Читать книгу Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев - Страница 11

Пребывание Директории и Уфе становилось совершенно нецелесообразным. Успехи красных на самарском направлении все более и более усиливали возможность непосредственной угрозы и Уфе. В ней не было ни достаточного контингента людей для создания необходимого делового аппарата, ни необходимых помещений, а главное, пребывание в Уфе совершенно отрывало Директорию от Сибири, которая в создавшихся условиях являлась единственным и всесторонним резервом для борьбы.

Выбирать приходилось из трех пунктов: Челябинск, Екатеринбург и Омск. Первый – Челябинск – быстро отпал: в нем размещались все сложные учреждения фронта и готовившийся к выходу на фронт целый армейский корпус.

Омск был очень далеко от фронта. Переезд туда Директории являлся как бы отрывом от Европейской России, суживал влияние Директории до сибирского масштаба, где пока еще было свое Сибирское правительство, отношение которого к Директории уже достаточно определилось.

Симпатии Авксентьева и Зензинова склонялись к Екатеринбургу. Город этот хотя и был близок к фронту, но он представлял большие удобства в смысле размещения. В нем можно было найти и достаточное число работников. Настойчиво приглашало Директорию в Екатеринбург и местное Уральское областное правительство, измученное распорядками местного представителя фронта генерала Голицына. Член правительства Л.А. Кроль получил указание подготовить необходимые помещения. Вопрос был почти предрешен.

В это время было получено и представление Сибирского правительства, также настойчиво приглашавшего Директорию в Омск, при этом В.В. Сапожников выдвинул, оказавшуюся столь пагубной, мысль об использовании Сибирского совета министров как готового уже делового аппарата для Директории. Уклон в сторону Омска усилился после заявления приглашенного на одно из совещаний генерала Сырового, что при создавшихся на фронте условиях он не может гарантировать не только безопасность Екатеринбурга, но и не исключает возможности его оставления.

Пессимизм Сырового имел источником неприятные осложнения, начавшиеся в чешских войсках в районе Самары.

Я лично не считал это заявление достаточным для отказа от Екатеринбурга и исходил из другого соображения – главный враг Директории был все-таки Омск, надо было вплотную подойти к нему и так или иначе обезвредить его или окончательно убедиться, что Директория в наличном ее составе действительно не более как «досадное осложнение». Большое сомнение возникало у меня и в отношении возможности быстрого создания делового аппарата, а без него Директория только бесполезно тратила время на заседания. Вопрос об Екатеринбурге был пересмотрен, и большинство высказалось за Омск.

Дальнейший ход событий привожу по сохранившимся страницам моего дневника.

Уфа, 3 октября

Заседание Директории Доклад прибывшего из Омска товарища министра финансов Буяновского по вопросу о переходе Временного Всероссийского правительства в Омск. Просят. Положение Сибирского правительства, видимо, сильно поколебалось конфликтом с Областной думой. Последняя выделила исполком, чем, впрочем, и ограничилась ее активность⁵².

Проклятый вопрос с резиденцией. В силу исключительных обстоятельств вопрос этот разрешается в пользу Омска. Без делового аппарата работа у нас стоит. Конечно, престиж правительства падает: мы рвем с Европейской Россией⁵³.

Челябинск, 5 октября

На вокзале торжественная встреча депутации. Почетный караул со старым царским знаменем. Это, видимо, установилось явочным порядком. Вопрос чрезвычайно деликатный в то время.

Представляется элегантный английский офицер.

«Высокий английский комиссар сэр Ч. Элиот просит узнать, где и когда он может видеть Верховного главнокомандующего».

Отвечаю: «Через 10 минут у меня в вагоне».

Входит английский высокий комиссар. Говорит по-русски. После обмена взаимными любезностями он задает примерно такой вопрос: «Не является ли несколько преждевременным объединение в вашем лице командования и над чешскими войсками, так как чехи считаются иностранной вооруженной силой?»

На сделанный мне вопрос я ответил вопросом: «А как вы поступили бы на моем месте в аналогичных условиях?»

Собеседник мой сделал неопределенный жест рукою и перешел на новую тему, о скором приезде военного представителя Англии, генерала Нокса, более компетентного в военных вопросах.

На площади парад квартирующему в Челябинске 3-му Уральскому корпусу и оренбуржцам. Командует старый генерал Ханжин, превосходный боевой артиллерист в мировой войне. Огромное скопление народа.

После парада, перед поездкой на торжественный банкет, я поехал посмотреть, как живут войска у себя в казарменной обстановке. Впечатление получилось неважное. Оно не покидало меня во все время банкета. Заносчивость в речах союзных представителей подлила масла в огонь.

Я сказал им: «…пока все, гости и хозяева, восхищенные парадом, шли сюда, я, по старой командирской привычке, поехал посмотреть солдата в его будничной, казарменной обстановке. И мне стало стыдно и больно за русского солдата: он дома бос, оборван, живет в убогой обстановке, стеснен… Больно, особенно потому, что, несмотря на все, в лице солдата я увидел то же выражение готовности к жертве, с которым он шел в Восточную Пруссию спасать от смертельного нажима Францию, с которым взбирался на обледенелые Карпаты, чтобы братски выручить Италию; увидел то же выражение, с которым он, почти безоружный, лез на проволоку, чтобы обеспечить временную передышку дерущимся на западе союзникам.