Читать книгу Таинственный зов севера - Вандор Хельга - Страница 2

Над густой темнохвойной тайгой вздымался в бирюзу летнего северного неба сглаженный горный хребет. Непролазные леса подступали к его подножью с юга но, карабкаясь по склонам, основательно редели, после чего их сменял курумник – каменистая осыпь. К северу горный хребет сменяли обширные болота, поросшие чахлыми редкими осинками; луга, покрытые сетью многочисленных ручьев и рек; синие озёра; а далее тянулись каменистые тундры и скрывались в синем мареве.

Дикие безлюдные края… Казалось, природа здесь торжественно застыла, навсегда вернув себе былое превосходство над людской суетой. Да, было и здесь, в северных широтах, такое время, когда некие энтузиасты, вдохновившись идеей разрушить весь мир до основанья, самозабвенно уничтожали многолетние родовые устои. Последовавший за этим прогресс и подъём экономики можно было бы приветствовать, но, видимо, энтузиасты чего-то не учли: свидетельством тому стали вначале заброшенные усадьбы, а затем – целые деревни и посёлки.

Впрочем, природе не было никакого дела до суетного мира людей. Как было во все времена и на всех землях, она стремилась восстановить жизнь на испоганенных цивилизацией территориях. Вот и сейчас, лишь только сошли снега, потянулись ввысь, к сдержанному северному солнцу мхи, травы, кустарники. А затем расцвели тундры – внезапно и буйно. Каждая травинка торопилась согреть в солнечных лучах своё главное украшение – цвет, а затем взрастить плоды – продолжение своего существования. Жизнь торжествовала, и никакой цивилизации её не уничтожить!..

Сегодня это дикое безлюдье было нарушено миловидной светловолосой девушкой. Она вышла из леса к южному подножью горы и быстро вскарабкалась по курумнику наверх, на скалистое плато.

Это была Вьокко – юная дочь нойда Юхани, тоненькая, высокая и сероглазая. На ней было платье из белого сукна, искусно расшитое бисером и тесьмой; таким же образом был расшит и пояс, подчёркивающий гибкую тонкую талию северной красавицы; и каньги – изящные короткие сапожки с загнутыми носами.

Девушка всякий раз поднималась на эту вершину, прежде чем отправиться за ягодами вон на те обширные болота. Приходила Вьокко сюда специально, чтобы оставить угощение священным древним силам, живущим в сейде. Так во все времена поступали саами, и так будет впредь.

Она подошла к сейду – огромному валуну. Опираясь одной стороной на три небольших камня, он, непонятно каким чудом, сохранял равновесие. У рационального человека это обстоятельство вызвало бы недоумение, поскольку эти три камня находились с одной стороны сейда и, следовательно, никак не могли служить прочным основанием. Но для саами вопросов никогда не возникало – обычный сейд, Летящий камень – что тут особенного?..

Положив на валун узелок с нехитрым угощением, наскоро пробормотав слова благодарности священным силам, девушка затем отошла в сторону, к своей карсикко – молодой ели. Эта ель была посажена нойдом Юхани в тот самый год, когда Ирене – его жена и мать Вьокко – ушла в мир, где нет печали.

Нижние ветви ели были срублены, а на месте одной из них образовалось небольшое углубление. Вьокко погладила шероховатый ствол, прижалась к нему щекой и закрыла глаза. Карсикко была тёплой и доброй. «Как мама. Она сказала, что всегда будет рядом. Может, душа её и сейчас здесь, в этой карсикко?..»

Впрочем, молодость недолго лелеет печаль. Вьокко отошла от ели и направилась к северному краю плато. Там она остановилась, жадно вглядываясь в открывшиеся просторы, завораживающие своим величием. Здесь девушка всегда чувствовала некий предел, зыбкую грань между жизнью настоящей и будущей, скрывающейся где-то там, за горизонтом, и отсюда кажущейся безоблачной, как вот это ясное северное небо. Привычный с детства сумрачный мир тайги здесь отступал, открывая голубоватые дали, над которыми ей всегда хотелось парить в вышине!

Вьокко отошла от края горы, раскинула руки и, подставив улыбающееся лицо спокойному солнцу, закружилась на каменистом плато. Светлые волосы девушки подхватил лёгкий ветерок, и она тихонько засмеялась. Лёгкое и радостное ощущение, переполняющее её сейчас, можно было сравнить со свободным парением птицы в поднебесье. Может, такая особенность была у этого священного места – вызывать подобные чувства? Во всяком случае, Вьокко кружилась вот так всегда, сколько помнила себя – с самого детства…

В какой-то момент она вдруг отчётливо ощутила чьё-то присутствие.

Ничем не выдав своего осведомления, Вьокко прислушалась к своим ощущениям – так учили её родители. Некто опасности не представлял – это первое, на что она попыталась почувствовать ответ. Именно так – почувствовать ответ.

Второе – это был не зверь.

Человек?!.. Здесь?!.. Вьокко осмотрелась: она по-прежнему была одна. Но человек находился где-то неподалеку – она это ощущала совершенно явственно! Похоже, он находится вон там, у сейда…

– Эй, – окликнула девушка, – выходи!.. Ну выходи же!..

В самом деле, несколько мгновений спустя, из-за сейда показался юноша. Он был светловолос и светлоглаз, как и Вьокко, да и возраста примерно такого же, однако было в его облике что-то необычное, нездешнее… Может, это из-за его странной одежды из какого-то серебристого тонкого материала?

Юноша не двинулся к ней навстречу, а нерешительно стоял там же, за сейдом.

– Ты кто? – одновременно спросили они оба и так же одновременно рассмеялись, словно были сто лет знакомы.

– Я Вьокко.

– А я Ульяс.

Несмотря на появившуюся между ними непринуждённость, Ульяс продолжал оставаться на том же самом месте. Вьокко не обратила внимания на эту его странность и, приблизившись к сейду, сделала пару шагов вправо – к Ульясу.

Тот отступил на столько же шагов – влево, за сейд.

Вьокко остановилась, удивлённая:

– Ты что – боишься меня?..

Юноша покачал головой. На его лице отобразилось смешение чувств.

– Это не то, что ты думаешь…

– А ты знаешь, что я думаю? – улыбнулась она.

Ульяс повёл плечами, и Вьокко вообще стало весело. В школе-интернате, где она училась в детстве, девочки дразнили её чухонкой, а мальчишек она вообще избегала. Дети часто бывают жестоки. Но чтобы взрослый парень боялся её?..

– Почему ты прячешься?

Вьокко сделала ещё несколько шагов вправо, Ульяс – столько же влево.

Вьокко остановилась в недоумении – что-то было не так. Во-первых, откуда он взялся здесь, где до ближайшего жилья – не один десяток километров?.. Во-вторых, он не был ни местным жителем – саами, ни каким-нибудь геологом, туристом или прочим людом, изредка забредавшим сюда раз в несколько лет…

Нужно было что-то предпринять! Не ходить же им целый день вокруг сейда!

Вьокко любила побегать на открытых пространствах за куропатками, просто так, ради забавы, ведь друзей у неё здесь не было. Вот и сейчас она, словно упреждая взлёт птицы, сделала вначале резкий обманный бросок тела влево, затем прыжок вправо и…

И ничего не случилось! Она просто и легко поймала этого странного Ульяса за руку и воскликнула:

– Попался!

На что тот отреагировал взглядом, полным замешательства и смятения.

«Что я наделал! Я не должен был показываться ей, мне нужно было скрыться! Ведь люди Верхнего Мира теряют свою жизненную силу при контакте с нами! А теперь эта девушка должна будет либо уйти со мной, либо погибнуть здесь – другого выбора у неё просто нет…»

Вместе с тем, от прикосновения девичьей руки юношу охватило новое неведомое чувство. Он не смог бы его описать словами… Видимо, это её жизненная сила струилась, переходя в него, заставляя сердце забиться гулкими толчками. Ульясу нестерпимо захотелось прижать Вьокко к себе и навсегда увести из этого злобного мира! Она была такая красивая… Под платьем из тонкого белого сукна угадывались безупречные формы её сильного и стройного тела. От быстрого движения щеки девушки разрумянились. Вот она улыбнулась, и на них появились милые ямочки…

Но разве такое возможно: привести домой девушку из Верхнего Мира?..

Пока юноша раздумывал, Вьокко, притихшая, словно маленький чуткий зверёк, тоже прислушивалась к себе и к нему. Ульяс очень понравился ей! Выросшая среди природы, с детства воспринимая её естественные законы развития и размножения, Вьокко не была подвержена ни ложной стыдливости, ни ханжеству. Для неё сейчас всё было предельно просто и понятно: это он, мой суженый, моя любовь!

Не дождавшись, когда тот осмелеет, она просто и бесхитростно прижалась к парню. И почувствовала себя самой счастливой в мире! Да и Ульяс, отбросив, наконец, свои сомнения, обнял доверчиво прильнувшую к нему девушку – сначала несмело и осторожно, затем властно, по-мужски. К его огромной радости, она подчинилась, ответив на его ласку! Закрыв глаза, с замиранием сердца он отыскал её горячие губы и припал к ним, как к живительному роднику, затем поцеловал её пахнущие хвоей волосы… И, наконец, осмелился задать девушке вопрос, может, и преждевременный при других обстоятельствах, но абсолютно необходимый сейчас:

– Пойдёшь за меня?..

Он обречённо ждал ответа. Он знал, что случится с ней, потерявшей свою жизненную силу, если она не согласится уйти с ним: Вьокко просто умрёт в короткий срок, не исполнив своего жизненного предназначения. И он до конца своих дней будет обречён жить с непоправимым чувством своей вины, ведь невозможно быть счастливым, забрав чью-то жизнь!

– Пойду, – легко ответила она.

Ульяс ласково погладил её доверчивое лицо. Но пойдёшь ли ты, узнав, куда нам придётся идти?..

– Вот только отец… – в голосе девушки прозвучало сомнение.

– Разве он не мечтает выдать тебя замуж?

– Да, но… Что мне ему рассказать о тебе? Кто ты, из какого рода?..

Ульяс помедлил с ответом. Он ждал этого вопроса и боялся его.

– Мой род живёт далеко, очень далеко отсюда, – уклончиво ответил он. – Все мои родственники – достойные люди. А со здешними жителями мы не пересекаемся. Но ведь и вы с отцом не стремитесь к общению с ними, не так ли?

Вьокко кивнула. С тех пор, как отец с матерью забрали её из школы-интерната, прошло уже шесть лет, и за это время она могла по пальцам пересчитать редкие встречи с другими людьми. Все они были местными жителями, саами, и приходили к её отцу, нойду Юхани, только по насущным вопросам. Что же касается пришлых представителей власти, то ещё не было случая, чтобы кто-то из саами показали им дорогу в жилище нойда, спрятанное в дремучей лесной чащобе. Он сам появлялся и выходил к ним, если было необходимо.

Ульяс выпустил девушку из объятий и отошёл в сторону. Сейчас. Я должен рассказать ей. Она должна знать всё.

– Я из рода сирти…

Он хотел уточнить, слышала ли она о сирти, но это уже было излишне: девушка вздрогнула, и ужас отразился на её лице.

– Сирти?!.. «Сирти! Так вот почему у него такой странный выговор! Говорят, когда-то они жили рядом с нами, прежде чем уйти в подземелья…»

Сердце юноши упало. Вот и всё. Она останется здесь и погибнет. И всё это из-за моей прихоти. Я не должен был показываться ей на глаза. А тем более – прикасаться к ней!..

– У нас светлый, красочный Мир, – заговорил он ровно, пытаясь не показать своего отчаяния. – Мой народ живёт там счастливо, никому не причиняя зла. Но, конечно же, вот таких просторов, как здесь, у нас нет.

Они оба, не сговариваясь, взглянули на сдержанную северную красоту покатых гор, тянущихся за болотом до самого горизонта и сливающихся с ним в синеватой дымке. Как ни странно, но именно эта пустынная бесконечность каким-то непостижимым образом объединила их сейчас. Настолько, что руки юноши и девушки робко потянулись друг к другу и прижались, чуть вздрагивая… И это прикосновение, лёгкое, как крылья бабочки, внезапно что-то изменило вокруг – даже сейд запел! Это была нежная трогательная мелодия свирели… Неважно, как объясняют эти звуки учёные – колебанием воздуха или чем-то ещё. Ульяс же и Вьокко, бесхитростные в своих первых чувствах, сразу поняли – это сами сакральные силы благословляют их союз!..

– А… А как же вы там живёте без солнца, в темноте? – повернулась к нему лицо Вьокко.

– Это сейчас у вас здесь светло, а потом вы полгода живёте в темноте. А у нас всегда светят агники, это такие маленькие солнышки, их много.

– У нас ночью светят луна и звёзды, а ещё бывают полярные сияния, тогда тоже много света, – сказала Вьокко, и тут же добавила безо всякого перехода: – Я пойду за тобой. Жена всегда уходит в Мир мужа – так говорила моя мама. Она тоже так поступила.

Ульяс, не веря своим ушам, осторожно повернул голову и всмотрелся в лицо девушки.

– Ты… Согласна уйти со мной в Подземный Мир?!.. Вот так, сразу?…

– Да, – на её лице была бесхитростная улыбка. – Вот только отец… Не говори ему, что ты из рода сирти, хорошо? И я не скажу.

Вместо ответа Ульяс прижал девушку к себе и осыпал нежными поцелуями. О том, что ему придётся уговаривать ещё и своих родителей, он сейчас не думал. Чудесная радостная жизнь открывала перед ними свои перспективы!

– Хорошо, моя любимая, моё счастье, отцу мы не скажем. А маме?

На лицо Вьокко набежала тень.

– У меня нет мамы. Когда мне было десять лет, я сильно заболела. Тогда мама забрала себе мою болезнь и ушла с ней в мир предков. Но она сказала мне, что всегда будет рядом.

Ульяс стоял, бережно обнимая Вьокко и вдыхая запах её волос. Ему было очень жаль её, но что же делать – законы природы везде одинаковы: старое отмирает, новое зарождается.

Вьокко высвободилась из его объятий.

– Мы пойдём к отцу сейчас?

– Нет, – покачал головой Ульяс, – не сейчас. Ты не спеши с ответом, ведь это – на всю жизнь. Я обязательно приду к вам – просить благословения у твоего отца, и тогда, если ты не передумаешь, мы уйдём вместе.

– Скоро?

– Скоро. А сейчас иди.

– А ты?

– И я уйду, но после тебя.

– Хитрый какой, – звонко рассмеялась Вьокко, – боишься, что увижу вход в Подземный Мир? Он под этим сейдом, да? Но как же ты поднимаешь камень – он ведь такой тяжёлый!

– Я пока не могу тебе всё рассказать.

– Ладно, – легко согласилась Вьокко, – до встречи!

Они подошли к краю горы. Вьокко ещё раз обняла парня, и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его. А затем стала легко спускаться вниз по каменной осыпи. Некоторое время Ульяс наблюдал, как её ладная фигурка в светлом платье мелькала на курумнике. Ещё через несколько минут девушка стала отдаляться в сторону заросшего мягким мхом болота.

Тогда Ульяс вернулся к сейду и начертал на нем какие-то знаки. Спустя мгновение камень посветлел и стал прозрачным. Ульяс прошёл прямо в него, при этом прозрачность всколыхнулась, подобно толще воды в озере. А ещё через мгновение сейд восстановил свой первоначальный вид.

Вьокко оглянулась, но на вершине горы уже никого не было.