Читать книгу Подводные волки - Валерий Рощин - Страница 4

Российская Федерация,

закрытый пансионат в Подмосковье

Наше время

– Да, снег там чистить некому, – смеялся Горчаков. – Поэтому отбери наиболее подготовленных парней из отряда, проверь снаряжение, оружие и жди команды.

– Район работы известен?

– Настолько приблизительно, что пока об этом говорить не стоит. В общем, готовьтесь. Пиво с водкой в вольных пропорциях употреблять не разрешается, а по маленькой, для аппетита, – рекомендую…

На том и попрощались.

Подготовительные мероприятия я произвел быстро. Опытных и обкатанных на всех глубинах пловцов в отряде не так уж много – отбирать особенно не из кого. Вооружение и «снаряга» тоже в постоянной готовности.

Уже неделю мы вшестером жили на родной базе в тихом местечке под Москвой – в бывшем закрытом санатории, отданном с потрохами в распоряжение особого отряда «Фрегат-22». Кроме меня, в составе группы – капитан второго ранга Георгий Устюжанин, капитаны третьего ранга Жук и Степанов, а также капитан-лейтенанты Фурцев и Савченко. Устюжанин и Жук – мои старые друзья. Первому тридцать пять, он мой заместитель; второй на три года младше. Оба – опытные пловцы и надежные товарищи.

Довольно неожиданно в состав группы настойчиво попросился самый молодой пловец из «Фрегата» – старший лейтенант Маринин. Посчитав просьбу обычным рвением юнца, я отказал. Но тот упорствовал, не отступал.

– В чем дело, Володя? – попытался я разобраться в проблеме.

Он мялся, говорил дежурные фразы о желании поработать, поучиться у старших товарищей.

– Не крути. Раз обратился – говори прямо.

– С женой поругался.

– А причина?

– Да… как-то навалилось все разом, – опустил он голову. – Квартира ее, моей зарплаты не хватает, мест в детском саду нет, ребенок часто болеет…

Знакомо. Кольцо, ипотека, дети по лавкам. Разбитые вдрызг стекла розовых очков.

– Это все?

– Не совсем. Жена заявила, что я не умею спорить. Еще бы, ведь я в споре аргументированно отстаиваю свою позицию, а она тупо исполняет ритуал.

– Какой ритуал?

– Ритуал, состоящий из крика и бессвязных фраз, с которыми я обязан покорно согласиться, признать свою вину и восхититься ее безграничной мудростью.

Да-да, вспомнил я. В личном деле старшего лейтенанта сказано, что жена его – дочь известного предпринимателя. Дурачок! Зачем жениться на самке в кружевной обертке? Для серьезных целей нужно знакомиться в метро или трамвае – там ездят отличные девушки: и приготовят, и накормят, и спать уложат. А потом детей умненьких родят.

– И ты намерен в таком состоянии отправиться на глубину? – насмешливо глядя на него, поинтересовался я.

– Я надеюсь, работа на глубине излечит.

– Не уверен.

Юный лейтенантик густо покраснел. Кажется, еще минута, и на глазах появятся слезы.

– Ладно, давай поступим следующим образом, – решил я немного сдать позицию, – в предстоящей командировке мне понадобится всего три пары пловцов, и они уже сформированы. На всякий пожарный случай я сформирую резервную четвертую пару, в которую войдешь вторым номером. Но сам понимаешь: шансов полететь на Север чрезвычайно мало.

– Спасибо, товарищ капитан второго ранга, – обрадованно поблагодарил лейтенант.

Резервную пару я заставил появляться на базе через день. Остальных отправил в краткосрочный отпуск – не часто нам выпадает возможность пообщаться с семьями и нормально отдохнуть.

На базе жили по обычному распорядку: утром кросс по прилегающему лесопарку и три часа занятий в бассейне или в классе, обед и отдых, несколько часов игровых видов спорта. Ну, а после ужина свободное время, которое мы иногда проводили за столом, поглощая хороший алкоголь.

Дважды звонил шефу – пытался узнать, когда вылет. Тому, как всегда, было некогда – где-то носился, с кем-то встречался, что-то выяснял… В общем, нервничал и просил не беспокоить.

– Расслабься. Когда понадобишься – вызову, – недовольно пыхтел он в трубку.

Ладно, дважды мне повторять не надо. Ближе к вечеру, когда стало ясно, что миру в эту ночь гибель не грозит, я отправил гонца за «расслабляющим препаратом». Спустя час он вернулся с тяжелой, изрядно позвякивающей сумкой, и мы добросовестно выполнили приказ начальства…

Пожалуй, самое время представиться: Евгений Арнольдович Черенков. Рост под сто девяносто, вес – ровно сто. Сутуловатый, но крепкий, с широкими покатыми плечами. Мои усталые серые глаза, вокруг которых уже завязались мелкие морщинки, скорее излучают печаль по чему-то несбывшемуся, нежели тоскуют о потерянном. По отцу я русский, по матери – украинец и немного белорус. Капитан второго ранга, командую особым отрядом боевых пловцов «Фрегат-22».

Все мои подчиненные – люди особого склада и отменной закалки, прошедшие длительную и уникальную по сложности подготовку. Таких, как мы, невероятно мало в сравнении с элитой сухопутных спецподразделений, а методика подготовки моих ребят является величайшей тайной для конкурентов: итальянцев, немцев, американцев и англичан. Да, когда-то советским пловцам приходилось у них учиться, теперь же эти господа не прочь позаимствовать кое-что из наших технологий создания идеального боевого пловца.

За столом разговор долго кружил вокруг да около, но в конце концов закатился в лунку волнующей нас темы.

– Куда же на сей раз? – спросил мой давний друг Устюжанин, наслаждаясь «вискариком».

Остальные посмотрели на меня в ожидании откровений. Напрасно.

– Север, граждане. Больше мне ничего не известно.

– Крайний?

– Скорее бескрайний. Норвежское море, Баренцево, Карское, Шпицберген, Земля Франца-Иосифа, Новая Земля. Возможно, северо-восточная часть Гренландии. Короче, начальство само в непонятках.

– М-да. Ясности ответ не привнес, – разливал очередную порцию Георгий. – Ладно, братцы, куда пошлют, туда и отправимся. А пока предлагаю выпить за наших преподавателей, инструкторов и наставников. Без их тяжелейшего труда не вышло бы из нас профессионалов.

Мы дружно подняли бокалы…

Да, преподавателями в Питерском военно-морском училище служили настоящие спецы! Это вам не бухгалтеры из мухоморного «эконома» и не отставные казнокрады из академии государственной службы. Это была настоящая научная элита, прошедшая практику в боевых условиях.

К примеру, начальником кафедры минно-торпедного вооружения работал ветеран-североморец, Герой Советского Союза Виктор Васильевич Старшинов. Лекции он читал виртуозно – курсанты мгновенно забывали о сне и усталости, стоило ему войти в аудиторию. Он был в годах, но по памяти называл номера узлов и агрегатов, перечислял точные паспортные данные сотен деталей. И частенько при этом вворачивал ядреный флотский юмор. «Внутри изделия, – с почтением обходил он вокруг полноразмерного макета торпеды, – содержится двести килограммов тринитротолуола. От взрыва оного богатства под днищем кораблик среднего дедвейта расколется напополам. Это если счастье привалит, а если не привалит, то на три или четыре части. Нормально? Для врагов нашей Родины – в самый раз…»

«Стоп! – мысленно остановил я сам себя. – А ведь Виктор Васильевич был знаменит не только отменной памятью и рассказами о военных подвигах. Еще он коллекционировал материалы и всевозможные истории, больше походившие на легенды, мистику и фантазии журналистов. Он слыл ходячим архивом, знавшим буквально все о пропавших экспедициях, о секретных нацистских базах, о загадочных катастрофах…»

– Георгий! – окликнул я друга, когда компания разбрелась по комнатам. – О Старшинове ничего не слышал?

– О герое минно-торпедной войны?

– Да-да, о нем.

– С год назад кто-то обмолвился, что прибаливает, перенес сложную операцию.

– А где он сейчас?

– Здесь, в Москве. После выхода на пенсию переехал из Питера к дочери.

– Адресок знаешь?

– На северо-западе Москвы. То ли в Красногорске, то ли в Химках…

Мне тридцать шесть. Через несколько лет перешагну заветный порожек, за которым придется корректировать профессиональную деятельность. После сорока я постараюсь остаться во «Фрегате», однако на предельные глубины врачи не пустят – это факт. Пока же удается с легкостью выдерживать тяжелейшие психофизические нагрузки. Не представляю, кем буду работать, если выгонят из «Фрегата», ведь подводным плаванием занимаюсь с тех пор, как начал уверенно передвигаться на двух нижних конечностях.

Моя карьера стартовала в те далекие времена, когда на зарплату врача или учителя можно было купить полторы тонны бензина, когда слово «террорист» мелькало исключительно в зарубежных новостях, а чиновникам с депутатами приходилось быть честнее, ибо за взятки не штрафовали и не грозили пальчиком, а расстреливали.

В жизни мне постоянно везло: я рос здоровым ребенком и совершенно бесплатно учился в хорошей школе, верил в справедливость и мощь своей страны, не боялся ни бандитов, ни педофилов, ни милиции, ходил в общедоступный бассейн, расположенный в квартале от дома. Пока я был совсем маленьким, мама трижды в неделю приводила меня за руку в секцию плавания и безбоязненно сдавала тренеру – добродушному здоровяку Вениамину Васильевичу. С ним мне тоже здорово повезло.

Позже, повзрослев, поумнев и окрепнув, я уговорил тренера взять меня с собой к теплому морю, где к привычному снаряжению добавилась диковинная штука – акваланг. С тех пор морские глубины стали моей заветной мечтой, а сам я стал постоянным спутником Вениамина Васильевича в глубоководном дайвинге.

Так, незамысловато и буднично, легкое увлечение, когда-то навязанное мамой «для общего развития детского организма», превратилось в серьезную спортивную карьеру: я показывал неплохие результаты, побеждал на различных чемпионатах, выигрывал кубки…

Следующим утром я обзвонил однокашников и выяснил место жительства Героя Советского Союза Старшинова с точностью, необходимой для очного визита.

– А если нагрянет Горчаков? – пытался остановить мой порыв Устюжанин.

– Я ненадолго…

Естественно, ненадолго не вышло, ведь летающий «Ситроен» есть только у Фантомаса. Кучу времени потерял на преодоление пробок, на поиск нужной улицы и дома. Потом приводил в норму радостные эмоции ветерана… В общем, до конкретики у нас дошло через три часа после отъезда.

Не став объяснять суть нарисовавшейся проблемы (ее и Горчаков-то толком объяснить не сумел), я спросил в лоб:

– Виктор Васильевич, не приходилось ли вам слышать загадочных историй об исчезновении судов в наших северных морях?

– Как же не приходилось? – ответил ветеран минно-торпедного дела. – Пару случаев запросто вспомню.

– Прямо сейчас?

– А чего ж тянуть? Пойдем на кухню – вдарим по рюмочке. Там и расскажу…

Первая трагедия случилась во время войны и вряд ли имела отношение к тревожившей босса тенденции. Вторая произошла тридцать лет спустя и действительно имела загадочный характер. Настолько загадочный, что не только не проясняла ситуацию, а, напротив, добавляла туману.

«Не густо», – вздохнул я и опрокинул в рот содержимое большой рюмки.

Хорошо пообщавшись, мы стали прощаться.

Пожимая мне руку в прихожей, Старшинов вдруг просиял:

– А ну, задержись на минуту! – и исчез в кабинете. А вернувшись, подал желтую пластиковую папку: – Держи. Этот материал тебе пригодится…

Стоя в пробках на пути к базе, я с любопытством листал вырезки из газет, текстовые распечатки, фотографии.

Возле КПП базы «Фрегата» мне уже было понятно, что заинтересовало старика Старшинова и ради чего он собрал целое «досье». Однако взгляд мой наткнулся на машину Горчакова.

«Шеф нагрянул. Вот свезло-то! Сейчас влетит по самые гланды…»

К семнадцати годам мне удалось выиграть несколько серьезных чемпионатов в России и дважды занять призовые места на Европе.

Скорее всего, благодаря громким спортивным победам меня и заметили кадровики из Комитета госбезопасности. За три месяца до окончания средней школы я получил приглашение в Управление КГБ. В задушевной беседе мне предложили зачисление без вступительных экзаменов в Питерское высшее военно-морское училище.

Я задал единственный волновавший меня вопрос:

– А к подводному плаванию моя будущая служба будет иметь отношение?

– Наипрямейшее, – добродушно усмехнулся пожилой мужчина в штатском.

Я дал согласие и вскоре примерял курсантскую форму. Затем в течение двух лет постигал азы военной службы, с практикой на кораблях и подводных лодках.

К слову, никогда не жалел о выборе. Мой двоюродный брат в тот же год поступил в универ. Говорил, что нравилось, хотя вся учеба сводилась к веселым пьянкам с последующими попытками вспомнить, кто с кем переспал, кто кому начистил нюх, кто на кого наблевал… Романтика!

КГБ тем временем реформировался и менял вывеску: КГБ РСФСР, АФБ, МБ, ФСК… К моменту моего перевода из военно-морского училища в закрытую школу боевых пловцов идиотизм с названиями закончился – правопреемницей ФСК становилась Федеральная служба безопасности.

Минуло еще два года. Сдав последние экзамены, я получил диплом, лейтенантские погоны и направление стажером в недавно созданный отряд боевых пловцов «Фрегат-22».

Без взбучки не обошлось.

Горчаков встретил на пороге: брови нахмурены, лоб в морщинах, над головой того и гляди шарахнет молния. Он долго разглядывал меня, как редкостное насекомое, потом пригласил в мой же кабинет и принялся потрясать бледными кулачками, расхаживая вдоль открытых окон:

– А если бы я привез приказ о срочном вылете?! А если бы ты мне понадобился для какого-то важнейшего дела?! А если бы…

Я героически молчал. В голове заевший плеер прокручивал одну и ту же известную фразочку: «А если бы ты вез патроны?!»

Выпустив пар и упав в кресло, босс пробурчал:

– Чего молчишь-то?

– А чего говорить? Виноват. Готов отправиться в ссылку на Каспий.

– На Каспий… Ты еще в Сорренто попросись. Где был?

С этого и надо было начинать – давно говорили бы о деле.

– Мотался на северо-запад Москвы – навещал старого знакомого.

– Это кого же, если не секрет?

– Вы его не знаете, – протянул я шефу папку с материалами. – Вот, взгляните, что он мне дал.

Оттаявший Горчаков нацепил на нос очки и углубился в чтение…

В добытых мною материалах подробно излагалось о факте гибели южнокорейского корвета «Чхонан». Условия, обстоятельства, версии и, наконец, заключения весьма авторитетной комиссии, состоящей из экспертов США, Великобритании, Швеции, Австралии. Более сотни фотографий погибшего корабля и остатков торпеды, якобы выпущенной с северокорейской подлодки. А в конце самое интересное: выводы нашего отечественного эксперта – ветерана-североморца Старшинова.

«Полнейший бред, – старательно выведено шариковой ручкой. – Всякому дураку известно, что подлодки КНДР вооружены китайскими или корейскими копиями советских торпед типа «53–56». Эта тяжелая кислородно-керосиновая торпеда несет четыреста килограммов взрывчатого вещества со скоростью сорок узлов. Она стара, как каменный уголь, не имеет приборов самонаведения и является настоящей классикой. Так вот, те части торпеды, показанные южнокорейцами на пресс-конференции, не имеют никакого отношения к типу «53–56». На всех представленных фотографиях мы отчетливо видим части и агрегаты торпеды немецкого производства. Это ясно по электромотору с дифференциалом, по рулям, размещенным перед винтами, наконец, по меткам на немецком языке…»

Заключение довольно объемное, но Горчаков, ознакомившись с ним до середины, закончил читать и вернул мне желтую папку.

– Спасибо за материал, но… эти сведения не имеют значения.

– Почему? Разве история с корветом «Чхонан» не вписывается в череду загадочных катастроф?

– Нет.

– Но почему?

– Хотя бы потому, что мне известно о подробностях гибели южнокорейского корабля несколько больше, чем твоему знакомому североморцу.

– И что же вы такое знаете?

– Северная Корея к гибели корвета отношения действительно не имеет, – вздохнул старик. – У нас есть две версии происшествия в Желтом море. Первая: чистейшая провокация.

– Чья?

– К примеру, спецслужб США, которым ради достижения цели не составит труда купить любую торпеду и пустить на дно судно союзника.

– Согласен. А вторая?

– Оплошность южнокорейских моряков. Предположим, взрыв глубинных бомб. Ну, а дальше хорошо обкатанный сценарий: южнокорейский президент – кстати, великий интриган, коррупционер и взяточник, – не желая признавать бардак в собственных вооруженных силах, обвиняет в государственном терроризме северян и приказывает состряпать липовое дело. Американцы в полном восторге и помогают создать «международную экспертную комиссию». В результате мировое сообщество негодует, а мы помалкиваем, ведь южане строят под Питером автозавод и вообще не прочь вложить в нашу экономику крупные бабки…

Да, с Горчаковым не поспоришь. Там, где правит бал бабло, совесть в гувернантках.

– Ладно, Женя, – совсем уж миролюбиво проговорил старик. – Ты не хочешь спросить, для чего я примчался сюда на ночь глядя?

«И вправду, для чего?» – недоуменно посмотрел я на шефа.

– Помнишь наш последний разговор? – спросил он почти шепотом.

– О вычисленной вами закономерности?

– Да, о ней.

– Конечно, помню.

– Мои худшие предположения подтверждаются: прошедшей ночью исчезло норвежское гражданское судно.

Теперь и я перешел на шепот:

– Где?

– В районе острова Медвежий.

Медвежий… Далекая норвежская земля. А точнее – торчащие из моря скалы. Долгой зимой эти скалы покрыты снегом, коротким летом – зеленоватым мхом. Нам доводилось бывать поблизости. Холодное и очень неприветливое местечко, расположенное аккурат между Шпицбергеном и северным побережьем Норвегии.

Впечатление о купании в тамошних широтах, мягко говоря, не из приятных. Неужели придется ехать туда снова?

– Так что готовьтесь, товарищ капитан второго ранга, – произнес Горчаков так, словно читал мои мысли. – Командировочные выписаны на шесть человек, кораблик под парами.

– Что говорят норвежцы?

– Пока ничего конкретного. Ведем переговоры – их власти уже дали предварительное согласие на наше предложение помочь с поисками пропавшего судна. В общем, дойдете, посмотрите, оцените, сфотографируете. Кстати, пора бы дать нашей операции какое-нибудь название. Как ты считаешь?

– «Охота за призраком», – ухмыльнулся я.

– «Охота за призраком»? А что – здорово звучит.

– Когда вылет?

– Утром. За вами, как всегда, придет автобус.