Читать книгу Древние города - Варвара Еналь - Страница 4

1

– Я сошла с ума, назвавшись твоей невестой, – пробормотала Мэй, сбрасывая на землю охапку сухих веток.

Она посмотрела на Люка, и в чертах ее лица проступила неприкрытая тревога. Мэй словно бы говорила сама с собой и не ждала ответа. Как будто пыталась разобраться в том, что творилось в ее душе.

Робкие языки костра освещали ее тоненькую фигурку, светлую кожу и непослушные кудряшки, выбивающиеся из прически.

Почему-то именно эти прядки, спускающиеся на уши Мэй, казались Люку трогательными и милыми. Он поймал себя на мысли, что хочет прикоснуться к ним, убрать за ухо, а после поцеловать мягкую белую кожу щеки. И почувствовать вкус и запах светловолосой…

Люк тряхнул головой, скидывая наваждение, и произнес с некоторой долей удивления:

– Мы ведь все обсудили. Это только на время. Зато теперь отцы клана не заберут у меня плату. Ты – избранная, которой подчиняются все драконы. Знаешь, что это?

Мэй нахмурилась и мотнула головой.

– Это значит, что тебе подчиняется Живой металл. Сама Настоящая Мать признала тебя своей избранницей. И отцы клана будут относиться с почтением к избраннице Эльси. Вот увидишь. И к тому же ты действительно здорово чувствуешь машину.

Люк улыбнулся и занялся костром.

Нгака, которая топталась рядом и устраивала себе местечко поудобнее, проговорила, не оборачиваясь:

– Не могу себе представить, как можно управлять драконом. Вот скажи, Мэй, сейчас, когда мы летели, ты сидела впереди, и Енси подчинялся тебе. Разве не так?

– Я всегда сижу впереди на драконе, – ответила ей Мэй.

И это было чистой и святой правдой. Люк не припоминал такого, чтобы Мэй оказывалась в грузовом седле, вот как сейчас Нгака. Ради купания в островной реке старшие сестры иногда летали с Люком, но крайне неохотно. Нгака была более смелой, потому чаще оказывалась на острове. И то – она привязывала себя веревкой, когда устраивалась на Енси, накрывала голову капюшоном, ложилась и всю дорогу не смотрела по сторонам. Ей было страшно.

А о том, чтобы сесть впереди с Люком – и речи не велось. Этого просто не могло быть.

Мэй не улыбнулась ни Люку, ни Нгаке. Устроилась на подходящем камне, вытянула ноги. Уточнила:

– Мы сначала ужинаем, после купаемся или лучше наоборот?

– Сначала едим, потом купаемся, потом опять едим, – чавкая, пробубнил Ник.

Он нашел какие-то фрукты здесь, на острове, и лопал их. Младший братец любил поесть и жевал бы постоянно, будь на то его воля.

– Да, перекусим и пойдем купаться. А после попьем кинеля с лепешками и устроимся спать, – согласился Люк. – Только подыщем себе местечко для ночлега поудобнее. Мне не очень нравится тут, в траве. Лучше пристроиться на скалах, вон в той стороне. – Он ткнул пальцем по направлению плоской горы, занимавшей середину острова.

– Почему бы тогда нам сразу не перебраться на это подходящее местечко? – поинтересовалась Мэй.

– Там слишком далеко будет до реки. Долго ходить. – Люк вернулся к дракону, взял сверток с соленым мясом мьёка, большой кувшин с кинелем и мешочек с приправами.

– Мясо запечем в углях, – сказал он, усаживаясь у костра на корточки. – Давайте, помогайте мне. Нечего просто так глазеть.

Нгака тут же взялась за дело. Что надо делать с мясом, она знала точно. Люк только подавал ей листья травы сурри, в избытке растущей на острове. А сестренка ловко промывала мясо в воде, посыпала его приправой и заворачивала в листья. Сурри вберет лишнюю соль в себя и сохранит от пересушивания.

Готовые сероватые свертки сестра укладывала на камне, рядом с костром. Ник тоже малость помогал – подсовывал в огонь ветки. Лишь Мэй сидела неподвижно, смотрела на огонь и молчала.

Люк не приставал с вопросами. Сейчас всем есть о чем подумать. Только никто пока не высказал этих мыслей вслух. Самый главный вопрос буквально висел над пламенем костерка.

Зачем Эльси выбрала Мэй? Для чего? Для какой миссии? Ничего не бывает случайно, ничего не происходит просто так. Все закономерно, все имеет свою причину и свое следствие. Это еще одно правило Настоящей Матери, оно начертано на стенах Храма, выбито на Живом металле, мерцает синим цветом на черных стенах.

Может, Ник и Нгака не слишком хорошо это понимают, но Мэй, кажется, угадывает внутренним чутьем. Вот она подняла глаза – зеленоватые, чуть раскосые, серьезные, – и Люку захотелось дотронуться до ее руки и сказать, что все будет хорошо. Он отвезет ее и отца к заветным Плавающим домам. Отвезет и отпустит, как бы это ни было тяжело.

А будет на самом деле нелегко. Мэй казалась близкой и родной. И не только общие тайны связывали Люка с этой боевой девчонкой. Не только Енси, которым теперь владели оба. Было и еще что-то, чему Люк пока не мог найти подходящего названия.

Ему нравилась Мэй – и с этим ничего нельзя было поделать. Нравились ее зеленые глаза, ее светлые кудри, ее привычка пощипывать нижнюю губу и удивленно поднимать брови. Даже ее сдержанность и рассудительность нравились.

Люк не представлял себе, как отпустит Мэй. Это не укладывалось в голове, что однажды она уйдет, и боковая палатка опустеет, и никто уже не будет сидеть впереди и похлопывать Енси по шее.

– Люк, угли прогорели, пора закладывать мясо. Люк, ты слышишь? – прозвенел над ухом голос Нгаки.

Да, он задумался. Пропал в своих мыслях.

Проведя рукой по лбу, Люк убрал волосы, показал сестре пятерню и занялся ужином. Все серьезные мысли после, сейчас надо приготовить мясо.

За спиной шумел лес, и издалека долетал еле слышный плеск реки. Его почти нельзя было уловить, он скорее угадывался, еле заметными, слабыми нотами дополняя щелканье членогов, шелест ветвей и похрапывание дракона.

– Я жрать хочу – страсть как! Сейчас слопаю кусков пять, – заявил братец и, зыркнув хитрыми глазюками на Мэй, поинтересовался: – Тебе нравится наша пища? Вы же обычно варите что-то жидкое, называется… Как-то на «су», шо ли…

– Мы варим суп, – тут же пояснила светловолосая, отрываясь от своих не очень веселых дум.

– Мясо гораздо лучше супа, – заявил Ник.

– Ты просто привык. А я бы сейчас не отказалась от мисочки горяченького бульона с овощами. И с хлебом. С настоящим хлебом, а не вашими лепешками.

– Скучаешь по дому? – догадалась Нгака.

– Нет, – Мэй немного удивленно подняла брови, – по дому не скучаю. У нас с отцом никого не осталось. Только я и он. Братьев убили ваши Всадники. Мать ушла из семьи. Мне не по кому скучать.

– Как это мать ушла? – Ник аж подпрыгнул от удивления. – Разве мать может покинуть своих детей и своего мужа? Это же ее семья…

– Не осталось семьи. У матери с отцом вышли разногласия, отец желал немедленно уходить в Плавающие дома, а она хотела остаться в Городах. После ей предложили хорошую работу в соседнем Городе, и она ушла. А отец отказался следовать за ней.

– Как же ты без мамы? – тихо спросила Нгака.

А действительно, как она без матери? Люк вдруг с удивлением понял, осознал, представил до четкой ясности, до пронзительной верности, что Мэй действительно одна. Одна с отцом. И больше никого. Эти двое держатся друг за друга, и жестокий, враждующий мир подступает к ним со всех сторон. И чтобы сохранить свою семью, сохранить единственного продолжателя рода, Гайнош (так звали отца Мэй) решил уйти из Города.

Теперь его поступок был понятен Люку. Он и сам мог сделать точно так же. Семья должна выжить любой ценой – это было главным правилом. Самым главным, если не считать охраны источника Живого металла.

– Привыкла, – спокойно ответила Мэй. – Мы привыкли с отцом.

– У нас так не бывает, – решительно заверил Ник. – У нас мать всегда остается со своим мужем и с детьми. Нельзя бросать своих родных. Что толку уметь читать, если не выполняешь самых важных правил?

Мэй скорчила рожу, резко поднялась и ушла от костра.

– Болтай меньше, – велел Люк и легонько пихнул братца. Треплет языком что зря. – У них свои правила, они же Городские.

Мясо пропеклось быстро, и тогда сели ужинать. Все четверо были голодными, потому еда исчезла мгновенно.

– Запить бы чем-то, – пробормотала Мэй, вытирая пальцы о траву.

– Кинель оставим, еще захочется выпить перед сном. Пошли купаться, на водопаде и водички попьем, – распорядился Люк и принялся расшвыривать остатки костра.

2

Слишком знакомые лесные тропинки проступили в фиолетовом сумраке юркими змейками, скрывающимися среди кустов. Ник первый понесся в уютную, шумную чащу, хватаясь за ветки, подпрыгивая и выкрикивая какую-то чушь.

Следом за ним торопилась Нгака. Она несла полотняный мешочек с чистой одеждой, купальной тканью для вытирания и мылом. Вид у сестры был довольный и веселый – не каждый день удается выбраться с братьями на остров. И хоть полеты на драконах ее пугали, зато ночевка у костра и купание в реке всегда радовали до беспамятства. Того и гляди, поскачет вприпрыжку за Ником.

Мэй следовала за Нгакой, время от времени оглядываясь на Люка. Ей что-то хотелось спросить, и она не выдержала. Только выбрались на открытую и широкую тропу, ведущую напрямую к реке, светловолосая заговорила:

– Купаетесь вы голяком, да? Может, тогда я буду где-нибудь отдельно?

– Конечно отдельно. Мальчики не купаются вместе с девочками. – Нгака аж остановилась от удивления.

– Еще как купаются. Мне уже пришлось разглядывать голые задницы Люка и близнецов…

– Мы просто пошутили, – ухмыльнулся Люк, вспомнив, как ввел Мэй в краску в прошлый раз.

Да, тогда хотелось подразнить гордую Городскую девчонку, посмотреть на ее смущение, причинить неловкость. Но сейчас шутить таким образом было бы верхом глупости. Да и Нгака наверняка все рассказала бы матери, а та глянула бы удивленно и строго и спросила, не забыл ли Люк о чести старшего мужчины в семье.

Потому Люк заверил, что девушки всегда купаются отдельно от юношей.

– Все-таки отдельно? – уточнила Мэй, и Люк понял, что она улыбается.

– Так и есть, – кивнул он.

– О! Река! – послышался возглас Ника.

Они действительно пришли – воздух стал чуток прохладнее, послышался шум воды, и запахло свежо и приятно.

– Вот теперь девочки к водопаду, а мальчики чуть ниже. Смотрите не нахлебайтесь воды, – предупредил Люк.

А после, глядя на удаляющиеся фигуры сестры и Мэй, ставшие четкими, серыми и тонкими, он подумал, что точно так же будет стоять и смотреть, как отец и светловолосая уйдут в Плавающие дома. Он их отвезет и отпустит. И только фигуры, размывающиеся в сумраке, останутся на память.

Стало вдруг горько и странно. Пропала радость от долгожданного купания, от спокойной ночи в безопасном лесу. И одолевшее разочарование показалось слишком сильным. Непреодолимым.

Он не хочет, чтобы Мэй уходила. Потому что влюбился в нее как последний дурак.

Это нормально, мужчина должен любить свою невесту. Но в том-то и вся горькая шутка: Мэй никогда не станет его женой…

– Вошей вашей матери… – пробормотал Люк, сам не понимая, кого имеет в виду.

Ругательство про «вошей» было сильным, его говорили только заклятым врагам. Но ведь Мэй и ее отец теперь не враги. Теперь они свои, друзья. Почти родные, почти члены семьи.

Кто же сейчас враг? Кто препятствует счастью? Почему Мэй не может остаться?

Может, потому, что она не любит Люка?

Ерунда, Люк нравится ей, это точно. Это без сомнений. Достаточно прикоснуться к ее рукам, услышать ее голос, когда она произносит имя «Люк», посмотреть в ее глаза – и все становится ясно.

Они нравятся друг другу, они понимают друг друга, им хорошо рядом друг с другом. И у них есть Енси, который слушается обоих. Так почему они должны расстаться?

Люк сдержит обещание и отпустит. По-другому быть не может. Но как же это глупо и бестолково!

Прохладная вода немного остудила голову. И, яростно натирая тело мылом, Люк решил, что сейчас слишком рано что-то решать окончательно. Может, Мэй еще поменяет свое решение. Ей просто надо увидеть, как рождается дракон. Надо первой положить ладонь ему на голову и произнести имя, надо назвать свою собственную машину.

И тогда, когда малыш-дракончик засеменит рядом – послушный, любознательный, ласковый, – тогда Мэй сама пожелает остаться. И Люк совсем не будет возражать.

Нет, возражать он не будет вовсе!

3

Плоский выступ скалы скрывался за рядами узкоствольных, высоких деревьев, чьи воздушные корни спускались с веток до земли и цеплялись за почву с завидной настойчивостью. Справа скала становилась отвесной и неприступной, впереди ее закрывали деревья, а слева резкий обрыв уходил к самой реке.

Внизу бушевала вода, сдавленная еще одной скалой, и ее шум отдавался эхом от неприступных утесов. Места для дракона тут было сколько угодно. Устроив его недалеко от деревьев, Люк занялся костром у стены и заверил, что всю ночь тут будет тепло и удобно.

– Скала нагреется от огня и будет отдавать свое тепло.

И она же защитит нас от ветра. Главное – это не свалиться с обрыва. Так что, когда будете искать место для того, чтобы пописать – будьте внимательны.

– Я прямо в костер поссу, – заверил Ник.

– И получишь по башке! – пихнула его Нгака. – Нечего тут в костры ссать. Топай к деревьям, понял? – Она вздохнула и добавила: – Глаз да глаз за этими братьями…

– Это точно, – согласился Люк и достал из своего рюкзака стопку остывших лепешек.

Накинулись на еду так, словно и не лопали пару часов назад мясо. Хлюпая кинелем, Ник хвастался, что мог бы спокойно прыгнуть с обрыва и поплыть по реке и что это может любой дурак. Нгака поддразнивала его, Мэй молчала, наблюдая за этими двумя слегка прищуренными глазами.

Когда же лепешки закончились, а кинеля осталось на донышке кувшина, Люк потянулся и, почувствовав тяжелую сытость и легкую усталость, распорядился:

– Все, теперь всем спать. Найдите себе подходящее место и устраивайтесь. Шкуры на драконе. Ник, притащи и для сестры. А я устроюсь рядом с Енси.

Люк всегда предпочитал спать рядом с драконом. Он и сам не знал почему. Просто нравилось, и все. Словно близость любимой машины утешала и успокаивала. Потому он устроился под навесом крыла, расправил шкуру, завернулся в шерстяную ткань – вернее, только завернул ноги, потому что прохлада, царившая на скалах, была скорее приятной.

– Я с тобой, – проговорила Мэй и кинула вниз свой спальный мешок.

– Давай. Ты ведь тоже теперь Всадник. – Люк хитро улыбнулся и глянул на нее снизу вверх.

Мэй только дернула плечом и отшутилась:

– Все никак не могу привыкнуть, что ты мой жених. Жених и невеста ведь могут спать рядом, правильно?

– Если по традиции, то жених видится с невестой только в присутствии родителей. Наедине их не оставляют. Так принято, вроде как. Потому что вдруг жених передумает и поменяет невесту? И тогда семья не получит от него подарков и останется в убытке.

– Да-да, я помню. Правила продажи невесты. У вас столько самых разных правил, что немудрено растеряться…

– У вас тоже немало странностей. Ваши матери оставляют детей, кидают семьи. Скажешь – это не страшно?

– Страшно. Я своих детей не оставлю никогда.

– Правильно. Как Настоящая Мать никогда и никого не оставляет.

Мэй нахмурилась с таким видом, что стало ясно: слушать про Настоящую Мать она явно не настроена. Потому Люк лишь коротко произнес слова благодарения и улегся, подстроив под голову правую руку. И тут же понял, что очень хочет спать. Потому закрыл глаза и провалился в сон.

4

Разбудили его сильные толчки в бок. Сквозь дремоту ворвались запахи длинных древесных корней и драконьей чешуи, а после темнота разошлась, и появилось серьезное лицо Мэй.

– Горазд ты спать… Ничего себе. Еле разбудила, – проговорила светловолосая.

– Что? Ник убежал? – Люк уставился на Мэй, бестолково мигнул и убрал с лица надоедливые волосы.

– При чем тут Ник? Он спит себе, и Нгака тоже. Просто хотела поговорить… Знаешь что…

Мэй запнулась, посмотрела Люку в глаза, и того пробрала дрожь. Он сел и коротко ответил:

– Я слушаю. Я тебя слушаю.

Мэй вздохнула, отвела взгляд, принялась наматывать на палец прядь волос. После заговорила приглушенно и медленно:

– Мне просто хочется поговорить с кем-то. И не с кем. Видишь ли… То есть как бы сказать…

Она еще раз вздохнула и выдала:

– Мне снятся сны с того самого момента, как мы с отцом покинули наш Третий Город. Почти каждую ночь. И они… В общем, они странные и непростые. Все слишком настоящее в этих снах. Реальное и близкое. И они всегда одни и те же. То есть сны разные, но все они про Эльси. Про Настоящую Землю.

– Что тебе снится? – спросил Люк.

– Поначалу снилось, что Земля хочет проглотить меня. Деревья-Гиганты снились. Но это только в первые ночи, когда мы ушли из Города и я страшно боялась Настоящую Землю. А после приснился росток, который вышел из земли, и он был красивым. И я протягивала к нему ладошки и прятала его от ветра. А сейчас мне приснилось, что из земли вышел росток, и я защитила его от ветра, от больших ящеров. Росток вырос и стал большим деревом. А дерево превратилось в женщину. Такую высокую и красивую. И женщина смотрела на меня, будто хотела что-то сказать. Но она ничего не сказала, не успела. И вот я проснулась…

Люк, понизив голос, заговорил:

– Это была Настоящая Мать. Сама Настоящая Мать. Она призывает тебя. Только не ясно – для чего и зачем.

– И что мне делать?

– Я тебе сейчас кое-что покажу. – Люк поднялся и забрался в седло Енси. Дотянулся до рюкзака Мэй, снял его бережно и ловко. После спустился и открыл нижний, просторный карман рюкзака. В его ладонях оказался полупрозрачный голубой шар, искрящийся заключенной в нем жизнью.

– Вот оно, яйцо дракона, – тихо проговорил Люк. – Ты возила его все это время в своем рюкзаке. Ты была его хранительницей и отлично справилась. Этот шар очень похож на нашу Эльси, на нашу планету. Планета наша живая, у нее есть душа. Как плата находится внутри яйца, так душа Эльси находится внутри планеты. И эта душа желает нам донести свое послание. Что-то сказать нам. Потому избрала тебя, чтобы говорить через тебя. Понимаешь?

Мэй осторожно взяла плату, и прикосновение ее ладоней было теплым и ласковым. Всмотрелась внутрь шара, тихо сказала:

– Это – будущий дракон.

– Из маленького вырастает большое. Это принцип Настоящей Земли. Все начинается с маленького, с семени, с точки во Вселенной. И мы тоже точки, и с нас тоже может начаться что-то большое.

– Так что же мне делать? – снова спросила Мэй, не отрывая взгляда от шара.

Люк с трудом подавил в себе желание ее поцеловать, улыбнулся и ответил:

– Прислушиваться к себе. Просто прислушиваться к себе. Что тебе хочется на самом деле? Где твое место? Ты знаешь?

– Уже нет. Уже не знаю, – ответила ему Мэй.