Читать книгу Как в сказке - Валерия Вояжер - Страница 3

Девочки стали бывать в лесу каждый день, был ли он дождливым или просто пасмурным. Алёна нашла себе новое занятие: Пламения стала обучать её искусству танца с огнём. Получалось у неё пока плохо, но танцы с факелами оказались настолько интересными, что Алёна абсолютно не замечала бесчисленных ожогов на руках и даже на теле. А вот мама их сразу приметила. Она просто недоумевала, где дочь могла обжечься, гуляя по посёлку. Но Алёна не жаловалась, следовательно, волноваться повода не было. Правда, один разговор на эту тему всё же состоялся. Он и развеял последние мамины сомнения.

– Лёнчик, почему ты красная такая? – спросила мама в то утро. – Где ты обжечься успела?

– Так солнце ж на улице! – не задумываясь, соврала тогда Алёна. – Я обгорела быстро. Но мне не больно, ты не беспокойся.

И мама перестала беспокоиться. Она только посоветовала Алёне почаще использовать солнцезащитный крем. Первое занятие с Пламенией прошло на следующий же день, причём прошло оно очень насыщенно.

– Итак, смотри, слушай, запоминай! – решительно сказала Пламения, когда они с новой ученицей оказались на большой ровной площадке, где уже занимались Фенис и Огонесса (к Огонессе уже успела прибиться Вера, которая широко открытыми глазами смотрела, как скачут через обруч огнезверьки). – Будешь пока учиться жонглировать не зажжёнными факелами.

Далее последовала трёхчасовая лекция о том, как правильно бросать сначала один факел, чтобы он сделал ровно три оборота и приземлился точно в руки, сопровождаемая бесплодными попытками Алёны сделать всё так, как говорила Пламения.

– Больше одного факела я тебе пока не дам, – говорила учительница, помогая Алёне принять правильное положение тела при жонглировании, – а то упадёт тебе эдакая махина на голову, травм не оберёшься. Нужно будет Найку звать, ушибы твои лечить, а она сейчас очень занята.

Когда количество оборотов, совершённых факелом в воздухе, стало хоть немного удовлетворять Пламению, она начала учить Алёну ловить факел, брошенный партнёром, и в тоже время бросать партнёру свой факел, причём так, чтобы он не прилетел последнему в глаз.

Три часа боролась Алёна с непослушным реквизитом. Когда она уже падала без сил от усталости, когда набила шишек и синяков, когда на её руках появились мозоли, учительница наконец смилостивилась и отпустила Алёну попить чайку и прийти в себя.

– Сейчас отдохнёшь, и продолжим, – сообщила мама Огонессы, когда Алёна еле-еле доползла до кресла и упала в него с глухим стоном.

– Не-е-е-т! – Алёна сложила ладони в умоляющем жесте. – Не губите меня, пожалейте!

– Не бойся, факел трогать сегодня больше не будем, – засмеялась Пламения. – Будешь учиться с огнём работать. Каждый танцор с факелами должен быть и глотателем огня тоже. Это не наша специальность, но для общего развития… В общем, поиграть с огнём ты тоже должна уметь. Огонесса! – громко позвала она.

– Ась? – в кухне появилась Огонесса с огненной белочкой на плече.

– Позови Наю, помощь её нужна, – попросила Пламения. – Сейчас будем Алёну учить не обжигаться. Огонесса вот тоже немного огнеглотательница, – добавила она, обращаясь к Алёне.

Огонесса унеслась, а Пламения снова стала наставлять Алёну, как поместить зажжённую спичку в рот и не обжечь язык и губы, как проглотить пламя со спички, как коснуться огня кончиками пальцев и прочее, и прочее. А когда появилась Ная… О, вот тогда-то и начались настоящие мучения Алёны, потому что от теории они с Пламенией перешли к практике. После первой попытки сразу пришлось воспользоваться помощью Наи, ведь только она из всей собравшейся компании могла за секунду вылечивать раны и ожоги. После того, как Пламения убедилась, что Алёна однозначно не прирождённая глотательница огня, она дала своей подопечной смазать специальной мазью пальцы, язык, губы и вообще всё, что она теоретически могла обжечь. Мазь, как и все развлечения с огнём в общем и целом, тоже была необычная. Она имела довольно густую консистенцию, синеватый оттенок и очень противный запах и вкус, на ощупь она была холодная и неприятная. Но когда Алёна не без отвращения втёрла мазь везде, куда велела Пламения, она за пару секунд впиталась оставив после себя только лёгкое покалывание. Губы, язык и руки Алёны не окрасились в синий цвет (к удивлению и радости последней). Алёна хотела было попросить Пламению дать ей немного воды, чтобы запить неприятный привкус мази, но язык отказывался слушаться.

– Пока немного побудешь без голоса, – объяснила мама Огонессы, поймав на себе Алёнин испуганный взгляд. – Это пройдёт через пару часиков.

«Почему не сразу?» – беззвучно прошептали Алёнины немного онемевшие от мази губы.

– Потому, что если бы ты была прирождённой огнеглотательницей, мазь бы тебе только навредила, – уверенно ответила Пламения. Она, как оказалось, умела неплохо читать по губам.

«Воды, пожалуйста, воды».

– Без проблем, – Пламения протянула Алёне стакан воды, капнув в него три капли какого-то снадобья.

«Спасибо».

Алёна сделала один глоток, потом другой… Жидкость была на вкус приятной, сладковатой, она сразу заглушила гадкий привкус мази. Когда Алёна осушила стакан, ей безудержно захотелось спать.

– Алёна, проснись! Бери спичку, – раздался как будто сквозь вату голос учительницы.

Нет, Алёне решительно не хотелось просыпаться. Ей сейчас было просто необходимо немного отдохнуть. А позаниматься с Пламенией она ещё успеет… успеет…

«Не надо… не надо… я успею… успею…»

Алёнины губы шевелились всё медленнее, разжимать их становилось всё сложнее. Держать глаза открытыми было уже невозможно. Она никому ничего не должна. Почему от неё всегда кому-то что-то нужно? Почему все не могут просто оставить её в покое? Просто не трогать. Хотя бы час-другой. Ну почему?

Неожиданно огромный огненный шар сильно ударил Алёне в грудь и тут же разлетелся на куски, причиняя невообразимую боль.

– А-а-а! – закричала Алёна (надо же, голосок вернулся!), отброшенная к стене горячей волной. Боль причиняли не столько новые ожоги, сколько плечо, которым она во время падения с неприятным хрустом врезалась в угол буфета (они занимались на кухне).

– Святые Эльфы! – крикнула Пламения, бросаясь к Алёне. – Что с тобой?

Что могла ответить ей Алёна? Она была готова в любую секунду потерять сознание от боли. Девочка кончиками пальцев дотронулась до ушибленного (очень мягко сказано!) плеча. Это лёгкое прикосновение вызвало такую адскую боль, что Алёна издала последний стон, больше похожий на предсмертный хрип, и потеряла сознание.

Пустыня. Жарко. Хочется пить. Очень. Алёна, кажется, всю жизнь бредёт по этим зыбучим пескам, а воды всё нет и нет. Алёна точно знает, что если она не найдёт воду прямо сейчас, то умрёт от жажды. Всё уплывало из-под ног, перед глазами шли круги, как по воде, когда в неё бросишь камень. Вода. Вода – это жизнь. Не бывает жизни без воды. Алёна не хочет, не хочет умирать! Но воды нет. Значит, нет ничего. Алёну сейчас поглотят зыбучие пески, но у неё нет сил сопротивляться. Она не хочет умирать, но она умрёт вот уже через секунду. Алёна не ощущает смерти. Она всё так же идёт, ровно и медленно, только уже под землёй. А навстречу ей идёт мама и ведёт за собой сиреневую козу с крыльями. Мама говорит Алёне строго: «Смерть – не повод пренебрегать мытьём посуды». Теперь Алёна уже под грудой тарелок, величиной с двухэтажный дом. Она трёт эти тарелки маленькой тряпочкой, но жирные разводы не оттираются. Тут есть вода, но Алёне нельзя её пить. Никто не запрещал ей, она просто знает это. У неё очень сильно болит голова. Она теряет сознание и летит с бортика тарелки, которую она мыла. Вниз-вниз-вниз…

– Нет, всё никак. Не просыпается девчушка, – раздаётся усталый, взволнованный голос. Этот голос идёт откуда-то издалека, из прошлой жизни. Неужели, это мама? Неужели, она снова будет заставлять Алёну мыть эти дурацкие тарелки?

– Нет, нет, нет! Не хочу! Отстань… – бормочет Алёна, отбиваясь от сиреневой козы, которая хлещет её по лицу гигантскими крыльями, верещит, как ненормальная: «Ах, батюшки! Подружка моя любимая!», и топчет Алёну своими раздвоенными копытцами.

Но тут прибегает Ная с хворостиной и отгоняет козу. Алёне становится совсем хорошо, и она засыпает… Крепко, без снов…

Алёна отлично помнила своё пробуждение. Как только она открыла глаза, она очень испугалась и зажмурилась снова (вдруг коза всё ещё ходит где-то поблизости?). Но, убедившись, что никакая опасность не угрожает её здоровью, она решила для начала прислушаться к ощущениям в организме. Вроде, ничего не сломано, не оторвано. Даже плечо уже не беспокоило. Алёна приподнялась на постели и огляделась. Странно… всё видно, но очень мутно, как будто сквозь плёнку. Алёна проморгалась… теперь всё видно, как всегда хорошо. Девочка попыталась позвать кого-нибудь, оповестить о своём пробуждении. Но она не услышала своего голоса. Опять! Но на сей раз голос у неё был, это она точно знала. У неё были какие-то проблемы со слухом? Может, он вернётся, как зрение? Она не ошиблась. Первым звуком, который она услышала, стало её собственное дыхание, хриплое и громкое. Но Алёна очень хотела понять, где она находится. Комната была светлая, с большой кроватью, на которой лежала Алёна, но незнакомая. На углу кровати, около Алёниных ног были помятые подушки. Стоп… подушки! Ну конечно, она дома у Наи лежит на той самой постели, где вчера танцевали подушки! Теперь они уже не отплясывали, а съёжились, не подавая признаков жизни.

– Эй, – осторожно сказала она, протягивая к ним руку. – Идите сюда. Я вас не обижу.

Одна из подушек неуклюже поковыляла к Алёниной голове и остановилась в десяти сантиметрах от лица, скрестив на груди (то есть не на груди, конечно. Грудной клетки у подушек не наблюдалось) два верхних угла.

– Привет, – приветливо улыбнулась девочка. – Меня Алёной зовут.

Подушка вежливо поклонилась и подозвала свою подружку. Или друга, кто их разберёт. Вторая подушка тоже поклонилась. С ней Алёна обменялась «углопожатием».

– А почему вы не танцуете? У вас так здорово получается! – сказала Алёна совершенно искренне.

Первая подушка только развела углами, не знаю, мол. А потом вдвоём выдали такой потрясающий «рок-н-ролл»! Алёна потом даже пожалела, что не поплясала тогда вместе с ними. Но и просто наблюдать за ними оказалось очень занимательно. Как они скакали! Как веселились! Было заметно, что они отрываются за предыдущие часы, проведённые неподвижно.