Читать книгу Дожить до свадьбы - Валерия Троицкая - Страница 1
ОглавлениеДожить до свадьбы
I
Метель в марте
Мы с Эдиком (для тех, кто не в курсе – это мой кот) сидели на подоконнике и наблюдали, как двор заметает снегом. Конечно, снегопадом в марте уже никого не удивишь. Но от одной мысли, что всего через пару недель на месте высоких грязных сугробов появится зеленая трава и желтые соцветия мать-и-мачехи, было как-то волнительно и чудесно.
Мне кажется, нигде в мире люди не ждут весну так отчаянно, как у нас. И до настоящей весны осталось совсем немного. До свадьбы Ромы и Нади тоже! Брат моей одноклассницы Тани Заболоцкой и удивительная девушка (к слову, чемпионка города до дзюдо) Надя Шмидт решили пожениться. Предложение Рома сделал очень красиво – в небольшом уютном ресторанчике прямо в новогоднюю ночь. Это было в Хельсинки, где мы большой компанией проводили зимние праздники.
Правда, то новогоднее путешествие запомнилось не столько этим радостным событием, сколько нашими «детективными приключениями». Все началось с того, что прямо на границе две странные тетки, испугавшись таможенного контроля, подбросили моей маме какой-то пакет! А закончилось разоблачением целой банды, которая вывозила за границу исторические ценности.
Мои воспоминания прервал телефонный звонок.
– Ласточка, привет! – зашептала в трубку Таня. – Что делаешь?
Ласточкой в далеком детстве меня прозвал дедушка.
– Дурака валяю! – честно ответила я. – Мама поехала на вокзал встречать какую-то подругу, а я уроки уже сделала и наслаждаюсь свободой!
– Поедешь завтра с нами выбирать свадебное платье?
– С кем с вами? – удивилась я. – И почему ты шепчешь?
– Ромка и Надя со своей мамой пришли к нам, что-то обсуждают насчет свадьбы. Уже полчаса сидят вчетвером и спорят. Надя шепнула, чтобы я у тебя спросила, поедешь ли завтра с нами? Она, оказывается, уже неделю со своей мамой не может договориться, каким должно быть платье. Вот она и решила завтра в тайне от нее съездить и сразу купить, что понравится.
– А она не обидится? – засомневалась я.
– Кто?
– Надина мама. Что платье без нее купят!
– Ну это же не её свадьба, а Нади и Ромки! – резонно заметила Таня. – И вообще, она такая властная тетка оказалась! Пришла и практически нам диктует: что, где, как отмечать… А ведь у моей мамы нет столько денег! Всё, мне пора бежать! Значит, завтра после школы, хор?
– Хор! – согласилась я. – А куда?
– В какой-то салон на Петроградке! Пока!
– Пока!
Здорово, никогда в жизни не была в свадебном салоне! Я тут же нашла в смартфоне несколько магазинов и начала изучать их каталоги: платья с пышными юбками и сумасшедшими декольте, усыпанные блестящими стразами, с длинными «королевскими» шлейфами…
На следующий день в школе был настоящий дурдом: четверть заканчивалась, учителя были какие-то нервные, дерганные и пытались за один урок поместить в наши бедные головы материал минимум трех (мы в феврале пропустили неделю из-за карантина). А последним была сдвоенная алгебра – заранее писали итоговую контрольную. В общем, к концу занятий я уже ничего не соображала.
– Ласточка, пошли в кафе посидим? – сразу предложил Пашка, когда мы выходили из класса.
Паша Паршин – не просто мой одноклассник, это мой самый верный друг. Я с ним познакомилась четыре года назад, тогда мы с мамой только переехали в Петербург.
– Да, после такого дня нужна моральная разгрузка! – устало зевнул Димка Ярко. – У меня в голову как-будто песок насыпали!
В качестве подтверждения Димка даже постучал себя по голове, словно надеялся, что из его уха высыплется струйка песка.
– У тебя какой вариант был, четвертый? – спросил он у Паши.
– Нет, третий! – быстро ответил тот. – Ну дак что, пошли? С меня пирожное!
– Хорошо, пошли! – сразу согласилась я.
– Катя, а как же платье! – нахмурилась Таня. – Мы же обещали Наде помочь!
– Ой, точно! – вспомнила я. – Ребята, нам надо на Петроградку, свадебное платье выбирать!
– Платье? – удивился Паша.
– Да, Надя просила помочь!
– Вот, блин, людям делать нечего! Жениться в двадцать лет! – усмехнулся Димка.
– Дурак ты! – огрызнулась Таня.
– Я дурак? Институт бы сначала закончили! – прямо-таки тоном завуча ответил он.
– И зануда! – коротко резюмировала она.
– А вы торопитесь? – прервал их перепалку Пашка. – Может успеем куда-нибудь зайти?
– Мы договорились встретиться у «Горьковской» в три часа! – покачала я головой. – Давайте завтра где-нибудь посидим? Или, может, в кино сходим?
– Ну ладно, тогда пошлите, хоть до метро вас проводим! – решил Паша.
– Блин! – нервно выпалил Димка, но все-таки поплелся за нами.
Он иногда (почти всегда) бывает противным, хотя на самом деле парень неплохой. Только очень избалованный своими бесчисленными тетями: их у него то ли пять, то ли шесть, то ли даже семь. Не могу запомнить.
На выходе из метро «Горьковская» Надя ждала нас не одна. Вместе с ней была Эля Дзагоева – очень яркая девушка с копной блестящих черных волос. Она напоминала мне красавицу-цыганку из старого советского фильма «Табор уходит в небо». Вместе с Надей они учились когда-то в одном классе.
– Катя, привет! – весело подмигнула она. – Да ты еще красивей стала!
Я смущенно улыбнулась. Если честно, не понимаю, почему меня иногда называют красивой. Лично я (особенно рано утром) ничего красивого в зеркале не вижу. Вот Таня, да, она красивая – высокая, с пепельно-русыми волосами и голубыми глазами.
– А ты – сестра Ромы, да? – сразу догадалась Эля, взглянув на мою подругу.
– Да, здравствуйте! – кивнула ей Таня.
До салона мы брели почти молча, лишь изредка перебрасываясь фразами – на улице разыгралась настоящая метель! Поэтому в салон мы зашли замерзшие, мокрые и облепленные снегом с ног до головы. В общем, мартовские снеговики. Но согрелись быстро – девушки-продавщицы сразу предложили нам чай, и пока Надя с Элиной помощью надевала в примерочной очередное платье, мы с Таней с интересом изучали этот магазин.
Небольшой, но уютный – стены облицованы светлым кирпичом, в углу установлен настоящий камин, окруженный десятками белоснежных свечей разной высоты. По стенам были развешаны черно-белые фотографии – свадьбы, свадьбы, свадьбы… Но, в общем, красиво. А вот самих платьев в этом салоне почти не было – только пару штук в витрине на смешных безликих манекенах. Продавщицы по очереди выносили платья из подсобки – наверное, Надя заранее определилась, что именно хочет примерить.
– Надя! – одновременно ахнули мы с Элей, когда она вышла в зал в коротком стильном платье без плеч.
Простое, приталенное, с юбкой-тюльпаном, оно почему-то очень шло Наде с ее спортивной фигурой, невысоким ростом и темно-русым каре.
– Да, оно! – сразу же решила Надя, рассматривая себя в большом зеркале. – Мама, меня, конечно, запилит! Она уже месяц мне твердит, что «правильное» свадебное платье должно быть длинным. И с фатой!
– Нет, это очень классное! Тебе вообще не нужно длинное, оно только высоким идет! – заметила Таня.
– Вам очень хорошо! – согласилась девушка-продавец. – И дерзко, и элегантно одновременно! Какая красивая линия декольте, плечи…
– А ты в нем не замерзнешь на улице? – засомневалась я.
– Ну, Катя, надеюсь в начале мая такой метели не случится! К тому же, у меня есть классная рокерская куртка! Из белой кожи! – задорно подмигнула она.
– О, это будет классно! – улыбнулась Эля.
– Можно, кстати, к поясу прикрепить длинный шлейф! – предложила вторая продавщица. – Будет очень оригинально.
– Подумаю! – кокетливо передернула плечом Надя. – Ну что, девчонки, берем?
– Берем! – хором отозвались мы.
Покупку платья мы решили отметить покупкой торта. Зашли в кондитерскую и выбрали фисташковый чизкейк, украшенный всевозможными ягодами. Такой красивый, что хотелось съесть его прямо у прилавка. Но мы сдержались.
– Главное, девчонки, чтобы мама не убила меня до свадьбы! – пошутила Надя, когда мы ввалились всей компанией в ее квартиру. – Она сказала «только длинное»!
Вообще-то Надя была девушкой с характером. Ромкой, по крайней мере, она руководила еще так! Но свою собственную маму почему-то побаивалась.
– Надина мама была у нас завучем! – словно ответила на мои мысли Эля. – Не женщина, а генерал в юбке… Её даже директор школы слушался как первоклассник!
– Точно! – весело засмеялась Надя, сбрасывая с себя мокрый пуховик. – Как видел ее в конце коридора, сразу же вжимался в стену… Мы даже прозвали его «Гена-плющ»!
– Как? Почему? – засмеялась я.
– Его звали Геннадий Петрович Плющенков! И он при встрече нашей Тамары Сергеевны врастал в школьные стены, как плющ в деревенские ограды! – веселилась Эля.
– Надя, а ты ничего не говори маме о платье недели две! – предложила умная Таня. – Спрячь его куда-нибудь. А потом она уже ничего не сможет сделать, гарантийный срок истечет, сдать платье будет нельзя!
– Гениально и просто! – резюмировала Эля.
– Девчонки, проходите, на кухню! – предложила Надя, унося наши куртки в кладовку.
Я впервые была у нее в гостях. Надя с мамой жили в небольшой двухкомнатной квартире с окнами на довольно оживленную улицу. Дверь в одну из комнат была открыта, и там царил жуткий беспорядок. Я сразу же решила, что здесь обосновались Надя с Ромой (он переехал к ней пару месяцев назад). Вторая комната, наверное Надиной мамы, находилась в противоположной стороне коридора. Дверь туда была закрыта.
А вот на белоснежной кухне все было не просто чисто, а почти стерильно. Белые поверхности кухонного гарнитура и большой круглый стол были совершенно пустыми – ни продуктов, ни посуды, вообще ничего. Только на подоконнике одиноко стояла небольшая плетеная корзина с апельсинами, почему-то украшенная розовыми и голубыми бантиками…
– Это мы вчера в турфирме были! – пояснила Надя, ставя чайник. – Мы с Ромкой хотели поехать на Байкал! Представляете, почти через всю страну на поезде?
– Классно! – согласилась я.
– Да, но мама сказала, что это «несерьезно»! – устало закатила глаза девушка. – Повела меня в какую-то турфирму, где ее подруга работает. Купили путевку в Болгарию на две недели. Нам, конечно, больше хотелось в Прагу, но получалось так дорого…
– А апельсины тут причем? – улыбнулась Эля, рассматривая безвкусно оформленную корзину.
– Фирма называется.... «Круглый апельсин».
– А что, апельсины бывают квадратные? – резонно заметила Таня.
– Ну а вдруг! – хохотнула Надя. – Там не только название, там и все сотрудники какие-то странные. А подружка мамы – тот еще кадр! Представьте, я захожу в туалет, а она… Ой, лучше не буду рассказывать, аппетит испорчу!
– Да, не стоит! – рассмеялась Эля.
– В общем, купили мы у них свадебное путешествие, а сегодня утром нам привезли эту корзину. Сказали, что свадебный подарок от фирмы. Хотите, девчонки?
– Нет, я лучше торт! – ответила Таня.
– Тогда держи вот этот кусок, с клубникой! – предложила ей Надя. – А тебе, Катюша, с малиной!
– Надя, а я, наверное, только кофе! – решила вдруг Эля.
– Опять на диете?
– Нет предела совершенству! – девушка гордо встряхнула своей копной иссиня-черных волос. – Хотя… От апельсина не откажусь!
– Надя, а вы после свадьбы все-таки здесь останетесь жить? – поинтересовалась Таня, принимаясь за чизкейк.
– Не знаю… – Надя нахмурилась и, по-моему, даже как-то расстроилась из-за вопроса. – Здесь район такой хороший… Родной, я же всю жизнь здесь!
– Я бы хотела жить на Петроградке! – мечтательно произнесла я.
– Нам с Ромой тут удобно, он и подработку совсем рядом нашел! – продолжила Надя. – Но, девочки… У него нервы уже не выдерживают! Да и у меня тоже!
– Мама? – многозначительно подняла брови Эля.
– Уж насколько у Ромки легкий характер… И дома мы с ним стараемся бывать как можно реже! Но два раза они уже так ссорились! – почти с отчаянием рассказывала Надя.
– С твоей мамой? Из-за чего? – удивилась я.
Вообще, мне кажется, что с Ромой поссориться – это нужно очень постараться. Таня, конечно, утверждает, что он балбес! И вредным иногда бывает жутко. Но зато он веселый, невероятно добрый и, действительно, какой-то очень легкий по жизни. Я раньше всегда удивлялась: Таня с тоном начальницы его отчитывает (у нее и в разговорах с нами иногда этот противный тон прорывается), как-будто он ее младший брат, а не наоборот. А он ни разу, по крайней мере при мне, на сестру не огрызнулся. Только подшучивает над ней.
– Да, поссорились, причем из-за таких пустяков! – вздохнула Надя, сжимая в руках кружку с чаем. – Представьте: я утром мыльницу разбила, а маме не понравилось, что Рома новую без ее спроса купил!
– Даже так? – поразилась я.
– Ну, это уже маразм! – заключила Эля.
– А потом она ночью к нам без стука зашла, – продолжила Надя. – Ромка ей и сказал – между прочим, очень деликатно – что лучше бы стучать… Девочки, что тут началось! «Это моя квартира, я тут имею право ходить куда хочу, кто ты такой!». Фу, вспоминать противно…
– Какой-то странный апельсин! Горький, как грейпфрут! – поморщилась Эля. – Так может вам снять квартиру?
– На какие деньги? Только если мою машину продать…
– А почему вы к нам не хотите переехать? – спросила Таня.
– Танечка, но у вас же только две комнаты! Рома не хочет, чтобы мы вам мешали…
– А Юдинцевы? Если попросить сдать вам комнату? Она же все равно сейчас пустая!
Таня с мамой жили в обычной питерской коммуналке в центре города. Их соседи – семья профессора Юдинцева – не дождалась переселения и купила себе небольшой дом за городом. Поэтому в квартире они почти не появлялись. Единственной соседкой Тани осталась одинокая старушка Инесса Рудольфовна Штейнберг. И она была большой проблемой…
– Ромка говорит, что все их попытки сдать комнату оборачивались полным провалом, – весело засмеялась Надя. – Что ваша Инесса – не помню отчество – выживала всех соседей, причем самыми изощренными способами!
– Это да! – подтвердила Таня. – Она старушка с фантазией! Но вот наша Катя, по-моему, имеет на нее особое влияние… Можешь быть, ты поговоришь с ней, а?
Я даже поперхнулась. Да, мне жалко Инессу Рудольфовну. Она пережила блокаду, потеряла единственного сына и после этого, чего уж скрывать, сошла с ума. Женщина она была малоприятная, склочная, даже агрессивная. Но ко мне она почему-то относилась не так, как к другим людям.
– Ну хорошо, попробую! – пообещала я.
На этих словах Эля начала странно себя вести: взгляд у нее стал рассеянный, испуганный, она нервно теребила ворот своей рубашки, а потом вдруг схватилась за стол, словно сейчас упадет…
– Эля, с тобой все в порядке? – осторожно спросила её Надя.
Девушка хотела что-то ответить, умоляюще посмотрела на нас и вдруг рухнула на пол.
– Эля! Эля! – бросилась к ней подруга.
– Что с ней? – присела рядом Таня. – Обморок?
– Да, наверное! Может от голода? Она вечно на всяких диетах сидит! – нервно выпалила Надя и начала бить Элю сначала по ладоням, потом по щекам.
Ничего не помогало – Эля не приходила в сознание.
– Девочки, она, по-моему, не дышит! – в ужасе прошептала Надя. – Несите телефон! Быстро! Он в маминой комнате!
Я метнулась в гостиную, схватила стоящий на комоде телефон и тут же вернулась на кухню. Стоящая на коленях Надя быстро набрала номер и закричала в рубку:
– Примите вызов: Элеонора Георгиевна Дзагоева, 20 лет, потеря сознания, пульс слабый, нитевидный, в себя не приходит! Записывайте адрес…
«Скорая» приехала минут через десять. Как мы за это время не сошли с ума, не знаю. Врачи что-то у нас спрашивали – не помню, что именно. А потом вставили Эле в горло какие-то страшные пластмассовые трубки и быстро вынесли из квартиры. Надя сразу побежала за подругой, пытаясь в Элькином телефоне найти номера ее родителей – сообщить, что случилось с их дочкой. Я бы до такого не догадалась, я вообще от страха очень растерялась.
Так мы с Таней остались в квартире одни. Нам нужно было дождаться Рому – он был на подработке, а ключа от квартиры Нади у него не было – ее мама запретила ему делать дубликат.
– Кошмар какой! Что с ней? – сжимала я виски. – Может сердце?
– Не знаю… В двадцать лет? Хотя, всякое бывает. Давай чай попьем, я замерзла!
– Давай! – согласилась я.
Таня поставила чайник. Мы просидели в Надиной квартире часа два или больше, не зная, о чем говорить. Наконец раздался звонок – пришел Ромка. Он очень расстроился из-за Эли и еще из-за того, что не мог проводить нас до метро – он потом не попал бы обратно в квартиру.
– Ничего страшного, Ром, не переживай! – успокаивала я. – Еще же не очень темно, мы дойдем! Голова только болит…
– Это от голода, ты же ничего не успела съесть! – заметила Таня. – На вот, возьми апельсин, если что, по дороге съешь!
– Угу, – послушно отозвалась я.
– Таня, позвони, как придешь! – уже в дверях сказал сестре Ромка.
– Ладно, – буркнула она.
II
Гостья
Когда я пришла домой, мама была не одна – на кухне в ее любимом халате сидела за столом довольно тощая женщина с длинным лошадиным лицом и короткой стрижкой. Она как-то странно заулыбалась при виде меня.
– Катя, ну что так поздно! Я уже волноваться начала! Вот, поздоровайся, это моя однокурсница Наташа! Помнишь ее, она приезжала к нам в гости, ты тогда еще в садик ходила! Куклу еще тебе привезла – Мальвину!
– Угу! – не вполне уверенно произнесла я.
Куклу с голубыми волосами из своего далекого детства я еще смутно помнила, а эту даму – совсем нет.
– Какая ты Катюша стала! Просто невеста! – громко восклицала она, с удивительным при ее худобе аппетитом уминая ужин. – Я тебя видела совсем малюсенькой. Купила тебе куклу, по тем временам очень дорогую! А ты ей голову отломала и меня дурой назвала? Помнишь?
– Эээ, нет, простите… – растерянно ответила я.
– Да, ты плохо себя вела!
– Наташа, второе будешь? – устало спросила ее мама.
– А что там у тебя? Рагу? С лучком и зелени побольше, как я люблю!
– Да, да, я помню, – раздраженно ответила она.
– А ты Катя такая непослушная была! Просто ужас! – продолжила Наташа, намазывая на хлеб горчичный соус. – Однажды пришла из садика, залезла в шкаф и пока твой отец не вернулся с работы, не вылезала! От меня постоянно бегала! Все к папе своему на руки просилась! А я уже тогда твоей маме говорила: Ленка, разводись!
Я изумленно посмотрела на маму, но та быстро отвела глаза.
– Я вчера приехала! Так радовалась командировке: когда еще Петербург посмотришь, еще и за чужой счет! А в гостинице – ужас! Просто ужас! Ночью, чувствую – по мне кто-то ползает… Свет включаю, а там… Знаешь, что?
– Нет, – растерянно пожала я плечами.
– Отгадай! – потребовала Наташа. – Ой, Ленка, ты рагу пересолила!
– Там были тараканы! – пояснила мама, накладывая мне в тарелку суп. – Я Наташу, естественно, к нам пригласила. Я к тебе переселюсь, а Наташу мы в моей комнате устроим!
– Угу! – кивнула я.
При мысли о тараканах аппетит к меня, естественно, пропал. Но, чтобы не спорить с мамой при Наташе, я быстро съела суп, налила себе чай и, пока они обсуждали какие-то балансы, выкладки и прочую чушь, потихоньку ушла в свою комнату.
– Пашка, говорить можешь? – тихо спросила я, набрав номер друга.
– Да, могу. Как съездили, Ласточка?
– Ужасно!
– Вот и я удивился – ты же ненавидишь по магазинам ходить! Наверное, единственная из всех девчонок!
– Да нет, не в этом дело! – перебила я. – Наш поход закончился вызовом «Скорой помощи»!
– А что случилось?
Я быстро рассказала Паше о том, что произошло с Элей.
– Может быть, действительно, сердце? – предположил он. – У нас как-то на соревнованиях парню точно так же плохо стало плохо! Потерял сознание, никто ничего понять не мог – он даже ударов серьезных не пропустил… А потом в больнице выяснилось, что у него сердечный приступ!
– Сердечный приступ? Он погиб? – испугалась я.
– Нет, выжил! Просто ему в принципе нельзя было спортом заниматься! Почему врачи раньше этого не заметили – непонятно, нас же постоянно проверяют! Так что все может быть!
Наш разговор внезапно прервала мама:
– Катя, уроки сделала? – тихо спросила она, открыв дверь в мою комнату.
– Да, сейчас!
– Не сейчас, а сейчас! – тут же разозлилась она. – Мне завтра рано вставать! Чтобы через полчаса, когда я приду, ты уже спала!
– Ладно, – обиженно буркнула я. – Пашка, завтра поговорим!
– Хорошо!
Я как-то вымучила домашку, быстро привела себя в порядок и легла в постель. Настроение было на нуле. Жалко Элю. Надо завтра Наде позвонить, подумала я и тут же уснула.
Когда я проснулась, мама уже ушла на работу. А вот ее подруга Наташа сидела на кухне и оживленно болтала с кем-то по телефону. Мне почему-то очень не хотелось с ней говорить. Я просто тихонько оделась и улизнула из квартиры.
После уроков мы вчетвером пошли в кафе. Димка с Таней обсуждали контрольную по физике. Я догадывалась, что больше тройки мне не светит (в самом лучшем случае), потому не принимала в их беседе никакого участия. Просто молча ела десерт с апельсиновым с конфитюром.
– Ты чего такая грустная, Ласточка? – пристально посмотрел на меня Паша. – Каникулы же скоро!
– Не знаю… – пожала я плечами. – Наверно, просто устала. У меня всегда весной силы заканчиваются!
– Слушай, у меня тоже! – убрал с лица длинную челку Димка. – Именно к весенним каникулам я просто никакой! Не знаю, как завтра день пережить – тошнит уже от этой школы!
У Тани зазвонил телефон.
– Да, мам! Что? Что?! – брови у нее поползли вверх. – А когда? Кошмар какой, бедная Надя!
Тон у Тани был такой, что мы все с тревогой уставились на нее.
– И как она? Ясно. А ты сегодня на работе? Хорошо, сейчас иду! Да, иду!
– Что случилось? – испугалась я.
– Надина мама в реанимации! – коротко ответила Таня. – Рома сейчас привезет ее к нам!
– Кого? Маму? – не понял Димка.
– Ага, из реанимации сейчас похитит и привезет! – огрызнулась Таня. – Надю, конечно! Мама говорит, у нее историка, ей плохо. Вы со мной?
– Конечно! – кивнула я.
Вчетвером мы выбежали из кафе и понеслись к Таниному дому. Первой, кого мы увидели, когда зашли к квартиру, было Инесса Рудольфовна. Она стояла на цыпочках у комнаты Тани и подслушивала.
Димка поднес указательный палец к губам, на цыпочках подошел к старушке и вдруг заорал ей на ухо: «Немцы идут!»
Бедная Инесса вздрогнула, заверещала и тут же скрылась в своей комнате.
– Ты дурак, да? – набросилась я на этого идиота. – Нашел, чем шутить!
В этот момент дверь комнаты открылась – на пороге стоял расстроенный Рома.
– Что вы орете? – неожиданно серьезно сказал он. – Проходите!
Надя сидела на диване и неподвижно смотрела в одну точку. Взгляд у нее был стеклянный.
– Надя, ты как? – первой зашла в комнату Таня и села рядом с ней. – Что произошло?
Та ничего не ответила. Я осторожно подошла к девушке и дотронулась до ее плеча:
– Надя, что случилось? Что с твоей мамой?
– Я не знаю… – с трудом выдавила она. – Рома меня разбудил, сказал, что мама на полу лежит…
Голос у Нади дрогнул, она вся затряслась какой-то мелкой дрожью.
– Ну да, я проснулся первым, пошел на кухню, – нехотя начал свой рассказ стоявший у окна Рома. – Захожу, а Тамара Сергеевна лежит на полу, у раковины… Я, конечно, попытался как-то ее в себя привести. Ничего не вышло. Надю разбудил, «Скорую» вызвали. Всё.
– Ну а врачи что сказали? – спросил Паша.
– Да ничего…
– Ну, сердце, давление? – допытывался он.
– Да ничего не говорили! Давление ей мерили, что-то обсуждали между собой тихо… Да я ничего тогда не соображал! – честно признался Рома. – А потом ей трубку какую-то в горло вставили и унесли.
– Трубку? – передернуло меня.
С Элей вчера все точно так же было… Надя вдруг заплакала как маленький ребенок – растерянно, испуганно, тихо всхлипывая. Таня стала ласково гладить ее по спине.
– Да, вспомнил: врачи сказали, что у нее с дыханием проблема! Отек какой-то что ли… – нахмурил брови Ромка.
Мы с Пашей переглянулись. Он пожал плечами.
– Вообще, это очень странно! – с важным видом начал рассуждать Димка. – Я так понял, что с твоей подругой то же самое случилось, да? Обе сознание потеряли, обе дышать не могли! Вам всем не кажется, что это странно?
– Ты на что намекаешь? Инфекция какая-то? – нахмурился Паша.
– Ну может? Как вариант? – предположил Димка и вдруг как-то незаметно стал отходить подальше от Нади.
– Это я, это я во всем виновата! – закричала Надя так, что сидевшая рядом Таня подпрыгнула на диване. – Это я виновата! Это все из-за платья! Поехали, поехали! Его надо быстро порвать!
Надя вскочила с дивана, но Ромка быстро обхватил ее за талию и начал тихо нашептывать ей в ухо:
– Надя, успокойся! Успокойся, пожалуйста! Ты ни в чем не виновата!
– Что мне теперь делать? Она умрет, а мы поссорились!
– Она не умрет, все будет хорошо! – твердил он, с трудом удерживая Надю. Учитывая, что она профессиональная спортсменка, это явно было делом непростым.
– Это я виновата! – все равно кричала она. – Зачем я без нее поехала покупать это платье! Зачем? Она теперь умрет, зачем мне это платье! Она теперь умрет, а мы поссорились из-за чертового платья!
У нее началась настоящая истерика.
– Таня, воды принеси! – испуганно крикнул сестре парень.
– Надо порвать это платье! Мамочка! Мама!
– Тут не воду, тут успокоительное нужно! – хмуро заметила Таня и быстро выбежала из комнаты.
Через несколько секунд они с Ромкой напоили Надю какой-то остропахнущей желтой настойкой и силой уложили в кровать.
– Наверное, мы пойдем? – пробормотал Димка, испуганно наблюдавший за этой сценой.
– Да, и мне за Ксюшей пора! – извиняющимся тоном произнес Паша.
– Таня, хочешь, я останусь? – тихо спросила я подругу.
Надя лежала в кровати – то рыдала, то пряталась с головой под одеяло и вздрагивала всем телом.
– Нет, мы, наверное, сами! – ответила Таня, продолжая гладить Надю по спине. – Справимся!
– Да, ребята, идите! – раздраженно бросил нам обычно добродушный Рома. – Проводите Катю домой, уже темно!
– Да уж проводим естественно! – обиделся на него Паша.
Впрочем, Ромке было не до того. Он первым вышел в коридор, открыл входную дверь и буквально выпроводил нас из квартиры.
А на улице меж тем снова разыгралась метель. Снег был мокрый, какой-то неуютный, и ветер от него не отставал…
– Может быть, и впрямь какая-то инфекция, а? – первым прервал наше молчание Димка.
Я ничего не ответила. Пашка тоже. Он думал.
– Ну ладно, я пошел домой! Завтра последний день в четверти, круто, да?
– Ага! – кивнул Паша.
Димка скрылся в соседнем дворе, а мы вдвоем медленно побрели обратно в сторону школы. В этом году Ксюша – младшая сестра Паши – пошла в первый класс. Их мама погибла несколько лет назад, и отец Максим Николаевич Паршин растил детей один. Паша как старший всегда ему помогал – если нужно было Ксюшу забрать из садика, посидеть с ней, куда-то отвести. Но Максим Николаевич, конечно, понимал, что сыну нужно свободное время, и он как-то договорился в школе, чтобы Ксюша после занятий оставалась на все-все курсы: танцы, театр, макраме, рисование. Ей, кстати, это нравилось – энергия у Ксюши была поистине неиссякаемая. Если отец не мог забрать дочку из-за работы (а это бывало часто, ведь он был полицейским, участковым в нашем районе), то у Паши все равно весь день до вечера был свободен. Вот такой у него классный папа.
– Тебя до дома проводить? – спросил Паша, когда мы дошли до Греческого проспекта.
Он повернулся ко мне и я чуть не рассмеялась: снег налип на его шапку и шарф так, что он стал похож на космонавта в белоснежном светящемся шлеме. Впрочем, у него даже лицо все было в мокром снеге.
– А хочешь, я с тобой за Ксюшей схожу? – спросила я, осторожно смахнув снежинки с его бровей. – Давно ее не видела!
– Ага, хочу! – кивнул он и улыбнулся.
Ксюша уже ждала нас в фойе – полностью одетая она сидела рядом с хмурым школьным охранником и увлеченно играла в телефоне.
– Паша, а я долго жду! – обиженно поджала она губы, увидев брата.
– Привет! – улыбнулась я девочке.
– У нас знакомая заболела, мы у нее были! – объяснил Паша сестре.
– Грипп! – захлопала в ладоши Ксюша. – Снова в школу не ходить? Каратин!
– Не «каратин», а «карантин»! И в школу ходить тебе придется! – ответил он сестре. – Представляешь, Катя, не успела в первый класс пойти, а уже карантин ждет! Он ей в феврале так понравился! Теперь у нее любимое слово!
– Каратин! Каратин! – прыгала вокруг нас Ксюша.
– Как я ее понимаю! – вздохнула я.
– Катя, а ты к нам в гости, да? – вдруг обняла меня девочка.
– Пошли? – с надеждой спросил Пашка.
– Ну пошли! – улыбнулась я.
Раньше я постоянно пропадала у Паши. Мама вечно была на работе (впрочем, как и сейчас), и мы после школы сразу шли к нему домой. Играли «в полицейских»: преступником всегда был ныне покойный пес его соседей сверху, мы как сумасшедшие носились за ним по лестнице, пока хозяева не выходили на площадку и не начинали на нас орать. Еще в «Необитаемый остров» – как-будто мы оказались в джунглях, и нужно было срочно поставить палатку, чтобы на нас не напали дикие животные. Иногда они нападали, но мы всегда героически отбивались. А палатку мы делали из стульев и постельного белья. Или еще прыгали по льдинам – в роли льдин чаще всего выступали диванные подушки. К счастью, Максим Николаевич сильно на нас не ругался… В общем, дурачились, как могли.
Именно Паша познакомил меня с Екатериной Васильевной Нежельской – бывшей актрисой, которая почему-то очень меня полюбила. А я благодаря ей полюбила Петербург. Уже позже, классе в пятом, я чаще стала бывать у нашей одноклассницы Тани Заболоцкой. Мы и с ночевкой часто друг у друга останавливались. Мне было ее жалко – друзей у Тани почти не было, потому что в нашем классе учились в основном девчонки из очень богатых семей. А Танина мама торговала цветами у метро, и эти дуры из-за этого над ней смеялись. Но Пашу я все равно считала своим самым лучшим другом. Таня, наверное, это чувствовала и раньше очень на нас обижалась. Сейчас уже не так.
– Папа скоро придет? – спросила я, снимая с Ксюши совершенно мокрый комбинезон.
– Только утром! Он на ночном дежурстве!
У Паши дома, как обычно, царил легкий беспорядок. Но к этому я привыкла, а вот полностью пустой холодильник меня несколько расстроил.
– Слушай, а давай бутерброды горячие сделаем? Как в детстве, помнишь? – заглянул через мою спину в одинокий холодильник Паша.
– Эээ, а из чего? – спросила я, удивленно рассматривая вскрытую банку каких-то серых грибов, похожих на гигантских слизней…
– Дак я мигом в магазин сгоняю! – вызвался он. – Две минуты! Ставьте чайник!
Две – не две, но едва мы с Ксюшей успели собрать валявшиеся на полу джинсы, учебники, листки с надписью «Протокол», порванные раскраски и мокрые чайные пакетики (!), он ворвался в квартиру с победным криком:
– Встретил Екатерину Васильевну! Ксюха, в воскресенье пойдешь в театр на «Белоснежку»!
– Ура! – захлопала в ладоши девочка.
Она готова была идти куда угодно и когда угодно и на очень приличной скорости. Максим Николаевич ласково называл дочку «электровеник».
– Ласточка, а ты сходишь с нами? – как-то растерянно спросил меня красный от мороза и от бега Паша. – Отец в выходной не сможет ее повести, а мне одному скучно…
– Да, конечно, схожу! – улыбнулась я.
Через десять минут мы с удовольствием уплетали горячие бутерброды из микроволновки – на черном хлебе, с колбасой, сыром и помидорами.
– Ой, я еще конфеты купил! – спохватился Паша, чуть не снеся кухонный стол.
В этот момент мне позвонила мама:
– Катя, ты где?
– У Паши!
– Иди домой!
– Сейчас, только чай попьем! Мы…
– Катя, я жду, – резко перебила она. – Мне нужно с тобой поговорить!
– Ну, хорошо. Сейчас… Паша, проводишь?
– Сейчас! Ксюха, я всего на десять минут! Это вот столько! – поставил он перед сестрой будильник. – Включи мультики!
– Угу! – грустно отозвалась Ксюша. Она очень боялась оставаться в квартире одна.
Мама встретила меня хмурая, недовольная. Наташа сидела на кухне и опять болтала по телефону. Судя по сахарному тону, с каким-то мужчиной.
– Пообедаешь с нами? – тихо спросила мама.
– Нет, мы у Паши поели! – так же шепотом ответила я.
– Катя, ты почему утром ушла и даже не поздоровалась с Наташей?
– Она что, на меня настучала? – удивленно подняла я брови.
– Она не могла выйти из квартиры!
– Почему?
– Потому что у нас с тобой только два ключа! – раздраженно ответила мама.
– Ой!
– Ты что, не видишь, как мне сейчас сложно? У меня отчет квартальный!
– Мама, у тебя каждый квартал квартальный отчет! – буркнула я.
– А тебе сложно мне помочь? Она же мне просто мозг чуть не съела сегодня, раз двадцать на работу позвонила!
– Так может мне ей свой ключ отдать? – предложила я.
– Нет, просто не убегай больше вот так, без предупреждения! Чтобы я не оказалась в идиотской ситуации! Ты же видишь, она человек… сложный.
В этот момент Наташа высунула свое длинное лицо из кухни и улыбнулась мне:
– Катенька, привет!
– Угу, – угрюмо отозвалась я и пошла в свою комнату.
III
Третья жертва
Я проснулась, с трудом заставила себя встать с кровати и медленно побрела на кухню. После вчерашнего дня я была какая-то разбитая. Как там Надя? Бедная, ей сейчас так тяжело… Наташа ещё спала – лежала на маминой кровати, скинув одеяло на пол, и звучно храпела. Интересно, а если она не проснется в ближайшее время, как я пойду в школу? Мне же надо ее «выпустить» из квартиры…
Впрочем, если я прогуляю последний день в четверти – никакой катастрофы, думаю, не случится. Я достала из холодильника йогурт, нашла в шкафу хлопья и уже собиралась сделать свой любимый завтрак…
– Доброе утро, Катюша! – раздался за моей спиной голос Наташи.
– З…здравствуйте! – вздрогнула я от неожиданности.
– Ну и куда ты вчера так убежала? – спросила она игриво, сев напротив меня.
– Вы не смогли выйти из квартиры, простите! Я в школу торопилась, и не знала, что у вас нет ключей.
– Ага, в школу? – как-то ехидно произнесла Наташа. – Да ничего страшного, твоя мама приехала, открыла мне.
О, тогда я понимаю, почему мама была такой раздраженной! Она не любит, когда ей даже звонят на работу и отвлекают от дел. А если ей еще и пришлось отпрашиваться и возвращаться домой…
– Вы на работу опаздывали, да? – с извинением произнесла я, перемешивая хлопья с йогуртом.
– Ой, да нет! У меня же суд в первый день прошел. Наша фирма его благополучно проиграла, ну да ладно! Я вчера погулять по городу захотела! Так редко бываю в Петербурге, захотелось по магазинам прошвырнуться, прикупить себе что-нибудь!
Я удивленно посмотрела на Наташу. Она из-за этого заставила маму возвращаться с работы? Не могла до вчера подождать?
– Ой, а где там мой завтрак? – вспомнила она и подошла к холодильнику. – Ага, вот! Я, Катенька, придерживаюсь здорового образа жизни! Чего и вам с мамой советую! Вот что ты ешь? Хлопья – это сплошная химия!
Я лишь пожала плечами. Наташа тем временем достала из холодильника баночку с мутно-серым содержимым, подозрительно напоминавшим блевотину. По крайней мере, хлопья в меня после увиденного лезли уже большим трудом. Но я недавно дала маме честное слово завтракать каждое утро, потому героически продолжила есть.
– Вот, вчера ночью заварила себе цельнозерновую кашу! – потрясла она банку. – Это очень полезно для пищеварения! Хочешь?
Я так энергично замотала головой в ответ, что чуть не упала со стула.
– Зря, это так вкусно! Значит, у тебя уже есть мальчик, да? Мама говорит, что его зовут Паша, да?
– Это мой друг!
– Ага! Целуетесь с ним? – подмигнула она.
Я даже поперхнулась йогуртом от такой бесцеремонности.
– Нет, я же сказала, мы друзья!
– Ага, конечно! – засмеялась она. – Так, а у мамы твоей что?
– В смысле? – не поняла я.
– Ну, у нее как? Есть… мальчик?
– Вообще-то у нее девочка, дочка! – хмуро отозвалась я. – Про мальчиков я ничего не знаю!
– Фу, какая ты скучная! А я без фруктов на завтрак не могу! – всплеснула она руками. – Что же Ленка вчера ничего не купила? Вы хозяйки-то вообще не очень, холодильник полупустой! Холодильник – лицо женщины!
Я не выдержала и прыснула. Про холодильник – это гениально. Нужно запомнить.
– Вот что ты смеешься? Путь к сердцу мужчины лежит через что, а? Знаешь, через какое место?
– Нет, не знаю! – выдавила я, уже давясь от смеха.
– Как же у вас в доме тогда мужья заведутся? – с важным видом продолжала она, даже не понимая, какую чушь несет.
– Вообще, я всегда думала, что в доме заводятся тараканы. Или клопы! – парировала я.
– Хм, а ты ехидная. В отца, наверное. Ленка все-таки не такая.
Наташа нравилась мне все меньше и меньше. Я открыла портфель и сделала вид, что внимательно изучаю его содержимое. И тут на дне увидела апельсин – я же взяла его у Нади, но так и не съела.
– Вот, возьмите! – протянула я Наташе апельсин.
– Ой, как хорошо! А яблочка у тебя там случайно нет?
– Нет, яблочка нет!
– Горький какой! – поморщилась она. – Это не грейпфрут?
– Нет. Наташа, мне уже в школу пора.
– А, хорошо, иди!
– Но как же вы тогда выйдите из квартиры? Я думала, мы пойдем вместе!
– В восемь утра? Смешная ты! Мне сегодня нужно привести себя в порядок, маску сделать, маникюр. У меня в шесть свидание! – радостно доложила она.
– А, хорошо. Тогда я пойду…
– Вчера познакомились, прямо на Невском! У вас в городе столько мужчин, а вы с матерью только клювом щелкаете! Значит, приходи не позже четырех часов! – вдруг прямо-таки приказным тоном сказала она. – Чтобы я не опоздала!
– Ладно, до вечера! – холодно ответила я и пошла одеваться.
– До… До…
Я развернулась: Наташа обхватила руками горло, выпучила глаза…
– Что с вами?
Она как-то странно захрипела и рухнула на пол лицом вниз… Я подбежала к ней, перевернула на спину. Наташа была синяя и страшно дергалась всем телом.
– Мамочка…
Я схватила телефон, позвонила маме. Она не брала трубку. Как с мобильного вызвать «Скорую»? Я напрочь забыла… У нас же есть стационарный, вспомнила я, и помчалась в мамину комнату. Чудо, что хозяйка квартиры не разрешила маме его отключить. Я набрала «03».
– Приезжайте, быстрее! Женщине плохо!
– Фамилия? – сухо спросила диспетчер.
– Моя?
– Женщины!
– Не знаю!
– Обнаружили ее на улице?
– Нет, в своей квартире!
– Девочка, ты шутишь?
– Нет, ей плохо! Это подруга мамы!
– Сколько ей лет?
– Не знаю! – уже кричала я. – Лет сорок!
– Она жаловалась на головокружение, головную боль?
– Не знаю! Она лежит на полу, почти синяя. Она умирает!
– Говори адрес…
Я ходила вокруг Наташи, не зная, что делать. Потом села рядом с ней на колени и перевернула на бок. Какая-то интуиция подсказала, что нужно сделать именно так. Наташа снова захрипела… И тут я вспомнила о Екатерине Васильевне!
– Екатерина Васильевна! – заревела я в трубку, набрав номер Нежельской.
– Катя, детка, что случилось? – жутко перепугалась она.
Через пять минут она была в нашей квартире.
– Нашатырь есть? – с порога спросила она.
– Не знаю!
– Катя, принеси зеркальце! Косметическое!
Я бросилась в мамину комнату. Где же ее косметичка? Конечно, она взяла ее с собой!
– Катенька не нужно, у меня свое есть! – крикнула Екатерина Васильевна.
Когда я вернулась на кухню, она стояла перед Наташей на коленях и держала зеркальце почти у ее рта.
– Она еще дышит! Видишь? Слабо, но дышит… Пульс, конечно, очень слабый… Катя, она на что-то жаловалась?
– Только на нас! – в какой-то истерике прокричала я.
– Что она ела? – спокойно спросила Екатерина Васильевна.
– Вот эту гадость! – показала я на банку с кашей. – И апельсин!
– Апельсин? Может у нее аллергия на цитрусовые?
– Не знаю…
– Сейчас… Сейчас… А вдруг? – Екатерина Васильевна вытащила из сумочки пачку активированного угля и по таблетке начала складывать Наташе в рот. – Катя, воды, помогай!
Я держала Наташе голову, а Екатерина Васильевна пыталась заставить ее проглотить уголь и из чашки напоить водой. Вдруг Наташа начала как-то странно дергаться, а потом ее вырвало углем.
– Переворачивай ее на живот! Быстро, а то она захлебнется! – скомандовала Нежельская. – Есть еще уголь?
– Сейчас! – крикнула я и бросилась к аптечке. – Да, держите!
Мы стали повторять то же самое: перевернули ее обратно на спину, уголь, вода, уголь, вода.
– Ну, давай же, глотай! – упорно твердила Нежельская.
Наташа захлебывалась, ее трясло, а потом снова вырвало… Вдруг она сама перевернулась на живот и что-то тихо прошептала!
– Очнулась? – ахнула я.
Раздался сигнал домофона. Приехавшая врач «Скорой» что-то спрашивала у Нежельской, но я словно оглохла от страха.
– Отек! – вдруг явственно услышала я слова врача.
Она достала из сумки какой-то странный инструмент и начала вставлять Наташе в горло длинную трубку. Та вдруг пришла в себя и начала отчаянно сопротивляться! От ужаса я закрыла лицо руками и отвернулась к окну.
Когда я нашла в себе силы открыть глаза, на кухне уже никого не было. Только на полу валялись стеклянные ампулы и чернели лужи активированного угля с белесой пеной по бокам. Меня затошнило.
– Катя! – ворвалась на кухню Екатерина Васильевна. – Ее повезли в Мариинскую больницу! Позвони маме, пусть она привезет туда ее документы и какие-нибудь личные вещи – халат, сменное белье! Поняла?
– Поняла…
– По-моему, мы ее спасли! – сказала женщина и вдруг крепко прижала меня к себе.
Через час Екатерина Васильевна уехала – оказывается, ей самой срочно нужно было в поликлинику на прием – у нее уже неделю болело сердце. И все равно, несмотря на мои протесты, она помогла мне прибраться на кухне и перед уходом взяла с меня клятвенное обещание что-нибудь поесть. Я пообещала, хотя при воспоминании о случившемся тошнота накатывала волнами.
Я решила, что в школу сегодня ни за что не пойду. Хватит с меня. Я заварила себе чай, нашла Эдика (он все это время прятался под маминым диваном), покормила его и включила телевизор. Когда я нервничаю, мне все равно, что смотреть – звук успокаивает. Минут через двадцать перезвонила мама. Узнав, что произошло, она растерялась, расстроилась и сказала, что за вещами для Наташи приедет сразу после работы.
А уже через пару часов у меня в комнате сидели Паша, Таня и Дима. Они принесли мне сэндвич и сок – сами догадались, что в нашем холодильнике как обычно пусто и я голодная.
– Было что-то интересное в школе? – устало спросила я, разворачивая бумажную обертку сэндвича.
– Ну, по сравнению с твоим приключением – ничего! – хмыкнул Димка. – Вечно с тобой, Катька, что-то происходит!
Паша бросил на него такой взгляд, что Димка тут же замолк.
– Ты как? – сочувственно спросил Паша.
– Испугалась? – добавила Таня.
– Конечно, – кивнула я. – Слава Богу, Екатерина Васильевна сразу прибежала! Я вообще не понимала, что она с Наташей делала.
– Желудок промывала! – объяснил Дима.
– Значит, все было, как с Элей, да? – уточнила Таня.
Я снова кивнула.
– Только при чем здесь апельсины? – нахмурилась она. – Почему Екатерина Васильевна про них спросила?
– Она спросила, нет ли у нее аллергии.
– Точно, ведь они все ели апельсины! – задумалась Таня. – И Эля, и Наташа… И Ромка, рассказывал, что нашел Тамару Сергеевну у раковины, а рядом с ней лежала кожура от апельсинов!
– А что, бывает! – воскликнул Димка. – У меня друг на даче как-то клубнику ел и вот тоже задыхаться стал! Чуть не умер!
– И что, аллергия у троих одновременно? Так не бывает! – возразила я.
– Слушайте, а если с этими апельсинами что-то не так? – предположил Пашка.
– В смысле? – не поняла Таня.
– Ну, например, какие-то… очень сильные нитраты! – закричал он и по привычке взъерошил волосы.
– Может быть! – согласилась я. – Наверное, они купили какую-то гадость, сэкономить решили на клиентах!
– Похоже на правду… – задумалась Таня.
– Но ведь с этим же нужно что-то делать! – возмутилась я.
– Что? – спросил Паша.
– Надо сходить в этот салон и предупредить их! Представьте, скольких людей они еще успеют отравить!
– Да нас там пошлют куда подальше! – скривил лицо Димка.
– Ну и мы пошлем их в ответ! – разозлилась Таня. – И в полицию еще позвоним! Катя права, уже три человека в больнице!
– Тогда поехали? – сразу предложила я.
– А ты можешь? – испуганно посмотрел на меня Паша.
– Конечно, не я ведь отравилась! Сейчас в порядок себя приведу и поедем! Таня, найди пока адрес этого… «Квадратного апельсина»!
Через полчаса мы вышли из вестибюля похожей на инопланетный космический корабль станции метро «Горьковская» и перешли Кронверкский проспект.
– Далеко? – спросил Дима.
– Где-то за Сытным рынком, – ответила Таня, изучая карту в смартфоне.
И мы углубились в неопрятные дворы этой части города. Они здесь не такие… атмосферные, как у метро «Петроградская», но я все равно очень люблю этот район. Мы шли минут двадцать и все никак не могли понять, где же находится эта злополучная турфирма.
– Вот этот дом! – не вполне уверенно сказала Таня, показав на четырехэтажное сооружение, полностью закрытое строительными лесами. – Думаю, нам во двор.
Вход во внутренний двор был закрыт железными воротами, но нам повезло – оттуда как раз выходила женщина с двумя большими пакетами. Мы тут же бросились к ней на встречу.
– Здравствуйте! Подскажите, здесь находится турфирма? – спросила Паша, придерживая женщине дверь.
– Не знаю, дети, – пожала она плечами. – Может быть… Там во втором дворе есть какой-то офис.
– Спасибо! – почти хором сказали мы и прошли внутрь.
Двор как двор. Круглый, маленький и очень захламленный. Очевидно, строители, реставрирующие фасад, хранили здесь все строительные инструменты и материалы – доски, арматуру, мешки с цементом…
– Ничего здесь нет! – недовольно ворчал Димка, оглядываясь по сторонам.
– Она же сказала «во втором дворе»! – напомнила я. – Только вот где этот второй двор? Я не вижу прохода!
Прохода, действительно, не было. Но у этого жилого дома было очень странное строение – длинный выступ, который, как оказалось, делил двор на две части. Первым об этом догадался Паша – едва мы зашли за этот выступ, то увидели второй, маленький словно шахта лифта, дворик. Здесь была только одна дверь в парадную и небольшая лестница, ведущая в полуподвальное помещение.
– Вот, турфирма «Круглый апельсин»! – Таня прочитала надпись на едва заметной ржавой табличке.
– Судя по всему, дела у этого апельсина идут не очень хорошо! – с умным видом заметил Димка и едва не растянулся на грязной лестнице.
Мы открыли железную дверь и попали в длинный темный коридор. Его стены были покрыты дешевыми бумажными обоями – как в старой-старой квартире. На полу стояли какие-то коробки с журналами и разноцветными папками. В конце коридора через полуоткрытую дверь пробивался неяркий свет.
– Пошли! – решительно сказала Таня и первой зашла внутрь небольшой комнаты.
Мне в нос ударил неприятный пряный запах. Сама комната выглядела ничуть не лучше коридора – пару старых канцелярских шкафов, потертые стулья и всего два сотрудника: молодая рыжеволосая девушка в серебристом костюме и неприметный парень в черном свитере. У девушки на столе горела свечка, источающая тяжелые восточные благовония. Вот откуда этот странный запах.
– Вам чего? – не слишком вежливо встретила она нас.
– Здравствуйте! – начала Таня и отчего-то сразу растерялась. – Мы… В общем… Ну, моя… Будущая жена…
– Чего? Твоя жена? – противно заржал сидевший в углу комнаты парень.
– Будущая жена моего брата, – холодно отчеканила Таня, взяв себя в руки. – Она купила у вас путевку в Болгарию. Свадебное путешествие.
– И что? – равнодушно отозвалась девица, не отрываясь от компьютера.
– На следующий день им прислали в подарок корзину с апельсинами…
– Поздравляю, повезло!
– То есть вы не всем дарите? – наивно спросила я.
– Что дарим?
– Апельсины? Не всем, кто у вас путевку купил?
– Что за чушь вы несете! – подняла на меня взгляд раздраженная девица.
– Послушайте, а почему вы так с нами разговариваете? – спохватилась Таня.
– Мама! – раздался за моей спиной истошный детский крик.
В комнату ворвался зареванный мальчик лет трех.
– Мама! Машинка моя! Где?
– Да что вам нужно? – рассердилась девица, растолкала нас локтями и схватила на руки мальчика. – Эдик, ну что ты плачешь?
– Эдик? – решила я сгладить ситуацию. – А у меня так кота зовут!
Сообщив об этом занятном факте, я дружелюбно улыбнулась. Судя по всему, дипломат бы из меня не получился. Мне показалось, что волосы этой нервной девицы вдруг стали не рыжими, а какими-то огненными. А взглядом она явно собралась меня поджечь…
– Вам что нужно? – гаркнула она.
Маленький Эдик в ее руках испуганно икнул и тут же затих.
– Мы пришли вас предупредить! – начал Паша. – Вы травите людей!
– Чего?
– Что здесь происходит? – зашел к комнату невысокий мужчина средних лет – тоже раздраженный, усталый и какой-то помятый.
– Да вот, сопляки какие-то! Сейчас же убирайтесь, а то полицию вызовем!
– Мы сами сейчас ее вызовем! – завелась Таня. – Вы людей травите! Уже три человека в реанимации! А вы хамите!
– Что? Я ничего не понимаю! – перепугался мужчина.
– Наши знакомые купили у вас путевку в Болгарию! – спокойно продолжил рассказ Паша.
– Деньги хотите вернуть? – сразу спросил он.
– Нет! Им прислали корзину с апельсинами! Три человека уже в реанимации!
– Причем здесь апельсины? – опешил мужчина.
– Ну вы же «Квадратный апельсин»! – объяснила я.
Парень в углу вновь неприятно заржал. Я бросила на него возмущенный взгляд. Что-то в нем было от крысы: мелкие бегающие глазки, серые волосы, тусклая кожа и даже выражение лица – какое-то надменное, наглое и трусливое одновременно.
– Ну, то есть «Круглый»! – покраснела я как дура. – И мы пришли сказать, чтобы вы клиентам больше не дарили корзины! Там опасные фрукты!
– Какие корзины? Какие фрукты? – недоумевал мужчина. – Инна, что это такое? Вы кому-то из клиентов фрукты направляли?
– Конечно, нет! – ехидно ответила она. – А вообще, неплохой маркетинговый ход. Учтем на будущее. Теперь валите отсюда!
Мы в полной растерянности побрели по темному коридору. Почти у самого выхода нас догнала невысокая полная женщина с прилизанными коричнево-ржавыми волосами.
– Дети, что случилось? Кто в больнице?
– Мама вашей клиентки Надежды Шмидт! – ответила Таня.
– Мама? – ахнула женщина. – А сама Надя?
– Вы знаете Надю? – удивилась я.
– Ну да, – смутилась она. – Я же подруга Тамары!
– Моя машинка! – вновь раздался истерический детский крик.
– Эдик, подожди! Инна, ну забери его! – нервно кричал бежавший к нам по коридору мужчина. – Дети, я ничего не понял! Вот, возьмите мою визитку! Объясните мне все потом!
Мы вышли на улицу в полном шоке.
– Сумасшедший дом! – присвистнул Димка.
– Вот и Надя сказала, что все сотрудники тут чокнутые! – вспомнила я.
– И грязь какая! Вообще, зачем Надина мама повела их сюда? – недоумевал Димка. – Шарашкина контора!
– Потому что тут ее подруга работает! – спокойно ответила Таня.
– Да кто сейчас поездки покупает в турфирмах? Самим все заказать в сто раз легче! – возмущался Димка. – Слушайте, поехали домой!
– Поехали! – согласилась Таня. – А потом можно будет с этой женщиной поговорить, знакомой Надиной мамы. Она, по-моему, тут самая нормальная…
Когда я пришла домой, мама сидела на кухне и смотрела телевизор.
– Ну как, была у Наташи? – сразу спросила я.
– Да, но меня к ней не пустили, – устало ответила она. – Пока Наташа в реанимации. Завтра ее должны перевести в обычную палату.
– Значит, все нормально? А что с ней было?
– Говорят, аллергическая реакция. Ладно, хоть высплюсь сегодня, а то она трещит каждую ночь по телефону, мне даже из твоей комнаты слышно… Ох, что же я говорю! – спохватилась мама и сжала руками виски.
– Ну, она, конечно, не самая приятная дама… – понимающе улыбнулась я.
– Да нет, мне ее очень жалко и все такое… Кать, я завтра посплю подольше. Не буди меня, ладно?
– Хорошо!
– Тебе ведь не рано вставать? Вы в субботу со второго урока?
– Мама! – притворно обиделась я. – Завтра первый день каникул!
– Ой, прости, котенок! Прости, совсем закрутилась! Столько проблем на работе… Кстати, как ты закончила?
– Мамочка, – хитро улыбнулась я. – Мне кажется, на сегодня у тебя и так много плохих новостей! Спокойной ночи!
И я быстро убежала в свою комнату.
IV
Белоснежка и семь несчастий
На следующий день Паша зашел за мной около десяти. Ксюша гордо несла огромный пакет с платьем – голубым, с бесчисленными лентами и бантиками. Она, как зашла, первым делом мне его показала!
До спектакля оставалось почти два часа, поэтому в театр мы решили пойти пешком. Но уже на Площади Восстания все-таки сели в троллейбус – ветер был холодным, промозглым. А мы все равно радовались наступавшей весне, долгожданным каникулам, и всю дорогу болтали с Пашкой обо всем на свете, пока счастливая Ксюша весело суетилась у нас под ногам.
На Пионерской площади было неожиданно пусто. Обычно она полна детей с родителями, бабушками и дедушками, ведь зимой здесь каток, а летом – батут. Да и подростки любят именно на этой площади гонять на скейтах, оттачивая свое мастерство. Но сейчас, наверное, все школьники города просто-напросто отсыпаются.
Мы поднялись по высоким ступенькам и зашли в огромное серо-бежевое здание с колоннами, что занимал театр. Екатерина Васильевна выходила на его сцену в течение тридцати лет, тогда моя мама еще не родилась. Но ее тут помнили, любили и всегда по ее просьбе делали хорошие места. Вот и сейчас для нас было отложено три билета в первом ряду.
– Мы пойдем с Ксюшей переоденемся! – решила я, отдавая Паше свою куртку. – А ты пока сдай вещи в гардероб, хорошо?
В женском туалете было как всегда многолюдно, ведь именно здесь проходило таинственное превращение обычных девочек в маленьких принцесс. Бабушки снимали с них шерстяные рейтузы, а взамен надевали шелковые платья и лаковые туфельки. Мы с Ксюшей провели этот же волшебный ритуал. Потом я еще переплела ей косички – судя по их виду прическу сестре делал Паша. Ну, он старался, я уверена.
– Паша, а ты когда последний раз в театре был? – вдруг спросила я, когда мы встретились в полупустом фойе – зрителей на утреннем спектакле явно будет немного.
– С классом, наверное. Лет пять назад… Я вообще, театр не очень-то люблю, ты же знаешь!
– А буфет? – улыбнулась я.
– Буфет – это другое дело! – согласился Паша.
Мы зашли в обитый синим бархатом зрительный зал. На первом ряду сидела красивая высокая женщина с двумя маленькими девочками-близняшками, ровесницами Ксюши.
– Слушай, может она одна посмотрит спектакль? – словно прочитал мои мысли Паша. – А то мне детский как-то совсем не хочется смотреть!
– Давай попробуем!
Мы попросили женщину посмотреть за Ксюшей, и она сразу же согласилась. Пашина сестра сначала захныкала, но уже через три минуты увлеченно беседовала со своими соседками. Мы спокойно вышли из зала и поднялись в буфет на втором этаже. Здесь, через огромное панорамное окно, открывался красивый вид на город – на Загородный проспект и Гороховую улицу.
– У меня мама здесь жила! – вдруг сказал Паша, протянув мне стаканчик мороженого.
– Где?
– Вот там, за Витебским вокзалом. В коммуналке. Папа тогда только начал служить в полиции, ну тогда еще в милиции. Так они и познакомились – у нее сумку вырвали, он нашел… Потом, когда они поженились, ему квартиру дали в нашем районе.
– А ты мне никогда не рассказывал об этом! – с легким укором сказала я.
– Да, почему-то не рассказывал. Просто ты про театр спросила, вот я и вспомнил, как мы с мамой в этот театр ходили. Я был совсем маленький, плохо помню. Это было под Новый год, по-моему. Помню только, что после спектакля мы пошли в ту коммуналку, где мама раньше жила, к ее бабушке. Маму воспитывала бабушка, у нее тоже родителей не было!
– Пашка, ну что ты говоришь! – тихо произнесла я. – У тебя же есть папа, и такой хороший!
– Да, я что-то сморозил не то! – спохватился он. – Хотя ты знаешь, из-за его работы я отца иногда неделями не вижу!
Паша замолчал. Вновь пошел снег, но уже легкий, пушистый. Значит, ветер закончился. А вот мы с дедушкой, вспомнила я, никогда в театр не ходили. Мне кажется, что он вообще не бывал в театре.
Паша говорит, что уже забывает лицо своей мамы. А я как вспоминаю дедушку, так сразу вижу его лицо. Хотя больше я его помню по каким-то звукам, запахам, ассоциациям. Нежное летнее солнце – мы идем в лес за малиной. Запах сырого дерева (так часто пахнет в старых петербургских домах) – мы в деревне, холодно, он топит печку. Поют птицы – весна, мы с дедушкой стоим задрав голову, он показывает гнездо, которое свили ласточки под крышей нашего дома.
– Катя, что с тобой?
– Ничего, задумалась. День сегодня хороший, светлый. Солнце наконец-то вышло!
– Да уже пора – конец марта! – заметил Паша. – А у меня соревнования через два дня, пойдешь?
– Конечно!
Паша много лет занимается карате. Не могу сказать, что очень люблю бывать на его соревнованиях. Обычно они длятся долго – участников много, возрастных категорий много, суета, крики. Когда на татами появится Паша точно неизвестно, так что порой приходится проводить там почти весь день. Но в последний раз со мной пошла Таня, поэтому было повеселей.
Пока мы с Пашей обсуждали нашу новую русичку (она нам жутко не нравилась, нормально объяснить правило не могла, зато кричала как привидение), спектакль закончился. Мы спустились вниз, но Ксюша в фойе не выходила. Мы даже перепугались, но вскоре нашли ее в зале, упоенно игравшую в куклы со своими новыми подружками прямо на сцене.
– Никак не расстанутся! – растерянно смеялась их мама, которую, как выяснилось, звали Ульяной.
Только после тщательного (под присмотром Ксюши) обмена контактами и клятвенного обещания Паши и Ульяны, что они обязательно созвонятся и пригласят друг друга в гости, Ксюша согласилась пойти домой.
Мы вышли из театра и поняли – наступила весна. Вот как-то сразу и внезапно: снег серебрился и таял, солнце слепило, а воздух стал совершенно другим – чистым, с чуть сладковатым привкусом. Весенним, одним словом.
– Пошли в кафе зайдем? – предложил Паша. – Я голодный, как волк!
– Булочку хочу! – запрыгала между нами Ксюша. – С кремом!
– Будет тебе булочка! – сказал Паша и вопросительно посмотрел на меня.
– Будет, будет! Пошли! – улыбнулась я. – Мама сегодня решила отсыпаться после работы, так что я свободна!
Наши планы прервал звонок Тани Заболоцкой. Не успели мы сделать и пару шагов в сторону Звенигородской улицы, как в телефоне раздался ее взволнованный голос:
– Катя, ты дома? Можешь прийти ко мне?
– А что случилось?
– У нас полиция! – тихо прошептала она. – Ромку опять в чем-то подозревают!
– Что? – опешила я. – Что случилось?
– Не знаю, они разговаривают с ним на кухне! Катя, приходи!
– Хорошо, только я с Пашей и Ксюшей – мы ее в театр водили. С ней сможет кто-то посидеть?
– Конечно! Приходи!
Паша схватил сестру на руки. Почти бегом мы кинулись к метро, так что у дома Тани были уже через двадцать минут. В этот момент двое полицейских как раз выходили из ее парадной.
– Знаешь кого-то из них? – тихо спросила я Пашу.
– Вот того высокого парня видел в отделении! – показал он. – А вообще, отец говорит, что сейчас в нашем районе много новых сотрудников!
Нас встретила заплаканная Валентина Сергеевна и совершенно белая Таня.
– Что случилось? – с порога спросила я.
– Мамочка, напоишь Ксюшу чаем? – попросила Таня. – Я пока ребятам все расскажу!
– Пошли, маленькая! Я блинчиков испекла! – ласково сказала Валентина Сергеевна и увела девочку на кухню.
А Таня, схватив меня за руку, почти втолкнула в свою комнату. Там, на диване у окна, сидели взявшись за руки Надя и Рома.
– Привет! Я-то думал, что снаряд два раза в одну воронку не падает! – грустно усмехнулся парень. – Но, очевидно, эта народная мудрость ко мне не относится!
– Роме завтра нужно к следователю! – объяснила Таня.
– В чем подозревают? – деловито спросил Паша, сев напротив ребят.
– В отравлении моей мамы! – дрогнувшим голосом ответила Надя.
– Что? – опешила я.
– Врачи в их крови нашли какой-то яд, – вздохнув, начал рассказ Рома. – Какой-то очень необычный по составу. Его то ли сложно было сразу в крови определить, то ли после первого отравления его особо и не искали… В общем, как яд обнаружили, сразу же пришли к Наде с обыском, изъяли все эти апельсины…
– Но ты-то тут причем? – недоумевала я.
– Ну, во-первых, я учусь на химическом!
– Это же бред! – возмутилась я.
– Во-вторых, как мне сказали, «у следствия есть данные, что у меня были плохие отношения с Тамарой Сергеевной и она была категорически против свадьбы дочери», – процитировал Ромка чьи-то слова.
– Но ведь это – неправда? – уточнил Паша.
– Ну, про плохие отношения – правда, – признался Рома. – Но со свадьбой Надина мама давно смирилась…
– Подождите, но нитраты – это ведь тоже яды? – продолжала возмущаться я. – Причем тогда Рома?
– Если бы речь шла о нитратах, то Рому не вызвали бы на допрос. Искали бы производителей этих фруктов! – резонно заметила Таня. – Значит, там какой-то другой яд!
– Подождите… Выходит, Надя, твою маму… или даже тебя кто-то хотел отравить? – эта информация никак не укладывалась в моей голове.
– Отравить? – вдруг вбежала в комнату Ксюша. – Как Белоснежку?
– Пашенька, как думаешь, твой папа поможет? – спросила догнавшая ее Валентина Сергеевна.
– А кто следователь? – спросил он.
– Деревянко Ольга Петровна!
– Не знаю такую… Но с папой поговорю! И Роме к следователю нужно идти с адвокатом! – со знанием дела заключил он.
– Конечно! Мы никаких денег не пожалеем! – чуть не плакала бедная женщина. – Но я потеряла телефон того адвоката! Помнишь, Катя, твоя мама нам его нашла?
– Конечно! Я сегодня же у нее спрошу, не волнуйтесь! – пообещала я.
– А кто хотел вас отравить? – шепотом спросила Ксюша у Нади. – Злая колдунья, да?
– Не знаю! – через слезы улыбнулась девочке Надя.
– А что если… – осенило меня. – Ксюша, может ты еще чаю попьешь?
– Не-а, не хочу!
– Пошли, я тебе лепесточки от роз подарю! – взяла ее за руку сразу понявшая меня Валентина Сергеевна. – Красивые, их можно засушить и делать настоящие картины!
– Как? – сразу же купилась Ксюша.
– Сейчас покажу! Пошли, малышка!
– Надя, что, если это тот придурок, который преследовал тебя! – спросил Паша, едва его сестра вышла из комнаты.
– У нас мысли сходятся! – изумилась я. – Надя, вдруг это действительно он? Он же ненормальный, просто псих!
Полгода назад из-за ревнивого Надиного парня мы едва не разбились на машине – он преследовал нас несколько кварталов, пока полиция его не схватила.
– Не знаю… – пожала плечами Надя и задумалась. – Вообще-то, он давно от меня отстал. Но я скажу про него следователю!
– Обязательно скажи! – посоветовала Таня. – И мы тоже с вами пойдем к следователю!
– Зачем? – поморщился Рома.
– Затем! – отрезала его сестра.
– Нам надо рассказать им и про Наташу! – напомнила я.
– Кого? – спросила Надя.
– Ты не знаешь? Подруга моей мамы тоже отравилась!
– Чем?
– Как чем? Вашим апельсином. Я в тот день взяла один домой! – призналась я.
– Кошмар какой! – сжала виски Надя.
– Ребята, я тогда иду домой! – решила я. – Сразу поговорю с мамой, спрошу контакты того адвоката. Ром, во сколько у тебя допрос?
– В десять утра! – ответил парень.
– Тогда нужно торопиться!
– Мы тогда тоже пойдем! – сразу стал одеваться Паша. – Ксюша, домой!
Когда мы уже подходили к моему дому, меня вдруг пронзила одна догадка.
– Паша, а может дело вообще не в Наде?
– В смысле?
– Может быть кто-то хочет подставить эту фирму?
– Ну, судя по офису, дела у них и так не очень…
– Хотят полностью ее уничтожить! Или просто ее директору мстят!
– Тем, что травят его клиентов? – Паша даже поморщился. – Маловероятно…
– А вдруг! Какой-нибудь сумасшедший конкурент? Или женщина! – воскликнула я.
– Ну вообще, обиженной женщине такой дикий план может прийти в голову! – согласился Паша.
– Давай завтра снова туда съездим? Посмотрим, что у них происходит?
– Давай! Вообще, мне кажется, не надо завтра ехать к следователю такой оравой. Только разозлим ее! Что, тогда созвонимся утром?
– Ага, до завтра!
В коридоре мне в ноги бросился Эдик – начал грозно урчать и грызть мои тапки. Мамы почему-то не было. Я накормила это орущее создание и вдруг поняла, что в первую очередь нам нужно позвонить директору «Круглого апельсина». Кто, как не он, пострадает, если их турфирму обвинят в отравлении клиентов? Значит, он нам во встрече не откажет. Может быть получится узнать у него что-то важное… Я нашла в кармане моей куртки его визитку.
«Мещеряков Эдуард Александрович», прочла я. Надо же, он тоже Эдик, как и тот маленький мальчик с машинкой. Теперь, включая нашего наглого и невероятно обаятельного кота, у меня уже три знакомых Эдуарда.
– Слушаю! – раздался в трубке усталый мужской голос.
– Эдуард Александрович, меня зовут Катя Васнецова. Помните, вчера вы дали мне свою визитку?
– Нет!
– Как нет? Мы с друзьями вчера к вам приходили! У нас в больницу попали трое знакомых, в том числе мама девушки, которая купила у вас свадебное путешествие! Помните?
– Ах, да, ядовитые апельсины! Ну и фантазия у вас, дети? Это что, новый способ развлекаться? Или шантажировать нас так решили? Лучше бы учились!
– Что? – опешила я. – Как вам не стыдно! Я же говорю – у Нади мама в реанимации!
– Очень жаль вашу Надю и ее маму, но причем здесь я?
– Она отравилась апельсинами, которые прислали от вашей фирмы!
– Мы же сказали, что ничего никому не отправляли!
– Но и Надя нам не врет! И завтра она с женихом идет к следователю – врачи действительно нашли яд!
– Что? – не на шутку перепугался директор.
– Неужели вам самому не хочется во всем этом разобраться? Кто и зачем от имени вашей фирмы пытался отравить людей!
– Бред какой! Ничего не понимаю!
– Давайте встретимся и мы вам все объясним!
– Зачем? Впрочем… Да, наверное, приходите, все мне расскажете… Завтра приходите, около двенадцати. Вы будете такой же оравой?
– Нет, – обиженно ответила я. – Мы придем вдвоем с другом. Завтра же воскресенье, вы работаете?
– Я всегда работаю… – мрачно усмехнулся он.
– Хорошо, тогда до завтра.
Уф, я даже вся взмокла, пока его уговаривала. Трусливый он какой-то.
– Катя, ты дома? – раздался из прихожей мамин голос.
Я даже не услышала, как она открыла дверь.
– Привет! – выскочила я ей навстречу. – А ты где была?
– У Наташи. Ее перевели в обычную палату. Она попросила продукты ей привезти.
– Продукты? – удивилась я. – После такого отравления? Неужели она уже может что-то есть?
– Да за обе щеки! Я сама от нее в шоке. Врачи, естественно, посадили ее на строгую диету, вот она сразу мне и позвонила! – рассказывала мама, стягивая с себя сапоги. – А, вообще, Катька, какой кошмар! Даже страшно теперь что-то покупать в магазине… Не представляла, что фруктами можно так отравиться!
– Мамочка, ты только не волнуйся… – начала я и рассказала о том, что сегодня узнала – о странном яде и бедном Ромке, которому снова придется идти к следователю.
Мама сидела как пришибленная.
– Да, уж… Бедная Надя, ей не позавидуешь. Действительно, прямо Белоснежка и… семь несчастий! Не успела заявление в ЗАГС подать, саму чуть не отравили, мама и подруга в больнице, еще и жениха подозревают…
– Мама, поможешь Роме с адвокатом? Допрос уже завтра утром!
– Ладно, сейчас позвоню Илье… А может быть, это все-таки ошибка? Травить людей апельсинами? Как в плохом детективе, честное слово! Да и у меня сил ни на что нет, настоящий дурдом на работе! – пожаловалась она, с трудом вставая на ноги. – Представляешь, завтра придется выйти вечером!
– В воскресенье?
– Да, к понедельнику нужно кое-что доделать. Я часа в три уйду, а когда вернусь, не знаю. Наверное, поздно… – вздохнула мама. – Приготовишь обед? Я такая голодная!
– Эээ… Попытаюсь… – удивилась я.
Если мама доверяет мне готовку, значит, она, действительно, очень устала. Она утверждает, что меня нельзя близко подпускать к ножам, газовым и электроприборам. Но маму надо спасать. И я смело пошла варить макароны.
V
Адская машинка
– А помнишь, как мы в Зоопарк ходили? – спросил Паша, когда мы вышли из вестибюля «Горьковской». – Ты тогда только переехала в Петербург!
– Помню, конечно! Но вроде мне тогда не очень понравилось, – зажмурилась я от яркого утреннего солнца.
– Почему?
– Ну, зоопарки я и до того видела! А в сравнении с самим Питером, с первой поездкой по каналам… – я даже заулыбалась от воспоминаний. – Да и вообще, мне жалко животных! Сидят там как в тюрьме!
– Не знаю, по-моему, им там неплохо, – пожал плечами Пашка. – Говорят, у нас будет большой зоопарк за городом!
Даже со второго раза мы не слишком быстро нашли офис турфирмы с самым дурацким из возможных названий. «Круглый апельсин» – надо же придумать! Это все равно что «мокрый дождь».
– Назвались бы лучше «Пузатый персик»! – вслух размышляла я. – Или «Тупой перец»!
– Что? – прыснул Пашка.
– По-моему, так лучше! Оригинальнее! Все клиенты гадали бы, что же это значит? Что их ждет в путешествии?
Пашка засмеялся в голос.
– Нам тут поворачивать? – улыбнулась я другу.
– Да, почти пришли!
Не успели мы свернуть на узкую и довольно неопрятную улицу, как из калитки вышли двое: знакомая Надиной мамы и противный парень – второй сотрудник фирмы. Я хотела было окликнуть женщину, но сообразила, что до сих пор не знаю, как ее зовут.
– Пошли! – решительно потянул меня за руку Паша и мы успели забежать во двор, пока калитка не закрылась.
Все тот же темный коридор, те же коробки на полу. Выглядеть «апельсин» лучше не стал.
– Ласточка, что за запах? – встревожено сказал Паша.
– Это у них та злая сотрудница любит свечки с благовониями! – вспомнила я.
– Нет… Это другой запах!
Мы осторожно открыли дверь со скромной надписью «Директор». В маленьком кабинете с решетками на окнах сидел, уткнувшись в документы, Эдуард Мещеряков. А на полу перед его столом маленький Эдик играл в машинки – дорогие, блестящие.
– А, это вы? – без особого энтузиазма встретил он нас.
– Здравствуйте! – начал Паша и сильно закашлялся. – Вам не кажется, что в коридоре пахнет газом?
– Да нет, не знаю… – пожал он плечами.
– Пахнет! – подтвердила я. – Не знаю, газ или нет, но запах какой-то есть!
Эдуард Александрович привстал из-за стола. В этот момент в самом в конце коридора раздался странный жужжащий звук.
– Что это? – испугалась я.
Пашка включил фонарик на смартфоне и осветил пространство коридора. Из маленькой комнаты, похожей на захламленный ведрами и швабрами рабочий туалет, на нас медленно ехала… машинка. Обычная детская машинка на дистанционном управлении. Только сверху над ней горел яркий огонек – какой-то фантазер закрепил на ней длинную свечку! Я улыбнулась, повернулась к Паше. И увидела его перекошенное от ужаса лицо.
– Катя, беги! – заорал он и с неимоверной силой толкнул меня к выходу. – Беги же!
Сам он ворвался в кабинет с криком «Щас взорвет!» и схватил сидящего на полу Эдика. Я выпорхнула из коридора, взлетела по лестнице, ничего не соображая побежала вперед…
– Ложись! – раздался отчаянный крик Паши, когда я поравнялась со странным выступом дома.
Паша прыгнул на меня сзади и повалил на асфальт. Прямо мне в ухо закричал насмерть перепуганный Эдик. Раздался взрыв.
Не знаю, сколько мы пролежали вот так, неподвижно, покрытые грязью, гарью и кусками опавшей штукатурки. Я как-будто оглохла на время. Пробудил меня к жизни отчаянный плачь Эдика и вой сигнализации наверное всех машин в квартале.
– Ласточка, ты жива? – осторожно перевернул меня на спину Паша.
Колени пронзила острая боль, под руками хрустели битые стекла.
– Да, вроде бы… – прошептала я, осторожно привстала и чуть не потеряла голос от собственного крика. – Паша, он горит! Горит!
Горел Эдуард Мещеряков. Он лежал на асфальте лицом вниз, свитер на нем пылал. Из дверей и окон его офиса вырывались языки пламени и черный дым. Пашка не растерялся, скинул с себя куртку и начал хлестать мужчину по спине, стараясь сбить пламя.
– Катя, уходи! – кричал он.
Я замотала головой, быстро завязала шарф вокруг лица маленького Эдика и побежала помогать Паше. Вместе с ним мы сбили пламя, схватили Мещерякова за руки и, кашляя до слез и боли в ребрах, потащили мужчину по двору.
– Эдик, за нами! – крикнула я мальчику.
Он все понял. Крепко схватил меня за край кофты, зажмурил глаза, чтобы не видеть обгоревшую спину Мещерякова, и послушно зашагал рядом с нами. Двор наполнял черный дым, белая цементная пыль и едкий удушающий запах.
– Что-что, утечка газа! – на ходу бросил пожарный проходившей мимо женщине.
Мы сидели в полицейской машине. Я держала чумазого Эдика на коленях и поила его водой. Паша пытался очистить свои джинсы какой-то грязной тряпкой, что дал ему пожарный. Дело это было совершенно бесполезное – он только еще сильнее размазывал по ним сажу. От соседнего здания отъезжала машина «Скорой помощи», увозя Эдуарда Мещерякова в больницу.
– Здравствуйте, ребята! – наклонился к нам пожилой мужчина в накинутой на расстегнутую рубаху синей рабочей куртке. – А где милиция-то?
– Полиция! – поправил его Паша.
– Гражданин, кого ищете? – появился за его спиной рослый полицейский с солидной блестящей залысиной.
– Здравствуйте, товарищ капитан! – почтительно кивнул ему старик. – Вы меня вызывали?
– Вы председатель ТСЖ?
– Нет, председатель за границей. В отпуске то есть. Давно уже! – сбивчиво начал отвечать старик. – Я инженер. Тихомиров, Владимир Петрович!
– Владимир Петрович, что размещалось в данном помещении?
– Фирма. Название такое смешное – «Круглый апельсин»!
– На каком основании оно там размещалось? – сурово сдвинул брови капитан.
– То есть? – испугался старик.
– Договор аренды с этой фирмой у ТСЖ есть? – строго спросил он.
– А, как же, конечно! Договор есть. У бухгалтера нашего все документы. У нас, товарищ капитан, все официально! Только их договор-то заканчивался уже в апреле! – вспомнил вдруг Тихомиров.
– Заканчивался? – внимательно посмотрел на него полицейский.
– Да, я слышал, как наша бухгалтер с их директором говорила. Он продлевать договор отказался, сказал, что в апреле уже съедет.
– Вот как! – задумался капитан. – А почему, не знаете? Другое место нашли?
– Не знаю. Да вряд ли! По-моему, загибался уже это «Апельсин»! Совсем дела у них плохо шли. Да за последние полгода ни разу и не видел, чтобы к ним клиенты шли!
– Интересно! Так, Владимир Петрович, когда ваш дом последний раз проверяла газовая служба?
– Да совсем недавно, месяца не прошло! Как ремонт закончили, так проверили и все помещения, и квартиры!
– А разве ремонт закончен? – озадачено посмотрел капитан на дом в строительных лесах.
– Конечно! Они только фасад доделывают!
– У строителей есть доступ в подвальные помещения?
– Нет! – уверенно ответил старик. – Все у нас закрыто! Я сам лично каждый день проверяю!
– Они могли использовать газовое оборудование?
– Да какое? – пожал плечами Тихомиров. – Я же говорю, им осталось только фасад покрасить!
– Ну, а буржуйку? Где они греются, как еду готовят? – допытывался въедливый капитан.
– В соседнем здании! Их же фирма там начала капитальный ремонт! Вот, видите, там им выделили специальную комнату! – Тихомиров показал на противоположную сторону улицы.
Эдик на моих коленях вдруг захныкал. Паша быстро повернулся к нему и приложил палец к губам. Ему этот разговор почему-то показался ему интересным, хотя я, если честно, мало что из него понимала. Я прижала мальчика к себе и дала в руки мой телефон. Он тут же успокоился и с интересом начал его изучать.
– А кто-то из жильцов мог, например, потолок натяжной ставить? – продолжил полицейский.
– Не предупредив ТСЖ – нет! – замотал головой старик.
– Точно? – с усмешкой посмотрел на него капитан.
– Точно! Да тут недавно в соседнем квартале взрыв был как раз из-за этого. Поэтому у нас строго – без предупреждения никаких ремонтных работ! – рассказывал он, ежась от пронизывающего ветра. – Да и живут в той части дома только две бабушки, какие тут натяжные потолки? Одна квартира пустая стоит, владелец в Финляндию уехал… И вот эта фирма… Вообще не понимаю, что там могло взорваться!
– Понятно. Ладно, отец, можешь идти! – пожалел замершего старика полицейский. – Где тебя можно найти?
– Вот, капитан, комнатка на углу дома! Там вахтерша сидит! Я там и буду если что… А может и ребятам со мной пойти? – заглянул он в машину. – Замерзли тут, наверное? Мы вас чаем напоим! С печеньем!
Пожилой инженер улыбнулся нам ласково и как-то даже застенчиво, чем до боли напомнил мне дедушку.
– Может и прям там посидите? Тем более с малым таким? – спросил нас полицейский.
Мы с Пашей переглянулись, но ответить не успели. Рядом с нами раздался истеричный женский вопль:
– Что случилось? Что?
– Гражданка, стойте! – преградил ей путь капитан. – Туда нельзя, еще пожарные работают!
– Там мой муж! – кричала она. – Что случилось?
– Взрыв газа. Не волнуйтесь, жильцы все эвакуированы, погибших нет! – отрапортовал он.
– А что взорвалось?
– Я же сказал, утечка газа. В офисе на первом этаже.
– В офисе? – ахнула женщина. – В турфирме?
– Да.
– Там мой муж, мой муж! – чуть не завыла она.
Мы с Пашей не сговариваясь высунулись из машины. Первое, что я увидела – сапоги какого-то дикого фиолетового цвета, одетые на довольно толстые ноги. А через секунду я узнала их владелицу – это была подруга Надиной мамы, которая час назад вышла из офиса вместе с молодым парнем, сотрудником турфирмы. Он тоже был здесь – стоял за спиной женщины, трусливо вжав голову в плечи.
– Здравствуйте! – закашлялась я.
Женщина резко обернулась, увидела нас с Пашей. В ее глазах мелькнул испуг и удивление.
– Помните меня, я Надина знакомая?
– Да… – растерянно ответила она. – А… А что вы тут делаете?
– Эти дети спасли вашего мужа и сына! – ответил за нас полицейский.
– Какого сына? – опешила она.
– Этот мальчик – не ваш сын? – нахмурился полицейский. – Мне показалось, что он сын пострадавшего мужчины…
– Нет! – резко ответила женщина и начала покрываться пунцовыми пятнами. – Где мой муж? Что с ним?
– Его в больницу отвезли! – ответил ей Паша. – У него ожог сильный и сотрясение!
– Так он жив? – чуть не падая, спросила женщина.
– Да, да, жив! – спокойно ответил полицейский. – Как ваше имя?
Женщина растерянно молчала.
– Мещерякова Алевтина Юрьевна! – ответил за нее парень.
– А ваше? – уточнил полицейский.
– Алексей Мещеряков.
– Так вы сын пострадавшего?
– Ну… Да… – как-то не вполне уверенно ответил тот.
– Да, это его сын! – вдруг патетически воскликнула Алевтина Юрьевна.
Паша незаметно повертел пальцем у иска, мол, женщина сошла с ума. Я с укором на него посмотрела.
– Так, а мальчик-то чей? Сейчас приедет вторая «Скорая», наверное, увезет его.
– Сотрудницы! – сквозь зубы ответил Алексей Мещеряков.
– Где она?
– Не знаю.
– Позвонить ей можете?
Младший Мещеряков кивнул.
– А можно нам уже домой? – спросил капитана Паша. – Действительно, очень холодно!
– Семен, довези ребят до дома! – крикнул капитан молодому полицейскому, о чем-то беседовавшему с пожарными. – Как, говорите, фамилия следователя, который ведет это… дело с апельсинами?
