Читать книгу Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков - Страница 18

Для Северной области с середины 1919 г. весьма важным становилось получение поддержки внешних сил, заинтересованных в сохранении области в качестве важного звена в цепи белых фронтов, окружавших центр Советской России. В течение 1918 – первой половины 1919 г. основная поддержка фронта и области осуществлялась иностранными государствами, направившими свои воинские контингенты в этот регион. Поражение союзного гарнизона под Шенкурском в феврале 1919 г. стало серьезным свидетельством слабости военного участия союзников. После принятия (апрель 1919 г.) Высшим Военным Советом Антанты решения о выводе иностранных войск из Архангельска до начала зимы 1919/20 г. главным внешним фактором, поддерживавшим существование Северного фронта, стало Российское правительство в Омске, власть которого была признана Правительством Северной области и к расширению контактов с которым стремились военные (через установление единого фронта Сибирской и Северной армий) и политики. План наступления для установления контактов с армиями Колчака и «прямого коридора» снабжения сибирских войск обмундированием, вооружением и боеприпасами из союзных складов на Севере России был разработан при непосредственном участии Главнокомандующего союзными войсками генерала Айронсайда.

Несмотря на большую вероятность «ухода» союзников с Северного фронта, после окончания Первой мировой войны военно-политическое руководство белого Севера все же надеялось, что это произойдет не раньше чем будут достигнуты окончательные успехи на фронте. На совещании, которое состоялось в Архангельске 16 августа 1919 г., присутствовали высшие воинские начальники русских и союзных войск. Прибывший из Великобритании лорд Роулинсон сделал доклад, в котором заявил о необходимости эвакуации всего Архангельского фронта и сосредоточения русских войск на Кольском полуострове для обороны Мурманского фронта и незамерзающего порта (если это будет возможно). Еще 4 августа 1919 г. в своей телеграмме Колчаку Миллер отмечал готовность «перевести весь офицерский до 900 человек и здоровый солдатский элемент, а также военное имущество на другой фронт, к Деникину или даже, может быть, в Сибирь», поскольку «создание войск в Северной области имело целью не защиту области от большевиков, а участие с наибольшей пользой в борьбе с большевиками для восстановления Единой России, то решение вопроса зависит от общего положения на двух фронтах». На полученное от Маклакова «предложение англичанам эвакуироваться через Петроград» (то есть посредством участия в общих операциях с Северо-Западным фронтом) генерал Айронсайд ответил «хохотом»[187]. Перемена отношений к белому Северу проявилась со стороны союзников и в заметном сокращении снабжения. В разгар «похода на Москву» ВСЮР Черчилль отмечал, что «всякие дополнительные запасы для Архангельска могут быть отправлены только в ущерб запасам, предназначенным Английским Правительством для Деникина». Особенно остро для Северного фронта стоял вопрос о снабжении артиллерийскими орудиями и снарядами, а также продовольствием, которого катастрофически не хватало. Союзные подразделения были выведены из Северной области к 20 сентября 1919 г. («до начала ледостава на Белом море»). К 26 сентября «ни одного союзного солдата не было в Архангельске». Вооружение и снаряжение, «непригодное для эвакуации» (главным образом аэропланы, автомобили и боеприпасы), было, по решению союзного командования, затоплено в Северной Двине, однако российские водолазные группы смогли спасти значительное количество патронов и снарядов[188].

К чести русского генералитета все предложения «помощи в эвакуации» со стороны союзников были отвергнуты. Было решено «продолжать борьбу», но при этом создать хотя бы видимость «союзнической поддержки». Выдвигались планы «вербовки добровольцев» в Европе. Предполагалось формирование шведской добровольческой бригады, датского, сербского добровольческих отрядов. Тем не менее к началу осени 1919 г. стала очевидной опора исключительно на внутренние людские и материальные ресурсы Области. Всем мужчинам до 43 лет было запрещено выезжать из Области. Миллером проводились дополнительные мобилизации: «Мы надеялись удержать фронт и без союзников, тем более что в то время Деникин был у Орла». В октябре было предпринято наступление по линии Северной железной дороги, завершившееся занятием стратегически важного пункта – станции Плесецкой[189]. «Опора на собственные силы» стала для Севера не менее актуальной, чем для других белых фронтов. В 1918 г. этот фронт мог иметь решающее значение для «борьбы с большевизмом». Опираясь на него, получая поддержку от Антанты, можно было вести наступление на Москву по линии Северной железной дороги (Архангельск – Вологда – Ярославль – Москва). Но после выступления Чехословацкого корпуса на Востоке и подавления Ярославского восстания летом 1918 г. планы изменились.

Затем приоритет в инициативе наступления перешел к Восточному фронту. В письме Чайковского в Омск, отправленном в конце лета 1918 г., говорилось о планах «продвижения на юг, для занятия Вологды, Котласа, Вятки и Северной железной дороги». Предполагалось занятие этого рубежа, при непосредственной помощи союзников, в течение «14–20 дней». Следующим этапом должно было стать «продвижение наших сил на Пермь и Екатеринбург, где мы надеемся объединиться с чехословаками и Вашими (сибирскими. – В.Ц.) силами и образовать один Восточный фронт, быть может, вдоль Волги». Именно стремление «установить связь» между белым Севером и белой Сибирью стало задачей Пермской наступательной операции, предпринятой по решению Колчака в конце 1918 г. и развитой в ходе наступления Сибирской армии генерала Р. Гайды в марте – мае 1919 г. Не меньшее значение придавало этому командование Северного фронта: «Двинуться в направлении Казань – Вятка с тем, чтобы через Котлас связаться с Архангельском, усилиться оттуда людьми и перекинуть свою базу из Владивостока в Архангельск, чтобы быть ближе к Англии – источнику пополнений военным имуществом». «Огромные военные запасы приготовлены для адмирала Колчака; поэтому главная задача Северной армии заключается в том, чтобы соединиться с армией адмирала Колчака и по установлении этой связи снабдить ее всем необходимым, в чем она так нуждается и недостаток чего составил единственную причину последних временных неудач адмирала» – так определял задачи Северного фронта генерал-лейтенант В. В. Марушевский. «Для Архангельского фронта занятие Вятки, а с ней и Котласа, соединение железной дороги имело первостепенное значение, … весь корень вопроса лежал в соединении фронтов»[190].

Летом 1919 г. установилось и политическое взаимодействие между Омском и Архангельском. Было разработано «Временное Положение об управлении Северным Краем». Однако его реализация происходила не в «полном соответствии» требованиям Российского правительства. Отдельные положения данного документа были посвящены организации местного самоуправления. На белом Севере деятельность структур земского и городского самоуправлений была хотя и кратковременной (они были учреждены только в 1917 г.), но активной. Органы самоуправления полностью поддерживали десант союзников в Архангельске, а многие земские деятели работали в составе Верховного Управления Северной области (А. А. Иванов – председатель губернской земской управы, вошедший в состав Управления «без портфеля», С. С. Маслов – деятель Вологодского губернского земства, управляющий отделами военным и земледелия, А. И. Гуковский – председатель Череповецкого земского собрания, управляющий отделом юстиции)[191]. После «переворота Чаплина» и создания Временного Правительства Северной области (далее – ВПСО) функции земского и городского самоуправлений в формировании внутриполитического курса правительства свелись к совещательным. Финансово-Экономический Совет, куда входили представители Архангельского губернского земства и городской думы, работал как консультативная структура – исключительно по вопросам краевого бюджета, ввоза и вывоза товаров из области, организации производства. Но в первую очередь требовалось оказывать поддержку политического курса правительства на вооруженную «борьбу с большевизмом», для чего считалось необходимым использовать в этом направлении авторитет местного самоуправления, активнее привлекать эти органы к участию в обеспечении нужд фронта.

Затем весной 1919 г. правительство разработало проект созыва собрания из представителей земств и городов. 26 марта было принято постановление ВПСО, предусматривавшее созыв Совещания на основе выборных из числа гласных земских и городских самоуправлений «по пропорциональной системе» (список делегатов должен был включать не менее четверти гласных уездного земского собрания или городской думы). Предполагалось обсудить различные хозяйственные вопросы: о расширении бюджетных прав земского и городского самоуправлений, о безработице, о медико-санитарном состоянии, о продовольственном деле, свободной торговле и др. 35 гласных делегировали уезды Архангельской губернии и 15 – города[192].

Согласно проекту заседания Совещания должны были начаться в мае. Но по разным причинам открытие откладывалось. Лишь 10 августа 1919 г. Земско-Городское Совещание (далее – ЗГС) было подготовлено к работе. Опубликованное в архангельских газетах «Обращение к населению» от имени городской думы, уездной и губернской земской управ с некоторым сожалением отмечало, что в течение года после ликвидации советской власти «не было лишь близости и взаимного понимания между властью и населением, и преступное равнодушие к судьбам родной области проникало в народную душу». При этом выражалась надежда, что теперь власть и общество будут «связаны узами доверия и понимания» и это позволит «внести в армию веру…, дать армии стойких и честных бойцов». Последнее было наиболее актуальным, поскольку, по словам главы управления внутренних дел Игнатьева, после эвакуации союзников «правительство колебалось». «Было созвано совещание из представителей земства, города, общественности. И здесь восторжествовало мнение, что всем нужно оставаться и продолжать борьбу». Попытки наладить «сотрудничество с общественностью» тем более показательны, если учесть, что еще в начале 1919 г. на Севере (равно как и в других регионах Белого движения) преобладала тенденция усиления военного руководства в гражданских делах. В частности, приказом генерал-губернатора Северной области генерала Миллера (№ 22 от 14 февраля 1919 г.) «на основании п.7 статьи 19 «Правил военного положения» дела «об убийстве», «о наказаниях», «о разбое», «о грабеже», «об изнасиловании», равно как и дела «о сопротивлении распоряжениям Правительства и неповиновения властям (статьи 268–273 Уложения о наказаниях), «исключались из общей подсудности с передачей к производству военного суда». А уже начатые расследования по данным категориям преступлений также передавались «к производству военного суда». Осенью 1919 г. (в соответствии с приказом № 293 от 25 сентября 1919 г.) в Архангельске вводились особые меры охраны в целях «пресечения… возможности всяких большевистских выступлений в связи с уходом союзников»[193].

В духе отказа от безусловного приоритета военной власти над гражданской были выдержаны выступления на открытии ЗГС и фактического главы ВПСО Зубова, и генерала Миллера. Они говорили об острой необходимости единства антибольшевистских сил в условиях предстоящей эвакуации союзных контингентов. Снова, как и год назад, заявлялось о политическом единстве тыла как о необходимом условии побед на фронте. И даже несмотря на критическое выступление председателя губернской земской управы эсера П. П. Скоморохова, потребовавшего от правительства немедленной амнистии «политическим заключенным» (арестованным большевикам), в целом работа ЗГС оправдала надежды правительства на «единение власти и общества». Принятая «Грамота воинам Северной армии» гарантировала поддержку правительственному курсу и призывала солдат и офицеров выполнить свой долг в вооруженной борьбе с большевиками. 21 августа, подводя итоги работы, ЗГС приняло резолюцию: «Заслушав заявление Временного Правительства Северной области и принимая во внимание важность и серьезность переживаемого момента, требующего напряжения всех сил, быстроты и решительности в деле организации обороны области и ее внутреннего устроения, земско-городское совещание почитает своим долгом оказать всяческое содействие и поддержку вновь образованной власти в ее работе, в соответствии с началами, указанными земско-городским совещанием»[194].

Совещание пришло к принципиально важному решению о продолжении своей работы во время периодических сессий, созываемых по решению ВПСО и генерала Миллера. Предполагалось «проверять и контролировать деятельность органов правительственной власти не только в центре, но и на местах». Были созданы постоянно действующие контрольные Комиссии: по обороне, по внутреннему управлению и по выработке «Положения о представительном органе». Комиссии получали право запросов к членам правительства по различным вопросам. Таким образом, перед Совещанием открывалась перспектива постепенного превращения в парламентскую законосовещательную структуру. Показательно, что еще 16 августа ЗГС приняло постановление о необходимости «создания представительного органа Северной области», до создания которого Совещание само рассматривает вопросы управления краем и свое мнение доводит до сведения правительства». Позднее комиссией по внутреннему управлению предлагалось расширить полномочия ЗГС вплоть до обязательного предварительного обсуждения всех правительственных постановлений в комиссиях и участия членов Совещания в заседаниях правительства[195]. ЗГС в своей работе не исключало участия во внешней политике. В сентябре в Лондон была направлена делегация от Совещания «для правильного информирования» о положении Северной области. Поскольку сессия британского Парламента к тому времени завершилась, то делегации пришлось использовать для пропаганды уличные митинги и добиваться аудиенции в лондонской «Форин-Офис». О необходимости «большей демократичности» власти говорил и генерал Айронсайд («как у нас в Англии»), видевший в этом залог успешной защиты области после вывода оттуда союзных контингентов[196].

Весьма важным итогом работы Совещания можно было считать решение ВПСО и Миллера о реорганизации исполнительной власти. 21 августа 1919 г. правительство, «выслушав мнение делегатов Земского и Городского Совещания», утвердило состав нового правительства. Его характерными чертами стали концентрация власти в руках нескольких управляющих и включение в свой состав представителей земско-городского самоуправления. Председателем правительства оставался Чайковский, вся военная власть и внешняя политика сосредотачивались у Миллера, Зубов оставался заместителем премьера и контролировал весь отдел юстиции, а также финансово-экономический блок – отделы финансов, торговли, промышленности и земледелия (позднее Отдел финансов, торговли и промышленности был передан инженеру Н. И. Каменецкому). И. В. Багриновский совмещал посты начальника Архангельской губернии и управляющего отделом внутренних дел. Впервые после упразднения Верховного Управления Северной области в правительство возвращались «представители общественности» – П. Н. Скоморохов и Е. В. Едовин, правда «без портфелей». Меньшевик К. Г. Маймистов стал управляющим делами правительства и временно исполняющим обязанности по новой должности – инспектора труда. Из состава правительства вышли кадеты – действительный статский советник С. Н. Городецкий (управляющий отделом юстиции), Н. В. Мефодиев (управляющий отделом торговли, промышленности и продовольствия). Последний пункт постановления правительства резервировал место – «избранному от Архангельского Городского Самоуправления и, по одобрении Земским и Городским Совещанием, – представителю Городского Самоуправления»[197].

Казалось бы, столь важное для Края военно-политическое единство наконец достигается, а земство становится основой белой власти, однако в процесс реорганизации управления неожиданно включилось Российское правительство, суверенитет которого признавали и на белом Севере. Переформирование ВПСО совпало по времени с принятием в Омске «Временного Положения об управлении Северным Краем». Это «Положение» хотя и предусматривало создание на Севере некоей представительной структуры, но на основе уже действовавшего Финансово-Экономического Совета при ВПСО и только «для предварительного обсуждения мероприятий общего характера, касающихся хозяйственной жизни Края». Политические вопросы исключались из его компетенции[198].

Показательна эволюция данного совещательного органа. Первоначально, согласно Постановлению правительства от 11 октября 1918 г. и приложенному к нему «Наказу», в Совет направлялись члены Архангельского губернского земства (два представителя) и Архангельского городского самоуправления (один делегат), по одному делегату от объединений производственных кооперативов, Московского народного банка, Комитета Частных банков, Биржевого Комитета Частных банков, Биржевого Комитета Торгово-Промышленного союза, Союза лесопромышленников, Союза поморов-Судовладельцев, Комитета Союза Судовладельцев Северо-Двинского района, Совета Профессиональных союзов и академического Общества изучения Русского Севера. Совет состоял из бюджетной, экономической (определявшей вопросы промышленного развития области, внутренней и внешней торговли), а также финансовой (по вопросам денежного обращения, налогообложения, развития банковского капитала) секций. Обсуждению Совета подлежали «вопросы о временном изменении, дополнении или приостановлении действия существующих законов и правительственных постановлений финансово-экономического характера», «предположения об увеличении государственных доходов в Области», «предположения о развитии производительных сил Северной области», «вопросы касающиеся государственного кредита, внутренней и внешней торговли и вообще финансово-экономической политики». Председатель Совета мог участвовать во всех заседаниях Временного Правительства «с правом совещательного голоса». Возглавлял Совет известный на Севере лесопромышленник, товарищ управляющего отделом земледелия Н. В. Грудистов. В свою очередь, в работе Совета участвовали заведующие отделами правительства Северной области и генерал-губернатор Области, «а также их заместители, с правом решающего голоса»[199]