Читать книгу «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть VIII. Педагогическая деятельность в свердловских институтах (1939-1956) - Василий Алексеевич Игнатьев - Страница 3
Педагогическая деятельность П. А. Иконникова в Свердловских ин[ститу]-тах
[Свердловский государственный] медицинский институт
ОглавлениеВ медицинском институте в 1938 г. было три преподавателя латинского языка: Иван Николаевич Мезенцев, работавший в институте с момента его организации; Павел Александрович Липин, перешедший в институт после ликвидации рабфака мед[ицинского] института, где он работал зав[едующим] уч[ебной] частью и преподавателем латинского языка, и П. А. Последние двое были «академики».
Старейшим по положению – honoris causa1 – был Иван Нилович, он и осуществлял руководство занятиями латинским языком. В смысле территориальном, т. е. в смысле площади для занятий латинским языком, он был «на задворках» и на положении кукушки: отдельных комнат для него не было и он на положении бедного родственника блуждал по разным комнатам, вплоть до препараторской.
Что говорить, кому бы хотелось иметь таких родственников и, конечно, сопротивлялись. Больше всего недовольства было у уборщиц: им за дополнительную уборку ничего не платили. Только приказ директора, да и то иногда ещё со спорами, открывал двери комнаты, в которой кто-либо из латинистов должен был заниматься. Конечно, хозяева комнат смотрели на них, как на гостей в субботу! Каждый приём распределялся по 18-ти группам, и, таким образом, «на брата» приходилось по шести групп по 30-35 человек в группе. Сначала на изучение латинского языка отводилось по учебному плану что-то около 100 часов, а потом снизили до 78-80 часов.
Собственно название «латинский язык» было громким для медицинского института, а вернее было бы этот предмет назвать медицинская или врачебная латынь. Что изучалось на уроках латинского языка? Склонения существительных и прилагательных, глагол только в praesens2, немного числительных и наречий – вот и всё. Конечно, и А. С. Пушкин, когда сказал, что «мы все учились понемногу – чему-нибудь и как-нибудь», имел в виду больший объём «латыни», которая при нём уже была «на в моде». Перед преподавателями латинского языка в медицинском институте ставилась задача: приучить студентов к терминологии, главным образом, по анатомии; научить читать и писать рецепты: кое-что сделать для изучения фармакологии. И вот на занятиях переводились: angulus costae3, ulcus duodeni4 et cetera.5 Учебник по латинскому языку в первой редакции только и состоял из набора таких выражений и только во второй редакции (проф[ессора] Боголепова6) снабжён был различными статьями из медицинских наук, в том числе из Цельса7: чтение рецептов – это, как выразился поэт [А. С. Пушкин – ред.], было «предел души моей желанный», ход королём. На них преподаватели латинского языка старались убедить студентов в необходимости изучать латинский язык. К этому, т. е. к убеждению приходилось часто прибегать, но часто в глазах агитируемых можно было прочитать: «милые вы люди и, как видно, патриоты латинского языка, но и мы тоже не менее милые люди», ergo8… Самое же главное, опираясь на рецепты, чтобы убедить студентов в необходимости изучать латинский язык (читай – грамматику), преподаватели попадали в явное положение contradiction in adiecto.9 На это и их ловили студенты. Они говорили: «вот вы говорите, что нужно знать склонения существительных для рецептуры, но неужели вы думаете, что мы будем писать слова в рецептах полностью. Сами же вы учите писать рецептурные термины сокращённо. Вот смотрите образцы рецептов в учебнике». Что ещё можно сказать: их логика не опровержима. Конечно, преподаватели старались «сдабривать», как говорится, переводы разными пословицами, например: «Sana mens in corpore sano»10 и т. д., даже каламбурами, например: «Anicum cognoscimus amore, more, ore, re»11; даже загадками, например: «Mitto tibi navem, rostrum puppique non habentem»12. Пётр Алексеевич имел однажды удовольствие убедиться, как плодотворны были подобного рода переводы. Было так: сдавала экзамен студентка с датской фамилией – Готде-Грот. Всё ответила блестяще, и когда он взял зачётную книжку, чтобы поставить quinque13, вдруг она заулыбалась и говорит: «Позвольте мне прочитать на память вот это» и сказала: «Amicum cognoscimus…» Ну, это же было умиление! Вот когда можно было сказать: «Умри, Денис!»14 Или вспомнить лермонтовское: «тогда смиряется души моей тревога»…15 Но это были редкие случаи.
Как относились к латинскому языку те, изучение которого было им «на потребу», т. е. профессора, преподаватели? Заведующий кафедрой анатомии, он же декан, Николай Павлович Александров16, «в минуты жизни трудные» приходил на помощь учителям. Высокого роста, седой, как лунь, с лицом пепельного цвета и голосом «шаляпинской» силы, он иногда устраивал со студентами беседы «о значении изучения латинского языка». Он говорил, сам себя слушал и смотрел, какое впечатление его речь производит на студентов и учителей. «Они» (первые) в этом случае не решались выступать в защиту, ссылаясь на строение рецептов. Никогда не забудет Пётр Алексеевич случая, как бывший ранее заведующим кафедрой физиологии, а в тот момент зав[едующий] уч[ебной] частью, в настоящее время член медицинской академии – Василий Васильевич Парин17 вызвал к себе в кабинет всю тройку латинистов и просил их продиктовать студентам следующее выражение:
Multa sunt, quae scimus,
Plura sunt, quae divinamus,
Plurima sunt, quae ignoramus.18
П. А. не только в том только единственным случае, когда переданы были эти слова, но во всех случаях и во всех учебных учреждениях, где он преподавал латинский язык, свято соблюдал завет В. В. Парина и когда приходилось проходить неправильные степени сравнения прилагательного multus, диктовал это продолжение с указанием, что оно должно быть девизом в их жизни: двигаться в науке от «divimus» (гипотезы) к раскрытию тайны того, «quae ignoramus» (работать на науку). Через 18 лет после первой записи этого выражения в медицинском институте (1942 г.) П. А. встретил свою бывшую ученицу (в 1960 г.) во второй городской больнице Свердловска и она (Бересенёва) прочитала ему это выражение. Что сказать по этому поводу? Что может быть лучшей наградой в жизни учителю, как увидеть, что труды его не пропали даром.
Началась война… и жизнь сразу же изменилась. Уже в августе «латинисты» Липин и Игнатьев19 со студентами были направлены на Московский торфяник на сушку и уборку торфа. Первого сентября начались занятия, по 20-го те же «латинисты» со студентами и другими учителями были направлены в Сысертский район на уборку урожая. Занятия по латинскому яз[ыку] из главного корпуса перенесены были во второй корпус, где не было центрального отопления. Комендант здания более всего боялся за лягушек, которые были в подвале и отеплял его. Печи топили хозяева лабораторий для себя, а так как у «латинистов» не было своих комнат, а они были на иждивении, то было так: с утра они замерзали в чужих комнатах, а к концу их занятий хозяева начинали топить печи для себя. Питание сокращалось и сокращалось. Был случай, что П. А. встретился в столовой, где давалось дополнительное питание (УДП) со своей студенткой Мокеевой, и она подложила ему на стол маленький кусочек хлеба. Начинали припухать ноги. Что делать?
1
honoris causa – по-латински почётный.
2
praesens – по-латински в настоящем времени.
3
angulus costae – по-латински угол рёбер.
4
ulcus duodeni – по-латински язва двенадцатиперстной кишки.
5
et cetera – по-латински и так далее.
6
Боголепов В. М. «Латинский язык. Учебник». Медгиз, 1950.
7
Цельс – римский философ-платоник второй половины II века.
8
ergo – по-латински тогда.
9
contradiction in adiecto – по-латински противоречие в определении.
10
Sana mens in corpore sano – по-латински «В здоровом теле – здоровый дух».
11
Anicum cognoscimus amore, more, ore, re – по-латински «Друг познаётся по любви, нраву, лицу, деянию».
12
Mitto tibi navem, rostrum puppique non habentem – по-латински «Посылаю тебе корабль без носа и кормы».
13
quinque – по-латински пять.
14
«Умри, Денис, лучше не напишешь» – слова, приписываемые Григорию Потёмкину, которые, как считается, были сказаны им Денису Фонвизину после премьеры его пьесы «Недоросль» 24 сентября 1782 года. Фраза стала крылатой и служит для одобрения чьего-либо успеха. Существует множество вариантов этой фразы от наиболее пространного «Умри теперь, Денис, или хоть больше ничего уже не пиши: имя твоё бессмертно будет по этой одной пьесе» до самого краткого: «Умри, Денис…».
15
Из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива…»
16
Александров Николай Павлович – декан педиатрического факультета Свердловского государственного медицинского института в 1940-1941 гг.
17
Парин Василий Васильевич (1903-1971) – советский физиолог, академик Академии наук СССР (1966) и Академии медицинских наук СССР (1944). Окончил медицинский факультет Пермского государственного университета в 1925 г. Преподаватель Пермского государственного университета в 1927-1932 гг., профессор, заведующий кафедрой физиологии и декан биологического факультета Пермского индустриально-педагогического института в 1931-1933 гг., заведующий кафедрой физиологии, декан лечебного факультета, директор Свердловского медицинского института в 1933-1941 гг., профессор, заведующий кафедрой нормальной физиологии и директор 1-го Московского медицинского института им. И. М. Сеченова в 1941-1943 гг. Заместитель наркома здравоохранения СССР в 1942-1945 гг. Академик-секретарь в 1944-1947, 1955-1963 гг., вице-президент в 1963-1966 гг. Академии медицинских наук СССР. Директор Института нормальной и патологической физиологии Академии медицинских наук СССР в 1960-1965 гг. Директор Института медико-биологических проблем Минздрава СССР в 1965-1969 гг. Заведующий Лабораторией проблем управления функциями организма человека и животных Академии наук СССР в 1969-1971 гг.
18
По-латински «Есть много вещей, которые мы знаем, Есть несколько вещей, божественных, которые мы не знаем».
19
Здесь автор отошёл от своего псевдонима.