегда работала опция самосохранения, смельчаков признать этого не находилось, дабы также не стать в глазах других неправильными.

Хотя девушка и умела за себя постоять все же было обидно. Успокаивала, себя, думая, что нет смысла злиться или обижаться на неотёсанных болванов. Но все же из-за предрассудков окружающих, ей приходилось мириться с одиночеством, довольствуясь объятиями с котом.

В этот совершенно, как позже выяснилось «обычный» летний вечер Майе приходилось в очередной раз принимать заказ на гравировку портрета на памятнике. На этот раз заказчиками были мужчина лет сорока пяти с нестандартными горизонтальными пропорциями, важно оттопыривший нижнюю губу и его спутница, блондинистая дама в голубом костюме, не гнушающаяся время от времени прибегать к пластике лица. В её руках расположился мопс, с красным бантом на шее, который противненько повизгивал в унисон голоса своей хозяйки. Таких личностей девушка недолюбливала, однако осознание того, что они являются самыми «жирными» клиентами в плане заказа давало успокоение. Поэтому Майя ничуть не удивилась тому факту, что женщина, будучи безутешной вдовой в прощальном зале – в мастерской быстро взяла себя в руки (а также не мешала рукам «друга семьи» придерживать её талию). Но что поделать, чужая семья, как говориться, потёмки… Заказ был принят, работа оплачена.

Стрелка часов уже перевалила за 21:00, а Майя все прорабатывала и прорабатывала портрет на граните. В ушах были наушники с любимой музыкой поэтому время летело незаметно. Минут через двадцать к ней зашел охранник дядя Саня и улыбнувшись, поинтересовался:

– Девочка, ну разве ж можно так себя истязать-то? Уж ночь на дворе, а ты еще тут торчишь. Давай-ка я тебя чаем угощу что ли и домой поедешь наконец!

Дядя Саня был невысоким сухоньким старичком, лицо которого имело столько морщин, что и не счесть. Он все никак не хотел уходить на пенсию, объясняя это фразой: «Да что мне дома-то сидеть одному? Здесь уж все мои. Ждут меня. И дочурка и жёнушка…»

К Майе он относился очень хорошо. Как к внучке, которой у него никогда не было. Всегда то шоколадкой угостит, то историю какую-нибудь интересную расскажет. Одними из его любимых небылиц были рассказы о призраках в загробном мире. Дедушка верил, что раз в пять лет ночью на кладбищах открываются проходы из мира духов. Открываются совсем ненадолго, лишь на один день. И духи эти отправляются проверить как там поживают их родственники и друзья. Якобы даже однажды он видел, как жена с дочкой, проходя мимо него в парке, улыбнулись ему, обернувшись. А когда дядя Саня, оправившись от шока, заковылял в их сторону, то там уже никого не было…

Ерунда это всё, конечно. Но Майя не хотела расстраивать старика и навязывать ему своё скептическое мнение, что наука – есть двигатель прогресса, что ею не доказано наличие потусторонних миров, богов, духов, зомби и так далее. Майя придерживалась мнения, что религиозная вера придумана для того, чтобы одним людям было не так страшно умирать, а другим было чего бояться за свои поступки. А также, что это было выгодно власти, чтобы хоть как-то сдерживать народ. Поэтому и работа на кладбище её ничуть не пугала. Ну, работа и работа. Бояться надо живых…

Улыбнувшись в ответ, Майя заметила:

– Чаёк это хорошо. Тем более, что у меня с собой вкусные вафли. Ваши любимые, между прочим. Как раз успеем, пока Костя едет.

Костя – таксист, который по договоренности всегда забирал сотрудников кладбища, если они задерживались допоздна. В такую даль и позднее время уже редко кто соглашался ездить за клиентами. А вот Костя… Этот ночной бомбила никогда не отказывался.

Минут пять они сидели в тишине, наслаждаясь вкусным травяным чаем с вафлями, а потом Майя задала давно волнующий её вопрос:

– Дядь Сань, скажите, вот что со мной не так?

– М? – непонимающе спросил тот прихлебывая из чашки.

– Ну… Знаете, у меня совсем нет друзей. Ну, кроме Лизки, но она в другом городе… И в институте все избегают. Считают, что я странная, ненормальная. Иногда даже почему-то называют ведьмой, думая, что я этого не слышу.

Старичок лукаво улыбнулся и посмотрел на нее сквозь донышко прозрачной чашки.

– А разве ты сама не понимаешь?

– Нет… Что Вы имеете ввиду? – настороженно спросила девушка.

– Твоя работа. – будучи сладкоежкой, дядя Саня не выдержал и откусил от вафли, не успев закончить мысль.

– Ну, да, она довольно необычная, но только и всего. Чего уж из-за этого сразу относиться ко мне, как к прокажённой?

– Ты не поняла. Твой выбор работы. Почему ты её выбрала на самом деле, знаешь?

– Ну… Мне нужны были деньги, а тут платят довольно-таки неплохо. Да и рисую я хорошо…

– Ответ неверный. – снова улыбается.

– Я не понимаю.

Старик серьезно и, как показалось Майе немного грустно посмотрел на нее.

– Возможно ты еще этого не осознала, но тебя сюда тянет. Ты ведь вполне могла найти другую подработку или хотя бы не задерживаться здесь до ночи, верно? Люди чувствуют эту твою особенность. Пытаются разгадать, что с тобой не так, но не могут. Вот и злятся. Ведь им нужно найти кого-то, кто более, как им кажется странный чем они. Мы в большинстве своём безжалостны по отношению к тому чего не понимаем. – он вздохнул.

Старичок прикрыл веки, и слегка пошамкал губами, будто обдумывая говорить дальше или нет. Майе даже показалось, что он уснул. А затем дядя Саня приоткрыл один хитрый глаз и уже довольно добродушно добавил, потрепав Майю рукой по голове:

– Да и ты видела свои волосы, девочка? Хе-хе. Кудри-то вон какие! Ну точно ведьма!

Майя засмеялась.

– Что-то Костя задерживается.

– Путь ведь сюда не близкий. Сама знаешь.

– Знаю, но когда надо Анну Васильевну забрать, то он уже через пятнадцать минут тут как тут.

– Так то ж начальство. А мы с тобой простые смертные. Да и посиди немного со стариком. Недолго уж осталось…

Майе почему-то показалось, что под «недолго» он имел ввиду не приезд таксиста.

– Послушай. Ты ведь не всегда будешь проводить свои вечера в компании старика или кота.

«Откуда он знает, что у меня есть кот? Я же вроде не рассказывала…»

– Скоро все изменится.

– Помнишь я рассказывал тебе о мире призраков?

– Да.

«Опять этот бред. Похоже бедный дядя Саня совсем сильно постарел…»

– Так вот. Ты, наверное, думаешь, что я совсем уже выжил из ума от старости. Но это не так. – снова улыбка.

«У меня что, на лице написано? Надо сдерживать эмоции», – промелькнула мысль у девушки.

– Всю свою жизнь я также, как и ты был скептиком. Но когда я увидел их… – тут его глаза увлажнились, – когда я увидел их снова, там в парке, то понял, что меня ждут. Знаешь, я хотел было даже покончить с собой, чтобы поскорее встретиться с ними, но понял, что это будет неправильно. Вместо этого я устроился сюда, на кладбище, где они похоронены, чтобы увидеть их снова.

– И Вы видели?

– Нет.

– Но тогда почему…

– Почему я постоянно торчу здесь? – перебил Майю старик, – потому что у меня появилась надежда, цель, вера. Назвать это можно, как угодно. Но есть и еще одна причина. Четыре с лишним года назад я делал обход территории часиков эдак в двенадцать ночи, наверное, уже. Закончив, решил пройтись к могилкам моих девчонок. Проведать. Душа не на месте была что-то. Потом увидел человека. Он сидел за столиком, где захоронены Щукины что ли… Уже точно не припомню. Недалеко от моих в общем. Сидит и пишет что-то в тетрадку. Странный такой тип. Он мне сразу как- то не понравился. Ну, думаю, может сектант какой. Подхожу поближе, чтоб наехать, а он как зыркнет на меня своими глазищами, а зрачки выцветшие какие-то. Снял капюшон, а там и волосы, и ресницы и брови – все белое, как снег. Хм… Забыл, как называют таких…

– Альбиносы?

– Точно! Альбинос он. В общем, подхожу я к этому альбиносу и спрашиваю, чего это он тут торчит после закрытия. «Не положено» – говорю. А он заулыбался так приветливо, как будто знакомы много лет уже, вскочил и руку мне тянет для пожатия, а я машинально протянул её в ответ.

Дядя Саня неуютно поёрзал в кресле, прервав рассказ.

– И что было дальше?

– Он не сообщил своего имени, но откуда-то знал моё. Сказал, что изучает поведение энергии на кладбищах. Якобы скоро духи умерших людей смогут посетить наш мир. Что случается это раз в пять лет. И что близится время, когда все повторится, судя по энергетическим всплескам, которые он смог засечь. Тетрадкой своей махал у меня перед лицом.

Я тогда посмеялся над его словами. Уверился как-то сразу, что сектант он. А зря. Он разозлился. А потом спросил: «Кажется, это принадлежит Настеньке?» и сунул мне в руку кулон дочери. Сказать, что я был удивлен – ничего не сказать. Это был её любимый кулон. В день ее гибели его при ней не было, хотя она с ним никогда не расставалась. «Откуда он у тебя?» – закричал тогда я. Он, криво усмехнувшись, ответил: «Неважно откуда. Будем считать, что я его нашел. Думаю, ты, старик хотел бы вернуть его хозяйке, не так ли? А я могу тебе в этом помочь. Тебе нужно всего лишь…»

Вдруг дядя Саня резко замер, схватившись за сердце, а потом упал лицом на стол. Любимая чашка, задетая головой, ухнула на пол и раскололась на две неравные части.

Где-то в тишине послышался женский, довольный смешок. (Майя позже часто думала о нём, но на тот момент решила, что ей показалось).

После минутного оцепенения девушка кинулась к старику, чтобы проверить сердцебиение. Слезы катились по её щекам, падая на обездвиженное тело, а Майя всё вслушивалась, пытаясь расслышать хоть что-то, хотя бы слабый стук, но безуспешно. Старик умер. Ушёл к своим девочкам…

Зазвонил телефон. Это был Костя. Он наконец-то приехал.

Майя сбивчиво, захлебываясь в слезах, объяснила ему что случилось, и тот вбежал в мастерскую, чтобы помочь. Парадокс, но Майя, привыкшая каждый день к горю людей, совершенно была не готова потерять, ставшего таким близким ей человека.

Не в силах что-то делать и решать Майя попросила Костю, чтобы он позвонил начальнику и в скорую, а сама, поджав под себя ноги, забралась в кресло. Мозг отказывался думать, нервное потрясение было слишком велико.

Когда все организационные вопросы связанные с похоронами дяди Сани были завершены, само прощание проведено, а Майей закончено изображение его портрета на надгробии – она уволилась.

Решила, что с неё хватит. Пора искать другую подработку. Но из головы всё ещё не выходила последняя незавершенная беседа со стариком. Что он хотел ей сказать?