Читать книгу Три недели с принцессой - Ванесса Келли - Страница 3

Йоркшир

Июль, 1816 год

– Как он допустил, чтобы все обернулось такой катастрофой? – воскликнул Джек, отодвигая в сторону бухгалтерскую книгу.

Каждый раз, вновь просматривая чертов гроссбух, он питал слабую надежду, что положение дел не так плохо, как ему показалось, и каждый раз ошибался.

Большая толстая учетная книга в кожаном переплете была лишь одной из нескольких ей подобных, бессистемно сложенных перед ним на письменном столе в библиотеке. По другую сторону этой кучи книг сидел Аттик Линдзи, вдовец средних лет, чье доброе лицо и мягкие манеры сочетались с острым проницательным умом. Он долгое время служил управляющим в поместье Стоунфелл и слыл достойным всяческого уважения и даже восхищения. И вполне заслуженно, потому что многие годы безропотно улаживал финансовые проблемы и умудрялся смягчать некоторые из негативных последствий. Но сейчас даже деловая хватка Линдзи и преданность семье маркиза больше уже не могли помочь избежать неотвратимого.

Благодаря дяде Джека, прежнему маркизу Лендейлу, Стоунфелл-Холл оказался на грани разорения, как и все фамильное достояние семьи Истон.

Управляющий попытался произнести что-нибудь утешительное, но ему это не удалось.

– Все в порядке, Линдзи, – в конце концов сказал Джек. – Я понял, что мы балансируем на краю пропасти. Единственный вопрос сейчас – как нам из этого выбраться.

Линдзи скривил губы.

– Есть несколько способов, которые можно испробовать, милорд. Например, мы можем вырубить оставшиеся деревья с ценной древесиной в фамильном лесу. Выручка от их продажи поможет сдержать кредиторов до следующего квартала.

Джеку очень не понравилась эта идея. Ведь так много благородных деревьев было уже потеряно! Леса Стоунфелла были когда-то самыми обширными и густыми в этой части Йоркшира, но теперь превратились в жалкое подобие былой славы.

– Нет, на это мы пойдем только в самом крайнем случае, – сказал он. – Надеюсь, что урожай в этом году будет лучше и доход от его продажи позволит нам продержаться.

– Конечно, сэр, – не вполне уверенно сказал Линдзи, пристально посмотрев на хозяина.

Другими словами: «Удачи тебе, чертов дурень».

Джек, несомненно, не стал бы винить Линдзи, если бы тот произнес эти слова вслух. Сам он редко занимался делами поместья, хотя уже два года знал, что титул Лендейла перейдет к нему. Знал с тех пор, как его отец, наследник своего старшего брата, умер от апоплексического удара, настигшего его в результате злоупотребления выпивкой и другими радостями жизни. Его отец всегда уклонялся от ответственности. Даже в смерти он остался верен себе, переложив на Джека обязанность приводить в порядок дела семьи, оказавшейся на грани разорения.

Что же касается недавно почившего маркиза… ну, дядя Артур был добрым человеком, одинаково преданным своей семье и подруге. И он был более чем щедр по отношению к Джеку, всегда предоставляя ему надежное убежище от его вечно враждовавших и ссорившихся родителей. К тому же он помог ему поступить на военную службу, оплатив офицерский патент.

Однако как деловой человек, ответственный за фамильное состояние и наследие, третий маркиз Лендейл оказался настоящим бедствием.

– Прошу меня извинить, милорд, – произнес Линдзи тоном, полным сочувствия. – Я хотел бы сообщить вам более радостные новости, но арендаторы сейчас едва сводят концы с концами. Нам потребуется много урожайных лет, чтобы привести земли в прежнее состояние.

Джек от отчаяния готов был биться головой о чертову стопку учетных книг. Может быть, если делать это достаточно долго, неразбериха в числах как-то сама собой исчезнет. Он так много дней засиживался до поздней ночи над проклятой отчетностью, пытаясь отыскать хоть слабую ниточку к спасению, что у него начало темнеть в глазах и голова пошла кругом.

Годами он старался избегать всех семейных драм, сосредоточившись на своей военной карьере. Все силы отдавая службе, он быстро поднимался по карьерной лестнице и в конце концов оказался в подчинении непосредственно у самого Веллингтона. И хотя перипетии войны зачастую не радовали, Джеку нравилась его работа. Если бы судьба распорядилась иначе, он до сих пор оставался бы в армии.

Но судьба повернулась так, что Джек стал тем, кем никогда не хотел быть, – маркизом Лендейлом. Все аристократы, прежние обладатели этого титула, пользовались дурной репутацией и были более известны своей расточительностью и распутством, чем заботой о достоянии, дарованном им Господом и королем.

Ну что ж, будь он проклят, если допустит крах поместья, от которого зависело благополучие его матери и сестры. Они заслуживали лучшей доли, как и его арендаторы, а также слуги, работавшие в Стоунфелле и в лондонском особняке.

И нельзя забывать о Лии и Ребекке, за которых он нес ответственность, как и за всех остальных, кто находился на его попечении.

– А что насчет той идеи, которую вы изложили в своем письме ко мне несколько недель назад, когда я был в Линкольншире? – спросил он Линдзи.

Джек был там на свадьбе у своего близкого друга, герцога Левертона, женившегося на мисс Джиллиан Драйден, особе, отнюдь не соответствующей общепринятым требованиям. Этот брак обеспечил герцогу желанную отсрочку в решении его затруднений, хотя и создал новую сложную проблему, с которой еще предстояло разобраться.

– Вы имеете в виду возможности разработки месторождений золота и угля в Стоунфелле? – просиял Линдзи. – Предварительные исследования дали весьма обнадеживающие результаты, но чтобы приступить к разработке, нам необходимы…

– Дополнительные инвестиции, – мрачно закончил Джек.

– Да, сэр, для более тщательной оценки и предварительной разведки месторождений. И чтобы продолжать это рискованное дело на данной стадии, нам потребуются дополнительные вложения денег.

– Средств от продажи оставшегося строевого леса в наших владениях будет достаточно, чтобы мы могли начать? – Джеку отвратительна была сама мысль об этом, но он готов был пойти на жертву. Эффективная добыча полезных ископаемых могла бы не только обеспечить работой его бедствующих арендаторов и крестьян, но и помочь расплатиться с долгами, обременяющими поместье.

– Боюсь, этого не хватит, – ответил Линдзи, сокрушенно качая головой. – Без сомнения, нам нужны посторонние инвесторы, чтобы наладить устойчивое производство.

Но любой уважающий себя инвестор захочет получить прибыль как можно раньше. Никто не станет вкладывать деньги, зная, что дохода придется ждать несколько лет, пока Джек не приведет в порядок поместье.

Был, конечно, и еще один способ раздобыть деньги, но он также не приводил Джека в восторг.

Он с шумом захлопнул лежавший перед ним гроссбух.

– Думаю, мы оба уже получили достаточную порцию огорчений на сегодня, Линдзи. В ближайшие несколько недель я отправлюсь в Лондон и поговорю там с моими банкирами насчет подыскания возможных, причем терпеливых, инвесторов.

– Очень хорошо, милорд, – сказал Линдзи, вставая. – Если хотите, я могу прощупать почву относительно нескольких частных инвесторов, когда в следующий раз буду в Рипоне.

– Сделайте это, но без лишнего шума. Нам не нужно, чтобы пошли слухи, будто наши дела совсем плохи.

– Как вам угодно, сэр.

После того как Линдзи собрал бухгалтерские книги и тихо вышел, Джек взглянул на оставшийся перед ним на письменном столе том. У него возникло чувство, будто он навсегда заперт в этой старой душной комнате. Обычно он любил проводить время здесь, в дядиной – теперь его собственной – библиотеке. Она, с ее старинной элегантной мебелью времен королевы Анны, богатой, любовно собранной поколениями его предков коллекцией книг и несколькими весьма впечатляющими глобусами, за долгие годы приобретенными его дядей, всегда была для него желанным пристанищем. Убранство комнаты свидетельствовало о вкусе, богатстве и могуществе рода Лендейл.

Но сейчас эта комната казалась ему тюрьмой.

Джек встал и направился к стеклянным дверям, по пути машинально протянув руку, чтобы крутануть самый большой и старый из глобусов.

«По правде говоря, тебе следовало бы продать его, дружище, вместе с остальными».

Возможно, так и придется сделать. За эти глобусы вместе со старинными томами на полках можно получить кругленькую сумму от какого-нибудь коллекционера.

Отбросив эту неприятную мысль, Джек вышел на террасу и поднял лицо к клонившемуся к горизонту солнцу. Лето выдалось холодным и дождливым, так что редкие проблески солнца неизменно улучшали настроение.

Джек оглядел лежавший перед ним небольшой участок своих владений. Сад за домом всегда радовал глаз великолепными розами, цветущими кустарниками и живыми изгородями. И хотя розы все еще пышно цвели, а плющ и жимолость буйно увивали каменную балюстраду террасы, сад теперь сложно было назвать безупречным. Живые изгороди выглядели слегка неровными и неухоженными, розы почти одичали и разрослись, а трава на лужайке превратилась в бурьян. Старый Мертон, главный садовник, старался изо всех сил, но Линдзи был вынужден в прошлом году уволить нескольких его помощников. Только огороды при кухне по-прежнему оставались в отличном состоянии, и все благодаря Лии. По словам экономки, девушка усердно помогала Мертону ухаживать за обширными грядками с зеленью и овощами, обеспечивавшими дом достаточным количеством провизии.

«Лия, что же мне с тобой делать?»

Хоть Джек и возвратился в Стоунфелл два дня назад, с ней еще не встречался. Это было для него непривычным и неприятным. Джек полюбил эту девочку почти с первой минуты, как ее увидел много лет назад. Тогда она была еще очаровательной шаловливой малышкой. Он всегда считал Лию не только членом семьи, но еще и другом, причем очень хорошим. Хоть она и была на пять лет младше, Джек давно уже доверял ее суждениям. Лию всегда отличал добрый легкий нрав, который ничуть не вредил невероятной практичности. По словам Линдзи, она знала об управлении этим поместьем больше, чем кто-либо еще, потому что выросла здесь и любила Стоунфелл с пылкой преданностью, намного превосходившей привязанность к этому поместью любого из членов семьи Истон.

К сожалению, ее преданность Стоунфеллу, скорее всего, не будет вознаграждена по достоинству. Из всех проживающих в поместье Лия и Ребекка Кинкейд были наиболее уязвимы и беззащитны.

Джек не мог больше откладывать неприятный разговор о печальном положении своих дел. Какая ирония судьбы! Теперь, когда он мог наконец видеться со своей дорогой подругой так часто, как ему хочется, ему приходилось избегать ее.

Выйдя через калитку в дальнем конце сада, Джек зашагал по красивой, обсаженной деревьями аллее к маленькому коттеджу «Колокольчик». Здесь, в прежнем вдовьем доме, дядя Артур поселил свою любовницу. Коттедж находился достаточно далеко от усадьбы, чтобы не мозолить глаза, но все же в досягаемости для прежнего маркиза, так что он мог с легкостью посещать некогда печально известную Ребекку Кинкейд, когда ему вздумается. Джек всегда считал такое положение вещей пережитком Средневековья и страшно несправедливым по отношению к Ребекке и ее внучке. Конечно, за долгие годы он привык к этой странной ситуации, как и большинство соседей, в особенности тех, кто добывал себе средства на жизнь работой в поместье. Не вызывало сомнений, что маркиз страстно и верно любил свою фаворитку и ожидал, что все в его окружении примут ее присутствие в его жизни как непреложный факт, однако мать Джека, естественно, не могла с этим смириться. И теперь, когда он стал маркизом Лендейлом, она ожидала, что он сделает то, что называла моральным долгом.

Свернув в сторону, Джек увидел возвышающуюся над деревьями красную черепичную крышу коттеджа со старыми, устремленными в небо трубами. Коттедж «Колокольчик» походил скорее на маленькую виллу, чем на сельский дом. Выстроенный в стиле эпохи короля Якова I, он словно состоял из одних острых углов под двускатной крышей. Расположенный в стороне от главной аллеи, скрытый среди высоких ясеней и платанов, коттедж был окружен старинным цветочным садом с великолепными кустами роз, но в отличие от большого сада при особняке, клумбы здесь содержались в идеальном порядке, и спасибо за это надо было сказать исключительно Лии.

Она всегда любила работать в саду и никогда не боялась испачкаться или промокнуть. Еще маленькой девочкой она была тенью Мертона, копируя каждое его движение. Ее энтузиазм и жизнерадостность покорили неприветливого старого садовника, как и почти всех остальных в Стоунфелл-Холле.

Джек всегда полагал, что именно Лия была истинной причиной того, что слуги поместья и местные жители в конце концов итоге приняли Ребекку. В обществе обычно не считалось нормой поселять любовницу у себя на заднем дворе, но его дяде с невольной помощью Лии это удалось.

Джек постучал в парадную дверь, подождал несколько минут и постучал еще раз. Одно из окон гостиной, справа от двери, открылось, и выглянула Ребекка. Волосы ее, слегка тронутые сединой, были красиво уложены, как всегда, и покрыты белоснежным чепцом.

– Ах, мой дорогой лорд Лендейл! – обрадовалась гостю дама. – А я одна: понятия не имею, куда ушли Сара и Лия, служанку я отправила в деревню купить порошки от головной боли. Но дверь открыта, так что входите без церемоний.

Закрыв окно, она с исключительным достоинством прошествовала в переднюю.

Джек не смог сдержать улыбку. Как это похоже на Ребекку: сказать новому маркизу, чтобы он входил без церемоний, но не снизойти до того, чтобы самой открыть дверь. Ее нынешнее положение, может, и было сомнительным, но когда-то она считалась самой известной куртизанкой в Лондоне и долгое время оставалась любовницей маркиза Лендейла. При всей своей доброте и очаровании Ребекка не позволяла свету забыть, кто она такая и кем была когда-то.

Джек не винил ее: у нее действительно больше ничего не осталось теперь, когда мужчина, которого она так много лет искренне любила и ради которого от столь многого отказалась, умер.

Джек прошел в дом по коридору с низким потолком. Узкая лестница, начинавшаяся прямо посреди прихожей, вела на второй этаж, где располагались спальни и уединенная гостиная. Это был превосходный старый дом с украшенными причудливой резьбой дверями и стенными панелями, с изящной лепниной, но страшно нуждавшийся в ремонте, особенно крыша и печные трубы.

Джек коротко постучал в дверь гостиной, что было вовсе не обязательно, поскольку Ребекка его ожидала, но соблюдение формальностей ее радовало, а ему хотелось, чтобы она знала: он по-прежнему уважает ее и ценит ее дружбу.

Ребекка встала, чтобы приветствовать его. Даже сейчас, в свои шестьдесят с небольшим, она оставалась исключительно привлекательной: статная, с пышной фигурой и изысканными манерами. И все же, несмотря на радостную улыбку, Джек разглядел грусть в глубине ее синих глаз и усталость в сеточке морщинок вокруг них. Прошло чуть больше трех месяцев со дня кончины его дяди, но Ребекка явно все еще горевала. Будучи фактически женой почившего маркиза, бедная женщина не имела возможности даже присутствовать в церкви на отпевании, не говоря уже о том, чтобы получить сочувствие со стороны родственников и друзей.

– Тетя Ребекка, очень рад вас видеть. – Джек наклонился и поцеловал ее в щеку, как обычно, когда не было свидетелей.

– Дорогой мальчик, как хорошо, что ты зашел! – Ребекка указала ему на кушетку напротив своего кресла. – Мы с Лией уже отчаялись тебя увидеть.

– Прошу прощения: вчера просто погряз в бумажной работе и нескончаемом потоке… дел. – Джек чуть было не сказал «неприятностей».

– Да, у тебя теперь масса работы, ведь надо заниматься делами поместья и знакомиться со своими новыми обязанностями. Если тебе нужна помощь, всегда можешь обратиться к Лии. Иногда мне кажется, что она знает Стоунфелл не хуже мистера Линдзи.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Джек. – Кстати, где она?

Ребекка взглянула на часы, приколотые к корсажу платья.

– Удивительно, что ты не столкнулся с ней по дороге: к этому времени собиралась вернуться. Она побежала в конюшни: Доркас, похоже, нужны новые подковы, вот она и хотела поговорить с конюхом. То есть, конечно, если это не слишком хлопотно.

Дядя Джека всегда разрешал Лии ездить на любой лошади, на какой она захочет, и даже выбрать одну специально для себя.

– Не стоило даже спрашивать.

– Спасибо, – произнесла Ребекка с облегчением. – Мы терпеть не можем навязываться. Но ты ведь знаешь, Лия не стала бы просить без необходимости.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, тетя Ребекка. Ну а теперь расскажите, как ваши дела. Надеюсь, у вас все в порядке.

Пока они беседовали об обычных вещах вроде погоды, Ребекка старалась казаться веселой, но Джек видел, как она напряжена. Его дядя был краеугольным камнем ее ограниченной и с каждым годом становившейся все более стесненной жизни. Без него она, должно быть, ощущала всепоглощающую неуверенность в своем будущем.

– А как твоя поездка в Линкольншир? – спросила Ребекка. – Полагаю, свадьба герцога Левертона прошла без помех?

Ее нарочито беспечный тон не обманул Джека.

– Это было маленькое семейное торжество в узком кругу, но тем не менее очень радостное. И я доволен, что Лия еще не вернулась, потому что как раз хотел бы поговорить с вами об этом.

– Да, именно это я и ожидала услышать, – сказала она с грустной улыбкой. – Ты хочешь знать, должен ли рассказать Лии, что Джиллиан Драйден – новая герцогиня Левертон – ее кузина.

Джек бился над этим вопросом несколько недель. Левертон – его ближайший друг, а это означало, что Джиллиан теперь станет частью жизни Джека. Внебрачная дочь герцога Камберлендского, пятого сына короля Георга и брата принца-регента, приходилась Лии, внебрачной дочери герцога Йоркского, второго сына короля, двоюродной сестрой.

– Да. Естественно, я понимал, что сначала стоит обсудить эту ситуацию с вами. Но вы должны иметь в виду, что в любой момент Левертон с герцогиней может посетить Стоунфелл.

Хоть на лице Ребекки на миг и промелькнуло смятение, ее впечатляющая выдержка одержала верх.

– Конечно же, этого следует ожидать. Как ты знаешь, твой дядя редко принимал гостей из-за своего здоровья. – Она выдавила улыбку. – Но я уверена, что у тебя все будет иначе. Ты захочешь принимать у себя друзей, так же как твоя матушка и сестра.

Лучше бы было в данный момент не упоминать о его родственниках.

– Я не планирую устраивать в особняке пышные приемы. – В особенности если учесть, как чертовски дорого они обходятся. – Но нам следует по меньшей мере предусмотреть такую возможность.

– Понимаю. И успокойся, пожалуйста. Лия прекрасно знает, что герцоги королевской крови щедро одаривали своей благосклонностью очень многих.

Джек чуть не рассмеялся, услышав ее туманную метафору. Ребекка, хоть и была известной куртизанкой, всегда проявляла деликатность, когда речь заходила о скандальном поведении. Действительно, они с дядей всегда напоминали Джеку щепетильных супругов, женатых целую вечность. В отношении эмоций так оно и было. К сожалению, их неизменная преданность друг другу мало значила в глазах света, а в глазах закона она и вовсе не значила ничего.

При всей его доброте дядя Артур оказал Ребекке плохую услугу. Ему следовало или жениться на ней давным-давно, или распрощаться с ней, чтобы она смогла найти себе богатого покровителя. Ребекка могла бы стать состоятельной женщиной, если бы осталась в Лондоне и выбирала любовников, способных вознаградить ее небольшим состоянием. Но его дядя был слишком эгоистичным, чтобы отпустить ее, и слишком слабым, чтобы противостоять сопротивлению родственников, возражавших против его женитьбы.

– Значит, Лия знает, что ее ситуация не уникальна? – спросил Джек.

– Разумеется. Невозможно было бы не услышать о детях герцога Кларенса, например. Тем более что миссис Джордон когда-то вращалась в тех же театральных кругах, что и моя собственная дочь.

Ребекка недовольно скривила губы, что ясно показывало ее мнение о любовнице Кларенса, матери его многочисленных детей, но это могло также быть свидетельством того, что она чувствует себя обиженной. Кларенс признавал всех своих внебрачных отпрысков и даже старался обеспечить средствами к существованию. Совсем не так обстояли дела с Лией и ее матерью.

– Но, как правило, мы не обсуждаем подобные вещи, – добавила Ребекка. – Герцог Йоркский никогда даже не признавал Лию. И моя дочь всегда старалась оградить девочку от сплетен, которые возникают при контактах с герцогами королевской крови, предпочитая, чтобы ее дочь безбедно и безмятежно жила в сельской глуши здесь, со мной.

Последние десять лет мать Лии, Марианна Лестер, состояла в браке с антрепренером популярной театральной труппы. Обычно они выступали в провинции, однако недавно труппа Стивена Лестера подписала контракт с театром в Лондоне. Лии больше всего на свете хотелось бы проводить время с матерью, но Джек не мог не испытывать огромного облегчения оттого, что она оставалась в Стоунфелле. Ведь театральная среда – рассадник непристойных скандалов и сплетен – совершенно неподходящее место для такой невинной девушки, как Лия.

– С этим я полностью согласен, – сказал Джек. – Но все еще остается вопрос о герцогине Левертон. Думаю, нам придется вскоре сообщить Лии, что у нее есть кузина, которая, вероятно, в ближайшие несколько месяцев захочет встретиться с ней. Если мы не сделаем этого, герцогиня скорее всего возьмет это дело в свои руки.

Единственной причиной, почему Джиллиан не мчалась во весь опор в Йоркшир прямо сейчас, было то, что Джек взял с герцога клятву держать это дело в секрете по меньшей мере в ближайшее время. Как только Джиллиан узнает, ее будет не остановить.

– Скорее всего, – согласилась Ребекка. – Хотя я не вижу, какая польза Лии от этого родства. Ведь герцогиня Левертон, несмотря на ее незаконное происхождение, дочь аристократов и член королевской семьи: у нее самая голубая кровь во всей стране, в то время как Лия…

– Родом из доброго английского племени и имеет любящих ее мать и бабушку, – перебил ее Джек.

Ребекка Кинкейд происходила из семьи преуспевающих лондонских купцов и могла бы вступить в респектабельный брак, если бы судьба не распорядилась иначе.

Женщина вознаградила его теплой улыбкой.

– Благодарю тебя, Джек. Ты всегда был очень добр к нам. Ничего удивительного, что моя внучка готова целовать землю, по которой ты ступаешь.

Ее замечание вызвало у него удивление: уж больно странным показался ему такой способ охарактеризовать привязанность к нему Лии.

– Благодарю вас. Значит, как я понимаю, вы не хотите сообщать Лии о ее родстве с герцогиней Левертон или какими-либо еще высокопоставленными персонами, по крайней мере в настоящее время?

– Да, – кивнула Ребекка. – Я должна обдумать, как лучше преподнести все это внучке. Нельзя допустить, чтобы у Лии возникли какие-либо напрасные ожидания из-за родства с герцогиней или чтобы она возлагала на нее какие-то надежды. Это только причинит ей душевную боль. Она никогда не сможет вращаться в столь высоких кругах и не должна питать никаких иллюзий на этот счет.

Мнение Ребекки в данном случае было скорее всего правильным. В отличие от Джиллиан Лия не могла рассчитывать на то, что ее благожелательно примут в среде аристократов или хотя бы сельских джентри. Заветным желанием Ребекки всегда было достойно выдать Лию замуж за местного торговца или зажиточного фермера. И Джек всегда знал, что это был бы лучший, удачнейший выход для нее. Но даже такое будущее было для нее под вопросом из-за глупости и упрямства его дяди.

– Хорошо. Полагаюсь на ваше мнение. Но когда Левертоны прибудут в Стоунфелл, нам придется сказать Лии правду, если не раньше.

Похоже, Ребекка испытала облегчение, словно ожидала возражений.

– Конечно, мой дорогой мальчик. Спасибо, что доверяешь мне.

Они услышали торопливые шаги в коридоре, а спустя мгновение дверь в комнату распахнулась и в гостиную ворвалась Лия.

– Ох, будь оно неладно! Джек, я понятия не имела, что ты здесь, но как только Мертон сказал, что видел, как ты шел через сад, примчалась сюда из большого дома. – Девушка положила ладонь на его предплечье и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. – Ужасно, что меня не было дома, чтобы приветствовать тебя. Пожалуйста, прости.

Джек выглядел несколько ошарашенным, словно получил ощутимый удар по голове.

Он не видел Лию с похорон дяди, когда от горя и волнений ее красивое лицо выглядело бледным и измученным. В траурном одеянии, завернутая в тяжелые шерстяные шали, чтобы не замерзнуть под холодным весенним дождем, Лия казалась несчастным ребенком, остро нуждавшимся в материнской любви и утешении. Теперь же она стала совсем взрослой, к тому же настоящей красавицей.

Она смотрела на него большими, светящимися любовью ярко-синими глазами. Ее румяное лицо со слегка вздернутым носом и сочными розовыми губами в обрамлении темных шелковистых волос, собранных на макушке в простой узел, из которого выбилось несколько непослушных прядей, было прелестно. Выцветший зеленый костюм для верховой езды с украшенным вышивкой корсажем плотно облегал стройное тело с весьма привлекательными формами.

И когда, черт возьми, у Лии успела появиться грудь?

В последние три года Джек редко бывал в Стоунфелле: большую часть времени проводил на континенте со своим полком, – а тем временем его маленькая подруга превратилась в невероятно привлекательную женщину.

И весьма волнующую.

Она наморщила лоб, и ее лучезарную улыбку сменило недоумение.

– Джек, у тебя такой вид, будто ты меня не знаешь. О, неужели я повела себя слишком фамильярно?

Она поспешно отступила на шаг и присела в глубоком реверансе.

– Извините меня, милорд. Я не сумела сдержать свою радость.

Это привело его в чувство. Он притянул девушку к себе и сжал в крепких объятиях, остро ощущая, как ее мягкие груди прижимаются к его твердому телу.

– Глупышка, конечно же, нет! – Он коротко поцеловал ее в макушку, прежде чем отпустить. – Просто я слегка удивился, увидев тебя, вот и все. Ты очень повзрослела и, должен заметить, выглядишь превосходно.

Лия сморщила нос.

– Это наглая ложь: выгляжу я ужасно, но мне не хотелось тратить время на переодевание: боялась не застать тебя.

Ребекка окинула внучку критическим взглядом.

– Да, выглядишь ты не лучшим образом. Вот уж не знала, что ты собираешься заняться заменой подков у кобылы сама, но грязь на подоле твоей юбки позволяет предположить, что это именно так.

Лия весело рассмеялась, и от этого легкого чистого звука в груди Джека растаял тугой комок, поселившийся там несколько недель назад. Он и забыл, как всегда его радовал ее смех!

– Бедняга Маркуит так занят последнее время, вот я и решила ему немного помочь и отвести Доркас в кузницу, чтобы избавить его от необходимости заходить за ней.

Джек мысленно выругался. В прошлом году его старший конюх был вынужден уволить двух грумов, трудившихся в конюшне. От сознания, что Лии пришлось выполнять обязанности подручного конюха, тугой комок у Джека в груди образовался вновь.

– Сожалею, что тебе пришлось этим заниматься.

– Знаешь, я ничего не имею против, – легко возразила девушка, присаживаясь на скамеечку у ног бабушки.

Ребекка протянула руку и любовно пригладила густые растрепавшиеся волосы внучки. Было видно, как они близки: пожилая дама и совсем юная, – ведь после смерти Джека у них больше никого не осталось.

Кроме него.

– В следующий раз, когда тебе что-нибудь понадобится, просто скажи мне, и я сам позабочусь об этом.

– Хорошо, – кивнула Лия, высоко подняв брови. – Я скажу, если застану тебя дома, но такое бывает не слишком часто.

Ребекка предостерегающе хлопнула ее по плечу.

– Не подобает так разговаривать с его светлостью, любовь моя.

Лия округлила глаза в притворном ужасе и отвесила Джеку комичный поклон, почти коснувшись носом пола:

– Простите мне мою дерзость, лорд Лендейл, умоляю вас! Ох, надеюсь, я не оскорбила вашу светлость.

– Озорница! – рассмеялся Джек, качая головой.

– Извини: не могу удержаться, просто я очень рада тебя видеть. – Она взглянула через плечо на Ребекку. – Мы так сильно скучали по тебе, правда, бабушка?

– Конечно, скучали. Но жизнь очень изменилась за эти дни, и мы все должны с этим смириться, – печально произнесла та.

«И также покончить с этим навсегда».

– Да, и в связи с этим, – проговорил Джек, – мне необходимо обсудить с вами одно дело.

Ребекка оживилась, что заставило его почувствовать себя еще хуже. Он старался подобрать нужные слова, чтобы смягчить удар.

После нескольких секунд напряженного молчания Лия сердито вздохнула.

– О черт! Я так и думала. Ничего удивительного, Джек. Просто скажи все как есть.

– Что ты имеешь в виду? – Он никогда не обсуждал с ней дела поместья.

– Что твой дядя оставил нас без гроша, разумеется, а твоя мать хочет, чтобы ты выставил нас из поместья и выселил из «Колокольчика» как можно скорее.

Когда он молча уставился на нее, разинув рот, словно неотесанный крестьянин, Лия с цинично понимающим выражением лица насмешливо приподняла брови и заключила:

– Вижу, права по обоим пунктам. До чего же нам не везет!