Читать книгу Незабвенное прошлое - Василий Григорьевич Клевцов - Страница 4

Николай Николаевич Теряев

Мой дед, Николай Николаевич Теряев, родился в 1903 году. Его родители Теряев Николай Петрович и Теряева Домна Петровна рано умерли. Из своего дореволюционного детства дед помнил, как мальчишкой наловил в реке под мельницей раков, где они водились в изобилии, и нёс их домой. Барин увидел его, подозвал, выбрал несколько раков и дал за них денег. На вырученные таким способом деньги мама купила ткань и сшила ему рубаху.

Отец деда, Николай Петрович Теряев, воевал в составе 413-го Порховского полка. Судя по записи в лазарете Мерефа, воевал на Австрийском фронте.

Интернет-портал “Памяти героев Великой войны 1914-1918 гг.” Документ Картотеки Бюро по учету потерь

Должность/звание: рядовой

Воинская часть 413-й пехотный Порховский полк Губерния: Орловская губерния.

Уезд: Малоархангельский уезд Волость: Хвомическая волость. Населенный пункт: д. Гуляевка

Дата поступления: 21.06.1917

Тип карточки: Карточка на прибывших

Место лечения: с. Мерефа

Судьба: Болен (льна)

Мерефа – город, Мерефянский городской совет, Харьковский район, Харьковская область, Украина. Входит в состав Харьковской агломерации.

Город Мерефа находится на реке Мерефа в месте впадения Мерефы в реку Мжа (левый приток).

Боевой путь 413-го Порховского полка закончился Ковельским сражением летом 1916 года. Летом 1917 года войска вероятнее всего возвращались домой.

В лазарете Мерефа Теряев Пётр Николаевич лечился. В архиве документов госпиталя №9 сохранились документы, подтверждающие поступление отца моего деда на лечение 21 июня 1917 года.

Николай Николаевич был выше среднего роста, сухощавым и стройным. Ходил с палочкой в руках. Служила палочка деду скорее для формы (как трость), а не как средство опоры.

Во времена моего детства многие пожилые люди в деревне, мужчины и женщины, передвигались с небольшими палками в руках. В этом был какой-то практический смысл: импровизированные трости помогали в распутицу на скользких участках дороги удержать равновесие, отогнать собак, подогнать или направить в нужное место домашнюю скотину или птицу.

До войны Николай Николаевич работал в колхозе. Одно время был председателем, работал учётчиком.

Время войны дед провел в территориальной части. Они представляли собой часть вооружённых сил, предназначенных для выполнения вспомогательных функций и пополнения частей регулярной армии. Работал на железной дороге – сопровождал различные грузы.

Дед был награжден медалью “За оборону Сталинграда”, медалью “За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.”

После войны Николай Николаевич трудился в колхозе, позднее – в совхозе “Островский”. Время работы совпало со временем разведения садов. В конце трудовой деятельности дед занимался совхозным садом, ухаживал за ним. У него были начальные навыки садоводства: Николай Николаевич знал правила ухода за растениями и обрезки деревьев, знал, как правильно высаживать деревья, умел выбирать и прививать саженцы.

Любовь к саду у деда сохранилась на всю жизнь. Незадолго до своей смерти, осознавая её приближение, он говорил моей сестре: “Хочется ещё пожить, увидеть ещё раз как сад цветёт”. Умер дед летом, на Троицу. На последок он успел полюбоваться цветущим садом.

Николай Николаевич совхозный сад посадил и вырастил. Во времена моего детства сад плодоносил. Результат труда деда не был востребован. Я не помню ни одного случая сбора урожая в саду. Дед к тому времени был на пенсии, не работал. Сад пришёл в запустение, хотя существует до сих пор.

Николай Николаевич (справа) и ученики школы высаживают сад

Прожил Николай Николаевич более 80 лет. Мне кажется, дед никогда не болел. Однажды он, почувствовав недомогание, обратился в аптеку. Местный аптекарь, Василий Фёдорович, выдал ему таблетки (в то время таблетки были в упаковках по шесть-восемь штук). Придя домой, дед сказал дочери, моей маме: “Был в аптеке, взял таблетки, ничего не помогают, пока дошёл до дома всё съел, никакого проку”. Больше он к восстановлению здоровья с помощью лекарств не прибегал. В этом он не нуждался.

Была у него одна болезненная зависимость. Болезнь проявлялась периодически: раз в два-три месяца, раз в полгода или в год, в зависимости то ли от настроения, то ли от времени года или других неизвестных мне причин. Эта зависимость сформировалась в молодые годы, когда он колесил с грузами по дорогам, и была обусловлена оторванностью от семьи и дома, домашних забот и проблем. Болезненная зависимость деда называется запой.

Время от времени дед менял нормальный образ жизни на безмерное потребление алкоголя на протяжении нескольких дней подряд. Аргументы и увещевания жены, дочери и других людей во время запоя или в промежутках между ними о том, что этого делать нельзя, на деда не производили никакого действия. Пить дед прекращал самостоятельно, так же, как и начинал, без видимой причины.

Завершение запоя совершалось чаще всего по одному и тому же сценарию. Дед в сумеречном состоянии души выбирался на порог собственного дома. Поджидал кого-либо из сельчан, проходивших мимо. Останавливал прохожего, давал ему денег, просил купить и принести ему бутылку водки. Добрые люди выполняли просьбу. Водку в течение одного или двух дней дед пил малыми порциями по 40-50 граммов. Это помогало ему выйти из запоя. Иногда он всю водку не выпивал. Бутылка с остатками водки могла стоять на полочке и месяц, и два. Эта недопитая бутылка водки часто была аргументом в пользу того, что дед мог не пить, когда захочет.

Никто не призывал деда к абсолютной трезвости, все аргументы были в пользу разумного, умеренного потребления алкоголя.

Думаю, эмпирическим путем, дед выявил способ выхода из запоя через снижение уровня интоксикации организма продуктами полураспада этилового спирта. “Победив” запой, дед становился нормальным человеком, занятым повседневными трудами и заботами.

Мне кажется, дед сам страдал из-за наличия у него этой зависимости, но справиться с ней самостоятельно не мог. Последние несколько лет жизни Николай Николаевич не соблюдал закона абсолютной трезвости, но срывов болезненного характера на почве злоупотребления спиртным у него не было.

Три или четыре последних года жизни дед на зиму перебирался жить в дом моих родителей, но весной неизменно возвращался в свой дом и лето проводил в нём. Николай Николаевич умел жить один. Умел приготовить себе пищу, содержать жилище в порядке. Мама в это время продолжала деда опекать и за ним присматривала.