Читать книгу Иней – внук дедушки Мороза! Мифологическая фантастика - Ванда Михайловна Петрова - Страница 40

И вот с хорошей песней неразлучные друзья шагали уже по тропинке густого бора …

В это время до слуха друзей донесся нежный – нежный, как первый цветок – подснежник и ласковый – ласковый, как веяние слабого тёплого летнего ветерка, детский голосок, поющий тихо мелодию. Слов пока что друзья различить не могли, но в самом напеве была такая безысходная обречённость, что у друзей замерли от жалости к неведомому певцу (или певице) их отзывчивые добрые сердечки. Пение доносилось из-под старой высокой раскидистой сосны, растущей особняком на полянке. Нижние ветки сосны стлались по самой земле, закрывая того, кто находился под ними и так обреченно пел тонюсеньким слабым своим голосочком. Первым, как всегда, не выдержал нетерпеливый по своему собственному характеру, самый храбрый зайчонок в мире, Зайка, и возмущённо воскликнул:

Да кто это так жалобно поёт в лесу, что мне даже есть захотелось?!

И друзья вдруг все почувствовали, что они тоже бы не прочь что-нибудь перекусить …

Но сначала надо было выяснить, кто там, внутри этих раскидистых сосновых ветвей, так тяжко горюет и о чём? Может, тоже очень есть захотел? Так они поделятся всем, что у них самих имеется и конец горю!

Но, подойдя вплотную к сосновым ветвям, друзья расслышали и слова песни …

Ночью в лесу страшно одной …

Страшно одной …

Страшно одной …

Если бы был дом под сосной …

Дом под сосной …

Домик под сосной …

Я б в доме том всё прибрала …

Всё прибрала …

Всё прибрала …

И от всех бед дом сберегла …

Дом сберегла …

Дом сберегла …

С этой мечтой здесь под сосной …

Здесь под сосной …

Здесь под сосной …

Грустно одной …

Грустно одной …

Грустно одной

Мне под сосной …

Грустно одной …

«В таком случае мы и подавно сможем помочь!» – подумал каждый из друзей, потому что у каждого из них было доброе и отзывчивое сердце, которое могло отогреть своим теплом любого, кто нуждался в тепле и заботе.

И опять же первым шмыгнул под ветви нетерпеливый, (но и самый храбрый в мире!) Зайка и от неожиданности попятился. На сухом пенёчке, рядом с толстым стволом сосны сидела крошечная фигурка, вся с ног до головы укрытая выцветшим огромным платком! И вот это что-то и пело так жалобно. Но на то и был Зайка самым храбрым зайчонком в мире. Пятиться он быстренько перестал и солидно, и строго вопросил:

– Ты – кто?

Фигурка отстранила с лица платок и на Зайку взглянули ясные, как ключевая вода, но грустные, если не сказать – печальные, глаза …

– Лучинка-Гореванка. – печальным голосом ответила маленькая фигурка.

Откуда ты, такая кроха?! – воскликнул в недоумении Мяу. – И где твои родные?!

– От Горя Жгучего, да от Слезы Горючей на свет появилась, значит и родители мои, Горе да Слеза, Горе пеплом стало. Слеза высохла, вот и брожу я одна по земле. И где самый – самый не уют, да разруха, там и должна я селиться …

Заинька – философ авторитетно уточнил:

А если жизнь, скажем, наладится …

Придётся дальше идти, так как я, ГОРЕВАНКА, только там могу жить, где горе …

Да кто это тебя убедил в такой неправильной жизни жить?! – наперебой воскликнули сразу несколько возмущённых голосов, и друзья решительно переглянулись.

Я вот буду жить только там, где изба с тёплой печкой! – решительно сказал Зайка!

– Да я бы тоже не прочь так-то зажить и заботиться о доме и домочадцах, потому что я из рода домовых, но нельзя мне так-то. Должна я жить в горе, Гореванка я … – обречённо проговорила маленькая домовая, назвавшаяся Лучинкой-Гореванкой.

– Пойдём с нами… – решительно начал Иней и запнулся, не желая повторять такое невесёлое слово, которым обозвал кто-то эту такую ласковую и хорошую маленькую девочку ни за что, ни про что! – Да не желаю я называть тебя таким словом! – воскликнул маленький внук дедушки Мороза, – Ни к чему тебе оно, правда, друзья?!

И все друзья подтвердили, что от одного такого прозвания уже горевать захочется! А надо не прозвание, а ласковое, да радостное имя!

– Так у тебя есть же хорошее имя, Лучинка! – воскликнул Иней.

Правильно! – поддержали Инея клоун Мяу и зайчата, – Лучинка!