Читать книгу Куда кого посеяла жизнь. Том VII. Повести - Василий Гурковский - Страница 7

Мудрая мораль баснописца-классика «Там слов не надо тратить по-пустому, где нужно власть употребить», – еще более актуальна сегодня, чем в то время, когда была написана.

Если говорить об «употреблении» власти, то в голову приходят такие понятия-сочетания, как «властное руководство», «властное управление или регулирование» и т. п. Естественно, в первую очередь, имеется в виду, что власть должны «употребить» те, кому это доверено и поручено – государственно-политическая власть, хозяйственно-управленческая и т. д.

Сила власти – в разумном и наиболее полном использовании ею (властью) своих прав и обязанностей. Если власть инертна, беззуба и податлива, а тем более дискредитирована, то лучше вообще быть без власти, чем иметь таковую. А наш народ очень чутко и тонко чувствует состояние власти. И любую слабинку или промах, не пропустит и не простит. И в то же время, этот же наш родной народ очень быстро соглашается с властью, как только поймет, что сила на ее стороне. Даже не правда, а сила. Для народа этого достаточно. К сожалению, такой у нас менталитет.

Во время Великой Отечественной войны, на оккупированной захватчиками территории, функционировали определенные формы административной власти. Приднестровье, как и многие другие причерноморские регионы, входило в зону управления румынской оккупационной администрации. В селах и городах функционировали «примарии», что-то вроде нынешней администрации. Примарь, стоявший во главе примарии, осуществлял всю полноту вверенной ему власти. Нет необходимости давать сегодня оценку деятельности примарии военных лет на нашей территории. Кто постарше, тот хорошо помнит все «прелести» оккупационной жизни. И дело вовсе не в нации, какой бы она там ни была, а в самой оккупационной политике, которую пришлая власть тогда исполняла, добавляя от себя еще что-то усугубляющее ее. И все же эта быль не о политике. А о нашем менталитете и отношении к власти. В Слободзее раньше было две части – русская и молдавская. Каждая часть имела свою административную власть (сельсовет), почту и другие необходимые атрибуты. С приходом оккупантов на русской части села тоже сделали примарию. Штатными работниками были примарь (глава) и пара жандармов. У нас сегодня в Слободзее на два порядка больше представителей власти, а тогда, подчеркиваю, было по три на обеих частях села. И, наверное, было достаточно.

Нам, на часть русскую, достался некто Петрика, сухой такой, жилистый и молодой еще румынский унтер-офицер. Основными его достоинствами были величайшее высокомерие, дикая, какая-то патологическая злость и упоение властью. Власть для него была всем – и наградой, и высшим смыслом существования. Надо признать, что он умел и показать это, и пользоваться властью, имея за спиной королевское государство и военное время.

По утрам он выходил на улицу «разминаться». Не мог без разминки ни завтракать, ни идти на работу. Он выходил только с одной целью – кого-то избить. Плеть такая у него была многожильная, с вплетенным на конце свинцовым шариком, он никогда с ней не расставался. Плеть у него была главным аргументом в обращении с нашими людьми. Не важно, кто это был, старик или ребенок, заслужил или нет, Петрика первым делом пускал в ход плетку, а потом уже говорил что-то, хотя это было бесполезно, так как никто у нас не понимал по-румынски, а примарь не понимал по-русски и за все время оккупации принципиально не выучил ни одного русского слова. Может, и выучил, да не признавался в этом.

Вообще, об этом примаре и говорить не стоило бы, но он здорово запал в души людей, имевших несчастье проживать в Слободзее в тот период.

Много было за эти 80 лет в Слободзее председателей сельсоветов и глав администраций, да кто их теперь помнит, а вот Петрику запомнили на всю жизнь. И вот почему.

В первые дни своего пребывания на посту примаря, как-то вызывает он к себе одного нашего мужика. Обычный мужик, возраст – за пятьдесят, потому с фронтом не ушел. Приходит к нему посыльный из примарии, полицай из наших «шестерок», были такие во все времена, и говорит, мол, пошли, тебя примарь вызывает. А мужик привык еще до войны равнодушно относиться к власти. К своей власти! А тут какой-то там румын вызывает! Послал соответствующим образом и посыльного, и примаря, пошел в дом, считая инцидент исчерпанным. Посыльный возвращается в примарию и докладывает о том, что тот, за кем его посылали, идти не хочет.

И вот здесь примарь Петрика делает (на мой взгляд) самый правильный ход, как представитель власти. Он сам идет к тому мужику, вызывает его из дома на улицу и, не говоря ни слова, за что про что, начинает обрабатывать его своей плеткой. Когда рубашка полопалась на плечах, и брюки стали мокрыми, Петрика перетянул скрючившегося на земле мужика в последний раз и ушел, не сказав ни слова. Случай мгновенно стал известен всему селу, и когда через время, в примарию вызвали другого мужика, то посыльный не прошел обратно еще и половину пути, а мужик уже бежал в примарию, потому что знал – не пойдешь или опоздаешь, обязательно будешь битым .

И в селе сразу появился порядок, пусть ненавистный и неприемлемый, но порядок. Вот такие мы, непонятные люди. Мгновенно меняемся, если почувствуем, что обязательно «бить» будут.

Бывая за рубежом, мы умиляемся чистоте и порядку, отсутствию замков на дверях домов, незакрытым, с ключами зажигания в замках, автомобилям и т. п. А ведь, чтобы этого добиться, им понадобилась не одна сотня лет на воспитание, причем жесточайшее воспитание.

Рубили руки ворам и головы разбойникам, учили под плетью надсмотрщиков, как пахать, сеять, выращивать, убирать, торговать и вообще вести себя в обществе. Научили. Это вошло в плоть и кровь, в сознание людей. Оказалось, что при порядке жить лучше, интереснее, полезнее и красивее.

А нас так и не научили ни работать, ни жить. Да и сейчас не учат. Учить некому. Чтобы организовать кого-то или что-то, надо самому быть организованным. У нас этого, к сожалению, нет. Да и бить уже бесполезно, не поймут так быстро, да и власть не та, не пойдет на такие акции. Значит, надо самим людям, своими руками, наводить на земле порядок. Нельзя допустить, чтобы ныне живущие стали последними на нашей территории. И не надо ожидать еще какого-то примаря Петрику. Тот был врагом нашим, и новый будет не лучше. Надо подниматься с колен самим и подниматься во весь рост. Мы это тоже умеем!