Читать книгу Новая пташка для владыки - Варя Светлая - Страница 3

Она проснулась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Девушка нехотя открыла глаза. Над ней склонилась темноволосая женщина и без зазрения совести разглядывала ее. На вид незнакомке было лет сорок, ее густые волосы были подобраны массивным золотым обручем, а голые запястья были украшены узорами.

– Кто вы? – прохрипела Эллин и приподнялась.

Женщина ничего не ответила и громко цокнула языком. Подлетели две девушки в легких платьях. У одной в руке был массивный кувшин, у второй поднос.

Темноволосая женщина вела себя с ними как хозяйка. Она сухо кивнула одной из девушек, произнесла что-то и, больше не взглянув на Эллин, вышла из комнаты.

Девушка с кувшином протерла Эллин лицо влажной тканью. Вторая поставила перед ней поднос с едой.

– Где я нахожусь? – спросила Эллин, не прикасаясь к еде, – и кто была эта женщина?

– Вы в спальне для прислуги, – сказала одна из девиц, – госпожа хотела взглянуть на вас.

Девушка потупила глаза и протянула Эллин сыр с хлебом.

– Кто твоя госпожа?

– Нам запрещено…запрещено судачить, – залепетала девица, – госпожа сама решит, когда одарить вас милостью своего имени.

Эллин хмыкнула. Эта темноволосая женщина сразу показалась непростой. И дело было не только в неприлично дорогом обруче. Во взгляде, в повадках женщины сквозили какая-то загадка и властность.

– Ну а про себя-то ты можешь сказать? – с улыбкой сказала Эллин, – как тебя зовут?

Девушка робко улыбнулась в ответ.

– Надайя, – ответила она и прикоснулась ко второй девушке, которая все это время молча наблюдала за ними, – а это Лирена, она не понимает ваш язык. Мы здесь для того, чтобы ухаживать за вами и помочь вам… – она на короткий миг запнулась и опустила глаза, – помочь вам привыкнуть.

Ее слова ошарашили Эллин. Она ожидала чего угодно: пленения, оков, охрану, жестокое обращение, но уж точно не служанок. Но все-таки этот мерзавец продал ее Владыке, а, значит, ничего хорошего ждать не стоит. И надеяться на сказочный прием и легкую жизнь тем более. В принципе, на жизнь надеться не стоит. Все, кто попадают к Владыке, умирают. Все.

Но ведь всегда можно попытаться не быть как все.

Можно попытаться выжить.

Ее отец всегда говорил, что знание – это сила и ценное оружие. Так что для начала следовало вооружиться фактами. И вытянуть из девушки все, что только возможно.

– Почему вы должны ухаживать за мной? – дружелюбно спросила Эллин и поднялась с постели. В комнате стоял полумрак, и было непонятно, какое сейчас время суток: то ли рассвет, то ли закат.

Надайя склонила голову и произнесла:

– Говорят, вы новый соловей нашего владыки. То есть, станете соловьем.

От упоминания владыки у Эллин затряслись поджилки. Почти с младых лет она слышала о нем только самое страшное. Никто не пугал ее сильнее, чем эта личность. Отец часто говорил, что бояться чего-либо опасно – страхи могут сбываться. Она не верила в это и посмеивалась над этим убеждением, но теперь поняла, что папа был прав. Ее самый нелепый страх стал реальностью.

– Что… что это значит – соловей? – голос Эллин дрожал, и чтобы немного себя успокоить, она принялась медленно расхаживать по темной комнате.

Надайя взглянула на нее с недоумением, словно та произнесла какую-то глупость.

– Соловей поет, – ответила Надайя.

– Для вашего владыки?

– Соловей поет, – с той же интонацией повторила Надайя.

Эллин подошла к ней ближе и заглянула в глаза. Словно надеялась прочитать в них хоть что-то, дарующее надежду, дающее ответ.

– Ваш владыка любит музыку? – вкрадчивым голосом, почти не дыша, произнесла Эллин.

Надайя испуганно дернулась и прошептала что-то на незнакомом языке. Вторая девушка подбежала к ней на цыпочках и что-то произнесла в ответ. Несколько секунд они шепотом о чем-то спорили, а затем подошли к двери, скрытой в полумраке.

– Мы не можем, – пролепетала Надайя, – не должны говорить о… о нем. Прошу, не спрашивайте меня больше. Вы должны идти с нами.

Вид у нее был очень напуганный, словно она увидела ожившую тень. Это только усилило мрачные мысли Эллин.

«Если только один разговор о владыке вызывает у них ужас, – думала она, – то даже подумать страшно, что это за человек. Да и человек ли?»

Люди толковали, что Владыка западных земель – не человек. А полубог. По обычным меркам, жил он точно дольше, чем большинство людей. Эллин услышала о нем еще в раннем детстве от пожилой соседки, а та узнала о нем, когда сама была ребенком. Говорили, что он долго живет за счет чужих жизней. Жизней молодых девиц и их крови. Много что говорили о нем, и все истории были одна страшнее другой.

Эллин никогда не верила слухам. Но только это были не просто слухи. Слишком много жертв было, слишком много девиц пропало без вести в его владениях, слишком многие не вернулись домой.

И теперь она одна из них. Одна из множества, чьи имена утонули в пучине времени.

Только Эллин не собиралась становиться жертвой.

Надайя осторожно коснулась ее руки и кивком указала на дверь.

– Вам нужно идти с нами, – тихо, но настойчиво сказала она, – я должна отвести вас в вашу комнату. И познакомить с остальными.

Эллин обреченно вздохнула и пошла следом за девушками. Пройдя по сумрачному коридору несколько беззвучных шагов, она наконец вспомнила о своем сокровище.

– Где она? – громко сказала Эллин и остановилась, – где моя скрипка?

Надайя не остановилась и даже не взглянула на нее.

– В вашей комнате, – спокойно ответила она, – прошу, поспешим!

Эллин вздохнула с судорожным облегчением. Музыка всегда приносила ей радость, а после смерти отца еще и утешение. Скрипка была ей и другом, и советчиком, и источником вдохновения. И сейчас ей была она нужна как никогда прежде. Просто коснуться пальцами упругих струн… Обрести покой и тишину в мыслях.

Одна только мысль о музыке, податливом смычке и знакомых струнах успокоила Эллин и внесла в сумбурные мысли немного ясности.

Девушка глубоко вздохнула и огляделась по сторонам. Узкий коридор, по которому они следовали, был скрыт в полумраке, пол устилал жемчужно-серый ковер, а из дверных проемов колыхались прозрачные занавески.

Было тихо, темно и безлюдно. Пока они бесшумно ступали, никто не встретился им на пути. Словно это место вымерло, и его населяли призраки. Они шли долго. Эллин даже стало казаться, что она сама умерла от пойла, что дал Рикар, и попала в потусторонний мир. Иного объяснения этому странному месту и ощущению, что время здесь застыло, у нее не было.

Когда эта мысль уже перестала казаться дикой фантазией, впереди забрезжил тусклый желтый свет. Они вышли в круглое помещение, которое тускло освещали толстые свечи. Пол был устлан красным ковром. Кроме него и нескольких кресел, в помещении ничего не было.

Прямо на полу сидели три девушки и о чем-то тихо переговаривались. Одна из них, красивая блондинка, подняла голову и пристально посмотрела на Эллин. А затем что-то прошептала, и вся троица дружно рассмеялась, глядя на Эллин. И хотя она не расслышала, что же было сказано, и о ней ли вообще, но почему-то была уверена, что именно так. И смех этот был вовсе не добрый.

«По крайней мере, они не выглядят замученными», – ободрила себя Эллин и отвернулась.

Надайя покачала головой и жестом указала на овальную дверь, скрытую в полумраке.

– Нам сюда, – произнесла она и скрылась за дверью.

Эллин последовала за ней. Ей и не хотелось оставаться в одном помещении с этими девицами, которые беззастенчиво разглядывали ее, словно приценивались.

Девушка ожидала увидеть очередное полутемное помещение, и на мгновение ее ослепил тот свет, что заливал комнату. Здесь было много, очень много света. Пухлые свечи на полу, лампы на изогнутых подставках, золотистые фонарики у окон. Эллин показалось, что увидела даже пару светлячков – все искрилось от мягкого, теплого света.

– Наконец-то! – воскликнул чей-то звонкий голосок, и к Эллин подбежала светловолосая кудрявая девушка. Все ее хорошенькое лицо было усеяно веснушками, она была ниже Эллин на полголовы и больше была похожа на ребенка, чем на девушку.

Незнакомка схватила Эллин за руки и повернулась к Надайе.

– Надайя, ты можешь идти, остальным я займусь сама. Спасибо и доброй ночи!

Надайя тепло улыбнулась и покинула комнату.

– Ну, – веселым голосом произнесла девушка, – теперь можно и познакомиться. Меня зовут Мелисса, и я просто не могла дождаться твоего прихода, с тех пор как только услышала, что тебя привезут. Сейчас я тебе все покажу, идем, – она, не выпуская руку Эллин, потянула ее в глубь комнаты, – здесь мы иногда собираемся с другими девушками, а вот тут…Ой! Что-то я совсем разболталась. Прости. Давай сначала. Я Мелисса, а тебя как зовут?

Эллин непроизвольно улыбнулась.

– Эллин, – ответила она, мягко высвобождая свою руку, – очень приятно, конечно. Но что тебе известно обо мне? Что это за место? Кто ты и другие девушки, о которых ты говорила?

Мелисса посмотрела на руки Эллин и пожала плечами.

– Я разузнала от Кейла, это охранник казначея, что скоро привезут новую девушку. Да не просто девушку, а соловья. Рикар всем сказал, что привезет соловья. И привез! Я просто не могла дождаться!

Она радостно захлопала в ладоши.

Эллин нахмурилась. Что-то не вязалось в ее рассказе. Рикар, будь он проклят всеми богами, похитил ее всего несколько дней назад, он никак не мог успеть оповестить людей владыки об этом за такой короткий срок.

– А когда ты узнала об этом? Ты знакома с Рикаром? – спросила Эллин.

– Примерно месяц назад, да, это было перед днем растущей луны. Рикар пришел к казначею и рассказал, что нашел нового соловья, – беззаботно ответила Мелисса, – идем, я отвечу на все твои вопросы по дороге. Близится ночь, и мы должны успеть подготовиться.

– Месяц назад? – ошарашено произнесла Эллин, позволяя Мелиссе вести себя, – так значит…Значит, он меня выслеживал?

Мелисса остановилась и посмотрела на нее без тени улыбки.

– Разумеется, – серьезно ответила она, – Рикар охотник. Он многих из нас выслеживал. Это его работа. Находить новых пташек.

– Пташек? – шепотом повторила Эллин, чувствуя, как внутри у нее все холодеет.

– Да, – Мелисса взяла ее запястье и повела дальше, – все мы пташки владыки. Есть воробьи, есть совы, есть ласточки… Ты вот станешь соловьем. Если, конечно, Рикар, не ошибся. Впрочем, он никогда не ошибается.

Мелисса тяжело вздохнула и замолчала. Некоторое время они шли молча. У Эллин были сотни вопросов, но один тревожил больше всего.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы осмелиться его произнести вслух.

– Это правда? – шепотом спросила она, глядя на курносый профиль Мелиссы, – правда, что девушки здесь…умирают?

Мелисса крепче сжала ее запястье.

– Правда, – глядя прямо перед собой, ответила она. – Почти все, что говорят о нем, правда.

Эллин резко остановилась. Ее трясло, и она сама не знала, отчего: от страха ли, или от негодования.

– Как ты можешь говорить об этом так спокойно? – звенящим, не своим голосом, сказала она, – словно овца, которую ведут на убой! Так нельзя! Мы же не рабыни, никто не имеет права держать нас здесь, делать из нас каких-то пташек, убивать!

Мелисса резко схватила ее за плечи и встряхнула.

– Тише ты! – прошипела она, – замолчи сейчас же!

Она огляделась по сторонам и понизила голос.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. Позже поймешь. И мы не рабыни, запомни это, и никогда больше не произноси этого слова ни вслух, ни про себя. Мы пташки. И если кто-то иногда умирает, – Мелисса смотрела на Эллин немигающим взглядом, – значит, такова судьба.

Девушка повернулась и подошла к двери. Казалось, в этом замке тысячи дверей и комнат.

Эллин пошла следом за Мелиссой. А что еще ей оставалось делать?

– Ты так говоришь об этом…спокойно, – тихим голосом сказала Эллин, – неужели ты не боишься?

Мелисса неожиданно улыбнулась.

– Нет, – ответила она, – мы все пташки, и нас так же много, как птиц в лесу. Немного везения, немного сноровки, и можно прожить чуть дольше.

Эллин похолодела от такого оптимизма, который больше походил на обреченную покорность.

– И как долго ты живешь здесь?

– Четыре года, – спокойно ответила Мелисса и распахнула очередную дверь, – но дольше всех здесь живет Айси. Почти десять лет. Ее привезли сюда, когда ей не было и двенадцати. Но пташкой она стала незадолго до того, как я сюда попала. Она ласточка.

– Ласточка? Что это значит, что она делает? – Эллин рассеянно разглядывала место, куда привела ее Мелисса. Это помещение больше напоминало купальню, выложенную мозаикой. В центре высился бассейн с зеленоватой водой. Как и в других комнатах, здесь не было ни души.

– Не все сразу, – ответила Мелисса, – мы должны подготовить тебя.

Она отпустила запястья Эллин, подошла к одной из стен и уверенным движением нажала на одну из плиток мозаики на стене, она заскрипела и медленно отодвинулась, открыв очередной проход. Из него выбегали девушки, одетые более скромно, чем Мелисса. У каждой в руке было по предмету: кувшин, отрез тонкой ткани, шкатулка, какие-то статуэтки, свиток и что-то еще, что Эллин не смогла разглядеть.

Глядя прямо перед собой, стайка девушек влетела в комнату и встали вдоль бортика бассейна. Их движения были точными, выверенными, слаженными, будто у танцоров. Это и восхищало, и пугало Эллин.

Мелисса стояла, уперев по-хозяйски руки в бока. Она крикнула что-то на незнакомом языке, и в комнату вошли еще две темноволосые и очень высокие девушки. Как и Мелисса, они были одеты более роскошно. Волосы обеих были покрыты золотыми украшениями, предплечья увиты тонкими браслетами, и даже на пальцах ног были тонкие колечки. Несомненно, золотые.

Одна из них подошла к Эллин и высокомерно взглянула на нее сверху вниз.

– Так это и есть новый соловей? – тягучим, как патока, и слегка капризным голосом сказала она, – не очень-то она красива.

– Не тебе судить об этом, Шайла! – сердито вскрикнула Мелисса и встала рядом с Эллин, – вряд ли владыке понравится, что ты так отзываешься о соловье. Тебя выбрали не для того, чтобы ты оценивала пташку. Мы должны подготовить ее. Ты должна.

Шайла и бровью не повела, но все же сделала шаг назад и скрестила руки на груди. Весь ее вид выдавал высокомерие вкупе с легким презрением. Эллин не злилась на нее. На своем пути она иногда видела таких девиц. Одаренные ослепительной красотой и часто богатством, они все вели себя так же: слегка высокомерно и пренебрежительно, уверенные, что весь мир обязан им. То ли таков характер выдавался таким красавицам при рождении, то ли сами люди и мир делали их такими. Как бы то ни было, а Эллин не была удивлена такому поведению Шайлы.

Больше ее интересовало, о какой подготовке шла речь. А еще, как сбежать отсюда. И выжить.

Мелисса прикоснулась к плечу Эллин и сделала знак рукой одной из девушек-служанок, что стояли у бассейна. Девушка беззвучно подбежала к ним и склонив голову, встала в ожидании. Поразительно покорная, подумала Эллин.

– Эллин, сейчас мы тебя разденем, – полушепотом произнесла Мелисса, – кое-что тебе может не понравиться. Но для твоего же блага, заклинаю, молчи. И не будь упрямой.

Эллин едва заметно кивнула. Чтобы выжить и сбежать, нужно быть осторожной. Узнать больше. Играть по чужим правилам. До поры до времени.

Мелисса хмуро взглянула на Шайлу. Та приблизилась к Эллин, медленно, будто бы нехотя. Они встали слева и справа от Эллин, произнесли что-то на незнакомом языке, синхронно повернулись к Эллин и одновременно сдернули с нее тонкую тунику, бросив ее на пол. Следом за ней последовали короткие панталоны, которые то ли из милосердия, то ли насмешки ради оставил Рикар.

Обнаженная кожа Эллин покрылась мурашками. Она инстинктивно обхватила себя руками, стараясь прикрыться. Но Шайла резко дернула ее за руки, прошипев еле слышно:

– Не смей.

Мелисса тоже обхватила ее запястье и прижала к себе. Эллин ничего не оставалось, как стоять обнаженной и дрожать от холода и стыда. Она чувствовала на себе жжение чужих взглядов, едких, пристальных, любопытных. И хотя девушки у бассейна смотрели на нее беспристрастно, она чувствовала, как ее изучают.

Шайла и Мелисса, все еще держа Эллин за руки, подвели ее к бортику бассейна. Служанки расступились, слегка склонив головы.

– Зайди в воду, – прошептала Мелисса и едва заметно кивнула влево. Эллин заметила ступени, ведущие прямо в бассейн. Интуитивно она понимала, что этого не стоит делать, каким-то образом она чувствовала, что этим перечеркнет жизнь прошлую, проведет некую черту. Она боялась. Ее затрясло еще сильнее.

Эллин посмотрела по сторонам, будто ища помощи или поддержки, а еще лучше выход из этого места, дверь назад, в ее пусть и неуютный, но такой привычный и безопасный мир.

Но двери никакой не было, как и участия в глазах. Сплошь равнодушие. Эллин посмотрела на зеленоватую мутную воду в бассейне и осталась стоять на месте.

– Если ты не зайдешь в воду, я столкну тебя, – прошептала ей в затылок Шайла, – отволоку за волосы.

Эллин резко развернулась и взглянула в темные, почти черные глаза Шайлы.

– Попробуй, – звонким, как монеты в мешке Рикара, голосом отчеканила Эллин, – и пойдешь за мной следом. На самое дно.

Губы Шайлы дернулись, но она промолчала, внезапно придав лицу смиренное выражение. Эллин почувствовала, как Мелисса мягко, но настойчиво потянула ее за руку.

– Это безопасно, – прошептала она, почти касаясь губами уха Эллин. – Мы все через это проходили, каждая из нас. Просто зайди в воду. Пожалуйста.

– А если я не хочу? – громко произнесла Эллин.

Вместо ответа Мелисса громко охнула, расширив глаза. Через мгновение горячий вихрь обхватил Эллин за плечи, дернул и поднял в воздух. Прежде, чем она успела что-то понять, швырнул ее с высоты в мутную воду бассейна.

Больно ударившись о поверхность воды, Эллин краем сознания подумала о колдовстве. Ей тут же вспомнились слова Мелиссы о владыке.

«Правда. Все, что о нем говорят – правда».

Владыка западных земель. Колдун, убийца и тиран. Чудовище, жестокий полубог.

Эллин ударилась ногой о мраморное дно бассейна и наглоталась воды, которая, на удивление, была теплой. Девушка вынырнула на поверхность. Горло неприятно саднило, а в носу было жжение от воды. Она открыла глаза и увидела, что девушки стоял как ни в чем не бывало.

Видимо, подумалось Эллин, невидимая сила, что швыряет людей в воду, для них норма. Колдовство для них норма. И смерть, судя по всему, тоже. Эллин вспомнила, как спокойно об этом говорила Мелисса, и кожа снова покрылась мурашками, несмотря на теплую воду.

Раздался плеск воды, и через мгновение к Эллин подплыла служанка, за ней еще одна, и еще. Оказавшись рядом с Эллин, они мягко подхватили ее за руки и ноги и приподняли над водой. В этот раз Эллин решила все-таки не сопротивляться. Быть утопленной ей не хотелось.

Шайла хриплым голосом запела. Мелисса тихо подпевала ей. Остальные девушки подхватили слова, и теперь вокруг раздавался нестройный хор. Петь умели не все. Две девушки плавно нажали на плечи Эллин, толкая ее под воду.

– Окунись, смой былую личину, – пели они у самого уха, – в воде оставь все старое, прошлое.

Эллин задержала дыхание, и через секунду оказалась под водой. Вынырнула. Отдышалась.

– Имя и образ оставишь ты в прошлом, – гудели девицы, – растворишь в воде все лишнее. Теперь ты птенец в нашем саду.

И снова ее толкнули под воду. Несколько секунд, чтобы отдышаться, монотонное пение, и снова ныряние под воду. И так раз за разом. Раз за разом. До бесконечности. Эллин уже давно перестала соображать, ее хватало только на то, чтобы успевать задерживать дыхание и судорожно хватать воздух на поверхности.

Она замерзла, устала и давно не чувствовала своего тела. Монотонное пение давно потеряло смысл и теперь ей казалось, что они поют бессмысленную тарабарщину. Перед глазами мельтешило, и она почти забыла, кто она и откуда. Забыла свое имя, имя отца, свой дом, мечту и свой путь. Почти. Но этого почти хватало, чтобы она с поразительным упорством вновь и вновь хватала воздух, цепляясь за жесткие тела служанок, чтобы не захлебнуться. Чтобы выжить.

Это была безобидная, адская пытка.

Когда дыхания перестало хватать, и она несколько раз судорожно прокашлялась, Эллин наконец вытащили из воды. Кто это сделал, она не помнила. То ли служанки, то ли тот же бесплотный вихрь, что кинул ее в бассейн.

Ее положили прямо на холодный мраморный пол. Глаза Эллин прикрыла – они покраснели и непрерывно слезились от воды. Смутно она догадывалась, что в бассейн было что-то добавлено, что обессилило ее. Отуманило разум. Почти.

Краем сознания девушка отметила, что пение, проклятое монотонное пение прекратилось. Воцарилась долгожданная тишина. Тягостная и холодная.

Кто-то положил отрез ткани ей на лицо.

«Укройте мое тело», – подумала она, но сил произнести это вслух у нее не хватило. Она лишь бессвязно прохрипела, стараясь уловить смысл в перешептываниях Шайлы и Мелиссы.

Эллин почувствовала, как к ее телу прикоснулись и начали его рьяно, до боли растирать. Ноги и руки чем-то повязали, влажные волосы туго заплели. Ее натирали чем-то масляным, ароматным. От этого запаха у нее закружилась голова, и она чувствовала, как реальность покидает ее, как сознание скачками то убегает, то возвращается вновь. Теперь она не могла даже говорить, смутно осознавая, что ее куда-то несут.

Она чувствовала, как ее, по-прежнему обнаженную, перемещают по коридорам, анфиладам комнат и залов. Все они были заполнены людьми, Эллин чувствовала на себе десятки взглядов.

Острое, раскаленное жало прикоснулось к ее лодыжке, и она тихо, еле слышно простонала. Над ней склонилось красивое, побледневшее лицо Шайлы, и она что-то шепнула ей на ухо. Что-то очень важное.

«Я должна запомнить это», – вяло подумала Эллин, закрывая веки. В затуманенное сознание врывались разные образы: жесткое лицо мужчины в огне, стаи черных птиц, водопады, шкатулка, обитая бархатом…

К ее ногам вдруг кто-то прикоснулся, Эллин с трудом разлепила глаза и увидела, как над ней склонился пожилой мужчина. Резким и грубым движением он раздвинул ей ноги и запустил холодные пальцы прямо в лоно.

– Девственница, – услышала Эллин, и ее сознание рухнуло в темноту.