Читать книгу Марш обреченных - Валерий Рощин - Страница 4

Краснодарский край, Новороссийск

14–15 июля

Весь последующий день я промучился похмельем – водки накануне и в самом деле было выпито многовато.

Поднявшись с постели к полудню, опустошил припасенную баночку пива. Не помогло. Четверть часа постоял под холодным душем – окончательно проснулся, но голова продолжала трещать по швам. Гремя на кухне кастрюлями, мать напряженно молчала. И, дабы избежать ее косых взглядов, вызванных поздним явлением в непотребном виде, я решаю выбраться из дома.

Проглотив пару таблеток аспирина, направляюсь в клинику, где уже пару дней на очередном обследовании находится Ира. Это обследование ей назначили несколько месяцев назад, однако денег до недавнего времени попросту не было.

Добравшись до клиники, отгороженной от бойкой улицы чугунным забором и широкой каштановой аллеей, ныряю в калитку. Отыскав нужное окно в первом этаже, стучу. Ходила Ирина медленно – каждое движение причиняло боль. Появившись в проеме через минуту, приветливо улыбнулась и махнула рукой в сторону входа…

– Здравствуй, солнышко, – обнимаю в коридоре жену. – Извини, я сегодня налегке.

– Ничего страшного. У меня остались и фрукты, и молочные продукты, – опирается она на мое плечо. – Как у тебя дела? Что-то ты неважно выглядишь.

Честно признаюсь:

– Водки вчера выпил – расслабился немного.

– Ну и правильно. Чего сердце-то напрягать – и так весь на нервах. Давай сегодня здесь посидим – в холле…

Помогаю Ирине сесть в кресло, устраиваюсь рядом и украдкой вглядываюсь в бледное лицо жены.

Она точно подмечала любое изменение в моем настроении или состоянии здоровья, но сама при этом едва сдерживала стоны при малейшем неловком или резком движении. Способность ходить она не потеряла только благодаря нашим изнурительным и долгим занятиям: дважды в день (утром и вечером) я массировал ее ноги, помогал делать пассивные упражнения. Кроме того, по мере возможности доставал и изучал специальную литературу о травмах спинного мозга. И, вероятно, к сегодняшнему дню знал о стволовых клетках и о последних достижениях медицины в этой области не меньше местного невролога. Месяц назад наткнулся в одной из газет на рекламу московской клиники профессора Андрея Брюховецкого – тот творил чудеса и ставил на ноги безнадежных. Однако расценки на услуги оказались заоблачными.

– Что с обследованием?

Глядя в окно на буйно цветущую зелень, Ирина отрешенно шепчет:

– Знаешь, чем отличается тетраплегик от параплегика?

– В общих чертах.

– Параплегик парализован ниже пояса. А тетраплегик – полностью…

Легонько сжимаю ее ладонь и повторяю вопрос:

– Что говорят врачи?

– Ничего нового. Сомневаются, думают, ждут… Сегодня я случайно услышала разговор в ординаторской. Один из врачей сказал, что из четырех градаций, на которые классифицируются подобные случаи, мне уготована последняя. И что через несколько недель мой спинной мозг уже не будет функционировать, не сможет управлять ни одной конечностью. То есть, очень скоро проснувшись таким же солнечным утром, сама я не поднимусь с постели…

Осторожно обнимаю ее, целую в щеку.

– Этого никогда не будет. Я что-нибудь придумаю. Я обязательно раздобуду денег, и тебя прооперируют…

Последние фразы, сказанные Ириной, долго не выходят из моей головы. Она постоянно мерещится сидящей в инвалидной коляске: и пока я наедине разговариваю с доктором, и пока иду пешком из клиники, и когда взволнованно хожу по крохотной квартирке…

Врач передал мне ксерокопию заключения, перечень показаний для нейрохирургического вмешательства, два экземпляра типового договора с уже внесенными фамилиями и общим счетом за медицинские услуги. Сумма набежала внушительная, но, по словам доктора, без операции рассчитывать на выздоровление Ирины бессмысленно.

Поздно ночью я просыпаюсь, будто от резкого толчка. Несколько секунд бешено вращаю глазами, пытаясь сообразить, где нахожусь и который час. Придя в себя, нащупываю ступнями тапочки.

Рядом с кроватью что-то упало, покатилось. Включив небольшую лампу в изголовье, увидел бутылку с остатками водки. Пнув ее, плетусь на кухню к водопроводному крану – во рту и в горле сухо, в брюхе горит…

После демобилизации такое случалось часто: во сне я будто разговариваю с собственной совестью. Точнее, оглашаю обвинительную речь. А та, загнанная в угол прямыми и бьющими наотмашь фразами, оправдывается.

– Меня угораздило родиться и жить в удивительной стране! Ей вечно чего-то не хватает, и вечно находится раздражитель – вне границ или в собственной утробе. Она постоянно ищет врагов и с кем-то воюет! – рублю наотмашь.

А совесть еле слышно отвечает:

– Ну, ты же сам говорил: когда в руках власть – нечем взяться за ум.

– Мне не до шуток.

– Понимаю. Тем не менее ты – часть этой страны. И ты один из тех, кто считает ее великой. А великая держава не может жить со всеми в мире – это аксиома. Кроме того… ты никогда не произносил этого вслух, но всегда был уверен: автократические режимы обязаны иметь внешнего врага, чтобы крепла поддержка изнутри. И это – тоже незыблемое правило.

– Слишком много правил для простого офицера морской пехоты. И слишком заумно. Но я всегда был на ее стороне и помогал в любых начинаниях. Прошел все горячие точки, побывал в плену, заполучил две контузии, четыре пули и два осколка. И ни разу не усомнился в ее правоте! Почему же она меня ненавидит и относится как к пасынку – как к лишнему рту в семье?!

– Не будь мелочным, ведь государству некогда заниматься каждым в отдельности.

– Я ощущаю себя отработанным материалом. Мной воспользовались: отняли лучшие годы, лишили сил, выжали до капли всю кровь и выбросили на свалку – за высокий забор. И теперь я могу себе позволить только одно: взирать сквозь щелку забора на блеск и великолепие жизни, построенной за мой счет. Я надеялся, что родина излечит мою израненную душу, даст глотнуть свежего воздуха и сменит пропитанный пóтом мундир на свеженькую гражданскую сорочку. А на самом деле мне вкололи сильное обезболивающее и обрядили в смирительную рубашку…

Странные диалоги с виртуальной совестью могли продолжаться часами. Они утихали, когда воспаленная память, выпущенная сном на свободу, внезапно подбрасывала давно позабытый сюжет; или разгорались снова и мучили до пробуждения. И так происходило почти каждую ночь.

Напившись воды и вернувшись в комнату, останавливаюсь посреди комнаты.

– Есть такое слово «НАДО»! Ключевое слово в любом подвиге. Или глупости.

Я нахожу наш единственный с Ириной сотовый телефон – старенький, с быстро садившимся аккумулятором. Кажется, на счету еще остаются какие-то деньги. Затем вынимаю из бумажника визитку, на которой строгим шрифтом выведено «Барков Станислав Львович, полковник» и трясущимися пальцами набираю номер…

Тщетно. Данные на раздумье сутки минули, и новый знакомец на звонки не отвечал.

– Сука, – бросаю аппарат на стул, – всего-то и просрочил два часа. Ну и овощ тебе в помощь!..

Ощупываю левую сторону груди, прислушиваюсь к сердцу…

Потом допиваю содержимое бутылки и, рухнув на подушку, забываюсь мертвецким сном.

* * *

А рано утром я никак не желаю просыпаться. Кажется, меня долго расталкивала мать, потом плеснула из чайника холодной водой. Лишь после этого я продираю глаза и ошарашенно лепечу:

– Опять, что ли, дождь?

– Вставай, Аркадий! – требовательно шепчет она. – Там человек пришел и уж полчаса дожидается.

– Какой еще человек?

– А я знаю? Представительный, хорошо одетый. Вежливый!

– Да? – скребу небритую щеку. – Ладно. Щас только умоюсь. И это, мам… сооруди чайку.

В небольшой комнате, именовавшейся залом, заложив руки за спину, расхаживает Станислав Львович.

– О, проснулся? – улыбнулся он моему появлению.

– Да. С петухами сегодня не вышло, – пожимаю протянутую ладонь.

– Извини, что ночью не ответил на звонок – не мог. Решил вот утром заехать.

– А-а… откуда ты узнал, что это я звонил? И как нашел, где живу?

– Обижаешь, дружище, – смеется гость. – Или забыл, в каком ведомстве я работаю?

– Ах, да. Присаживайся. Сейчас мама нам чайку принесет.

– Мы можем здесь спокойно поговорить? Дома, кроме мамы, никого?

– Никого. Жена в клинике на обследовании. Говори без проблем.

Барков терпеливо дожидается, пока хозяйка ставит на стол две чашки чая и возвращается на кухню. Сделав первый глоток, спрашивает:

– Ты ведь согласен принять участие в операции, верно?

– Согласен.

– Отлично. Скажи, тебе нравилась профессия офицера морской пехоты?

– Еще бы! Жаль только, что она не слишком-то универсальная.

– Это как понимать?

– Предположим, летчики, моряки, химики, строители и другие узкопрофильные специалисты, уволившись из армии, могут пристроиться и на гражданке. Было бы здоровье с желанием.

– Ты прав – бывшим спецназовцам на гражданке приходится довольствоваться охраной и работой в частных структурах безопасности. Так вот, Аркадий, я предлагаю дело, напрямую связанное с хорошо знакомой тебе спецификой, но хочу предупредить: справиться одному будет невероятно сложно. Поэтому позволь сначала спросить: остались ли у тебя знакомые коллеги, столь же, мягко говоря, не устроенные в жизни?

– Конечно.

– Пожалуйста, перечисли человек пять: возраст, звание, фамилии, специальности, где проживают.

Морщу лоб, чешу затылок и начинаю вспоминать:

– Прапорщик Матвеев Сергей Павлович, возраст – пятьдесят с небольшим, живет в Ставропольском крае, отличный снайпер. Майор Куценко Борис Иванович, служил командиром роты, в год моей демобилизации перевелся заместителем командира батальона морской пехоты, надежный товарищ, мастер спорта по плаванию…

– По плаванию? – переспрашивает фээсбэшник.

– Да. Пару лет даже попадал в сборную ЦСКА.

– Отличная кандидатура. Продолжай.

– Борьке около сорока пяти; после увольнения осел где-то под Ростовом, но слышал, будто уезжал в Штаты на ПМЖ, через полгода вернулся. Давно с ним не виделись; телефон есть – могу позвонить и уточнить.

Замолкаю, пристально глядя сквозь открытое окно на залитый солнцем двор.

Полковник мягко напоминает:

– Эти люди пригодятся нам. И мы вытащим их из небытия – обещаю. Нужны еще двое.

Виновато смотрю на собеседника:

– Остальных, увы, нет в живых: кто погиб в Чечне, кто умер после дембеля, кто спился и влачит жалкое существование. Могу предложить еще одного человека, правда… В общем, это мой лучший армейский кореш – майор Супрун Илья Алексеевич. Сорок три года, в спецназ попал после Калининградского инженерного училища; незаменим в делах, касающихся мин и прочих взрывных устройств. Но дело в том, что он… Короче, он не подходит.

– Почему?

– В зоне Илюха. Попал по дурости в какой-то переплет, а точнее – просто подставили. Получил три с половиной года в колонии-поселении. Так что не подходит.

Допив чай, Станислав уверенно говорит:

– Подходит. Коли твой Супрун хороший подрывник – он нам подходит.

– А как же быть с зоной? Ждать, пока выйдет?

– Где он, говоришь, сидит?

– Под Новороссийском. Полчаса на автобусе.

– В Верхнебаканском поселке?

– Точно. Ездил я туда раза три, посылочку ему передавал.

– Вот и хорошо – обстановку уже знаешь.

– Что-то я тебя не пойму…

– Колония-поселение в Верхнебаканском несерьезная. Насколько я помню, туда направляют за примерное поведение. А рецидивистов и убийц там не держат; охраны мало – кому охота бежать, если срок два-три года?

– Ты в своем уме, Станислав? Ты хочешь, чтобы я организовал побег?! Да и согласится ли Сапа…

– Не кипятись. Я же не предлагаю брать зону штурмом и отстреливать охрану – силовые методы нужны в исключительных случаях.

Изумленно гляжу на собеседника, путаясь в догадках и мучительно отыскивая верное решение. Страсть как хочется подзаработать денег! И в то же время пугает перспектива вляпаться в серьезную авантюру и основательно увязнуть в преступной трясине.

Заметив мой взгляд, Барков смеется:

– Почему такая реакция, Аркадий? Ты ведь еще в ресторане признался, что не брезговал темными делишками.

– Какими делишками! – возмущаюсь в ответ. – Ну, подлавливал по ночам любителей легкой наживы и всяких там гопников, притворяясь пьяным.

– Факт остается фактом: рожи рихтовал, карманы чистил. Значит, нарушал закон. Верно?

– Ну, рихтовал, ну, чистил. Да разве с них много поимеешь? Всего-то пару раз и повезло…

– Расскажи об этих случаях подробнее.

– Зачем?

– Расскажи. Не стесняйся. Это нужно для дела.

Помедлив, я все же повествую о давней схватке с тремя бандюганами, один из которых оказался лидером преступной группировки и имел при себе немалую сумму в баксах. А потом в красках обрисовал историю ограбления банкомата и погони за молодыми парнями.

Фээсбэшника этот рассказ изрядно повеселил.

– Кстати, – вдруг вспоминаю один из моментов ограбления, – двое из них курочили автомат – это понятно. А какого хрена третий все это время торчал с поднятой рукой под камерой наружного наблюдения?

Усмехаясь, Станислав лезет в карман. Выудив сотовый телефон и нажав пару кнопок, поворачивает экран.

– Смотри.

– Что за фигня?.. – гляжу на сплошную рябь из помех.

– Специальная получасовая запись. Включаешь, подносишь вплотную к защитному стеклу камеры и держишь, пока твои сообщники осуществляют задуманный план. А охранники любуются на эту рябь и знай себе матерятся на неисправности в системе.

– Ух, ты! Ловко придумано! – оцениваю изобретение и опять подозрительно изучаю ресторанного знакомца.

– Нет, Аркадий, я на самом деле являюсь офицером Федеральной службы безопасности, – заверяет тот и показывает удостоверение: – Вот мои документы, проверь…

Машинально беру ксиву, читаю разворот. Все верно – полковник ФСБ.

– Просто должность с родом деятельности обязывают знать многое, – поясняет он. – И поверь, твое будущее задание никоим образом не связано с уголовщиной. Я даже ознакомлю тебя с текстом боевого распоряжения. Но об этом поговорим позже, а сейчас скажи мне вот что… Тебя разве не интересует общая сумма вознаграждения за участие в операции?

– Почему же? Очень даже интересует. Но мне важно поскорее получить аванс. Сам знаешь, для чего.

– Знаю. Но аванса не будет. Жену мы твою положим на обследование в очень хорошую клинику – к самым лучшим врачам. Это я тебе гарантирую. Серьезное лечение требует и серьезной подготовки. В общем, у тебя есть время не торопясь заработать на ее операцию. А вначале надлежит собрать группу надежных людей. Подумай хорошенько, как без шума вытащить из зоны подрывника. Ну и я помогу, если что: где советом, где технически. Это и будет твоим первым заданием – посмотрим, на что вы с Супруном способны.